По поручению Географического общества Бэр исследовал эту проблему и отверг версию о засоре­нии моря балластом, сбрасываемым с судов. Главной причиной, вызывающей обмеление, является вынос твердых наносов Доном и продукты разрушения берегов. Осадконакопление в основном про­исходит близ берегов моря и не вызывает нарушения судоходных глубин.

В 1863—1866 гг. Данилевский занимался изучением состояния рыболовства в Азовском и Черном морях. Для географии наиболее существенным были его «Исследования о Кубанской дельте» (1869). Данилевский выделил несколько фаз в развитии дельты. Первоначально на ее месте существовал залив, который постепенно был отделен от остальной части моря косой, подобной Арабатской стрелке. Образовавшийся обширный лиман заполнялся наносами реки Кубани, миграция русла которой об­разовала причудливую сеть проток и дельтовых озер, называемых лиманами. Ряд лиманов был запол­нен наносами и превратился в плавни. «Засорение Кубанских лиманов и обращение их в плавни идет быстрыми шагами; есть обширные лиманы, в которых несколько десятков лет тому назад ловили рыбу, а теперь косят сено. С течением времени засорение и выполнение Кубанских лиманов неиз­бежно...» (Цит. по: Семенов, 1896. С. 354). Данилевский дал первую классификацию устьев рек, выделив их типы: лиманные, дельты и эстуарии. Труд Данилевского «Исследование о Кубанской дельте» удостоен высшей награды Географического общества — Константиновской золотой медали.

На территории европейской части страны проводились многочисленные геодезические, геологи­ческие, гидрологические, почвенные, землеустроительные и другие исследования, был накоплен обширный фактический материал, послуживший для крупных географических обобщений, одним из которых явилась «Гипсометрическая карта Европейской России» (1889), составленная Алексеем Ан­дреевичем Тилло (1839—1900) на основе учета более 51 тыс. высотных точек. Карта сопровождалась текстом «Орография Европейской России на основании гипсометрической карты». На карте были выделены четыре группы возвышенностей: Прикавказья (Ставропольская), Среднерусская, Приволж­ская и Приуральская, разделенные низменностями: Прибалтийской, Приднепровской, Окско-Дон-ской и Заволжской. Тилло не без основания говорил, что география тогда только выходит из младен­ческого состояния, когда основою ей служит топография.

Находясь на воинской службе, Тилло очень тесно сотрудничал с Географическим обществом и был одним из его руководителей. В 1894 г. он возглавил большую комплексную экспедицию для исследова­ния истоков важнейших рек Европейской России. Ее результаты опубликованы в 22 выпусках. Среди его публикаций основанные на кропотливых расчетах материалы о распределении земного магнетизма, о колебаниях уровня воды в реках, о средних высотах суши и средних глубинах моря, о распределении температуры и атмосферного давления, карта длины и падения рек, атлас распределения атмосферных осадков на речных бассейнах Европейской России и др. Л.С. Берг писал о Тилло весьма уважительно как об ученом и что он отличался верностью данному слову и большой аккуратностью в работе.

Исследования в Сибири и на Дальнем Востоке

Одним из важнейших путешествий в регионе была экспедиция Р. Маака. О ней речь была выше. С образованием в 1851 г. Сибирского отдела ИРГО он стал служить организующим и методи-

ческим центром большинства экспедиций для изучения производительных сил этой территории. Позже появилась сеть отделов; были образованы Западно-Сибирский отдел в 1877 г., Приамурский в Хабаровске в 1894 г. и Якутский в 1913 г. Особое внимание исследователей привлекали районы Прибайкалья, Забайкалья, Уссурийского края, реже — северные районы.

В 1849—1852 гг. в юго-восточной части Сибири работала топографическая экспедиция под на­чальством Н.Х. Ахте. Ее результатом стали новые карты Байкала (1850) и Забайкалья (1852). Учас­тником экспедиции горным инженером Н.Г. Меглицким были выявлены месторождения свинца и серебра.

В 1855—1859 гг. в Забайкалье проводила изыскания экспедиция Л.Э. Шварца, в качестве астроно­ма участвовавшего в экспедиции Ахте. По материалам экспедиции Шварц составил подробную и точ­ную карту южной части Восточной Сибири. На ней, в частности, появился новый хребет с альпийс­кими формами рельефа. Он был назван по фамилии одного из топографов — поручика И.С. Крыжи-на. Натуралист Г.И. Радде на лодке совершил круговой объезд Байкала и выявил ряд неизвестных до того времени организмов. С именем Радде связано изучение озера Гусиного, восхождение на высшую точку Саян — гору Мунку-Сардык (3492 м), установление асимметрии ее склонов по крутизне и по особенностям распределения растительности. Им открыт и первый ледник на Восточном Саяне.

В 1862 г. в Восточную Сибирь прибыл молодой выпускник пажеского корпуса, пренебрегший придворной карьерой князь Петр Алексеевич Кропоткин (1842—1921) и включился в исследование малоизученного края. Первое его путешествие было совершено в 1863 г. по Шилке и Амуру вплоть до его низовий. Весной следующего года Кропоткин пересек Большой Хинган и прошел маршрутом практически инкогнито по Маньчжурии, обнаружил и впервые описал два конуса потухших вулка­нов. Летом и осенью Кропоткин обследовал берега Амура, Уссури и Сунгари до города Гирина.

В 1865 г. П.А. Кропоткин работал в Южном Прибайкалье и на Восточном Саяне. В Тункинской котловине он обнаружил два вулканических конуса и лавовый покров, извергнутый ими в четвертич­ный период. Лавовое плато им описано в верховьях реки Оки (приток Иркута), выявлены горячие минеральные источники, свидетели неспокойных недр. На Окинском плато Кропоткин отметил следы древнего оледенения.

В 1866 г. Кропоткин совместно с биологом И.С. Поляковым проложил маршрут от Олекмин-ско-Витимских золотых приисков до Читы с целью отыскания удобного скотопрогонного пути. Были обследованы Патомское нагорье и один из его хребтов, позже названный В.А. Обручевым именем Кропоткина, систему крутостенных хребтов (конюхи говорили, что они взбираются, чтобы «богу прошение подавать»), названных Кропоткиным Делюн-Уранским, Северо-Муйским и Южно-Муй-ским, Витимское плоскогорье. Путевые впечатления и данные других исследователей позволили Кропоткину создать новое, более совершенное представление об орографии Азии. Были получены новые свидетельства о былом оледенении Забайкалья. Кропоткиным были высказаны также ориги­нальные мысли о происхождении-Байкальской котловины.

В 1865 г. в Забайкалье и на Витимском плоскогорье работал горный инженер И.А. Лопатин, обнаруживший следы проявления недавнего вулканизма и формы, связанные с широким развитием вечной мерзлоты. В 1867—1868 гг. Лопатин провел комплекс геологических исследований на Саха­лине. В 1871 г. Лопатин продолжил изучение трапповых покровов Среднесибирского плоскогорья, начатое Чекановским, пройдя вверх по реке Подкаменная Тунгуска на протяжение 600 км.

С 1869 г. горно-геологические и географические исследования в Восточной Сибири проводил Александр Лаврентьевич Чекановский (1833—1876), сосланный в Сибирь в связи с польским восста­нием 1863 г. По ходатайству академика Ф.Б. Шмидта Чекановский был определен в распоряжение Сибирского отдела Географического общества. По заданию отдела с 1869 г. им выполнен ряд марш­рутов по Иркутской котловине, Прибайкалью, по Восточным Саянам. Но наиболее значительные результаты им получены при изучении бассейнов рек Нижней Тунгуски и Оленека. В течение трех

лет (1872—1875) им впервые в деталях были описаны лавовые покровы Среднесибирского плоскогорья со столообразными формами рельефа, разделенными террасистыми уступами речных долин, которые в свою очередь связаны с выходами слоев изверженных пород, выявлены мес­торождения ряда полезных ископаемых. По утверждению Ф.Б. Шмид­та, экспедиция Чекановского была «самая богатая геологическими результатами, которые когда-либо действовали в Сибири» до того вре­мени. В низовье Оленека Чекановский обнаружил и сохранил для потомков могилу супругов Прончищевых, отдавших жизни изучению Севера. В районе устья реки Лены Чекановским выделены два асим­метричных хребта; ныне эти куэстовые гряды носят имена Прончище-ва и Чекановского. Жизнь Александра Лаврентьевича завершилась тра­гически. Освобожденный по амнистии в 1875 г. он выехал в Петер­бург, приступил к обработке собранного огромного материала, но во время приступа психической болезни осенью следующего года покон­чил с собой.

Младший товарищ Чекановского Иван Дементьевич (Ян Доменик) Черский (1845—1892), также оказавшийся в Сибири не по своей воле, получил азы науки о полевых исследованиях от Г.Н. Потанина, Чека- ^Рис- ³⁴- Александр Лавренть-новского и других путешественников. С 1873 г. он провел комплекс ^евич Чекановский (1833-1876) исследований на Байкале и Прибайкалье, наладил наблюдения над изменением уровня озера на отдельных ее участках, что позволило су­дить о разнохарактерных тектонических движениях, составил геологи­ческую карту береговой полосы озера и опубликовал подробный отчет о выполненных исследованиях. Данные исследований Черский исполь­зовал при составлении двух томов дополнений к «Землеведению Азии» К. Риттера.

В 1885 г. Черский по поручению Академии наук провел геологи­ческие наблюдения вдоль Сибирского тракта, выделил два высотных уровня местности: к востоку от долины Енисея и к западу от нее.

В течение пяти лет Иван Дементьевич с семьей жил в Петербурге, обрабатывал материалы своих сборов, палеонтологические коллекции других исследователей. В 1891 г. по собственному почину Черский возглавил Колымскую экспедицию академии. Кроме него, в состав экспедиции входили жена, верный спутник ряда путешествий, Мавра Павловна, и 12-летний сын Александр. Трудный путь через всю стра­ну, Якутск, Оймякон... В сентябре 1891 г. добрались до Верхне-Ко- лымска. Перенесенный грипп и тяжелая зимовка подорвали здоровье _р^ ^ ^^ Дементьевич руководителя экспедиции. И тем не менее с началом навигации Черс- ^и^ ^^ ,₁₈₄₅_₁₈₉₂л кий на лодке отправился вниз по Колыме, описывая геологические обнажения по ее берегам. Когда силы стали покидать, основную рабо­ту взяла на себя Мавра Павловна. Нельзя не удивляться мужеству и верности долгу этих людей. Чув­ствуя, что болезнь приобрела необратимый характер, Черский подготовил завещание. Вот его содер­жание: «В случае моей смерти, где бы она меня ни застала, экспедиция под управлением моей жены Мавры Павловны Черской должна все-таки ныне летом непременно доплыть до Нижне-Колымска, занимаясь главным образом зоологическими и ботаническими сборами и разрешением тех из геологи­ческих вопросов, которые доступны моей жене. Иначе, если экспедиция 1892 г. не состоялась бы в случае моей смерти, Академия должна потерпеть крупные денежные убытки и ущерб в научных резуль-

татах; а на меня, вернее, на мое имя, до сих пор еще ничем не запятнанное, ложится вся тягость неудачи. Только после возвращения экспедиции обратно в Средне-Колымск она должна считаться оконченной. И только тогда должна последовать сдача остатков экспедиционной суммы и экспедици­онного имущества» (Цит. по: Шумилов, 1998. С. 158). 7 июля 1892 г. Ивана Дементьевича не стало. Мавра Павловна выполнила оставшуюся программу экспедиции, доставила в Иркутск ее материалы и собранные коллекции, передала их и нерастраченные деньги ответственному за геологические работы в Сибири Э.В. Толлю... Как хотелось бы, чтобы смысл этого деяния Черских дошел до сознания тех, кто устраивается в науке, а не живет для науки!

М.П. Черская вернулась в Петербург, потом перебралась к родственникам в Витебск. Последние годы, 1936—1940, она прожила в Ростове-на-Дону. Ее сын Александр Черский стал, как и отец, путешественником-зоологом, работал на Дальнем Востоке, погиб на Командорских островах.

Между реками Индигиркой и Колымой Черский на маршрутной карте наметил начало трех неиз­вестных горных цепей. Описанные в 1927 г. СВ. Обручевым, они составили ныне всем известный хребет (точнее, нагорье) Черского.

Среди польских ссыльных добрую память в изучении Сибири оставили Бенедикт Дыбовский и Вик­тор Годлевский. Они тщательно исследовали органическую жизнь Байкала, установили ее видовое богатство и эндемичность. Ими определены основные экологические параметры озера, включая глу­бину озера, температуру и плотность воды на всех горизонтах. Дыбовский и Годлевский провели зоо­логические исследования Амура и Уссури. И когда поступила весть о долгожданной амнистии, Дыбов­ский добился разрешения на дальнейшее проведение исследований в Сибири и отправился на Камчат­ку. На родину, точнее, во Львов, Дыбовский вернулся лишь в 1884 г. и дожил до глубокой старости.

В 1889—1898 гг. в ряде районов Южной Сибири работал геолог Владимир Афанасьевич Обручев (1863—1956). Вместе с горными инженерами А.П. Герасимовым и А.Э. Гедройцем он существенно уточнил орографический облик Забайкалья. Были обследованы и положены на карту хребты Яблоно­ вый, Борщевочный, Черского и ряд других, до того не известных. Обручев выявил следы четвер­ тичного оледенения, высказал собственный взгляд на проблему происхождения Байкальской котло­ вины по типу грабена. Эта гипотеза была поддержана одним из крупнейших ученых того времени Эдуардом Зюссом и вплоть до последней четверти XX в. была основной, пока не появились данные о рифтогенных процессах в байкальской зоне. >

В 1898 г. на Витимском плоскогорье Герасимов обнаружил два вулканических конуса, свидетели извержений четвертичного времени. Они получили имена Обручева и Мушкетова.

В 1853 г. академией на Дальний Восток был направлен Л.И. Щренк. До Камчатки он добирался на фрегате «Аврора», потом на другом судне до залива Де Кастри. В 1854 г. он прибыл в Никола­евск-на-Амуре. Познакомился с исследователями Сахалина Бошняком и Рудановским. Сам побы­вал на Сахалине. Потом он исследовал бассейн реки Гирин и вернулся к заливу Де Кастри. На следующее лето Шренк и ботаник Максимович поднялись по Амуру до устья Уссури. Зимой 1856 г. Шренк вновь направился на Сахалин, вышел к реке Тымь, описал маршрут и жизнь орочей и 12 марта с богатыми коллекциями вернулся на Амур, в Николаевск. В том же году Шренк вернулся в Петер­бург, подготовил описание путешествия, изданное на немецком языке в 1858—1895 гг. Он написал первую книгу по гидрологии Охотского и Японского морей. Его «Очерк физической географии Севе-ро-Японского моря» был удостоен золотой медали Географического общества.

Первым русским путешественником, поднявшимся в 1855 г. вверх по реке Уссури, был К.И. Мак­симович. В 1855 и 1859 гг. в Приамурье и Уссурийском крае работал Р.К. Маак, исследовал природу хребта Хехцир. Обстоятельные исследования Приморья в 1857—1859 гг. провел М.И. Венюков. Он не только прошел по Уссури, но и от ее истоков перевалил через хребет Сихотэ-Алинь, вышел к берегу моря и тем же путем возвратился.

Но самым замечательным по результатам стало путешествие по Уссурийскому краю Николая Михайловича Пржевальского (1839—1888). Имя и дело Пржевальского занимает особое место в исто-

рии путешествий и географических открытий. Рано оставшегося без отца Пржевальского в детстве опекал его дядя, брат матери, страстный охотник. С ним вместе мальчик многократно бродил по окрестностям родового имения на Смоленщине, пристрастился к охоте, и это, очевидно, сыграло немаловажную роль в выборе жизненного пути великого путешественника. Когда учился в Академии Генерального штаба, выполнил курсовую работу «Военно-статистическое обозрение Приморского края». Преподавал историю и географию в Варшавском юнкерском училище. Там подготовил учеб­ное пособие по географии. И мечтал о путешествии в Центральную Азию. С этой мыслью и подроб­ной разработкой плана в 1866 г. он прибыл в Географическое общество за поддержкой. Вот как об этом записано в отчете П.П. Семенова о полувековой деятельности общества. «Достаточно было поговорить с этим человеком, чтобы убедиться, что в предприимчивости, энергии и отваге у него не было недостатка. Страстный охотник, он очевидно был и хорошим орнитологом, да и вообще обна­руживал большую склонность к естественноисторическим наукам, ...но никаких научных заслуг в области географических наук за ним тогда не было... П.П. Семенов советовал молодому будущему путешественнику прежде всего испытать свои силы на обследовании... мало известного края... а именно Уссурийского. При этом П.П. Семенов обещал Н.М. Пржевальскому, что если он испол­нит свою задачу вполне удовлетворительно и проявит свои таланты как путешественник и естество­испытатель, то Отделение физической географии уже позаботится о его снаряжении в экспедицию в Центральную Азию» (Семенов, 1896. С. 214).

П.П. Семенов снабдил Пржевальского лестной характеристикой в адрес генерал-губернатора Восточной Сибири М.С. Корсакова, и экспедиция состоялась. Два с половиной года провел Прже­вальский на Дальнем Востоке. Со студентом Ягуновым он спустился по Амуру, обследовал хребет Хехцир, поднялся по Уссури до озера Ханка, берега которого он посетил дважды, по береговым кручам прошел от залива Посьета до залива Ольги, пересек Сихотэ-Алинь и вернулся на Уссури. Собраны сотни экземпляров растений, чучел птиц, составлена маршрутная съемка, подготовлен содержательный дневник с подробными характеристиками природы, в частности с результатами на­блюдений за зверями и птицами, с описаниями жизни и быта гольдов, орочей, корейских и китай­ских колонистов. Много сведений Пржевальский почерпнул из общения с аборигенами.

Возвратившись в Петербург, в 1870 г. за свой счет Пржевальский издал труд «Путешествие в Уссурийском крае», свидетельствующий о самобытности естествоиспытателя и путешественника, о несомненном даре литературной записи об увиденном. Пржевальского поражало многообразие прояв­лений природы («...Хехцирский хребет представляет такое богатство лесной растительности, какое редко можно встретить в других даже более южных частях Уссурийского края») (С. 51). Пржевальс­кий не только фиксирует богатство природы, но и оценивает ее с точки зрения колонизации края («Вообще Ханкайские степи есть самое лучшее во всем уссурийском крае место для наших будущих поселений. Не говоря уже про плодородную, черноземную и суглинистую почву, не требующую при том особенного труда для первоначальной разработки, про обширные, прекрасные пастбища, — важ­нейшая выгода заключается в том, что степи не подвержены наводнениям, которые везде на Уссури делают такую огромную помеху земледелию») (С. 73). Как ученый, Пржевальский видит взаимосвязь природных компонентов («Такой особенный характер климата обусловливает и особенный склад при­роды Уссурийского края, представляющей в растительном и животном мире оригинальную смесь се­верных и южных форм») (С. 218). С уважением относился Пржевальский к коренному населению («...добродушный от природы нрав этого народа ведет к самой тесной семейной связи: родители горячо любят своих детей, которые со своей стороны платят им такой же любовью») (С. 87). И как нелицеп­риятно выглядели русские первопоселенцы (рыбы и мяса в Уссури полно, но большая их часть «до­вольствуется шультой и бурдуком, т.е. такими яствами, на которые нельзя без омерзения и взглянуть свежему человеку. Результатами такой ужасающей нищеты являются, с одной стороны, различные болезни, а с другой — крайняя деморализация населения, самый гнусный разврат и апатия ко всякому честному труду...») (С. 45). В лице Пржевальского география обрела одного из умнейших и честней­ших исследователей.

Завершая историю исследования Дальнего Востока, нельзя не упомянуть еще о двух путеше­ственниках, исследовательская деятельность которых особенно плодотворно развернулась в XX в.

Владимир Леонтьевич Комаров (1869—1945) в 1895 г. был привлечен к изысканиям в зоне пред­полагавшегося строительства Амурской железной дороги. К тому времени молодой ученый уже по­лучил закалку полевых исследований в пустыне Каракум, в предгорьях и горах Гиссаро-Алая. На Дальний Восток Комаров попал кружным путем: из Одессы пароходом через Суэцкий канал, с посе­щением Сингапура и Нагасаки, пока не прибыл во Владивосток. И уже оттуда — в Приамурье. Провел исследования на Зейско-Буреинской равнине, на Буреинском хребте, в бассейнах рек Тун­гуски и Биры. По материалам была написана статья «Условия дальнейшей колонизации Амура», опубликованная в «Известиях» Географического общества. Оценивая особенности природы, Кома­ров отметил желательность переселения сюда людей из мест со сходными условиями, с европейского Севера, привычных к прохладной, дождливой летней погоде и переувлажненным почвам. Им были даны рекомендации по более производительному использованию местных земельных ресурсов. Он писал о сильной заболоченности территории. По Вире «простирается сплошь равнинный участок с редкими лесками из дуба на сухих и лиственницы на заболоченных местах, лугами и луговыми болотами»... К югу от Биры «значительная часть... поверхности покрыта лиственными, местами даже с дубами и виноградом, лесами...» В верхней части долины Хингана «почвенный слой является вполне благонадежным, и эта местность, соединяя в себе земли, удобные для пашен, с чудными лугами и обилием леса, как бы сама напрашивается под поселенье» (Гвоздецкий, 1949. С. 27—28). В 1896 г. были проведены исследования на юге Уссурийского края с совсем другим типом ландшаф­та. «Высокие деревья маньчжурского ореха были осыпаны цветовыми сережками, венерины баш­мачки расцвели среди трав дубового леса... луг и лес как бы взаимно пронизывают друг друга... Девственные леса этого края известны среди местного населения под названием кедровников, по господствующей породе, но состав их весьма разнообразен, одних кленов... в них шесть...» (Там же. С. 33). В том же году работали на территории Маньчжурии. Обратный путь в Петербург проходил также морем, через Одессу. В 1897 г. Комаров проводил исследования в Северной Корее и Маньч­журии. Капитальный трехтомный труд Комарова был удостоен премии Пржевальского Географичес­кого общества и премии Бэра Академии наук.

Летом 1902 г. Комаров руководил исследованиями в пределах Восточного Саяна и Северной Монголии. Маршрут был проложен вокруг озера Убсугул«и по Тункинскому грабену. Был выявлен ряд форм ледникового рельефа. Материалы экспедиции вошли в книгу «Введение к флорам Китая и Монголии», опубликованной в 1908—1909 гг. и защищенной в качестве докторской диссертации.

В 1908 г. Комаров был на Камчатке. Обследована долина Паратунки, пройдена на лодке от верховьев до устья река Большая и в обратном направлении на лошади... В следующее лето исследо­вана долина реки Камчатки до селения Щапино, совершен переход к Кроноцкому озеру, проведены наблюдения в кратерах вулканов Узон и Крашенинникова. В 1912 г. была издана книга Комарова «Путешествие по Камчатке в 1908—1909 гг.». Фундаментальным итогом путешествия явился трехтом­ник «Флора Камчатки», издание которой задержалось до 1927—1930 гг. Комаров на Камчатке выде­лил шесть физико-географических районов: равнина западного берега; западный, или становой, хребет; продольная дислокационная долина; восточный хребет (Валагинские горы); вулканическая область; побережье Берингова моря. Эта структура территориального деления полуострова использу­ется и в современных географических описаниях.

В 1913 г. по заданию Переселенческого управления Комаров вновь побывал в Уссурийском крае. Им сформулирован ряд интересных выводов об истории формирования растительности Дальнего Востока.

В.Л. Комаров много и плодотворно работал в Географическом обществе, являясь долголетним его секретарем. Был также президентом Академии наук.

С 1902 г. изучением Приморья, таежных лесов и гор Сихотэ-Алиня занимался очень увлеченный человек и знаменитый краевед Владимир Клавдиевич Арсеньев (1872—1930). Сначала это было зна-

комство с Южным Приморьем. В 1906 г. направился в Сихотэ-Алинь, познакомился с Дерсу Узала, мудрым гольдом, ставшим проводником и товарищем Арсеньева в его скитаниях по дальневосточной тайге. За шесть месяцев Арсеньев девять раз пересек горный хребет, собрал многочисленные коллек­ции минералов, растений и животных, археологических находок, составил подробную карту пройден­ных маршрутов. В 1907 г. Арсеньев исследует центральную часть Приморья, бассейн реки Бикин, в 1908 г. — север Сихотэ-Алиня. Пришлось пережить холод и голод, спасаться от лесного пожара.

В последующие годы Арсеньев обрабатывал собранные материалы, организовал в Хабаровске краеведческий музей, писал книги. Широкой популярностью пользовались «По Уссурийской тай­ге», «Дерсу Узала», «В дебрях Уссурийского края». После гражданской войны Арсеньев побывал на Камчатке и Командорах, популяризировал краеведческие экскурсии и туризм.

Путешествия по Кавказу

Путешествия по Кавказу во второй половине XIX в., если и не отличались таким драматизмом, как в восточных районах страны, но их научная значимость была не менее существенной.

Большой вклад в изучение Кавказа внес профессор Дерптского университета, действительный член Российской академии Герман Вильгельмович Абих (1806—1886). В 1844 г. он провел наблюде­ния на склонах Арарата и в части Армянского нагорья. В последующий период много внимания Абих уделял изучению орографии и геологии Большого Кавказа, посетил все основные районы горной системы от Таманского полуострова до Апшеронского, внес определенный вклад в изучение совре­менного и следов древнего оледенения. Вслед за Гюльденштедтом Абих выделил один из основных хребтов, названный им Боковым. Первая сводная работа, обобщившая сведения о геологической истории, геологии и орографии Кавказа была опубликована Абихом в 1858—1859 гг. В 1876 г. Абих переехал на жительство в Вену, и там был издан его трехтомный труд «Геологические исследования в кавказских странах».

В 60-е годы топографической съемкой на Кавказе руководил И.И. Ходзько (1800—1881). В 1864 г. он опубликовал «Общий взгляд на орографию Кавказа». За заслуги в изучении Кавказа Географичес­кое общество наградило Ходзько высшей своей наградой — Золотой Константиновской медалью.

В 80-е гг. топографические работы в высокогорной зоне Кавказа выполнял А.В. Пастухов (1860— 1899), поднимавшийся на главные вершины — Эльбрус, Казбек, Шахдаг, Арарат и другие, нанес­ший на карту многие ледники. Орографию и ледники Кавказа изучали также И.К. Стебницкий, Н.Д. Салацкий, В.Г. Михайловский, Н.Я. Динник и другие исследователи. Изучением условий оледенения Большого Кавказа, горно-геологических особенностей районов транспортного строи­тельства, состава и режима минеральных источников занимался И.В. Мушкетов.

Ботанико-географические работы на Кавказе вели Ф.И. Рупрехт, Г.И. Радде, Н.М. Альбов, А.Н. Краснов, Н.А. Буш, Н.И. Кузнецов. Климатические особенности Кавказа нашли отражение в работах А.И. Воейкова, почвенные — В.В. Докучаева и С.А. Захарова, геоморфологические — А.Л. Рейнгарда и И.С. Щукина и многих других. Кавказ стал экспериментальным полигоном для многих географических исследований.

Путешествия и исследования в Средней Азии

Территорию Средней Азии для науки открыли исследователи XVIII в. Шаг за шагом достоянием ученого мира становились сведения об оазисах, пустынях и предгорной полосе. Путь в горные обла­сти проложил П.П. Семенов. За ним последовал большой отряд путешественников.

Выдающимся исследователем Средней Азии был Николай Алексеевич Северцов (1827—1885). В 1857—1858 гг. он изучал районы Приаралья, низовий Сырдарьи, северной части Кызылкумов. Его влекла перспектива проникнуть в таинственный Тянь-Шань, но на этом пути Северцеву пришлось преодолеть серьезные испытания. Однажды в долине Сырдарьи Северцов стал объектом нападения разбойного от­ряда кокандцев, ударом копья в грудь был сбит с лошади и едва не был зарублен. Позже он вспоминал: «Кокандец ударил меня шашкой по носу и рассек только кожу, второй удар по виску, расколовший скуло­вую кость, сбил меня с ног, и он стал отсекать мне голову, нанес еще несколько ударов, глубоко разрубил шею, расколол череп... я чув­ствовал каждый удар, но странно, без особой боли...» В плену Север­цов провел месяц, подвергаясь угрозам быть посаженным на кол, если не примет ислам... Был освобожден в результате ультиматума русских военных властей.

Несмотря на этот случай, едва не стоивший Северцеву жизни, его интерес к изучению Среднеазиатского региона не угас. В 1964 г. он _{Рис 3}6. Николай Алексеевич совершил поездку от укрепления Верного (будущая Алма-Ата) до Таш- Северцов (1827—1885)

кента с вылазками в горы Заилийского Алатау, Каратау, Таласского

хребта. В следующем году начала работу Туркестанская ученая экспедиция, представленная двумя отрядами: математическим (топографическим) руководил К.В. Струве, естественноисторическим — Северцов. В 1866 г. были проведены рекогносцировки в хребте Каратау, собраны интересные мате­риалы ботанического и зоологического характера, открыт ряд проявлений руд цветных металлов. В 1867 г. Северцов совершил первый в истории кольцевой маршрут по внутренним районам Тянь-Шаня. Выйдя из Верного, Северцов пересек Заилийский Алатау, вышел к восточным берегам Ис­сык-Куля, пересек Терскей-Алатау, проник на поверхность сыртов, произведших сильное впечатле­ние. Высокогорная холмистая равнина занята степной и даже пустынной растительностью. Лишь на наиболее увлажненных участках выделяются луга. «Как кому, — вспоминал Северцов, — а мне была чарующая прелесть в этих осенних видах Тянь-Шаня, без леса и без зелени, но с строгой величе­ственной красотой смелых очертаний гор и горячего солнечного колорита при морозном, дивно-прозрачном осеннем воздухе; прелесть отчасти в самом контрасте этих красок знойной, выжженной солнцем степи и с горными линиями пейзажа и со льдом на ручье...» (Цит. по: Андреев, Матвеев, 1946. С. 45). В 1873 г. была опубликована книга Северцова «Вертикальное и горизонтальное рас­пределение туркестанских животных», в которой выделено шесть вертикальных природных поясов: со­лонцов (до 500 м); культурный (600—1000 м) с преобладанием волнистой степи с оазисами; листвен­ного леса с верхним пределом в 2600 м и ниже; хвойных, ельников и можжевельников, их верхний предел — 3000 м; альпийских трав; вечного снега.

С 1869 г. исследования в Средней Азии начал Алексей Павлович Федченко (1844—1873), ботаник, энтомолог с очень большой естественногеографической эрудицией. В первые два года были прове­дены полевые работы в бассейне Зеравшана и в пустыне Кызылкум. В 1871 г. совершено путеше­ствие в высокогорную зону, состоялось первое посещение Зеравшанского ледника. Затем был пере­вален Алайский хребет и перед путешественником открылась панорама грандиозного хребта, назван­ного Федченко Заалайским. Выдающуюся вершину этого хребта Федченко назвал именем генерал-губернатора Туркестана К.П. Кауфмана, много способствовавшего развитию исследований во вновь присоединенном к России крае. В советское время эта вершина была переименована в пик Ленина. Проникнуть на «крышу мира», как называют Памир, Федченко не удалось; последовал жесткий запрет наместника кокандского хана. В 1873 г. Федченко скончался в Альпах на склоне Монблана. Оценивая научный вклад Федченко, выдающийся ученый и путешественник И.В. Муш­кетов подчеркивал, что его исследования «отличаются не обширностью маршрутов, а необыкновен-

ною основательностью и поразительным разнообразием наблюдений; пройденные им пространства невелики, но добытые результаты настолько значительны и важны, что сделали бы честь многолет­ней и многочисленной экспедиции».

Иван Васильевич Мушкетов (1850—1902), первый профессиональный геолог в этих краях, при­несший неоценимые услуги делу изучения географии Туркестана, начал многостороннее изучение природы Средней Азии в 1874 г. Получив приглашение занять долж­ность чиновника по особым поручениям при генерал-губернаторе, первой задачей для Мушкетова был поиск горючих полезных ископа­емых. Мушкетов провел разведку ряда углепроявлений в хребте Кара-тау, выявил месторождения руд полиметаллов и солей, но понял, что успех дела невозможен без широкого геологического картирова­ния территории. Начались планомерные исследования бассейна реки Или, хребтов Северного Тянь-Шаня — Заилийского, Кунгей- и Терс-кей-Алатау, совершен маршрут в Джунгарский Алатау. В отчете 1875 г. им был дан общий орографический и геологический очерк Тянь-Шаня, составлена карта размещения месторождений полезных ископаемых окрестностей города Кульджи.

В 1877 г. Мушкетов через Ферганскую долину поднялся на Алай- ский хребет и спустился в Алайскую долину. По сравнению с лесис­ тыми хребтами Северного Тянь-Шаня, местность поражала пустын- _р^ ^ ^^ Васильевич ностью. «Все эти горные долины, — писал Мушкетов, — буквально мушкетов (1850—1902)

лишены какой бы то ни было растительности, не говоря уже о лесе... Камни, камни и снег... Было что-то давящее, безотрадное в этой

ужасной пустыне...» Возвращение было не менее сложным, чем подъем в горы. Кто знает, что такое овринги, тот поймет, как при их проходе чувствовали люди и животные.

В 1878 г. Мушкетов принял участие в Памирской экспедиции Северцова, хотя, впрочем, их партии работали независимо друг от друга. Первую попытку проникнуть на Памир Северцов пред­принял в 1877 г., но она оказалась неудачной. В 1878 г. Северцов пересек Заалайский хребет и проник к озеру Каракуль на Восточно-Памирском плато, затем направился к озерам Рангкуль и Яшилькуль. Был открыт ряд других озер.Северцов был первым, кто выделил Памир в особую гор­ную систему — «орографический центр всего Азиатского материка» — сочетание сыртов и горных хребтов. В то же время Мушкетов проводил исследования в другом районе Памира, прошел в доли­ну Кашгарской Кызылсу и открыл озеро Чатыркуль, об окрестностях которого Мушкетов заявил, что «нигде не видал места более безжизненного...». Даже рыба в озере не водилась. В горах Туркес­тана Мушкетов увлекся изучением ледников и вскоре стал одним из крупнейших знатоков этого природного явления. Спустившись с Гиссарского хребта по ущелью реки Сурхандарьи, Мушкетов совершил сплав на лодке по Амударье до Турткуля, откуда пересек пустыню Кызылкум до Каралин-ска (Кзыл-Орда). Из обители снежных бурь участники экспедиции попали в жаркие объятия песча­ного бурана. Итогом исследований Мушкетова в Средней Азии стали первая геологическая карта всей территории Русского Туркестана, составленная совместно с профессором Г.Д. Романовским, и первый том сочинения «Туркестан. Геологическое и орографическое описание по данным, собран­ным во время путешествий с 1874 по 1880 год». Среднюю Азию Мушкетов посещал еще неоднократ­но. Цикл среднеазиатских исследований Мушкетова Академией наук был удостоен премии, а Гео­графическим обществом — высшей наградой — Константиновской медалью.

В 1877—1878 гг. в Ферганской долине провел исследования А.Ф. Мидцендорф. Им изучались лессовые отложения и песчаный массив в центральной части долины, изменения в природе, произо­шедшие за исторический период под влиянием продолжительной хозяйственной деятельности, даны

советы по дальнейшему развитию орошаемого земледелия. Наблюдения и научные выводы Мидден-дорфа изложены в его книге «Очерки Ферганской долины» (1882).

В 1878 г. к верховьям Амударьи направилась экспедиция Василия Федоровича Ошанина (1844— 1917). Им были открыты хребты Петра I, Дарвазский, Каратегинский и язык грандиозного ледни­ка, названного им в память безвременно умершего друга именем Федченко.

В 1884—1887 гг. на Тянь-Шане, Алае и особенно на Памире интересные исследования провел Григорий Ефимович Грумм-Гржимайло (1860—1936). «На Памире, включая сюда и Алай (подразуме­вается только долина), — отмечал путешественник, — нет древесной растительности. Если она есть, то в виде исключения, и тогда это тал и тамариск» (Грумм-Гржимайло, 1896). Только на северных склонах Алайского хребта встречаются арча, тополь, редко береза, рябина, рододендрон. В долинах громадные заросли боярышника, облепихи, абрикосов, дикого миндаля, шиповника. Грумм-Гржимайло описал животных — обитателей гор Памиро-Алая, в числе которых упоминал и тигров. Но они держались в тугаях у берегов Амударьи. Ученым были даны меткие характеристики местных жителей — кара-киргизов и таджиков.

В 1886 г. по инициативе П.П. Семенова была проведена экспедиция в центральные районы Тянь-Шаня под руководством И.В. Игнатьева. Участники экспедиции от берегов Иссык-Куля про­шли в долину реки Сары-Джаза. В ее верховье открыли ледники Семенова и Мушкетова. В верхо­вье реки Иныльчек осмотрели крупнейшие ледники массива Хантенгри. Из-под воды Иссык-Куля Игнатов извлек ряд предметов, свидетельств об обитателях края того времени, когда уровень озера был значительно ниже.

Самостоятельный маршрут в этой экспедиции выполнил Андрей Николаевич Краснов (1862—1914). Были проведены исследования вдоль южного побережья озер Балхаш и Алаколь, по долине реки Или. Краснов поднимался на склоны Заилийского Алатау, побывал в ущелье Сары-Джаза, осмот­рел часть Тянь-Шаня на китайской территории. На основе выполненных сборов и наблюдений Крас­новым была подготовлена основательная работа «Опыт истории развития флоры южной части Вос­точного Тянь-Шаня» объемом 413 страниц (1888), защищенная в качестве магистерской диссертации по ботанике в 1889 г. В научном методе Краснова ярко проявилась способность выделения типичес­ких черт. Им выделены высотные растительные пояса, затронуты проблемы видообразования с веду­щей ролью влияния условий существования. Показан процесс эволюции растительности в ходе горо­образования из пустынной первоосновы (Александровская, 1996). Возвращение Краснова в Петер­бург происходило через пустыни Средней Азии, и им были выделены их типы: песчаные, глинистые, каменистые и солонцовые.

В 1886 г. в Закаспийской области, в пустыне Каракум и в Туркмено-Хорасанских горах по зада­нию администрации строившейся железной дороги от Красноводстка до Ташкента широкие исследо­вания провели В. А. Обручев и К.И. Богданович, воспитанники И.В. Мушкетова. Обручев устано­вил генезис песков, связанной с речной аккумуляцией и эоловой переработкой, выделил три типа песчаного рельефа: бугристый, грядовый и песчаная степь. На картах Закаспийской низменности часть территории долгие десятилетия именовалась как Обручевская степь. Подготовлены рекоменда­ции о мерах борьбы с развеваемыми песками. Научные результаты Обручева опубликованы в 1890 г. в книге «Закаспийская низменность». Богданович установил, что Туркмено-Хорасанские горы, ча­стью которых является хребет Копетдаг, сильно понижаются на восток, круто обрываясь к долине реки Теджен, понижаются также и к северо-западу, где образуется их связь с хребтом Эльбурс. Богданович дал первое описание орографии этих гор.

Надо сказать, что Богданович был не первым русским путешественником в этих краях. В 1837— 1839 гг. по северу Иранского нагорья вплоть до Кабула прошел с дипломатической миссией Иван Викторович Виткевич. Побывал он в пустынях Деште-Лут и Деште-Кевир, открыл систему Восточ­но-Иранских гор. В 1843—1844 гг. по поручению шахского правительства на севере Ирана проводил

изыскания геолог Николай Иванович Воскобойников. Он дал описание хребта Эльбурс, составил орографическую схему Северного Ирана и топографические карты ряда исследованных мест. В 1858— i860 гг. на Иранском нагорье плодотворно работала экспедиция Николая Владимировича Ханыкова. От Каспия участники экспедиции прошли в Мешхед, обследовали южные скаты Туркмено-Хорасан-ских гор, достигли Герата. Ботаник А.А. Бунге совершил экскурсию в Тебес и нанес северное окончание Восточно-Иранских гор на карту. Позже Восточно-Иранские горы посетил и Ханыков. Экспедиция пересекла пустыню Деште-Лут, вышла к Керману, нанесла на карту хребет Кухруд, через Исфаган прошла к Тегерану и завершила исследования. В 1861 г. Ханыков издал на француз­ском языке книгу «Экспедиция в Хорасан».

С 1901 г. со Средней Азией была связана жизнь и деятельность выдающегося путешественника Николая Леопольдовича Корженевского (1879—1958). Сначала он совершал вылазки на Тянь-Шань, потом в пределы Гиссаро-Алая, в 1904 г. состоялось путешествие на Памир. По долине реки Муксу Корженевский поднялся на склоны хребта Петра I. Первый из открытых ледников Корженевский назвал именем Мушкетова. Через шесть лет Корженевский снова посетил этот район. С ледника Мушкетова открылся вид на стройную вершину, и Николай Леопольдович назвал ее именем своей жены Евгении. Это один из трех 7-тысячников, находящихся на Памире. Название пика пережило все периоды переименований и сохранилось до сих пор. Корженевский открыл неизвестный хребет и дал ему название Академии наук. Одну из главных его вершин Корженевский назвал в честь акаде­мика Карпинского. На счету Корженевского числится 70 открытых и изученных ледников Памиро-Алая. Им составлен первый каталог ледников Средней Азии.

Значительную часть экспедиционных исследований в Средней Азии провел в молодом возрасте Л.С. Берг.

Открытия и исследования в Центральной Азии

Крупнейшим путешественником в Центральноазиатский регион был Николай Михайлович Прже­вальский (1839—1888). Совершив путешествие в Уссурийский край и доложив об этом в Географи­ческом обществе, Николай Михайлович сразу приобрел авторитет. П.П. Семенов и Совет общества выполнили свое обещание о содей­ствии после «испытания» Уссурийским краем, ив 1870 г. началось новое — Монгольское, или первое Центральноазиатское — путеше­ствие Пржевальского. Продлилось оно около трех лет. От Кяхты от­ряд прошел через пустыню Гоби, через плато Ордос, через пустыню Алашань, через Цайдам к Тибету, к верховьям реки Хуанхэ. Путь через пустыни был трудным. Четверка путешественников преодолела голые сыпучие пески, готовые «задушить путника своим палящим жа­ром». Свободнее стало дышать в горах... Но наступила зима и надо было спускаться на равнину. В 1872 г. Пржевальский поднялся к бессточному соленому высокогорному озеру Кукунор. «Заветная цель экспедиции... достигнута. Правда, успех был куплен ценой... тяже­лых испытаний». В двухтомном издании «Монголия и страна тангу-тов» (1875—1876) Пржевальский отдал должное мужеству членов сво­ей команды: «В страшной дали от родины... мы жили родными бра­ тьями, вместе делили труды и опасности, горе и радости. До гроба

сохраню я благодарное воспоминание о своих спутниках, которые без- Рис. 38. Николай Михайлович граничной отвагой и преданностью делу обусловили как нельзя более Пржевальский (1839—1888)

весь успех экспедиции». И действительно, на Тибете, в междуречье Хуанхэ и Янцзы стояли жесто­кие морозы, ощущалась разряженность воздуха, затруднявшая дыхание.

Первая экспедиция принесла несомненный успех: выполнена маршрутная съемка более 5 тыс. км пути, сняты на карту озера Далайнор и Кукунор, открыт ряд неизвестных горных хребтов, собраны многочисленные коллекции птиц, млекопитающих, рыб, насекомых, растений и горных пород, измерено большое число высотных отметок, снято астрономическое положение ряда пунктов, велись каждодневные (в три срока) метеорологические наблюдения. Пржевальский был первым европей­ским исследователем на Западном Тибете на водоразделе двух великих рек. Русское и Пражское географические общества наградили Пржевальского золотыми медалями.

В 1876 г. Пржевальский представил план и приступил к реализации второй экспедиции в Цент­ральную Азию. И хотя он сам считал ее неоконченной (не удалось углубиться в Тибет), она также принесла ряд замечательных открытий. К их числу относятся открытие и описание озера Лобнор, горной системы Алтынтаг, хребта Русский, уточнено положение северной границы Тибета (хребет Куньлунь оказался на 300 км далее к северу, чем предполагалось). В коллекцию Пржевальского попали дикие верблюды, куланы, дикие яки и множество других объектов. Но какие трудности пришлось преодолеть! Помимо холода и зноя, Пржевальский страдал от кожной болезни. Он писал, в дневнике: «1 ноября. Дневали. Зуд нестерпимый; по ночам не спишь, слабеешь с каждым днем... 15—16 ноября. От зуда испробовал всякие средства... 25—26 ноября. Болезнь моя нисколько не уменьшается... Ни наблюдать, ни делать съемки, ни даже ходить теперь не могу. Взвесив все эти обстоятельства, я решил возвратиться в Зайсанский пост... Тяжело было прийти мне к такому реше­нию... 5—20 декабря. Шли без дневок с восхода солнца почти до заката... Грязь на всех нас была страшная, в особенности у меня, так как по нескольку раз в день и в ночь приходилось мазаться дегтем с салом, чтобы хоть немного унять нестерпимый зуд... Холода стояли страшные, пять суток сряду ртуть в термометре замерзала...».

В Зайсане Пржевальский узнал о тяжелой утрате. Более полугода назад умерла его матушка, скончался и ее брат, тот, что приучил юного натуралиста к походной жизни и охоте.

Как только здоровье Пржевальского поправилось, он снова направился в Джунгарию с целью проникнуть в Тибет. Отношения с Китаем, однако, ухудшились, и Пржевальский был вынужден возвратиться на родину. И снова запись из дневника: «31 марта. Сегодня исполнилось мне 39 лет, и день ознаменовался для меня окончанием экспедиции... мне крайне тяжело и грустно ворочаться назад. Целый день вчера я был сам не свой и много раз плакал...» И далее: «...жизнь путешественника несет с собой много различных невзгод, но зато она дает много счастливых минут, которые не забываются никогда. Абсолютная свобода и дело по душе — вот в чем именно вся заманчивость странствований...» (Пржевальский, 1947. С. 127, 128).

Научный подвиг Пржевальского был высоко оценен. Он был избран почетным членом Россий­ской Академии наук и Ботанического сада. Берлинское географическое общество удостоило его толь­ко что учрежденной Золотой медали имени Александра Гумбольдта. По этому случаю Ф. Рихтгофен, президент Берлинского общества, заявил, что открытия Лобнора и Алтынтага — величайшие откры­тия, а наблюдения Пржевальского так разнообразны и многосторонни, что мало кому под силу.

Третье путешествие в Центральную Азию, или первое Тибетское, состоялось в 1879—1880 гг. В числе ее участников был В.И. Роборовский, достойный ученик Пржевальского, в будущем сам возгла­вивший экспедицию в Центральную Азию. Экспедиция вышла из поста Зайсан, прошла Джунгарию, пересекла пустыню Хами и наиболее глубоко проникла в центральные районы Тибета, не взирая на противодействие китайских властей, нападения разбойников и сложнейшие природные условия путе­шествия. В письме на имя председателя общества Пржевальский писал: «Лишь только мы взошли на горы Северного Тибета, как тотчас же встретили ужасный климат. Несмотря на вторую половину мая, здесь нередко бушевали метели, как зимою, а ночные морозы доходили до -23°С. Тем не менее от

подобных холодов не погибала здешняя тощая трава и даже после сильного мороза солнце вновь отогревало скудные цветы. Но не только в мае, даже в июне и июле морозы (до —5°) бывали в каждую ясную ночь... Количество осадков, приносимых сюда... юго-западным муссоном... так велико, что Северный Тибет превращается летом почти в сплошное болото... Несмотря на безлесие страны, мед­ведей здесь очень много. Ежедневно мы встречали их по нескольку штук, иногда более десятка и убили до 30 экземпляров... На рассвете 13 июля (тангуты) сделали неожиданное на нас нападение конною шайкой, человек около 300. Это нападение, а равно и другое, вслед за ним последовавшее, были отбиты...» (Пржевальский, 1885. С. 6—8). Команда Пржевальского состояла из полутора десят­ков человек!

Опыт Пржевальского становился все более весомым в отношении научных наблюдений и выво­дов. Речь идет об асимметрии природы северных и южных склонов хребтов, о формировании кону­сов выноса наносов у подножия хребтов, наиболее благоприятных с точки зрения расселения и хо­зяйственной деятельности населения, о причинах своеобразия фауны и флоры отдельных террито­рий, о жизни и быте туземного населения. И были открытия... Хребтов Гумбольдта, Риттера и многих других, дикой лошади, описанной И.С. Поляковым и получившей имя первооткрывателя... Был найден путь к Лхасе, столице Тибета, и только уважительное отношение к мнению аборигенов вынудило Пржевальского прекратить продвижение в этом направлении. В Лхасе распространился слух, что русские идут, чтобы уничтожить их веру.

Зреет и литературное дарование Пржевальского. Некоторые разделы книги приобретают характер замечательных эссе с элементами патетики. Что стоят, например, эти строки. «Между тем охотник незаметно поднялся чуть не до вечных снегов. Дивная панорама гор, освещенных взошедшим солн­цем, расстилается под его ногами. Забыты на время и яки и куку-яманы. Весь поглощаешься созерца­нием величественной картины. Легко, свободно сердцу на этой выси, на этих ступенях, ведущих к небу, лицом к лицу с грандиозною природою, вдали от всей суеты и скверны житейской. Хоть на минуты становишься действительно духовным существом, отрываешься от обыденных мелочных по­мыслов и стремлений...» (Пржевальский, 1948. С. 114). Или... «Семь с лишком месяцев минуло с тех пор, как мы вышли из Зайсана, и за все это время не имели сряду нескольких отрадных дней. Против нас постоянно были то безводная пустыня с ее невыносимыми жарами, то гигантские горы, то морозы и бури, то, наконец, вражда людская. Мы удачно побороли все это. Нам не давали проводников — мы шли без них, наугад, разъездами отыскивали путь, и почти не сделали шага лишнего благодаря своему удивительному счастью. Последнее было нашим постоянным спутником» (Там же. С. 198). «Но если мне и выпала счастливая доля совершить удачно три путешествия в Центральную Азию, то успех этих путешествий — я обязан громко признать — обусловливался в весьма высокой степени сме­лостью, энергией и беззаветной преданностью своему делу моих спутников. Их не пугали ни страшные жары и бури пустыни, ни тысячеверстные переходы, ни громадные, уходящие за облака, горы Тибе­та, ни леденящие там холода, ни орды дикарей, готовые резать нас... Отчужденные на целые годы от своей родины, от всего близкого и дорогого, среди многоразличных невзгод и опасностей, являвших­ся непременной чредой, — мои спутники свято исполняли свой долг, никогда не падали духом и вели себя, поистине, героями...» (Там же, с. 364). Один из биографов Пржевальского, Э.М. Мурзаев (1996), совершенно справедливо отметил: «Было немало путешественников до Пржевальского и еще больше после него. Однако далеко не все могли рассказать о своих исследованиях и приключениях столь ярко и доходчиво, как это умел он» (С. 211). Пржевальский стал образцом для составления путевых очерков научных экспедиций не одного поколения путешественников.

Четвертое путешествие в Центральную Азию, или второе Тибетское, проведено Пржевальским в 1883—1885 гг. Помимо Роборовского, в нем участвовал 19-летний П.К. Козлов, также ставший знаменитым путешественником. Маршрут был проложен от Кяхты к верховьям Хуанхэ, были пере­сечены Алтынтаг и Северный Тибет, обследованы районы Восточной Кашгарии. Сильные бури и

морозы в пустыне Гоби убедили Пржевальского не только в эоловой природе лессов, но и заставили понять, при каких ветровых ситуациях происходит вынос пылеватых частиц и их аккумуляция. Были открыты и описаны озера Русское, Экспедиции, Незамерзающее, хребты Загадочный (Пржевальс­кого) с высшей точкой Шапка Мономаха (7720 м), Марко Поло, Московский, Колумба... Эти названия, увы, не сохранились на картах Китая.

Редкий случай... При жизни Пржевальский был награжден Академией наук золотой медалью своего имени. На лицевой стороне медали был выбит портрет Пржевальского, на обороте значилось: «Николаю Михайловичу Пржевальскому — первому исследователю Центральной Азии. 1886 г.».

В самом начале пятого путешествия в Центральную Азию Пржевальский заразился брюшным ти­фом и 1 ноября 1888 г. скончался. Похоронен, согласно завещанию великого путешественника, на берегу озера Иссык-Куль в окрестностях города Каракол, долгое время носившего имя Пржевальск.

Велики заслуги Пржевальского перед наукой, велики и почести... Ему было присвоено воинское звание генерал-майор русской армии, степень доктора зоологии Московского университета, он был избран почетным членом Российской академии, Русского, Парижского, Берлинского, Венского, Венгерского, Итальянского, Голландского, Франкфуртского, Лейпцигского, Дрезденского, Азиатс­кого географических обществ, Петербургского университета, Ботанического сада, действительным членом Германской академии естественных и медицинских наук, Шведского антропологического и географического обществ, почетным сотрудником Французского министерства народного просвеще­ния, награжден восемью русскими и иностранными золотыми медалями и другими наградами.

Пржевальский оставил после себя большое число соратников, учеников и последователей. Одним из них был Михаил Васильевич Певцов (1843—1902). Еще в 1876 г. он во главе сотни казаков сопро­вождал хлебный караван, направлявшийся из Зайсана в Джунгарский оазис Гучен. Около 700 км пройдено по каменистой сухой степи. Описание маршрута и карта пройденного пути опубликованы Певцовым в 1879 г. в работе «Путевые очерки Джунгарии».

В 1878—1879 гг. Певцов совершил большой переход по Монголии и Северному Китаю в составе другого торгового каравана. Караван поднялся вверх по долине реки Бухтармы, перевалил хребет Сайлюгем и прибыл в монгольский город Кобдо. Оттуда путь следовал между хребтами Монгольский Алтай и Хангай. У подножия последнего обнаружен ряд Ьзер. Всю местность Певцов назвал Доли­ной озер. Впервые на карту была нанесена гидрографическая сеть этой части Монголии. К северу от Гобийского Алтая Певцов открыл параллельную ему гряду, названную хребтом Гурван-Сайхан. Этим был уточнен орографический облик всего Монгольского Алтая. Караван пересек Гоби и вышел к горному кряжу Иншань, ограничивающему с севера излучину Хуанхэ. Возвращение происходило через Гоби и Ургу (Улан-Батор). В направлении на Кобдо Певцов пересек долины реки Селенги и ее притоков, хребет Хангай и вдоль рек Дзабхан и Кобдо вышел к российскому пункту Кош-Агач на Чуйском тракте.

Певцову было поручено выполнение основной части программы невыполненной экспедиции Пржевальского... Его помощниками были Роборовский и Козлов. В экспедицию также был пригла­шен К.И. Богданович. Летом 1889 г. экспедиция покинула г. Пржевальск (в том же году так стал называться Каракол), пересекла хребты Терскей и Кокшаал, спустилась к долине реки Яркенд, обогнула с юга пустыню Такла-Макан. Богданович по поручению Певцова прошел несколько иным маршрутом. От Иссык-Куля он прошел на юг, перевалил через Кашгарский хребет и у г. Яркенд соединился с остальной частью экспедиции. Певцов и в дальнейшем направлял малочисленные группы Богдановича, Роборовского и Козлова в самостоятельные маршруты. Так был осуществлен более широкий охват исследованиями территорий, в частности, в Северо-Западном Тибете и в бас­сейне озера Лобнор. Результаты экспедиции были опубликованы в «Трудах Тибетской экспедиции 1889—1890 гг.»: описан маршрут, исследован и нанесен на карту большой участок хребта Куньлуня,

открыто высокое плато Северо-Западного Тибета, завершено открытие ряда хребтов, пересекавших­ся Пржевальским, получены новые данные о гидрографии бассейна озера Лобнор.

Летом 1876 г. из Зайсана в Монголию направилась также экспедиция Григория Николаевича Пота­нина (1835—1920), человека, успевшего в течение трех лет побывать студентом, пять лет испытывавше­го на себе каторжный режим, подвергнутого ссылке и, наконец, полюбившего жизнь путешественни­ка. В составе экспедиции были жена начальника Александра Викторовна и топограф П.А. Рафаилов. Экспедиция пересекла Монгольский Алтай, вышла к Кобдо, прошла вдоль северного склона хребта и вновь его перевалила, чтобы пройти через Джунгарскую Гоби и выйти к городу Хами. По пути были пересечены отроги Восточного Тянь-Шаня. Установлена самостоятельность горных систем Алтая и Тянь-Шаня. Повернув вновь на северное направление, экспедиция Потанина еще один раз пересекла Монгольский Алтай и вышла к предгорьям хребта Хангай, перевалила через него и вышла к озеру Хубсугул. Повернув на запад, прошли к озеру Убсунур, открыв ряд коротких хребтов, пески Бориг-Дэл, нанесли на карту часть хребта Танну-Ола. От озера Убсу-Нур Потанин через котловину Больших озер направился к Кобдо, Рафаилов — более сложным маршрутом через отроги Танну-Ола и Монголь­ского Алтая на российскую территорию.

Летом 1879 г. Потанин вновь направился в Монголию. На этот раз от Кош-Агача двинулись к озеру Убсу-Нур, поднялись на хребет Танну-Ола и спустились в Тувинскую котловину. Преодолев хребет Сангилен, экспедиция вышла, к северному берегу озера Хубсугул и оттуда через Тункинскую впадину — в Иркутск. Четыре тома «Очерков Северо-Западной Монголии» (1881—1883) — свиде­тельство выполненных исследований. В двух из этих томов содержались материалы этнографических наблюдений, собранных А.В. Потаниной.

В 1883 г. Потанин в сопровождении жены отправился вокруг Европы, через Суэцкий канал в Китай. Летом 1884 г. участники экспедиции вышли из Пекина,, пересекли плато Ордос и останови­лись на зимовку в Ланчжоу на Хуанхэ. В 1885 г. совершили кольцевой маршрут по Восточному Тибету и снова стали на зимовку. В 1886 г. экспедиция прошла к озеру Кукунор, проследовав вдоль реки Жошуй, вышли к бессточному озеру Гашун-Нур. Затем через Гоби, Монгольский Алтай, хребет Хон-гай экспедиция вышла на российскую территорию в районе города Кяхты. Работа «Тангутско-Тибетс-кая окраина Китая и Центральная Монголия» (1893) в двух томах увенчала завершение экспедиции.

В 1892—1893 гг. Потанины через Пекин отправились в очередную экспедицию к Тибету. В пути резко ухудшилось состояние здоровья Александры Викторовны, начались сердечные припадки. При­шлось приостановить экспедицию и вернуться в Пекин. Потанину несли на носилках... 18 сентября 1893 г. она скончалась на 51 году жизни. Григорий Николаевич с телом жены отправился в Кяхту. В экспедицию он не возвратился. Лишь через шесть лет в 1898 г. он выезжал для исследования Боль­шого Хингана.

Участник потанинской экспедиции В.А. Обручев, анализируя результаты экспедиционных иссле­дований Центральной Азии, писал: «Когда будет написана история географических открытий и ис­следований во Внутренней Азии во второй половине XIX в., на ее страницах займут почетное место и будут поставлены рядом имена трех русских путешественников — Г.Н. Потанина, Н.М. Пржеваль­ского и М.В. Певцова... Из этих трех пионеров географической работы невозможно вырвать ни одно­го—в канве сейчас же образуются большие дыры... Путевые отчеты всех трех пионеров являются настольными книгами современного натуралиста... не только географа и этнографа, но и геолога, зоолога, ботаника, даже климатолога и археолога...» (Цит. по: Грумм-Гржимайло, 1961. С. 267).

Сам Обручев продолжил запланированные исследования. В 1893 г. он обошел плато Ордос, исследовал часть горной системы Наныпаня, включавшей хребты Рихтгофена, Зюсса, Мушкетова, Семенова... Обогнув озеро Кукунор, спустился по долине реки Жошуй, обошел с севера пустыню Алашань и вышел к луке реки Хуанхэ. В 1894 г. Обручев прошел вдоль северной кромки Тибета через Бэйшань, оазисы Хами и Турфан к Кульдже. Свое путешествие Обручев описал в книгах «От

Кяхты до Кульджи» и «Центральная Азия, Северный Китай и Нанынань» в двух томах (1900—1901). В Центральную Азию Обручев возвращался вновь, в частности в Джунгарию, и брал с собой юных сыновей для передачи в реальной обстановке им навыков полевого исследователя.

Список отечественных исследователей Центральной Азии не исчерпывается упомянутыми. Необ­ходимо было бы шире показать вклад Всеволода Ивановича Роборовского, потерявшего здоровье в основном своем путешествии, Петра Кузьмича Козлова, раскопавшего «мертвый горд» Хара-Хото и обнаружившего целую библиотеку древних манускриптов, Карла Ивановича Богдановича, Григория Ефимовича и Михаила Ефимовича Грумм-Гржимайло и целого ряда других исследователей.

Русские путешественники в отдаленных странах

Объектами исследований отечественных путешественников все чаще становятся не только страны Западной Европы и «ближнего зарубежья», но и отдаленные территории, в частности земли южного направления: Малая Азия, Ближний Восток и Африка. В 1834—1836 гг. Михаил Павлович Врон-ченко совершил большое путешествие по Малой Азии, посетил на юге Тавр, на севере — Западно-Понтийские горы, несколько раз пересекал Анатолийское плоскогорье, побывал на бессточных озе­рах Туз и других, на ряде проточных, уточнил положение долин рек Кызыл-Ирмак, Ешиль-Ирмак, составил первую достоверную карту полуострова, основанную на 100 астрономических пунктах.

Много сил и энергии исследованию Малой Азии отдал Петр Александрович Чихачев (1808—1890). С особенностями ее географии Чихачев познакомился еще в годы дипломатической службы в качестве переводчика в Османской империи. В 1835 г. он оставил дипломатическую службу ради научной карьеры. Слушал лекции в Гейдельбергском университете, путешествовал по Приморским Альпам, Италии, Сицилии, Испании, Алжиру. В 1840 г. отправился в неизученную часть Алтая. С 1847 г. в течение 15 лет путешествовал по Малой Азии, существенно дополнив сведения Вронченко о по­луострове, ознакомился со значительной частью Армянского нагорья, дал подробную орографичес­кую характеристику Центрального и Западного Тавра, Западно-Понтийских гор, сделал вывод о том, что полуостров Малая Азия представляет собой нагорье с огромной котловиной, представлен­ной Анатолийским плоскогорьем. Всестороннему исследованию Чихачева подверглись не только природные объекты, включая минералы и горные породы, ископаемые богатства, состояние живот­ного мира и растительности, но и все, что было связано с длительным периодом цивилизации в этом сложном узле человеческой истории. Итогом научного исследования территории явилась восьмитом­ная монография на французском языке «Малая Азия, или Физическое, статистическое и археологи­ческое описание этого края» (1859—1869) — классический труд в истории географической науки. Большую часть жизни Чихачев провел во Флоренции и Париже. Скончался во Франции. Значитель­ный свой капитал Чихачев завещал Парижской академии наук для поощрения делу изучения Азии. В Парижской академии была учреждена премия имени Чихачева. Ее лауреатами, в частности, стали В.А. Обручев и П.К. Козлов.

Как было уже отмечено, путь русским исследователям во внутренние области Африки открыл Е.П. Ковалевский. Василий Васильевич (Вильгельм Вильгельмович) Юнкер (1840—1892) пошел даль­ше. Медик по образованию и естествоиспытатель по поведению Юнкер в 1873 г. путешествовал по Европе, побывал в Исландии. Потом поселился в Тунисе для изучения арабского языка. В течение двух лет посещал различные пункты в Тунисе, Алжире, Египте. В 1875 г. совершил кратковременную поездку по Ливийской пустыне. Выделил несколько типов пустынь. Принял участие в работе Между­народного географического конгресса в Париже, познакомился с выдающимися путешественниками по Африке Нахтигалем, Рольфсом и Швейнфуртом. Там созрел план дальнейших исследований.

В 1876 г. начались более чем 10-летние странствия Юнкера по Центральной Африке. Первый маршрут был от красноморского пор­ та Суакин к Хартуму, оттуда вверх по Белому Нилу и его притоку Собату. Были составлены первые точные карты посещенных мест. В 1877 г. из Хартума Юнкер совершил три круговых экспедиции в юж­ ные провинции Судана, уточнил гидрографический план целого ряда рек. В конце 1877—начале 1878 г. Юнкер поднялся вверх по долине реки Ей почти до самых ее истоков, пересек водораздел и вышел к бассейну реки Уэле. «Я находился у Кибби, истока реки Уэле и, таким образом, достиг долгожданной цели. Мне суждено было войти в области, в которых еще не ступала нога белого человека, и обога­ тить наши сведения об Африке...» В начале 1879 г. на заседании Рус­ ского географического .общества в Петербурге Юнкер доложил о трех­ летних изысканиях. _{Рис 39}. Василий Васильевич

В октябре 1879 г. Юнкер прибыл в Александрию. Юнкера сопро- юнкер (1840—1892)

вождал бывавший в Африке немец Ф. Бондорф. Путешественники по Нилу и Бахр-эль-Газалю добрались до южных рубежей Судана.

Дальнейший путь был среди девственной природы в окружении гостеприимных африканцев. Они помогали переносить поклажу экспедиционеров. Ни о каком ином виде транспорта не приходилось мечтать. Но зато каждый день пути мог оказаться последним от подстерегавших опасностей, от целого букета тропических болезней. На берегу одного из притоков Уэле Юнкер организовал стаци­онарную базу под наблюдением Бондорфа, а сам совершал кольцевые маршруты, все далее углубля­ясь в экваториальные леса, населенные пигмеями.

Осенью 1882 г. Юнкер поручил Бондорфу транспортировать накопленные коллекции в Европу. В то время разгоралось магдистское восстание чернокожих против египтян. Бондорф спешил, не смог нанять носильщиков, оставил в джунглях коллекции, а сам налегке с бумагами выехал в Еги­пет. Юнкер же совершил еще один маршрут к берегам Уэле. Дорога через Бахр-эль-Газаль для него оказалась закрытой. Тогда он направился на восток, в Ладо. Свыше двух лет он провел на берегах Бахр-эль-Джебель в ожидании успокоения политической обстановки. В январе 1886 г. он решил выбираться в Европу по не менее сложному маршруту на Занзибар... Этот путь занял почти целый год. Три года от Юнкера не было вестей. Брат путешественника петербургский банкир организовал спасательную экспедицию. Она не принесла успеха. Доктор Фишер, руководитель экспедиции, в пути скончался...

В апреле 1887 г. Юнкер выступил на чрезвычайном собрании Географического общества, посвя­щенном его возвращению на родину. Во вступительном слове П.П. Семенов отметил, что простран­ство, в котором провел исследования путешественник, «оставалось в совершенном пробеле», и под­черкнул «сколько... нужно (было) мужества, твердости воли и самоотвержения для того, чтобы путе­шествовать при таких условиях...» (Журнал... 1887. С. 294). Затем сделал доклад сам Юнкер. Подробное изложение условий путешествия и его результатов было опубликовано на немецком языке в Вене в 1889—1891 гг. в трехтомном издании «Путешествия по Африке». В 1891 г. Юнкер начал готовить русское издание книги, но многого сделать не успел. 13 февраля на 52-м году жизни он скончался. В изучении Африки В.В. Юнкер занимает столь же почетное место, что Д. Ливингстон и Г. Стэнли.

К концу XIX в. все большие претензии на захват Эфиопии, государства, сохранявшего независи­мость, предъявляет Италия. Симпатии России были на стороне близкого по вере народа. Первая попытка установить непосредственные отношения России с Эфиопией связаны с именем поручика русской армии Виктора Федоровича Машкова. В 1888-1889 гг. как частное лицо Машков пробрал­ся в Аддис-Абебу, был принят императором Менеликом и с письмом и подарками в адрес Алексан-

дра III возвратился в Петербург. О своем в значительной степени авантюрном путешествий Машков опубликовал брошюру. В 1891—1892 гг. Машков снова побывал в Эфиопии, доставил царские подарки, в том числе оружие. От дальнейших связей России и Эфиопии Машков был отстранен, хотя его деятельность была высоко оценена МИДом. О своем посещении Африки Машков рассказал в пяти очерках «Путешествие в страну черных христиан» (Хренков, 1998—1999).

С Эфиопией связано последнее путешествие из цепи странствий «по белу свету» Александра Васи­льевича Елисеева (1858—1895). Врач по образованию и путешественник по призванию, Елисеев в периоды служебных отпусков побывал во многих странах мира. Он неоднократно посещал страны Западной, особенно Северной Европы, бывал в Греции и Италии, в странах Ближнего Востока, на Цейлоне, в Японии... В 1884 г. впервые попал в Африку с намерением проникнуть во внутренние области Сахары. Волнения туарегов не позволили реализовать задуманное. Пришлось ограничиться посещением средиземноморского побережья Ливии, Алжира и Марокко. В 1893 г. Елисеев совершил путешествие вверх по Нилу. На границе с Суданом едва не погиб, был ограблен и бежал верхом на верблюде. Путешествия Елисеева не были поиском острых ощущений. «Научные цели я ставил всегда выше всего и постоянно, по мере своих сил и возможности, преследовал те или другие научные задачи. Ввиду того, что главною моею специальностью, помимо медицины, была и есть антрополо­гия, я обращал тщательное внимание на различные антропологические и этнографические вопросы и по мере сил способствовал их выяснению», — писал Елисеев в предисловии к своей главной книги — «По белу свету».

В 1894 г. только что вернувшемуся из Африки Елисееву предложил совершить совместное путе­ шествие Н.С. Леонтьев, имевший опыт путешествий по Индии, Афганистану и Ирану. В январе 1895 г. участники экспедиции прибыли в Джибути, в феврале — в столицу восточной провинции Эфиопии Харэр. Эфиопия в то время вела войну с Италией. По просьбе правительства Эфиопии Елисеев отправился срочно в Петербург с дипломатическим поручением. Он вез также русскому царю живого льва и фотографию правителя Харэра рас Маконена. С ним были отправлены собран­ ные коллекции экспедиции. В начале мая Елисеев прибыл в Петербург, по обыкновению сделал доклад в Географическом обществе и 22 мая скончался. Африка обладает букетом заболеваний, к которым у европейцев нет иммунитета. _ч

В 1896 г. в Эфиопию был направлен санитарный отряд Российского Красного креста в сопро­вождении казацкой сотни, которой командовал атаман П.Н. Краснов. В его составе находился штабс-ротмистр Александр Ксаверьевич Булатович (1870—1918 или 1919). Результаты своего первого путешествия Булатович изложил в книге «От Энтото до реки Баро. Отчет о путешествии в юго-западные области Эфиопской империи в 1896—1897 гг.». В 1897—1898 гг. Булатович находился вновь в Эфиопии, первым из европейцев исследовал южные районы страны. Его доклад «Из Абиссинии через страну Каффа на озеро Рудольфа» был опубликован в «Известиях Географического общества», перепечатан во Франции и Италии. В 1899 г. Булатович — в третий раз в Эфиопии, совершил маршрут от Аддис-Абебы к Тумату, притоку Голубого Нила. В 1911—1912 гг. Булатович в четвертый раз посетил Абиссинское нагорье, на этот раз как монах и с целью основать в Эфиопии русский монастырь.

Одновременно с Булатовичем в 1897—1899 гг. различные районы Эфиопии посетил известный исследователь Кавказа, Ирана и Средней Азии Л.К. Артамонов. Им определена высота 2 тыс. пун­ктов, собраны большая энтомологическая и этнографическая коллекции.

Интересные записки о годичном пребывании в Эфиопии в 1897—1898 гг., особенно об обратном маршруте, составил руководитель русской миссии Красного креста доктор П.В. Щусев. В январе в Аддис-Абебе, писал Щусев, жара была страшная. «На безоблачном небе два месяца не было обла­ков, и ни одна капля дождя не смочила раскаленной, потрескавшейся почвы и высохшей травы. Вблизи болот и речек воздух... насыщен плазмодиями лихорадки...» (Щусев, 1900. С. 203). Для

возвращения на родину Щусев выбрал очень сложный северный маршрут к порту Массау. Январс­кий зной сменился летними дождями. «Путь наш был очень тяжел: мулы и люди вязли в липкой грязи, температура сильно понизилась и холод по ночам давал себя знать... Дорога шла безлесной, покрытой травой равниной... Высокая густая трава покрывала необработанные пространства...» (Щусев, 1900. С. 208). Посетил Щусев и исток Голубого Нила -- окруженное бамбуковой изгородью про­странство чистой прозрачной воды в котловине с обширной трясиной... Эритрея встретила знойной погодой.

В 1903—1904 гг. по просьбе эфиопского императора на территории его страны выполнен комп­лекс геологических исследований экспедицией под началом Н.Н. Курмакова.

Для полноты картины следует отметить также глубокое .поэтическое чувство к стране негусов, зафиксированное известным поэтом серебряного века Н.С. Гумилевым. В Эфиопии он был триж­ды, воевал на стороне африканцев, накоротке был с будущим «царем царей» императором Хайле Селасие I, Африке посвятил удивительные по чистоте и романтичности строки, в том числе очерк «Африканская охота». Гумилев собрал обширную этнографическую коллекцию, украсившую стенды этнографического музея в Петрограде.

В 1914 г. русские натуралисты-зоологи В.А. Догель и И.И. Соколов совершили путешествие в Восточную Африку — Кению и Уганду — и составили биолого-этнографические записки о посещен­ных местах. Начавшаяся мировая водна вынудила путешественников свернуть исследования и воз­вратиться на родину.

Удовольствие от путешествий получал князь К.А. Вяземский. Он первым из русских побывал во внутренних частях Марокко. В 1883 г. Вяземский проехал через Малую Азию, Сирию, Палестину, Синай, Египет в Судан. На обратном пути посетил Мессопотамию, Курдистан и Армению. Очерки о путешествии регулярно печатал во французских изданиях. В 1891 г. совершил грандиозное путе­шествие по Азии. Через всю Сибирь, Гоби, Восточный Китай добрался до Индокитая. На лошадях и слонах пересек территории Камбоджи, Таиланда, Бирмы. Три месяца провел в пути по Индии. Через Кашмир и Гималаи проник в Тибет... В 1895 г. Вяземский намеревался пересечь Африку от Каира до мыса Доброй'Надежды. Путешествие не состоялось, и в следующем году князь оказался в Афоне среди монастырской братии.

Известным путешественником был Михаил Иванович Венюков (1832—1901). В 50-е и 60-е гг. он путешествовал по Уссурийскому краю, по Средней Азии и Кавказу. В 1868 г. намеревался выехать для изучения Китая и Японии, но дальше Кяхты проехать не удалось. Познакомившись с обширными мате­риалами, в 1869 г. Венюков опубликовал книгу «Очерки о Японии». Япония открывалась нехотя. Дос­таточно вспомнить долгое стояние в порту Нагасаки корабля И.Ф. Крузенштерна, доставившего в Япо­нию дипломатическую миссию Н. Резанова, столь же неудачную попытку установить деловые отноше­ния через полвека адмиралом Н.В. Путятиным, описанную И.А. Гончаровым в книге «Фрегат «Паллада». В Японию Венюков все-таки попал, но через Западную Европу, Марсель, Средиземное море, Суэцкий канал и Гонконг. Больше года Венюков прожил в Японии. Итогом стала книга «Обозрение Японского архипелага в современном его состоянии» (1871) — достаточно полная сводка о природе, людях, городах и хозяйстве островного государства. Возвращался Венюков в Европу опять морским путем. Последние четверть века Венюков прожил во Франции, но значительный капитал завещал Русскому географическо­му обществу «для выдачи ежегодных премий за наилучшие русские исследования по географии Азии... лишь таких, которые сами путешествовали по Азии и заявили себя печатными трудами о ней».

Путешественником, посвятившим себя изучению племен, мало затронутых цивилизацией, был Николай Николаевич Миклухо-Маклай (1846—1888). Получив неплохое образование в университетах Петербурга и Германии, поработав вместе с Э. Геккелем, Миклухо-Маклай специализировался на изучении морских губок, побывал на Канарских островах, в Марокко, на Красном море. В 1869 г. он обратился в Русское географическое общество с научным проектом и просьбой командировать его

на Новую Гвинею и острова Тихого океана, круто меняя амплуа ученого. В Миклухо-Маклае возоб­ладал дух первооткрывательства, поэтому он выбрал для себя совершенно не исследованный объект. На вопрос, почему выбрал Новую Гвинею полем исследований, Николай Николаевич отвечал: «...расы эти, как известно, при столкновении с европейскою цивилизациею с каждым годом исчезают. Времени, по моему мнению, не следовало упускать, и цель — исследование первобытных народов — мне казалась достойною посвятить ей несколько лет жизни... будучи страной преимущественно гори­стою, покрытою лесом, имея климат более жаркий и сырой, Новая Гвинея, несмотря на сродство фаун, вероятно, представляет также значительные отличия, дающие предполагать, что она един­ственная страна земного шара, в которой могут скрываться органические формы, вполне для нас новые» (Миклухо-Маклай, 1993. С. 6, 8). Совет общества просьбу путешественника и ходатайство за него К.М. Бэра удовлетворил. И в 1870 г. на военном судне «Витязь» Миклухо-Маклай из Крон­штадта отправился на Новую Гвинею. Первый период его пребывания на Новой Гвинее растянулся на 15 месяцев. Миклухо-Маклай подробно описал жизнь и быт папуасов, составил карту прилегаю­щего берега, назвав его берегом Маклая. В 1876—1877 и 1883 гг. он снова посещал берег Маклая. Всего среди папуасов Николай Николаевич провел около трех лет. Помимо этого, в течение 12 лет Миклухо-Маклай провел исследования на различных островах Океании, архипелага Больших Зондс­ких островов, на полуострове Малакка и в Австралии.

В 1886 г. Миклухо-Маклай возвратился в Петербург. Здоровье скитаниями по тропическим стра­нам было подорвано. В 1888 г. ученый скончался на 42 году жизни. Остался огромный архив днев­ников, записок, неоконченных статей. Под руководством Д.Н. Анучина была начата обработка архива. В опубликованном виде труд Миклухо-Маклая составил шесть томов.

Далеко за море, на другой край света страсть к путешествиям забросила Николая Николаевича Альбова (1866—1897). По окончании Новороссийского (Одесса) университета в течение нескольких лет Альбов исследовал флору Колхиды и Западного Кавказа, десятки видов им описаны впервые. В 1893 г. он был командирован в Швейцарию, для работы в гербариях выезжал в Париж и Лондон. В 1895 г. принял предложение участвовать в сборе коллекций на территории Южной Америки. В Буэнос-Айресе принял на себя обязанности заведующего ботаническим отделом музея Ла-Платы. Участво­вал в экспедициях в Парагвай и на север Аргентины, в Анды и Патагонию, провел исследования на Огненной Земле. В журнале «Землеведение» появились первые материалы о флоре Южной Амери­ки... В одном из писем к родным Альбов писал: «Я скитаюсь, это правда, как настоящий цыган, но везде я оставляю за собой настоящий след... Этот след не пропадет даром. Им воспользуются дру­гие... Может быть я пропаду на этом пути — тем хуже; но зато другие будут иметь удачу...» (Цит. по: Гвоздецкий, 1967. С. 98). Здоровье не выдержало сверхнапряженного ритма, в 31 год Альбов скон­чался. Похоронен в Ла-Плате.

Представленным обзором не исчерпывается перечень путешествий, в организации которых при­нимало участие Русское географическое общество. Известные ученые, например, А.И. Воейков, А.Н. Краснов и другие, были и знаменитыми путешественниками. Но о них речь будет идти в обзоре развития науки.

5. Издательская деятельность

Другой, не менее важной стороной деятельности общества были подготовка отчетов и издание трудов о путешествиях и открытиях, о развитии географической науки и о пропаганде географических знаний.

С утверждением Географического общества в качестве его печатного органа начали издаваться ежегодные «Записки Императорского географического общества», в которых публиковались отчеты о текущей деятельности общества с обзором осуществленных экспедиций, расходованием средств, о

печатании отдельных изданий, о новых поступлениях в библиотеку общества, о приеме новых чле­нов в общество, новости о научных работах и экспедициях за рубежом, сообщалось о заседаниях совета общества, его отделений и комиссий с кратким содержанием обсуждавшихся вопросов, выс­туплений и принятых решений.

С 1848 г. стал издаваться журнал. В первые два года он назывался «Географические известия, издаваемые от Русского географического общества». За это время было издано 17 выпусков. В сле­дующие 10 лет журнал носил название «Вестник ИРГО», было издано 30 частей. В 1860 г. было решено «Записки» и «Вестник» слить и издавать одно издание — «Записки» — четыре раза в год. С 1865 г. журнал называется «Известия...»; до 1918 г. это были «Известия ИРГО», после — ...Русского, ...Государственного, ...Всесоюзного, ныне вновь ...Русского географического общества. Уже выпу­щено более 130 ежегодных томов, включавших от 6 до 13 выпусков в каждом (Мурзаев, 1995).

С 1881 по 1934 г. ежемесячно издавался «Метеорологический вестник». С 1935 г. по настоящее время — это журнал «Метеорология и гидрология», издаваемый гидрометеослужбой.

В 50—60-е гг. XIX в. нерегулярно выходил «Этнографический сборник», было выпущено также три «Сборника статистических сведений о России». В 1890—1916 гг. отделением этнографии обще­ства четырежды в год выпускался журнал «Живая старина».

В 1856—1895 гг. были изданы шесть томов перевода «Землеведения Азии» К. Риттера и четыре тома дополнений к нему. Перевод, общая редакция и большая часть текстов были составлены П.П. Семеновым при сотрудничестве ПА. Кропоткина, И!Д. Черского, Я.В. Ханыкова, НА Северцова, И.В. Мушкето-ва, В.В. Григорьева и некоторых других.

В течение 22 лет, с 1863 по 1885 гг., был издан пятитомный «Географическо-статистический сло­варь Российской империи», составленный Семеновым при содействии В. Зверинского, Н. Филиппова, Р. Маака, Л. Майкова и И. Бока. Начало подготовки материалов к словарю было положено П.И. Кеп-пеном.

В течение 20 лет, с 1881 по 1901 г., издавалась двенадцатитомная серия «Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении» под редакцией Семенова. Другая серия — «Россия. Полное географическое описание нашего отече­ства» под общим руководством П.П. Семенова и В.И. Ламанского и под редакцией В.П. Семенова — реализована не полностью; вышло И томов из 22 запланированных. Смерть П.П. Семенова-Тян-Шанского, начавшаяся мировая война, а затем вихрь революции и гражданской войны продолжение издания сделали невозможным.

В 1889 г. Географическое общество для Международного Парижского географического конгресса на французском языке издало «Обзор географических работ в России», представляющий собой об­стоятельную сводку исследований почти за вековой период объемом в 18 печ. листов.

К крупному обобщению относится также трехтомная «История полувековой деятельности Импе­раторского Русского географического общества. 1845—1895», написанная П.П. Семеновым. По его подсчету, за первые полвека обществом было издано 460 томов и книг общим объемом 11 850 печат­ных листов!

Отдельными выпусками издавались крупные произведения. В их числе дневники Н. Спафария о путешествии в Китай, «Горная Бухара» В.И. Липского, «Якуты» В.Л. Серошевского, «Основы гид­рологии Европейского Ледовитого океана» Н.М. Книповича, сборник работ Чокана Валиханова и многие другие.

В 1851 г. возникли филиалы ИРГО — Сибирский в Иркутске и Кавказский в Тифлисе. В после­дующие годы были организованы филиалы в Оренбурге, Киеве, Омске, Хабаровске, Ташкенте, Якутске и других городах со своими печатными органами.

В разные годы работы географического содержания печатались в популярных журналах: «Приро­да», «Природа и люди», «Натуралист», «Естествознание и география», «Знание для всех», издавав-

шихся вне Географического общества. К этому следует добавить фундаментальные издания зарубежных авторов. Помимо трудов А. Гумбольдта и К. Риттера, были изданы основополагающие монографии: многотомная «Всемирная география» Ж.Ж.Э. Реклю, многотомник с аналогичным названием под редак­цией В. Сиверса, авторами которого выступали сам Сивере, а также В. Кюкенталь, Ф. Ган, А. Филиппсон. Авторами крупного обобщения «Вселенная и человечество», изданного под редакцией Г. Крэмера, были К. Вейле, А. Кирхгоф, В. Маршалл и др. Были также изданы выдающиеся произ­ведения Д. Марша, М. Мори, Ф. Ратцеля, А. Зупана и других известных ученых. Наиболее видную роль в этих публикациях сыграло издательское товарищество «Просвещение».

* * *

Российские ученые были желанными участниками Международных географических конгрессов. На первом из них в Антверпене в 1871 г. принимали участие Н.В. Ханыков и Ю.А. Гагемейстер. Главой русской делегации на втором конгрессе в Париже в 1875 г. был П.П. Семенов. Участники русского отдела Международной географической выставки П.Я. Чебышев, Д.И. Менделеев и М.И Венюков были удостоены дипломов и медалей выставки. П.П. Семенов руководил делегацией русских географов на третьем конгрессе в Венеции в 1881 г. Для участников конгресса ИРГО подготовило обстоятельный отчет на французском языке. На четвертом конгрессе в Париже в 1889 г. был представлен доклад А.И. Глухов-ского с идеей пропуска части вод Амударьи в Каспийское море. На пятом конгрессе в Берне в 1891 г. Россию представляли Д.Н. Анучин и М.И. Анненков. На шестом Лондонском конгрессе в 1895 г. была представлена большая русская делегация: П.П. Семенов, И.В. Струве, Д.Н. Анучин, А.В. Григорьев, П.А. Кропоткин, Ю.М. Шокальский. Григорьевым была доложена конгрессу идея А.А. Тилло о созда­нии Международной картографической ассоциации. Доклад Шокальского содержал результаты исследо­ваний русскими северного морского пути в Сибирь. На седьмом конгрессе в Берлине в 1899 г. в составе русской делегации было 37 участников, в том числе: П.П. Семенов, А.А. Тилло, И.В. Мушкетов, Д.Н. Анучин, Ф.Н. Чернышев, Ю.М. Шокальский, Ф.Ф. Врангель и др. В работе Вашингтонского восьмого конгресса в 1904 г. русские ученые не участвовали. На девятом конгрессе в Женеве в 1908 г. были А.И. Воейков, Ю.М. Шокальский и В.П. Семенов. Десятый конгресс состоялся в Риме в 1913 г. Руководитель русской делегации Ю.М. Шокальский пригласил участников очередного конгресса, кото­рый должен был состояться в 1916 г., провести свои заседания в Петербурге. Были проведены подгото­вительные работы, но грянула война, и продуктивные международные связи отечественных географов на некоторое время были прерваны.

*■ * *

Словом, российская общественность в отношении географии во второй половине XIX—начале XX в. была неплохо информирована, хотя географического образования вплоть до 1918 г. в России по существу не было, подготовка географов была делом «штучным», и ими становились чаще всего люди, получавшие смежное образование: биологическое, медицинское, геологическое, экономи­ческое, физическое, реже других направлений.

Литература

Александровская О.А. Андрей Николаевич Краснов. 1862—1914 // Творцы отечественной науки. Географы. М.: АГАР, 1996. С. 307-317.

Берг Л.С. П.А. Словцов и закон Бэра // Изв. РГО. 1918. Вып. 1. С. 157—163.

Берг Л.С. Алексей Андреевич Тилло (1839—1899). (К 50-летию со дня смерти) // Изв. ВГО. 1950. № 2. С. 113-125.

Богучарсков В.Т. О людях надо помнить (150 лет со дня рождения И.В. Мушкетова) // Эколого-географич. вестник Юга России. 2000. № 2. С. 83—87.

Бэр КМ. Ученые заметки о Каспийском море и его окрестностях // Зап. ИРГО. 1856. Кн. XI. С. 178-224.

Валиханов Ч. Очерки Джунгарии // Зап. ИРГО, 1861. Кн. 1. С. 184-200. Кн. 2. С. 35-58.

Гвоздецкий НА. Путешествия В.Л. Комарова. М.: Географгиз, 1949. 112 с.

Гвоздецкий НА. Яркая жизнь. Н.М. Альбов — выдающийся исследователь Кавказа и Огненной Земли // Природа. 1967. № 1. С. 96—97. Письма - 98-100.

Грумм-Гржимайло Т.Е. Очерк Припамирских стан // Изв. ИРГО. 1896. Т. XXII. С. 81—109.

Данилевский Н.Я. Исследования о Кубанской дельте // Зап. ИРГО. 1869. Т. 2. С. 77—101.

Журнал чрезвычайного собрания ИРГО — 9 апреля 1887 г. // Изв. ИРГО. 1887. Т. XXIII. Вып. II.

Комиссаров Б.Н. Дневник путешествия Ф.П. Литке на шлюпе «Камчатка» в 1817—1819 гг. // Изв. ВГО. 1964. № 5. С. 414-419.

Кропоткин П.А., Поляков И. С. Отчет об Олекминско-Витимской экспедиции для отыскания ското­прогонного пути из Нерчинского округа в Олекминский, снаряженный в 1866 г. олекминскими золото­промышленниками при содействии Сибирского отдела Географического общества. СПб, 1873. 636 с.

Миклухо-Маклай Н.Н. Собрание сочинений: В 6 т. М.: Наука, 1993. Т. 3. 416 с.

Мурзаев Э.М. Литературное наследие (1845—1917). (К 150-летию Русского географического об­щества) // Изв. РАН, 1995. № 1. С. 118-128.

Мурзаев Э.М. Николай Михайлович Пржевальский. 1839—1888 // Творцы отечественной науки. Географы. М.: АГАР, 1996. С. 210-222.

Пржевальский Н.М. Экспедиция в Тибет. 1882 г. // Отчет ИРГО за 1884 г. СПб., 1885.

Пржевальский Н.М. Путешествие в Уссурийском крае. 1867—1869 гг. М.: Географгиз, 1947. 310 с.

Пржевальский Н.М. От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-нор. М.: Географгиз, 1947 а. 323 с.

Пржевальский Н.М. Из Зайсана через Хами в Тибет. М.: Географгиз, 1948. 406 с.

Руденко Е.И. Загадки бугров Бэра. Волгоград: Нижне-Волжское книж. изд-во, 1973. 112 с.

Семенов П.П. Записка по вопросу об обмелении Азовского моря // Вест. ИРГО. 1860. Ч. 30.

С. 46-54.

Семенов П.П. История полувековой деятельности Императорского Русского географического об­щества. 1845-1895. СПб, 1896. Ч. I—III. 1388 с.

Семенов П.П. Путешествие в Тянь-Шань в 1856—1857 годах. М.: Географгиз, 1946. 256 с.

Силин В.И. Вологодский этап в деятельности Н.Я. Данилевского // Изв. РГО, 2000. Вып. 4.

С. 80-84.

Сухова Н.Г. Первый вице-председатель Русского географического общества // Изв. РГО, 1997.

Вып. 5. С. 1-14.

Трешников А.Ф. Юлий Михайлович Шокальский. 1856—1940 // Творцы отечественной науки. Географы. М.: АГАР, 1996. С. 291-306.

Умурзаков С. Первая русская экспедиция на озеро Иссык-Куль // Изв. ВГО. 1963. Вып. 4. С. 368-371.

Хренков А. Между подвигом и авантюрой (неизвестные страницы африканских путешествий В.Ф. Машкова) // Азия и Африка сегодня. 1998. № 11. С. 71-74. 1999. № 1. С. 68-70. № 3. С. 64—66.

Чернявский В.И. Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский и его труды по географии. М.: Географ­гиз, 1955. 296 с.

Шумилов А. Черский и Обручев. Эстафета // Знание — сила. 1998. № 1. С.153—159.

Щусев ИВ. К истокам Голубого Нила // Изв. ИРГО. 1900. Т. XXXVI. Вып. И. С. 198-217.