5. Черты классического позитивизма Дж. Остина
Джон Остин первым сформулировал собственно основные положения теории юридического позитивизма. Остин заявил, что философия права (или юриспруденция, как он предпочитал называть ее) имеет две важные, но различные задачи. Он провел границу между аналитической юриспруденцией и нормативной юриспруденцией. Аналитическая юриспруденция занимается безоценочным анализом понятий и структуры права. Нормативная юриспруденция включает в себя оценку, критику права и делает утверждения о том, каким право должно быть. Это разграничение двух разделов юриспруденции подразумевает, что вся концепция Остина основана на отрицании теории естественного права. По теории естественного права, право есть право только в том случае, если оно соответствует некоторым нормативным стандартам, если оно такое, каким ему предписано быть, а несправедливый закон — это не закон вообще. Право, установленое (posited, given its position) человеческими властями, называется позитивным правом, поэтому и название данной группы теорий — юридический позитивизм.
Теорию Остина часто называют командной теорией права, потому что он делает понятие команды (повеления) главным в своей концепции закона. Остин утверждает, что все законы — это команды (повеления), даже тогда, когда они не выражены в повелительной форме. Почему он делает такое утверждение? На основании чего решает, что именно концепция команды отразит истинную сущность закона? Остин выявил недобровольный характер требований законодательства. Закон — это принудительный метод социального контроля. Он требует внимания и повиновения от тех, к кому обращает свои директивы. Согласно Остину, утверждение: «Есть закон против X, но вы все равно можете делать X безнаказанно» — бессмысленно. Такой «закон» не способен контролировать социальное поведение, а значит, противоречит самой идеи закона. Что такое команда? Остин определяет команду, во-первых, как обозначение своего желания; во-вторых, как способность нанести вред или ущерб за неудовлетворение этого желания. Скомандовать людям: «Делайте X», — означает просто высказать свое желание, чтобы они делали X, и дать им понять, что в нашей власти нанести им какой-то вред или ущерб, если они не сделают X. Остин называет этот возможный вред или ущерб санкцией. Человек, которому отдали команду, согласно Остину, обязан, должен, или имеет обязательство сделать то, что было приказано.
9. Идеи Дж. Локка
Суверенитет народа.
Итак, легитимацию власти вильгельма iii локк декларировал в качестве важнейшей цели трактатов о правлении. Однако он не принимает "мягкую" версию событий 1688 года, согласно которой яков ii будто бы сам добровольно оставил трон. Локковский подход носит скорее республиканский, чем монархический характер. По сути дела речь идет о теории народного суверенитета. Право новоиспеченного короля подтверждается "согласием народа, каковое - а оно одно есть основа всякого законного правления - принадлежит ему более полно и очевидно, чем любому правителю в христианском мире".
Особенно важно, что вотум народа - это выбор свободных людей. На протяжении всего труда локк, используя множество аргументов, опровергает тезис ярого поборника абсолютизма р. Филмера о том, что люди от природы не свободны. И хотя в трактатах всего лишь мимоходом упоминается томас гоббс, нетрудно уловить постоянную скрытую полемику с автором "левиафана" практически по всем ключевым аспектам политической мысли, в подходах к человеку, обществу и государству.
Если по гоббсу, естественное,
т. Е. Догосударственное, состояние людей - "война всех против всех", то, на взгляд локка, оно прекрасно: люди, пребывающие в нем, свободны и равны. Они вправе распоряжаться своей личностью и своим имуществом в пределах закона природы, который покоится на разуме и запрещает наносить ущерб жизни, здоровью, собственности друг друга, требует мира и сохранения всего человечества.
Существует четкое различие между естественным состоянием и состоянием войны; и "эти состояния, что бы ни утверждали некоторые люди (конечно, имеются в виду гоббс и его последователи. - П. Р.), Столь же далеки друг от друга, как состояния мира, доброй воли, взаимной помощи и безопасности и состояния вражды, злобы, насилия и взаимного разрушения".
Но каким бы прекрасным ни было естественное состояние, оно все же "весьма небезопасно, весьма ненадежно". Ему недостает "установленного, определенного, известного закона, который был бы признан и допущен по общему согласию в качестве нормы справедливости и несправедливости". Не хватает также "знающего и беспристрастного судьи, который обладал бы властью разрешать все затруднения в соответствии с установленным законом". Наконец, "в естественном состоянии часто недостает силы, которая могла бы подкрепить и поддержать справедливый приговор и привести его в исполнение".
Получается, что люди выходят из естественного состояния не для того, чтобы преодолеть его, как у гоббса, а, наоборот, чтобы сохранить и закрепить присущие ему достоинства, прежде всего свободу.
В отличие от гоббса локк придерживается оптимистического взгляда на природу человека. Поэтому, уверен он, людей побуждает объединиться не страх, а заложенное в них стремление к общению и товариществу с другими. Свободные, равные и независимые люди по собственному согласию отказываются от естественного состояния и "надевают на себя узы гражданского общества". Делают они это для того, "чтобы удобно, благополучно и мирно совместно жить, спокойно пользуясь своей собственностью и находясь в большей безопасности, чем кто-либо, не являющийся членом общества".
Так из естественного состояния возникают политические общества. Все они, подчеркивает локк, "начинались с добровольного союза и взаимного согласия людей, действующих свободно при выборе своих правителей и теории правления". Вообще политическая власть как таковая "проистекает лишь из договора и соглашения".
Наличие общего установленного закона и судебных учреждений, наделенных властью разрешать споры и наказывать преступников, позволяет говорить о существовании гражданского общества. Интересно, что у британского философа можно обнаружить мысль, которая получит дальнейшее развитие в классическом либерализме, а именно - разграничение гражданского общества и государства. Так, локк пишет о различии между обществом и системой правления. При этом он считает очевидным, что "абсолютная монархия, которую некоторые считают единственной нормой правления в мире, на самом деле несовместима с гражданским обществом".
Абсолютную власть нельзя вывести ни из природы, ни из договора. Для локка она совершенно неприемлема, хуже ее нет. Какими бы древними названиями и благовидными формами не прикрывалось абсолютное деспотическое правление, оно гораздо хуже, "чем естественное состояние или чистейшая анархия". Нелепо надеяться, что такого рода власть защитит от насилия и угнетения: "это все равно что думать, будто люди настолько глупы, что они стараются избежать вреда от хорьков или лис, но довольны и даже считают себя в безопасности, когда их пожирают львы".
Страдая от произвола абсолютного владыки, люди "вправе уничтожить его как любого другого дикого зверя или любое вредное животное, которые не дают возможность человечеству жить в обществе и пользоваться безопасностью". Локк признает за народом право на восстание против тирании. Для защиты своих прав народ может применить самые решительные методы: "во всех положениях и состояниях лучшее средство против силы произвола - это противодействовать ей силой же".
Триада неотчуждаемых прав.
Уже гоббс сделал первый шаг к признанию неотчуждаемых природных прав человека, но ради утверждения одного-единственного права на жизнь он готов был примириться с абсолютизмом. Локк идет гораздо дальше своего соотечественника. У него основные природные права человека образуют нерасторжимую триаду. Она состоит из прав на жизнь, свободу и собственность. Немногого стоит жизнь, если у человека нет свободы.
Свобода же, не подкрепленная собственностью, может оказаться пустым звуком.
И все же для отца-основателя либерализма "свобода является основанием всего остального". Люди рождаются свободными. "Каждый человек... По природе свободен, и ничто не в состоянии поставить его в подчинение какой-либо земной власти, за исключением его собственного согласия", - таков вердикт британского мыслителя.
Конечно, законы, установленные в обществе, в той или иной мере ограничивают свободу, которой люди обладали, живя по закону природы. Но это необходимо для лучшей сохранности их прав и свободы. Бессребреник локк, не имевший даже собственного жилища, видел в собственности залог личной независимости человека, фундамент гражданского общества и государственности. Именно сохранение собственности является "великой и главной целью объединения людей в государство и передачи ими себя под власть правителя". Людские общества "путем договора и соглашения утвердили собственность, начало которой положили труд и усердие".
Ни одно политическое общество, утверждает автор трактатов о правлении, "не может ни быть, ни существовать, не обладая само правом охранять собственность". Даже верховная власть неправомочна вторгаться в сферу частной собственности, отнимать ее полностью или какую-то ее часть без согласия владельца: "ибо сохранение собственности является целью правительства, и именно ради этого люди вступают в общество". Локк еще более заостряет свою точку зрения: "правительство, в чьих бы руках оно ни находилось, обладает властью только на том условии и ради той цели, чтобы люди могли обеспечить свою собственность".
В соответствии с локковской типологией политическая власть существует там, "где люди имеют в своем распоряжении собственность; а деспотическая - распространяется на тех, кто совершенно не имеет никакой собственности". И в этом также кроется одна из причин несовместимости абсолютной деспотической власти с целями общества.
Разделение властей.
Важнейшим средством противодействия абсолютизму локк считал разделение властей. Ему довелось наблюдать абсолютистские поползновения монархов из династии стюартов, затянувшуюся на 13 лет (1640-1653 годы) легислатуру так называемого "долгого парламента". Поэтому он прежде всего озабочен тем, как бы ограничить власть, будь то исполнительная или законодательная, удержать ее в рамках легальности. Основной смысл разделения властей, по локку, как раз и заключается в том, чтобы они ограничивали друг друга.
Хотя локк и провозгласил своей целью "утверждение трона" вильгельма iii, тем не менее он отдает приоритет парламенту: "законодательная власть является не только верховной властью в государстве, но и священной и неизменной в руках тех, кому сообщество однажды ее доверило". Без ее санкции ни один указ "не обладает силой и обязательностью закона".
Скорее всего, мудрый философ гораздо больше опасался превращения в тиранию власти исполнительной, воплощенной в одном человеке, чем парламента, состоящего из многих лиц. Это находит выражение в его словах о том, что законодательная власть "не является и, вероятно, не может являться абсолютно деспотической в отношении жизни и достояния народа".
Причем даже в качестве "верховной" законодательная власть "представляет собой лишь доверенную власть, которая должна действовать ради определенных целей, и поэтому по-прежнему остается у народа верховная власть устранять или заменять законодательный орган, когда народ видит, что законодательная власть действует вопреки оказанному ей доверию".
Исполнительная власть, считает локк, является подчиненной по отношению к законодательной. Главе исполнительной власти надлежит выполнять функцию верховного исполнителя закона. Когда же он сам нарушает закон, то не может притязать на повиновение членов общества, превращается в частное лицо без власти и без воли. Суверенитет народа выше и парламента, и короля.
Идеям локка выпала завидная судьба. Они не только пополнили золотой фонд политической мысли. Их практическим воплощением стал в значительной мере общественно-политический порядок наиболее развитых стран мира. Более того, ими пропитано политическое и правовое самосознание граждан этих стран, подавляющее большинство которых даже не отдает себе в том отчета. Настолько органично они усвоены ими. Для строящей гражданское общество и правовое государство россии в мыслях британского философа, несмотря на трехсотлетнюю дистанцию, сохраняется немало поучительного.