2. Как будем делить текст?

Мое утверждение о том, что научный анализ есть лишь развитие и формализация наивного, заставляет меня забыть о всех любимых авторами учебников способах построения материала. Обычно они выбирают некоторое принятое ими научное представление об организации литературного текста, а затем описывают ту или иную часть этой организации - в том порядке, который диктует их представление. Я же вынужден принять ненаучное представление - представление, которое используется сегодняшними "наивными" читателями.

Но как это представление обнаружить? Как обычно - из языка. О чем говорит сегодня человек, прочитавший книгу? Оставим (пока) в стороне цену, обложку, место продажи, гениальность автора - нас интересует только текст. Итак, о чем? Пусть меня поправят, если я ошибаюсь, но кажется, что есть три слова, употребляемых нынешними читателями для описания текстов. Эти три слова: СЮЖЕТ, ФИЛОСОФИЯ, ЯЗЫК.

В самом деле, пересказывая книгу, мы начинаем: "Сюжет такой" (не все начинают так - но все же это самое популярное обозначение, как мне кажется). Если нас не очень устраивает сюжет, мы можем все-таки сказать: "Да, книжка не очень, зато философия интересная" (но чаще наоборот - "Философии никакой - но сюжет!.. Оторваться не могу!"). Наконец, особо изощренные читатели обязательно добавят: "Язык так себе" - или "Какой язык!"

Отражают эти слова, конечно же, разные способы чтения - и разные его уровни. Читатель "сюжета" - беру это слово в скобки, потому что потом мы увидим, как много оно соединяет - следит за сменой представляемых текстом образов, вещей, сущностей; читатель "философии" хочет получить выстроенную систему вопросов и - иногда - ответов; читатель "языка" склонен наслаждаться последовательностью знаков как таковой. Как видим, самое "наивное" представление о литературном тексте уже задает три его части: текст как таковой ("язык"), текст как представляемая им реальность ("сюжет"), текст как воплощение желания спросить или ответить ("философия"). Эти стороны текста можно воспринимать одновременно, а можно - по отдельности; некоторые читатели даже и не подозревают, что та или иная сторона существует... Но это все - вопрос индивидуальных отношений человека с книгой. Нас же интересует общее - что из этих общих представлений делает наука о литературном тексте.

Поэтому в дальнейшем мы выстроим наш разговор именно в таком порядке: "сюжет" - "философия" - "язык". Потому что о сюжете имеют представление почти все, о философии - многие, а о языке - наиболее "задвинутые" на литературе. И если мне удастся провести кого-то по тексту чуть дальше или чуть другим путем, чем он привык ходить - я буду считать свою задачу выполненной.

3. Когда всё это кончится?

Последнее общее замечание перед тем, как мы начнём рассматривать способы анализа текста. Если научный анализ текста позволяет довести впечатления "наивного читателя" до состояния общезначимого результата, может быть, можно создать одно-единственное правильное, идеальное прочтение текста? Хотя бы для одного метода?

Но давайте подумаем, что можно назвать идеальным прочтением текста. Прежде всего, это, вероятно, то прочтение, которое учитывает все особенности текста, в котором получают объяснение все решения автора, построившего текст так, а не иначе.

Далее, это, видимо, такое прочтение, которое включает в себя все возможные понимания текста - отсекая при этом понимания невозможные. Другими словами, это прочтение должно содержать в себе какой-то критерий отбора пониманий.

Но вот с этим-то у нас как раз и возникнут проблемы - если мы, конечно, попробуем создать идеальное прочтение. А что считать критерием?

Ответы на это вопрос предлагались разные. Одно время полагали, что правильное понимание - это понимание текста самим автором. Посему приблизиться к "авторскому замыслу" - как раз и есть задача читателя (и "наивного", и вооружённого аналитическими инструментами).

На это умные люди резонно возразили: разве не бывает так, что создатель текста сам не вполне понимает, что сказал? Бывает. Но чьё же понимание тогда считать самым правильным?

Тут возникали разные предложения. Одни полагали, что правильнее всего толкования, имеющие важное общественное значение. Ну, или хоть какое-нибудь общественное (если важного не получалось). Другие считали, что правильные толкования - это толкования, которые создаются с помощью определённого аналитического инструмента - например, психоанализа (потому что он им очень нравился)... Третьи - что и вовсе не надо выбирать правильное толкование, а надо получать удовольствие от чтения и придумывания новых толкований. В общем, полная неопределённость.

Во всех этих предложениях был только один недостаток. Но крупный. Названные критерии не позволяли создателям разных прочтений договариваться между собой. То есть - в конце концов - приходить к тому самому общезначимому результату, который мы вроде бы и объявили целью научного анализа. То есть для какой-то другой деятельности все эти критерии, может, и годились - общественная значимость толкования, например, чрезвычайно важна для агитации и пропаганды, а оригинальность и новизна - для отдыха и развлечения утомлённого трудами ума. Но вот к научному анализу они не имеют отношения. Увы.

Так вот, мне представляется, что идеальное прочтение должно учитывать не только все элементы плана выражения, все решения, принятые автором при выборе вариантов текста, но и все точки зрения на текст, все возможные позиции его читателей. Однако "учитывать" не значит "механически соединять". Идеальное прочтение должно быть своеобразным смысловым скелетом текста, который сохраняется в любом его понимании, обрастая "мясом" личных ассоциаций в сознании каждого читателя; более того: в идеальном варианте следовало бы сформулировать правила, по которым у этого человека ассоциации будут такими, а у этого - другими.

Но как же быть с "невозможными" прочтениями, с прочтениями ошибочными? Или их не существует-таки?

На мой взгляд - существуют. Это такие прочтения, которые не имеют к данному тексту никакого отношения. Прочтения, которые не пересекаются со всеми остальными ни в какой существенной части. Прочтения, которые не меняются от текста к тексту, подобно мыслям одного солдата, который смотрел на кирпич... Ну, дальше вы знаете.

А теперь повторю исходный вопрос: можно ли, используя методы научного анализа, создать идеальное прочтение? Ответ - нет.

Нет, потому что всякий метод лишь формализует определённые навыки наивного чтения, делает их осознанными и общезначимыми. При этом до сих пор нет окончательного списка таких навыков; да и те, что достаточно хорошо известны, далеко не всегда как следует формализованы. Значит, до полного воспроизведения "наивного" чтения ещё очень далеко.

Но допустим, что эта работа сделана и все стороны "наивного" чтения превратились в строгие научные процедуры. Значит ли это, что тогда появятся идеальные прочтения?

Тоже нет. Ведь формальная процедура выявляет только общезначимые результаты чтения. Только то, что обнаружит каждый читатель, владеющий данной процедурой. И даже если мы соберём все возможные методы - мы получим только тот самый "идеальный скелет". Который, как уже говорилось, не является даже половиной идеального толкования - оно без "мяса", без вариантов существования этого скелета идеальным не окажется.

Так стоит ли огород городить? Стоит ли зубрить множество языков описания текста, если все они в конечном счёте не приведут к правильному пониманию?

Странно, но - да. Пускай все эти методы анализа не дают нам конечной истины - но они помогают обнаружить ложность некоторых наших утверждений. Хотя бы тем, что заставляют сформулировать эти самые утверждения. Ещё они заставляют задавать такие вопросы, о которых мы иначе никогда и не задумались бы. Наконец, языки ведь учат не для того, чтобы узнавать с их помощью последнюю истину, а для того, чтобы получать радость от общения. Общения с теми, кто, может статься, к этой самой истине неколько ближе...