§ 2. Ограниченность познавательных возможностей человека

Вера в Бога стала заменяться верой в разум в ХIV – ХVI вв., во время так называемой эпохи Возрождения (древнего язычества в христианских странах Западной Европы). С тех пор человечество примерно на полтысячи лет впало в заблуждение рационализма, питая уверенность во всемогущество человеческого разума.

На место веры в Бога пришла вера во всесилие человека. И вплоть до ХХ в. разум претендовал на то, что он может постичь всю реальность в целом.

Однако в ХХ в. ученые неожиданно для самих себя пришли к выводу о принципиальной ограниченности человеческого разума, рационалистического познания. Оказалось, что сам по себе человеческий разум не способен познать не только Бога, но и многие явления материального мира.

Во-первых, после открытия «принципа неопределенности» немецким физиком Гейзенбергом и его философского осмысления учеными было обнаружено, что значение любых человеческих понятий и слов в принципе не может быть точно определено. Ведь слово отражает в себе личный, индивидуальный опыт. Поэтому каждый человек вкладывает в содержание каждого слова свой смысл, свое понимание.

Например, слово "грудь" воспринимается и понимается по-разному младенцем, юношей и доктором. Смысл каждого слова трактуется в зависимости от опыта работы, уровня квалификации человека. Так, слово "атом" не одинаково полно понимается школьником, студентом и ученым-атомщиком. Стихи А. С. Пушкина далеко не одинаково воспринимаются первоклассником и учителем литературы. По-разному объясняется смысл одних и тех же человеческих понятий атеистами, верующими и даже верующими разных вероисповеданий.

Таким образом, на всех наших словах, понятиях лежит отпечаток субъективизма, нашего индивидуального опыта познания вещей и явлений материального мира. Поэтому, оперируя человеческими понятиями, рациональное мышление (логика) не может привести нас к познанию абсолютной истины в силу некоторой неопределенности наших понятий и слов. И, как оказалось, здесь бессильна помочь математика. Да, она точно, адекватно описывает понятия. Но понятия в математике основаны на аксиомах и носят абстрактный характер. За абстракцией же нет полноты реальности. Таким образом, неопределенность и абстрактность человеческих понятий не позволяют рациональному уму истинно отражать и познавать объективную реальность: понятия и реальность не совпадают.

Наши понятия оказываются относительными, зависимыми от принятых аксиом, которые принимаются, исходя из веры в их истинность, без рассуждений и доказательств.

Во-вторых, ученые строго математически доказали, что наши познания всегда будут ограниченны, что существует принципиальная граница познавательных возможностей человеческого разума. Впервые об этом заявил в 1931г. молодой австрийский математик Курт Гедель. Он доказал теорему (теорема о неполноте арифметики), которая до основания разрушила полутысячелетний фундамент рационализма, веру во всемогущество человеческого разума. Оказалось, что на "логико-арифметическом языке" можно сформулировать проблему, решить которую этим языком невозможно, потому что возникают "неопределенные высказывания", которые в этой системе нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Выходит, что разум постигает далеко не все?

Через несколько лет, в 1936 г., польский ученый Альфред Тарский нанес еще более сильный удар по вере во всесилие человеческого разума. Он математически строго доказал, что на логико-арифметическом языке нельзя даже сформулировать понятие истинности. Следовательно, даже математика, математическая, а не только человеческая логика не может предоставить нам полноты истины.

Более того, когда ученые окончательно убедились в том, что неопределенные высказывания существуют, то специалисты-математики решили узнать, а какова их доля во множестве всех высказываний? Результат исследования оказался шокирующим для видавших виды ученых. Выяснилось, что абсолютное большинство (около 100 %) всех высказываний является неопределенным. То есть проблем, поддающихся решению, в любом языке во много раз меньше, чем не поддающихся.

Иначе говоря, почти все вопросы, которые можно на этом логико-математическом языке поставить, в нем в принципе неразрешимы. Чтобы получить ответ на вопрос, нужно выйти за пределы этой системы в более широкую математическую систему (метаматематику). А для получения ответа на вопрос в этой системе надо снова выйти за ее пределы, в еще более широкую систему (новую метаматематику). И так до бесконечности. До бесконечности отодвигается, "убегает", отдаляется от науки полнота ответа на вопрос, полнота достижения истины. Следовательно, одной только логикой, только рациональным умом познать можно лишь ничтожную долю истины. Возможности науки в познании материального мира оказались весьма ограниченными.

Наука в принципе не может познать до конца даже материальный мир. Как отмечает член-коррепондент РАН А.А.Старобинкий, "развитие квантовой физики и теории релятивистской гравитации привело к открытию принципиальных внутренних ограничений в физике микро- и макромира; наука оказалась вовсе не всемогущей (даже в сфере мысленных экспериментов)" [259:8]. По теореме Геделя (1931 г.), в рамках каждой данной теории не может быть получена полная истина: для этого надо выйти за пределы данной теории. То есть полная истина наукой непостижима, считает доктор физико-математических наук, профессор Г. Калябин [101:14, 15]. Более того, как следует из теоремы Геделя о внутренней ограниченности науки и научных теорий, "без внутренне присущих разуму интуиций актуальной бесконечности (а такие идеи могут иметь только Божественное происхождение) невозможно построение сколько-нибудь сложных теорий, позволяющих описать хотя бы "элементарную" арифметику" [250:203].

Таким образом, наука подошла к необходимости веры. Но остановилась перед ней, так как вера – это религиозный, а не научный способ познания истины.

Не научный – не значит неверный. Не научный способ здесь означает «находящийся за пределами компетенции науки», то есть в области духовного, а не материального познания.

Если верой воспринимается вся полнота реальности, в том числе и материальная ее область, то, по мнению христиан, научное познание дает частичную, "раздробленную" истину.

Для теории познания (гносеологии) не меньшее значение, чем объект и инструменты познания, как мы уже говорили, имеет состояние и способности познающего субъекта, то есть человека.

С точки зрения христианства, религиозное познание – познание не только разумом, но всей (очищенной от греха) душой. Познание верой дает цельное, полное познание Истины, то есть Первопричины всего сущего – Бога.

Правильный вопрос об Истине – «Кто?», а не «Что?». В соответствии с христианским представлением Истина – это Бог, Слово Божие, Его Откровение. И, следовательно, христиане, не отрицая относительной ценности предметных научных знаний, в познании Первооснов мира отдают предпочтение не сомнительным доводам относительных научных знаний, а вере в Бога и Божественное Откровение (Священное Писание и Священное Предание), то есть знаниям, непосредственно сообщенным от Бога избранным Божьим людям: пророкам и апостолам, для дальнейшей передачи их всему человечеству. Однако воспринять эти знания, эту воистину сверхценную информацию в ее полноте, без веры невозможно.

Вера, охватывая полноту человеческой личности, подготавливает человека к восприятию полноты Истины.

Наука ХХ в. в этом вопросе близко подошла к открытию славянофилов (ХIХ в.). Одним из основных пунктов философии славянофилов как раз и была критика рационализма, этого досадного заблуждения, пришедшего к нам с Запада. Кредо славянофилов по данному вопросу четко выразил Иван Киреевский (1806 – 1856). Он писал, что необходимое условие подлинного познания состоит в том, чтобы собрать все силы души в одну силу; отыскать то внутреннее сосредоточение бытия, где разум и воля, чувства и совесть, прекрасное и истинное, удивительное и желаемое, справедливое и милосердное и весь объем ума сливаются в одно живое единство и таким образом восстанавливается личность человека в ее первозданной неделимости.

Иначе говоря, до своего падения человек познавал мир целостно, всем своим существом, всеми составными частями своего "я", своей личности в их единстве. Среди всех этих "частей" личности разум, чистый рассудок занимал тогда (до падения) и должен занимать всегда весьма скромное место, иметь маленький удельный вес. У нас же значение рационального ума непомерно раздуто за счет "сжатия", уменьшения роли в познании всех остальных "частей" личности. Только в ХХ в. наука убедилась в правоте славянофилов, почерпнувших свои знания о роли и месте рассудка в познании Истины у святых отцов, которые, в свою очередь, постигали все это из Библии и Предания, из Откровения Божиего.

Теперь понятно, почему язык человеческий, язык науки, логики, рациональный ум непригодны для обсуждения богословских, духовных вопросов. Ведь Бог есть Истина, вся Истина, нераздельная Истина. И она, как мы теперь знаем, научному языку недоступна.

Даже весьма “продвинутая” современная наука имеет дело только с предметами и явлениями материального мира, не располагая никакими средствами, адекватными миру духовному. Поэтому все проявления духовного мира воспринимаются ею как сверхъестественные, превышающие статус научно познаваемых.

Идол, в который возрожденческо-протестантская цивилизация превратила человеческий разум, был через 500 лет низвергнут наукой ХХ века. Таким образом, наука ХХ века неожиданно для самой себя теоретически обосновала тезис о принципиальной ограниченности своих познавательных возможностей.

В третьих, выяснилось, что не только в теории, но и на практике современная наука не может дать объяснения многим важнейшим явлениям даже материального мира. Поэтому начиная с ХХ века наука стала сознательно отказываться от рациональных (классических) представлений и выдвигать поистине безумные (с точки зрения человеческого разума и логики) научные теории.

Так, вплоть до начала ХХ века люди считали, что время течет постоянно, неизменно. В ХХ в., в связи с появлением теории относительности, выяснилось, что течение времени в огромной степени зависит от скорости движения объекта: с увеличением скорости его движения время в нем замедляется. В случае достижения скорости движения, равной скорости света (300 тыс. км в секунду), на этом объекте время остановилось бы! То есть время может даже не существовать?

В квантовой механике встречаемся с еще более абсурдными, прямо-таки безумными теориями. Например, с такими ее положениями: частица, движущаяся по законам механики, не движется при этом ни по какой траектории! Как видим, "очень разумное, логичное, рациональное" положение. Разъясняя эту "безумную" теорию, ученые говорят, что в квантовой механике нет понятия частица или волна, а есть "волна-частица". Да, "частицы" возникают и исчезают, меняя свое местонахождение. Но с точки зрения квантовой механики если частица была в одной точке, а появилась в другой, то это вовсе не означает, что она прошла по какой-то траектории – прямо, криво или вокруг. Ни по какой траектории она не двигалась. А как же оказалась она в другом месте?

Знаменитый американский физик и математик Фейнман так отвечал на этот вопрос: "И не вздумайте спрашивать у природы, почему так происходит" (так как никогда не получите на это ответ). Ученый просто требует принять на веру то, что частица движется (исчезает и появляется) без траектории.

Мы привыкли как к нормальному явлению, что видимые объекты, например планеты, движутся по определенной траектории. Это – в макромире. А в микромире? Здесь микрочастицы – не частицы, а волны-частицы. И поэтому нет у них траектории движения.

Профессор Московской Духовной академии А. И. Осипов отмечает, что есть еще более безумные, нелогичные, абсурдные, с точки зрения здравого рассудка, теории. Так, по локальной теории квантовой механики, в субатомной области время течет вспять, наоборот, в обратном порядке: условно говоря, сначала к ногам охотника падает мертвая утка, потом охотник стреляет, а затем вскидывает ружье для выстрела. Как это можно понять?

Подобные идеи высказывал выдающийся физик ХХ века Нильс Бор, который считал, что каждая современная теория должна быть достаточно безумной, чтобы оказаться верной.

Однако впервые подобные мысли прозвучали за 1700 лет до Нильса Бора у знаменитого карфагенского христианского мыслителя Квинта Семптимия Флорента Тертуллиана: "Верую, потому что это безумно!" А еще раньше сходные мысли высказал апостол Павел в своем Первом послании к Коринфянам: "Никто не обольщай самого себя. Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом…" (1 Кор. 3 :18 –19). И далее: "Мы безумны Христа ради…" (1 Кор. 4:10). Таким образом, религия призывает людей к "безумной" (не искаженной человеческими рассуждениями, логикой, рационализмом) вере: там, где ум не действует, требуется вера. Почти 20 веков потешались над этой идеей атеисты. Однако в ХХ веке, как мы уже убедились, к истинности такого подхода подошла и наука.

В четвертых, ограниченными являются познавательные возможности всех органов чувств человека. Современной науке известно четыре типа взаимодействий в природе: сильное (внутриядерное), слабое (химические реакции атомов и молекул), электромагнитное и гравитационное. Но человек более или менее овладел лишь электромагнитным и слабым взаимодействиями.

Свет (электромагнитные волны) является основным источником нашей информации при восприятии мира глазом. Однако человек воспринимает не сами предметы, а лишь электромагнитные волны, которые они отражают. Следовательно, предметы, как мы их видим, это во многом иллюзия, заблуждение, потому что мы видим, осознанно воспринимаем мир лишь через одно из четырех видов взаимодействий – электромагнитное, и лишь ту небольшую часть электромагнитных волн, на которую настроено наше зрение, то есть приблизительно 5 % шкалы электромагнитных колебаний. Эта узкая полоса и есть видимый для нас спектр электромагнитных излучений. А большая его часть (95 %) находится вне восприятия нашим зрением. Вне нашего восприятия находится, например, инфракрасное излучение – 50 % излучения Солнца лежит именно в этой области. Мы не воспринимаем и ультрафиолетовых лучей. Для нас нет электромагнитных полей.

Кроме зрения человек имеет слух. Однако мы не воспринимаем всего спектра звуков. Человек слышит звуковые колебания лишь в пределах примерно от 16 Гц до 20 кГц. А до и после – совсем иной звуковой мир, который мы, люди, не слышим. Так, мы не слышим ультразвук. А некоторые животные, насекомые и рыбы слышат его.

Мы не говорим уже о сложном и объемном мире запахов или о других способах восприятия мира, о которых, возможно, мы не догадываемся. Например, наша форма жизни базируется на "молекулярном уровне" и, следовательно, имеет свои, присущие ей законы. А если представить себе форму жизни, основанную на уровне элементарных частиц? Здесь уже будут совсем иные, присущие ей законы.

Не воспринимаем мы нашими глазами и мир микробов и бактерий – но он есть. Мы не можем даже вообразить, как выглядит окружающий мир в ультрафиолетовой части спектра или как можно ощутить направление геомагнитного поля, или как "чувствовать" фазы Луны.

Человек воспринимает действительность, главным образом, посредством зрения, в то время как другие существа – в основном, через запах и звуки. Например, дельфин по звуку различает на расстоянии даже материал, из которого сделаны одинаковые по размеру шарики (из металла или дерева, пластмассы и т. д.). То есть дельфин воспринимает не только поверхность предметов, но и "чувствует" их внутреннюю структуру и материал.

Если бы человек воспринимал мир столь широким спектром ощущений, то весь строй нашего мышления и сама цивилизация пошли бы, наверное, по иному руслу. Существа, воспринимающие мир иначе, чем мы, живут как бы в ином измерении.

Так, наше обычное зрение видит, например, красивую женщину. А если взглянуть на тот же объект в свете рентгеновского излучения? Красота ее исчезает, уступая место скелету человека…

Таким образом, человеческие каналы восприятия: зрение, слух, обоняние, осязание и вкус, во-первых, не многочисленны, не всеобъемлющи, а во-вторых, воспринимают информацию о мире лишь в какой-то узкой части спектра. Поэтому полного, истинного познания мира человеческие органы чувств в принципе дать нам не могут.

В пятых, существует целый класс явлений, которые вообще недоступны пяти известным органам чувств. Это явления духовного мира.

В связи с этим мы вправе задать себе вопрос: есть ли существо, которое видит, слышит, осязает всем спектром восприятия все вокруг и везде?

Ответ на этот вопрос может быть только один.

Это существо – Бог. Причем Он "видит" не только всем тварным спектром восприятия, но – и это главное – вне всякого тварного спектра: своею благодатью, то есть тем, что вне всякого времени и пространства. Истинное восприятие мира может быть только у Бога, а не у человека (тварными, ограниченными органами чувств).

И лишь святые люди воспринимают мир не только, как мы (человеческими органами чувств), но и иначе, чем мы, – благодатью Святого Духа, дарованной им от Бога. Потому и живут они иначе, чем мы, – святым, а не грешным образом жизни, то есть как бы в ином измерении, в ином, Божественном мире.

Итак, имеется восприятие мира человеческое, а именно: художественное (чувственное, художественными образами) и научное (мыслью, понятиями, логикой). А есть восприятие выше человеческого - божественное, то есть благодатью Святого Духа. Только святые могут познать созерцанием "первозданную тварь непосредственно от Господа. Святой созерцает… откровение. Совсем не так строится наша речь на эту тему. Мы не видим, а рассуждаем. Но что такое рассуждение по сравнению с созерцанием?" [229:44].

Именно святые, в течение своей земной жизни, личным духовным опытом многократно показали, что духовный мир своими сущностями непосредственно участвует в жизни материального мира, влияет на наши поступки, на предметы и природные явления, являет себя в своей конкретности, то есть духами добра или зла, ангелами или бесами (уникальной информацией об этом полны жития святых).

Святые видят то, что рассказать человеческим языком невозможно. Истина эта, строго говоря, заумна, то есть выше рассудочного уровня. При переводе видения на земной язык получается не всегда одинаково даже у святых отцов [229 : 44], потому что Божественное (то, что вне всякого времени и пространства) нельзя точно выразить никакими человеческими понятиями или категориями (тем, что во времени и пространстве). Святитель Григорий Синаит и другие святые отцы высочайшей духовной жизни постигали первозданный мир, будучи в состоянии Божественного созерцания, которое находится за пределами естественного знания [205 : 48].

Преподобный отец Исаак Сирин так описывает различие между естественным, научным знанием (ведением) и верой, приводящей к созерцанию благодатью: "Ведение есть предел естества… А вера совершает шествие свое выше естества" [205 : 49]. Следовательно, любая научная теория не может претендовать на объяснение божественных действий.

Итак, христиане полагают, что наука должна проверяться Библией, а не наоборот [160:10]. Должно быть "… признание за Священным Писанием безоговорочного приоритета, поскольку оно является Божественным Откровением. Богом откровенное (т.е. сообщенное – ред.) знание выше естественного" [257 : 23]. Следовательно, "… должна измениться система ценностей: не религию следует рассматривать с точки зрения науки, но науку – с точки зрения религии" [257:24]. В основу наших знаний о мире всегда следует брать не “общечеловеческие”, а христианско-православные, то есть Божии ценности – ценности жизни вечной, а не временной, земной человеческой или общечеловеческой [18 : 90].

Тем не менее, сегодня человек хочет выглядеть так, “будто он в состоянии решить все материальные проблемы и изучить все до мельчайших деталей" [259 : 29].

Принцип неопределенности Гейзенберга разрушил фундамент этого убеждения. Как отмечает А. А. Старобинский, "не следует забывать ту простую истину, что наука берется объяснять не все существующие явления, а только их часть (хотя и громадную часть). Это, главным образом, повторяющиеся, или, как их называют, закономерные, явления" [259:10]. Что касается огромного числа случаев чудесного вмешательства духовных сил, тут наука “умывает руки”.

Ученые не могут также объяснить и другие явления: что такое энергия, пространство, время и так далее.

Таким образом, наука в принципе не может ответить и на целый ряд вопросов: как и когда появился мир? Как возникла жизнь? Как произошли Рождество, Преображение, Воскресение, Вознесение Иисуса Христа? Эти и другие вопросы лежат целиком в области Божественной тайны, за пределами возможностей человеческого разума.

Например, что может сказать наука о факте нетленности святых мощей?

В нашем мире все материальное разрушается, подвержено смерти, тлению. Все, кроме святых нетленных мощей. Они "… не только сами не тлеют в земле, но и с ними нередко не тлеют и их покровы, одежды, самые гробы, вмещающие их, – вещи, очевидно, подлежащие тлению… Эти самые останки являются не только сами видимо торжествующими над тлением, но еще источают благодать для всех, к ним с верою притекающих…" [35:128]. Причину этого дивного явления – непосредственное действие силы Божией – наука объяснить не в состоянии: нельзя сверхъестественное объяснить естественным. "Промыслу Божию угодно было засвидетельствовать истинность православной веры обилием святых мощей и в пределах Русской Церкви. У нас есть мощи русских святых, и притом нетленные и чудотворные, святителей киевских, новгородских, московских, ростовских; преподобных (особенно в Киеве); мучеников (Димитрия - царевича); столпников (Никиты Переяславского); затворников (в Киеве); Христа ради юродивых (Исидора Ростовского) и других. Если Господь тело святого, естественно долженствующее сгнить и истлеть, сохраняет целые века неповрежденным, то Он может и истлевшее тело опять восстановить к жизни и нетлению. Для всемогущества Божия то и другое возможно и одинаково легко…

Есть свойство, резко отличающее тела святых от тел обыкновенных смертных; это свойство –чудодейственность. Но не все чудеса от святых мощей совершаются для исцеления телесных недугов и болезней. Совершались и совершаются чудеса с целью вразумления маловерующих и вольномыслящих. Напомним, что нетление святых мощей есть чудо, видимое только в христианском мире" [35:129, 130, 132 - 133].

Или другой пример. Наука не предназначена для изучения нематериальных субстанций. Поэтому она не оперирует категориями и энергиями нематериальными (нетварными, божественными). Наука лишь констатирует некоторые отличия божественной энергии от энергий материального мира - электромагнитной и других видов.

Так, нетварная, нематериальная энергия ("огонь") не излучается, то есть не распространяется со скоростью света (не двигается), а стоит на одном месте. Например, огненный столп (в котором Бог явился древним евреям, выводя их из египетского плена) не расходился, не излучался во все стороны; огонь "стоял" внутри тернового куста перед Моисеем… Эта энергия, видимо, подобна той, что сходит ежегодно на Гроб Господень под православную Пасху.

Божественные энергии в православной догматике считаются нематериальными, нетварными – это прямые действия Божества в нашем тварном мире. Нематериальные, нетварные энергии – это богословские категории, которыми наука не оперирует, потому что она не предназначена для изучения нематериальных субстанций.

Из всего сказанного вытекает: наука в принципе не может и не должна познавать и изучать духовный мир.

Выдающийся ученый-хирург ХХ века Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) так излагает этот вопрос: "Духовный мир не может быть исследован научными методами, которыми мы исследуем природу материальную. Эти методы совершенно не годны для исследования мира духовного… Мы обладаем не только пятью чувствами. Есть у нас способности и восприятия высшего порядка, неизвестные физиологам… Дух есть сущность человека… У людей… есть способность познания иная, чем познание пятью органами чувств. Чем выше духовность человека, тем ярче выражена эта способность… Она представляется с необыкновенной силой в… пророчествах, предвидениях, в… таинственном шестом чувстве" [35:110, 183,181].

Святитель Лука полагает, что такое познание – познание духом, происходит не умом, а сердцем. "Ибо есть два способа познания: тот, который Геккель применял в науке, есть способ познания умом природы материальной; но есть и другой способ, которого не хочет знать наука, который стоит неизмеримо выше познания умом; есть другое познание, познание сердцем.

Сердце наше – не только центральный орган кровообращения, оно орган высшего познания, того познания, которое открывает нам мир духовный, того познания, которое дает способность входить в общение с Богом, с Высшим миром. Вот только в этом наше расхождение с наукой. Отдавая должное великим достижениям науки, нисколько не пытаясь оспаривать их, не пытаясь ставить границы научному познанию, мы только говорим: "Мир духовный исследовать вы не можете. А мы можем, мы его познаем, исследуем нашим сердцем" [35:110 - 111], очищенным от грехов.

Таким образом, на вопрос, откуда мы знаем о мире духовном, святитель Лука отвечает так: "Сердце наше сказало нам это" [35:110]. Он пишет: "Как это ни сомнительно для неверующих, мы утверждаем, что сердце может воспринимать вполне определенные внушения, прямо-таки глаголы Божии… И я… не раз испытывал это с огромной силой и глубоким душевным волнением. Читая или слушая слова Священного Писания, я вдруг получал потрясающее ощущение, что это слова Божии, обращенные непосредственно ко мне. Они звучали для меня, как гром, точно молния пронизывали мой мозг и сердце. Отдельные фразы совершенно неожиданно точно вырывались для меня из контекста Писания, озарялись ярким ослепительным светом и неизгладимо отпечатывались в моем сознании. И всегда эти молниеносные фразы, Божьи глаголы были важнейшими для меня в тот момент внушениями, наставлениями или пророчествами, неизменно сбывавшимися впоследствии. Их сила бывала иногда колоссальна, потрясающа, несравнима с силой каких бы то ни было обычных психологических воздействий " [35:114].

При этом важно помнить, что истинное и безопасное познание сердцем Бога, Духа Святого возможно только для святых людей, и случается это очень редко. Грешные же люди имеют сердце, не очищенное от страстей (грехов), и поэтому, пытаясь проникнуть в духовный мир, нередко вступают в общение с духами грешными, духами зла – бесами. Это очень опасно, ибо влечет за собой отрицательные духовные и психические последствия для них.

В соответствии с Библией, не ум, а сердце является источником мыслей и желаний. "Сердце предназначено не только для чувствования, но и для общения с Богом. Священное Писание свидетельствует, что оно есть и орган желания, источник воли, добрых и злых намерений" [35:178]. К этому же выводу подходит и современная наука.

Святитель Лука пишет: "Мозг – не что иное, как нечто вроде телефонной станции: его роль сводится к выдаче сообщения или выяснению его. Он ничего не прибавляет к тому, что получает. Мозг не орган мысли, чувства, сознания, он приковывает сознание, чувство, мысль к действительной жизни, заставляет их прислушиваться к действительным нуждам и делает их способными к полезному действию" [35:184].

Сходную позицию занимает, например, нобелевский лауреат (1963 г.) по физиологии и медицине Джон Кэрью Эклс, работавший с Карлом Поппером – одним из видных философов ХХ века. Профессор Эклс доказывает, что мозг человека "не производит" мысли, а лишь воспринимает их извне. Академик Н. П. Бехтерева считает, что мозг человека производит лишь простейшие мысли, но не рождает теории, гипотезы, открытия [35:184 - 185]. Современный ученый-хирург В. А. Глущенков полагает, что каждая возникшая в сознании мысль проходит сквозь призму собственного индивидуально личностного комплекса конкретной информации (накопленной человеком в течении всей его жизни) и принимает особую индивидуальную окраску. Именно эта окраска и создает иллюзию, будто все мысли и чувства человек создает сам [35:180].

К сожалению, люди науки часто пытаются навязать миру свои ограниченные представления и свой безудержный оптимизм.

Если многие наши привычные для макромира представления часто абсолютно неприменимы в области микромира, то почему же мы хотим разумом, логически, наукой познать принципиально иную, нематериальную, духовную реальность? Зачем мы ставим непосильную для человеческого разума задачу?

Симеон Новый Богослов за 1000 лет до Гейзенберга, Н. Бора и других выдающихся ученых ХХ века, подойдя к границе познания, отмечал, что он оплакивает род человеческий, так как, ища необычайных доказательств, люди приводят человеческие понятия и слова и думают, что изображают Божественное естество, то естество, которое никто, ни из ангелов, ни из людей, не мог ни увидеть, ни наименовать.

Профессор А. И. Осипов полагает, что идея здесь та же, что и в науке ХХ века. Только Симеон Новый Богослов говорит о Боге применительно к духовному миру, а ученые – о материальном мире. Убедившись в беспомощности рационального познания, религия гораздо раньше, чем наука, призывала людей к "безумной", нерассуждающей вере – там, где не действует ум, где он бессилен, требуется вера.

Мысль потрясающая. В ХХ в. она была признана правильной и в сфере науки. Верую, потому что это абсурдно, то есть потому, что с точки зрения логики, привычного нам рационального мышления, это непонятно. Поэтому нам остается принимать факт на веру. Например, верить, что время течет вспять. Что частица переходит из одной точки в другую вне всякой траектории. Это разве не абсурд? Но это же научный факт! Как его понять? Его не понять. Что же нам делать? Верить, что это так. Другого не дано.

После таких безумных научных теорий не кажется уж столь безумной высказанная тысячи лет назад христианская мысль о том, что в Божественном мире нет ни времени, ни пространства; что ангелы находятся в мире не нашем, мире ином, нематериальном, то есть в ином времени и пространстве. В соответствии с православным знанием, соединение с Богом – это освобождение от тленности и выход в иной мир, за пределы видимого, материального мира .

Религиозная сфера постигается не рассудком, не логикой, ни, тем более, экспериментом. Там – другая реальность, другая логика, другие законы. Поэтому апостол Павел сказал: "Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его" (1 Кор. 2:9).

Духовная реальность является первичной, то есть самой простой, самой элементарной. Она не сложена из более простых реальностей. Следовательно, она не имеет аналогий. Ум человеческий познает сложное через простое, через сравнение, через сведение, "разложение" сложного на простое. Но самое простое – Любовь, Святость, Истину, Бога – ни с чем сравнить нельзя, нельзя "разложить" на более простое. Поэтому они, как и вся духовная область, непознаваемы (рациональным умом), недоказуемы (логикой), необъяснимы (разумом), непередаваемы (в словах).

В данной связи представляют несомненный интерес ответы афонского старца Паисия на вопросы о роли здравого смысла (рационализма) в духовной жизни.

"– Геронда, какое место в духовной жизни занимает здравый смысл?

– Какой здравый смысл? Мирской? Такой здравый смысл не занимает в жизни духовной никакого места ...

(Говоря о «здравом смысле» и порицая его, старец Паисий имеет в виду не то благодатное дарование, которым Бог почтил человека, но рационализм, или, как выражается сам Старец, «нездравый смысл», то есть смысл, лишенный веры в Бога, не принимающий Божественного Промысла и исключающий возможность чуда. – Прим. ред.)

...В духовной жизни через окно к тебе входят Ангелы и Святые, ты видишь их, беседуешь с ними, потом они от тебя уходят. Если же ты захочешь исследовать такие события с помощью здравого смысла, то ничего не получится. К несчастью, в нашу эпоху умножившихся знаний доверие одному лишь здравому смыслу сдвинуло веру с ее оснований и наполнило души людей сомнениями и вопросительными знаками. А потому мы лишили себя и чудес – ведь чудо переживается опытом, а не изъясняется посредством здравого смысла. Наоборот, вера в Бога привлекает на землю божественную силу и опрокидывает все человеческие умозаключения. Вера совершает чудеса, воскрешает мертвых и оставляет науку стоять с разинутым от удивления ртом.

Если смотреть со стороны, все явления духовной жизни кажутся лишенными здравого смысла. Если человек не повергнет долу свое мирское мудрование, не станет человеком духовным, то познать кажущиеся странными, нелогичными Таинства Божии ему невозможно. Всякий, кто полагает, что может познать Божии Таинства с помощью внешних научных теорий, похож на того глупца, который хочет увидеть рай в телескоп.

Здравый смысл приносит много вреда, если кто-то хочет исследовать с его помощью то, что относится к области Божественного, – таинства, чудеса. Католики со своим "здравым смыслом" дошли до того, что подвергли Божественное Причащение анализу в химической лаборатории, чтобы увидеть, действительно ли это Тело и Кровь Христовы, тогда как святые [одной лишь] верой часто видели… Плоть и Кровь. Скоро дойдут до того, что святых будут посылать на рентген, дабы убедиться в их святости! Католики отбросили от себя Святой Дух, заменили Его собственным здравым смыслом и доходят даже до белой магии…

– То есть, Геронда, человек предпочитает Богу логику, здравый смысл?

– Может быть, лучше сказать, не логику, а гордость? Ведь, в сущности, "здравый смысл", о котором мы сейчас говорим, есть на самом деле не здравый, а испорченный "смысл". Гордость – это испорченная логика, это "здравый смысл", в котором кроется эгоизм и свил свое гнездо враг – бес. Когда к нашим действиям примешивается "здравый смысл" подобного рода, мы даем диаволу права [над собой].

– Геронда, а если духовному человеку надо преодолеть какое-то искушение, то здравому смыслу все равно не должно быть места?

– В этом случае нужно сделать то, что возможно по-человечески, а то, что по-человечески сделать невозможно – оставить на Бога. Есть люди, которые все стремятся "пощупать" рассудком. Как те, которые хотят творить умную молитву головой. Чтобы сосредоточиться, они напрягают голову, и потом она начинает болеть. Если бы я подобным образом подходил к тем проблемам, с которыми мне ежедневно приходится сталкиваться, то разве я мог бы с ними справиться?… Перед каждым своим действием надо давать действовать Богу. Не надо делать что-то, не доверившись Богу, потому что в этом случае человек тревожится, утомляет свой рассудок и чувствует себя плохо душой…

– Геронда, а как монах может упорядочить свой помысл, чтобы не выбиваться из сил от рассудочности?

– Помысл надо упорядочить с помощью духовно здравого смысла, а не с помощью мирской рассудочности. Надо повернуть ручку настройки на духовную частоту. Монах должен мыслить духовно и расположить себя духовно. Даже в мирянине, – если он человек духовный, –мирской здравый смысл не имеет никакого места. Мирской здравый смысл годится для хорошего, но неверующего человека.

– Геронда, а что Вы имеете в виду под словами "расположить себя духовно"?

– Расположить себя духовно – значит радоваться не тому, чему радуются люди мирские, а противоположному. Например, радоваться, что тебя не ставят ни во грош. Мы будем двигаться в духовном пространстве, только если наши устремления будут противоположны мирским. Тебе хочется денег? Отдай и кошелек. Хочется на архиерейскую кафедру? Сажай себя на скамью подсудимых" [156: 231 – 234].

Таким образом, как мы убедились, современная наука подтверждает библейские истины об ограниченности познавательных возможностей человека.