Слово о слове… Великая русская басня

Басня Крылова «Стрекоза и муравей» – это поразительное по своей глубине произведение светской литературы. В нем мы находим образ личности, которая отдавала себя пению, а когда пришла пора пожинать плоды – она осталась ни с чем. Не было посеяно в ее душе в период весны и лета (то есть молодости и зрелости) то, что необходимо пожать осенью (в старости), чтобы прийти в зиму (смерть) с запасами.  Так многие люди всю молодость проводят в увлечении искусством, музыкой, походам по театрам, музеям, консерваториям, трактирам, борделям... В зрелости их поглощает житейская суета, и в старости они обнаруживают, что сердце их не готово к вечности, а время ушло.

Конечно, можно возразить, что искусство – это тоже труд. Но труд – Сизифов. Человек поднимает камень своих страстей на гору, но не может установить его на вершине, ибо на ней не может быть ничего нечистого. Блудницы и модели очень много трудятся, чтобы привлечь внимание мужчин и заполучить прибыль. Так же делают и музыканты – пианисты с разболтанными руками и вихляющимися волосами, скрипачки с оголенными плечами и грудью мраморной белизны и стройными ногами, которые они никому не стесняются показывать.

 Можно возразить и притчей Господней о талантах. Но святые Отцы трактовали таланты, не так, как сыны Вавилона – это, по их учению, не способности человека, а его добродетели. Как учил старец Никон Оптинский, лучше отказаться от душевных способностей, чтобы получить духовные. Ибо сказано в Писании: "Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее" (Марк 8:34,35).

Есть люди, которые похожи на муравья. Они не шляются по театрам и блудным притонам, а работают. Трудятся и телесно (ради послушания властям), и духовно – взращиванием в сердце своем добродетелей, деланием  добра, милостыней, постом и молитвой. И такие люди, когда наступает время пожинать плоды, имеют хорошие запасы, которые позволят им  войти в жизнь вечную, когда все, что ты делал, запечатлевается (замораживается). И только они войдут в жизнь вечную. Но и те, первые, имеют возможность спастись. Надо признать себя ниже всякой твари, посыпать голову пеплом и рыдать денно и нощно о своих грехах, признавая себя достойным самых страшных адских мук, убеждая себя, как учил архимандрит Иоанн Маслов: «Я – помойка». И тогда возможно будет прощение по смирению. Но дастся оно, если человек сочтет себя недостойным прощения, а заслуживающим всякого порицания и оскорбления.

Такие размышления вызвала у меня басня Крылова в последние годы…

17 марта 2015 г.

Гонимый миром странник

В 2016 году миновало 175 лет со дня трагической кончины великого поэта русского Михаила Юрьевича Лермонтова. В истории литературы за ним закрепилось выражение из его собственного стихотворения «Нет, я не Байрон … ». Он предстает пред нашим взором как «гонимый миром странник».

Миром гонимы будете – эта мысль красной нитью проходит через Писание. Но подходит ли она в первоначальном значении к гениальному стихотворцу? С одной стороны, формально это так: он не находил поддержки и сочувствия в обществе того времени. Рассмотрим причины на примерах его произведений. Ведь никто не расскажет о мировоззрении поэта лучше его самого.

 «Я беспечен, я знаю давно – пока сердце в груди моей бьется, не увидит блаженства оно» («Хоть давно изменила мне радость…») – да, не увидит. Ибо блаженство возможно при соблюдении Заповедей блаженства. А о них нет и речи в произведении поэта. Все они пронизаны бесовской гордыней:

«Я рожден, чтоб целый мир был зритель торжества иль гибели моей» (К * («Мы случайно сведены судьбою…»)) – вот гордыня сатанинская!

 «Я горд…» (К *** («Я не унижусь пред тобою…»)).

Среди всех этих высказываний есть суммирующее все предыдущие, оно похоже на заключительный аккорд клокочущего аллегро аппассионато, когда рвутся струны скрипки. Это слова из упомянутого в самом начале нашей статьи стихотворения: «Я – или Бог, или никто». В свое время так подумал первый из ангелов Денница. И был низвергнут в бездну. Мятежные порывы Лермонтова были прекращены пулей Мартынова… Когда Государь Император узнал о кончине стихотворца, он произнес знаменательные слова: «Собаке – собачья смерть». А, как мы знаем, псы царствия Божия не наследуют (Откр. 22, 14–15). Думается, Сатана воздал должное своему стихотворцу (написавшему поэму «Демон» и много других сатанинских сочинений) на адской сковороде…

 Отчасти, по слову Варсонофия Оптинского, в духовных беседах представившего блестящий анализ стихов поэта, трагедия Лермонтова была в том, что ждал от женщины то, что просят у Бога, что проявилось, когда писал «У врат обители святой…» («Нищий»). Он не имел представления об истинной молитве. Стихотворение «Я, Матерь Божия, ныне с молитвою…» пронизано католической аскетикой; по слову упомянутого старца, настроение, переданное в этом творении, не имеет отношения к молитве.

      Недалекие люди пытаются ссылаться на якобы чистую душу поэта, его стремление к Божественному, например, в стихотворении «Пророк». Но в нем есть лишь сатанинская гордыня: православный христианин никогда не скажет: «вечный судия дал мне всевиденье пророка». «Провозглашать я стал любви и правды чистые ученья» – любви в стихах Лермонтова нет, вместо нее есть страсть, Истины нет  – есть откровенность в изображении падшего естества. Говорить, что поэт прикоснулся к миру Божественному, из-за его «Предсказания» – абсурдно. Так же можно сказать о разного рода Нострадамусах и прочих Кашпировских. Демоны знают гораздо больше нас, у них колоссальный опыт, которым они умело пользуются. И сообщают результаты своих расчетов любопытным, которые хотят постичь Божественное без поста, молитвы и бдения… Лермонтов же прекрасно понимал, кто истинный его вдохновитель, о чем и писал в «Молитве». Послушаем же его, отлично знавшего, что у него внутри (в отличие от литературоведов, пытающихся совместить несовместимое):

                                               «Не обвиняй меня, всесильный,                                                И не карай меня, молю,                                                За то, что мрак земли могильной

                                               С ее страстями я люблю;                                                За то, что редко в душу входит                                                Живых речей твоих струя;                                                За то, что в заблужденье бродит                                                Мой ум далеко от тебя;                                                За то, что лава вдохновенья                                                 Клокочет на груди моей;                                                За то, что дикие волненья

                                              Мрачат стекло моих очей,                                                За то, что мир земной мне тесен,                                                К тебе ж проникнуть я боюсь,                                                И часто звуком грешных песен                                                Я, боже, не тебе молюсь…»       Здесь Лермонтов откровенно говорит, что молится Дьяволу. Поэта можно назвать отцом-основателем сатанизма в России. Что же еще надо господам искусствоведам?..  Об этом же он пишет в другом своем стихотворении:                                                 «Я не для ангелов и рая                                                Всесильным богом сотворен;                                                <…>                                                Как демон мой, я зла избранник,                                                Как демон, с гордою душой,                                                Я меж людей беспечный странник,                                                Для мира и небес чужой;                                                Прочти, мою с его судьбою                                                 Воспоминанием сравни.                                                И верь: безжалостной душою,                                                Что мы на свете с ним одни».

     Итак, поэт прекрасно понимал, что он чужд миру не потому, что тот «грешный и прелюбодейный», а потому, что в нем еще оставались некие нравственные традиции. В стихотворении «Безумец я…» он отмечает: «Нет, не похож я на поэта! / Я обманулся, вижу сам; / Пускай как он, я чужд для света, / Но чужд зато и небесам!». Святой Игнатий отмечал в предисловии к одной из своих духовных книг, что автор книги «Герой нашего времени» не поскупился на краски в изображении зла в образе Печорина, в результате чего данный  герой стал привлекателен для общества, особенно молодежи. Он пишет:

"В Онегине Пушкина и Печорине Лермонтова изображен эгоист, современный каждому из двух поэтов. Взглянувшие в это зеркало, узнавшие в нем себя ощутили ли угрызение совести? Заронилась ли в их душу, как благословенное семя, мысль исправиться? Сомнительно. Весело было автору Печорина, как он сам говорит, рисовать современного человека: почему же и современному человеку не весело увидеть себя нарисованным? Почему современному человеку не дополнить в себе, по рисунку художника, того, чего недоставало?

Самолюбие любуется собой, радуется своим успехам. Когда оно овладеет человеком, — начинает быстро стремиться к совершенству, и стремится к нему, доколе из человека не выработает демона. Разумеется: прочитали Онегина, особенно Печорина, многие молодые люди пред вступлением в свет, или только что вступив в него, прочитали со всем жаром, со всею восприимчивостию юности: этим чтением произведено ли в них отвращение от эгоизма? Сомнительно, сомнительно! Не такова судьба природы человеческой, и не испорченной еще опытами жизни. Должно быть, большая часть юных читателей заразилась ядом эгоизма! Во многих непременно блеснула мысль: «Вот, верный способ успевать в свете!» – и – вперед! по следам Григория Александровича. Мы не долго задумываемся, особенно в лета молодости, при решении судьбы своей: лукавое обещание обольстителя «будете яко бози» сохраняет поныне всю власть свою над человеками. Выше сказанная мысль юношей далеко не основательна: но она непременно должна родиться в душе неопытной при чтении «Героя нашего времени»: ведь – ему все сходит с рук, всякое предприятие удается! чего больше надо? А мастерская рука писателя оставила на изображенном ею образце безнравственного, чуждого религии и правил человека, какую-то мрачную красоту, приманчивую красоту ангела отверженного. Григорий Александрович соблазняет, не только при чтении его подвигов, соблазняет сильным впечатлением, которое остается и долго живет по прочтении романа. Автор Печорина не решил и для самого себя: полезна ли, вредна ли его книга. Печорин умирает во время бестолкового путешествия в Персию. При жизни он был мертв для общества, а в частности для ближних: – мало того! заражал смертным недугом всякого, кому бы ни пришлось быть в соприкосновении с ним. И этого мало! Несмотря на свое нравственное одиночество, на свое отчуждение от людей, Печорин оставил по себе многочисленное потомство последователей, которых он ведет туда же, куда достиг сам".

 Так и было. И сейчас мы видим много молодых людей, сделавших цинизм своим кредо. Они – дети Печорина! За них даст ответ Лермонтов на страшном суде! Занимательно, что в «Герое нашего времени» развита философия, заложенная в стихотворении «Я не унижусь пред тобою»: 

«Отныне стану наслаждаться И в страсти стану клясться всем; Со всеми стану я смеяться, А плакать не хочу ни с кем; Начну обманывать безбожно, Чтоб не любить, как я любил, -  Иль женщин уважать возможно, Когда мне ангел изменил?..»

      Эти строки вполне могли бы стать гимном всякого рода пикаперов и особенно так называемого «Мужского движения» – либерально-консервативной правозащитнической структуры, пришедшей с Запада. Надеюсь, что они передают часть своих доходов (особенно пикаперы, получающие огромные дивиденды) на поддержку музея Тарханы. Учителей надо уважать.

Лермонтов похабно относился к Воинскому служению (как и его потомки из мужского движения). Дальний родственник поэта Михаил Лонгинов вспоминал: «Лермонтов был очень плохой служака, в смысле фронтовика и исполнителя всех мелочных подробностей в обмундировании и исполнении обязанностей тогдашнего гвардейского офицера. Он частенько сиживал в Царском Селе на гауптвахте». Оценку Лермонтова на государственном уровне мы уже упомянули выше. Об отношении поэта к своей стране красноречиво говорит его стихотворение «Прощай, немытая Россия…».

 Итак, творчество Лермонтова неприемлемо для Православных христиан. Сопереживание злу ведет в бездну… Завершу я слово свое цитатой из упомянутого Святителя: «Мы бы хотели, чтобы последователи Печорина стали бы последователями Иосифа».

      ЛИТЕРАТУРА. Лермонтов М. Полное собрание сочинений В 10 т. М.: Воскресение. 1999 – 2001;

Преподобный Варсонофий Оптинский. Беседы. Оптина пустынь, 2009;

Святитель Игнатий (Брянчанинов). Предисловие к повести "Иосиф";

В. Михайлов. Лермонтов. Между небом и землей. М.: Молодая гвардия, 2012;

В. Бондаренко. Лермонтов. Мистический гений. М.: Молодая гвардия, 2013;