Лукашук И.И. - Современное право международных договоров. Том 1 (2004)

своих рамках давала негативные результаты, вела к ограниченному, формально-юридическому подходу к решению социальных проблем, к ремесленничеству практиков. При таком подходе было невозможно выяснить природу международного права, создать обоснованную теорию. Для обоснования обязательной силы международного права ссылались на божественную волю, на вечный разум или попросту утверждали, что это не дело теории права. Основное внимание уделялось толкованию норм, игнорировалось действие права в реальной жизни. Вместе с тем даже труды ученых, придерживающихся формально-юридического подхода, зачастую содержат положения социологического характера.

Реакцией на отмеченное положение явилось появление различных школ: "социологической юриспруденции", "социологии права" и т.п. Под влиянием прогресса общественных и естественных наук они стремились привести теорию права и само право в большее соответствие с реальными процессами общественной жизни *(170). Начиная с 1960-х гг. многие юристы-теоретики стали указывать на то, что теория права мало обращает внимания на социальные преобразования, особенно на международном уровне. Подчеркивалась необходимость уделить изучению процессов реальной жизни и происходящих в них перемен *(171). Д.Б. Левин писал: "Раскрытие объективных социальных закономерностей существования и развития международного права составляет весьма важную задачу советской науки международного права" *(172).

Примитивное правовое регулирование прошлого не требовало предварительного познания законов общественного развития. Эти законы использовались чисто эмпирически, люди приноравливались к их действию. Теория шла за практикой, анализируя и обобщая накопленный ею опыт. В наше время, когда неизмеримо усложнились система международных отношений и происходящие в ней процессы, уже невозможно справиться с решением международных проблем на основе лишь имеющегося опыта, путем эмпирического поиска и нащупывания нужного решения.

В новых условиях необходимо упреждающее изучение закономерностей развития международных отношений и возможных направлений их развития, а также характера средств воздействия на эти отношения не только в настоящем, но и в будущем. Сегодня сама практика заинтересована в опережающем развитии науки международного права. Только при этом условии наука сможет служить практике должным образом.

Имеется в виду не только то, чтобы те или иные отрасли международного права изучались выборочно в зависимости от требований момента, а систематическое и всестороннее исследование международно-правового регулирования в новых условиях. Особое значение в условиях нарастающего динамизма международной жизни приобретает решение проблем будущего регулирования. Только при учете этих моментов создается возможность обнаружить проблемы, которые завтра приобретут решающее практическое значение.

Науке международного права необходимо уделить внимание выявлению возможностей воздействия права на международные отношения, определению методов такого воздействия. Задача состоит в разработке механизма внедрения

научных знаний в политическую, экономическую и идеологическую жизнь. Все это свидетельствует о существенном расширении функций науки международного права, о росте ее общественного значения.

Таким образом, в наше время приобретает первостепенное значение изучение закономерностей международной жизни. Характер международноправового регулирования определяется его объектом - межгосударственными отношениями. Успех в их изучении зависит от сотрудничества науки международного права с другими общественными науками, которое должно становиться все более активным.

Помимо ставших традиционными связей с такими отраслями науки, как философия, социология, логика, не говоря уже об общей теории права, международному праву приходится устанавливать связь со все новыми отраслями знаний. Особое значение приобретает сотрудничество с политологами, глобалистами. Растет значение связи с экономистами. Экономическое право становится все более важной отраслью международного права. Развитие таких отраслей международного права, как космическое и морское право, право окружающей среды и другие, требует сотрудничества с соответствующими отраслями естественных наук.

Научно-техническая революция породила немало не только технических, но и социальных проблем. В социальной сфере произошли и продолжают происходить беспрецедентные по масштабам изменения, что ставит перед международным правом все новые проблемы и опять-таки предъявляет к нему повышенные требования. Сегодня право не может ни изучаться, ни должным образом функционировать без учета тех изменений, которые внесли и продолжают вносить в общественную жизнь естественные науки и техника. В будущем задача обеспечения такого положения, чтобы достижения науки и техники служили благу человечества, станет еще более сложной. Важным инструментом решения этой задачи призваны служить договоры, которые, разумеется, должны отвечать соответствующим требованиям. Обстоятельно исследовавший рассматриваемую проблему и те вопросы, которые она ставит перед международным правом, известный польский юрист М. Ляхс пришел к выводу, что главным инструментом решения соответствующих вопросов "с очевидностью является право, создаваемое человеком международное право - ответ человечества на открытие законов природы, и создаваемые человеком средства - его ключ, контролирующий их мудрое и терпеливое использование в человеческих интересах" *(173).

В новых условиях представители естественных наук и специалисты в области техники принимают непосредственное участие в создании договоров. Это касается главным образом специальных областей, например морского, космического, телекоммуникационного права, права окружающей среды. Делегации государств в органах, разрабатывавших соответствующие проекты конвенций, имели в своем составе экспертов, представлявших соответствующие отрасли знания. При подготовке технических конвенций такие специалисты нередко возглавляют делегации, а юристы входят в них в качестве экспертов.

Заслуживает внимания еще одно обстоятельство, требующее тесного сотрудничества многих отраслей знания. Вопреки распространенному среди

юристов мнению международное право не является единственным средством регулирования международных отношений. Такое регулирование осуществляется различными видами норм, прежде всего политическими и моральными. Все они находятся во взаимодействии и образуют международную нормативную систему, опирающуюся на единые основные цели и принципы, закрепленные Уставом ООН *(174).

Упрочение сотрудничества с другими общественными науками, а также с естественными науками характерно не только для международного права, но и для науки права в целом. Это положение не первый год подчеркивается отечественными и зарубежными учеными *(175). Представляется, однако, что в силу сложности подлежащих решению проблем наука международного права нуждается в таком сотрудничестве особенно остро. Канадский профессор Р. Макдональд отмечает этот момент следующим образом: "Именно международное право, более, чем любое другое право, подвержено влиянию политики, общественных наук и других дисциплин" *(176).

Особое направление - оснащение науки международного права современными техническими средствами, прежде всего ее компьютеризация, позволяющая использовать достижения информационной революции. В порядке иллюстрации приведу такой пример. Международное обычное право формируется практикой государств. Благодаря современным средствам связи она становится известной в кратчайшие сроки. Процесс формирования обычных норм существенно ускоряется, что весьма важно для повышения уровня международно-правового регулирования. Использование возможностей этого процесса требует применения соответствующих технических средств. Без этого невозможно обобщить и проанализировать чрезвычайно обильные материалы практики, а также тенденции ее развития.

Таким образом, усложнение международной жизни, рост ее динамизма диктуют необходимость существенного повышения интеллектуального уровня международно-правового регулирования, его научной вооруженности. Путь к этому лежит через сотрудничество науки международного права с неуклонно расширяющимся кругом общественных и естественных наук.

Под влиянием перемен происходят определенные изменения даже в общей теории международного права, в частности, они касаются понимания его характера и роли, механизма действия и др. По-новому стоит вопрос о соотношении политики, науки, техники и права.

Связь международного права с политикой государств представляет особый интерес для выяснения механизма функционирования этого права. В том, что такая связь, причем довольно тесная, существует, едва ли можно сомневаться. Она констатируется и в актах такого органа, как Международный Суд ООН. Проблема была основательно разработана в отечественной литературе Г.И. Тункиным и Д.Б. Левиным. Их выводы о том, что международное право служит инструментом внешней политики, находят подтверждение в современной российской литературе *(177). Юристы из других стран также подчеркивают связь международного права с политикой. Американский юрист Р. Бек пишет: "Право не может быть целиком познано вне связи с политикой, не может быть познана политика вне связи с правом" *(178).

Взарубежной литературе обнаруживаются две крайности. В одном случае преувеличивают значение политики, в другом - преуменьшают, придерживаясь формально-юридического подхода. Все чаще юристы стали подвергать критике своих коллег за их стремление отгородиться от реального мира политики. Д. Джонстон пишет: "Чем пытаться отрицать политическую природу международного права, юристам конца двадцатого века следовало бы, очевидно, учитывать связанные с этим сегодня последствия" *(179).

Впоследние десятилетия в западной литературе, особенно в американской, получила распространение другая крайность. По мнению американского профессора Л. Генкина, "право есть политика" *(180). Представители школы "политического реализма" утверждают, что международное право не налагает никаких ограничений на политику отдельного государства (Г. Моргентау, США). Сторонники концепции "политически ориентированной юриспруденции" (М. Макдугал и др.) растворяют право в политике *(181).

Проблема соотношения права и политики явилась одной из причин появления нового критического направления в науке международного права. Его придерживаются такие известные ученые, как Д. Кеннеди, Ф. Краточвил, Н. Онаф, А. Карти, М. Косконниеми *(182). Идея этого направления состоит в том, что теория международного права не может быть одновременно юридически научной и политически реальной. Ее сторонники доказывают, что теория международного права не имеет собственной области исследования, отличной от политики. Юристы-международники затратили много сил на то, чтобы отделиться от моральной философии, с одной стороны, и от дипломатии - с другой. Однако и та, и другая являются формами политики.

Обладающий большим опытом службы в министерстве иностранных дел Финляндии, автор значительного числа теоретических работ М. Косконниеми пишет: "Для того чтобы показать, что международное право в определенной мере реально существует, современный юрист должен показать, что это право является одновременно нормативным и конкретным, что оно обязывает государство независимо от его поведения, воли и интересов, но что его содержание тем не менее устанавливается ссылками на реальное поведение государства, его волю или интересы". Автор приходит к выводу, что "международное право попросту бесполезно как средство оправдания или критики международного поведения" *(183). По его мнению, как и по мнению других сторонников критического направления, решение видится в том, чтобы выйти за пределы объективизма и основывать изучение международного права на более твердой, хотя и более низкой, основе международных отношений. Необходимо приблизить теорию международного права к реальной политике.

Нет оснований отрицать, что теория международного права должна опираться на фундамент реальных международных отношений. Однако это вовсе не означает, что международное право должно сливаться с политикой. Право, несомненно, выражает волю и интересы государств, но вместе с тем оно обладает определенной автономией в отношении политики. В противном случае оно было бы не в состоянии выполнять свои регулирующие функции. На это и направлена воплощенная в праве воля государств, этого требуют их интересы.

Углубление взаимодействия политики и права не означает стирания границы между ними. Речь идет о близких, но не идентичных явлениях. Принижение роли права в политике наносит вред обоим явлениям. Политика лишается одного из важных инструментов своего осуществления, и одновременно принижается авторитет права. Что же касается формальноюридического подхода, то он разрывает связь права с политикой. В результате утрачивается связь с реальностью, а также искажается природа международного права. Думается, что вообще неверно противопоставлять политику и право. Задача состоит в том, чтобы правильно определить параметры их оптимального взаимодействия.

Международное право обладает относительной независимостью от политики, от ее колебаний. Г.И. Тункин подчеркивал: "Международное право, так же как и национальное право, будучи тесно связанным с политикой, не является частью политики" *(184). Международное право способно служить инструментом не всякой политики. Перед соответствующей ему политикой международное право открывает дополнительные возможности, а с другой стороны, ограничивает возможности противоречащей ему политики. Политика - искусство возможного, и уже в силу этого не может не считаться с возможностями международного права.

Интернационализация общественной жизни диктует необходимость интернационализации и внешней политики государств. Весьма популярная некогда политика "национального эгоизма" постепенно утрачивает почву. Она становится все менее эффективной даже как средство защиты национальных интересов. Современная политика в растущей мере должна отражать общие интересы государств и общечеловеческие ценности. Не национализм, а интернационализм может служить основой внешней политики, имеющей будущее. Это ведет к упрочению позиций общего международного права.

Таким образом, несмотря на свою связь с политикой, международное право представляет собой самостоятельное социальное явление и выступает как реальность, с которой политика не может не считаться. Ни одно государство не в состоянии пренебрегать международным правом, не рискуя ослабить свои политические позиции.

Учитывая влияние политики на право и имея в виду необходимость как-то уравновесить это влияние, следует признать принцип примата права в политике. Юридически политика должна сообразовываться с законами, а не законы с политикой (politiae legibus, non leges politis adaptandae). Примат права должен стать частью политики. В Декларации тысячелетия ООН 2000 г. выражена решимость повысить уважение верховенства права в международных делах.

Из сказанного видно, что влияние международного права на политику имеет два основных аспекта: с одной стороны, оно ограничивает политику общеприемлемыми рамками; с другой - открывает перед политикой дополнительные возможности, предоставляя в ее распоряжение арсенал юридических средств. Как то, так и другое необходимо для обеспечения национальных интересов государства.

Глава 6. Наука международного права

Из сказанного ранее видно, насколько высоким требованиям должна соответствовать современная наука международного права. Естественно, возникает вопрос: насколько реальное состояние науки отвечает этим требованиям? Возросшая сложность поставленных перед международным правом задач породила алармистские настроения среди юристов. Один из наиболее авторитетных отечественных юристов, обладавший большим опытом практической деятельности, Г.И. Тункин писал, что большинство юристовмеждународников, по его мнению, не соответствуют требованиям ядерного века. "Они предпочитают оставаться в башне слоновой кости и придерживаться старых подходов и обычаев" *(185).

Следует заметить, что ученых-обществоведов издавна упрекают в том, что они предпочитают оставаться в башне слоновой кости. Вспомним хотя бы Ф. Ницше. Устами Заратустры об ученых он говорил: "...Они прохлаждаются в прохладной тени: хотят быть во всем только зрителями и остерегаются сидеть там, где солнце жжет ступени" *(186). Едва ли это высказывание можно признать достаточно обоснованным. Ученые многократно выдвигали и самоотверженно отстаивали действительно революционные идеи и учения. Многие из них не отказывались и от прямого участия в политике.

Замыкаться в башне слоновой кости их заставляли обстоятельства. Изоляция от политики давала ученым относительную свободу мысли. Слишком велик был разрыв между политическим и научным мышлением.

Но главное обстоятельство состояло в том, что знания ученых, их наука не были оценены власть имущими, не были востребованы практикой. Вспомним, что единственным царем, который обратился к Всевышнему с просьбой дать ему не могущество и богатство, а мудрость и знания, без которых нельзя управлять народом, был мудрый царь Соломон *(187).

Расхождения политики и науки всегда решались в пользу первой даже выдающимися политиками. В 1880 г. Бонапарт назначил военным министром ученого-математика Л. Карно, автора доктрины революционных войн, сыгравшей немалую роль в обеспечении побед французского оружия. Когда же Л. Карно пришел к выводу, что политика Бонапарта ведет Францию к поражению, он был смещен.

В последние десятилетия встречаются весьма критические замечания в адрес науки международного права, особенно в зарубежной литературе. Классик американской юриспруденции К. Райт писал: "Дисциплина международного права находится в состоянии кризиса. Как она понимается традиционалистами, она представляется устаревшей, а как она понимается модернистами, она представляется преждевременной" *(188). Прошли десятилетия, но подобные мнения продолжают высказываться. При этом особенно критически оценивается состояние общей теории международного права. Шведский профессор И. Деттер де Люпис писала: "...Все более заметно, что сама теория международного права находится в состоянии анархии" *(189).

Встречаются и откровенно нигилистические взгляды, отрицающие возможность существования науки международного права, в частности, на том основании, что это право должно обслуживать политику. Заслуживает внимания

мнение по этому вопросу М. Косконниеми, который обладает большим практическим опытом, а также опытом разработки теоретических проблем. Ныне он является членом Комиссии международного права ООН. По его мнению, "обсуждение "теории" международного права стало второстепенным занятием". Объясняется это тем, что международное право не может быть одновременно "юридически научным и имеющим реальное значение для политики" *(190).

Скептическое отношение к возможностям общественных наук носило общий характер. Перемены в мире оказались настолько кардинальными, что многие обществоведы стали скептически относиться к возможности оптимального решения новых проблем. Касаясь этого вопроса, канадские ученые Р. Макдональд и Д. Джонстон писали: "Кажется, сегодня стало модным среди ученых считать, что его отрасль науки находится в расстройстве. Большинство ученых явно готовы признать, что их отрасль науки не отвечает требованиям конца двадцатого века" *(191).

У юристов-международников были дополнительные причины спада интереса к теории. Перед международным правом возникло множество новых специальных проблем, на решении которых и были сосредоточены усилия не только юристов-практиков, но и теоретиков. Многие стали считать, что главное заключается в изучении и решении конкретных вопросов, это породило скептические настроения в отношении общей теории *(192). Наука в основном реагировала на непрерывно возникающие новые проблемы, не создавая соответствующей общетеоретической основы их решения.

Результатом стала узкая специализация ученых, сосредоточение внимания на той или иной отрасли международного права. Произошла фрагментация науки. Представители различных ее областей утратили связь друг с другом. Занятие международным правом становилось скорее ремеслом, чем наукой. Поглощенность решением конкретных практических проблем существенно снизила внимание к развитию общей теории. Специализация и фрагментация международного права серьезно затруднили общетеоретические исследования. Кроме того, развитие общей теории является делом особенно сложным в результате широты подлежащих изучению явлений, а также чрезвычайного многообразия политических и культурных факторов.

Несмотря на все это, со временем стало очевидно, что ни одна область науки не может успешно развиваться без наличия соответствующей общей теории. Становилось все более ясным, что без этого не могут успешно решаться и сложные проблемы международной практики. Особенно очевидной стала роль теории в процессе кодификации и прогрессивного развития международного права. В результате в последнее десятилетие ощутимо возросли усилия, направленные на развитие теории международного права. Профессор Н. Онуф пишет: "В последние годы наблюдается расцвет теоретических исследований, в значительной мере критических по характеру. Основным предметом таких исследований является доктрина" *(193). По мнению профессора А. Д'Амато, "мы на пороге возрождения теории международного права". Он подчеркивает, что в конечном счете от этого зависит уважение международного права государствами *(194).

Говоря о развитии теории международного права, необходимо учитывать,

что оно осуществляется при решающей роли западных авторов. Р. Макдональд и Д. Джонстон пишут: "Несмотря на ощутимый ценный вклад многих культур в практику международного права, остается верным, что в теоретической литературе все еще доминируют ученые немногих стран. То обстоятельство, что теоретическое влияние все еще столь узко базируется на немногих культурах, несомненно, имеет серьезное отрицательное значение для науки" *(195).

Нельзя в этой связи не обратить внимание на резкое падение влияния отечественной науки на развитие теории и практики. Особенно показателен в этом плане опыт работы Комиссии международного права ООН. Если в прошлом в материалах Комиссии довольно широко использовались труды советских авторов, то в последние годы они перестали упоминаться. Кодификация осуществляется на основе главным образом англо- и франкоязычной литературы. Между тем речь идет о разработке норм, которые завтра станут регулировать отношения между всеми государствами и не могут не затрагивать их существенные интересы.

Причины отмеченной ситуации многообразны. Разумеется, сказывается и иное положение России по сравнению с положением СССР. Но многое объясняется положением отечественной науки международного права. Резко упало количество издаваемых работ, особенно в области общей теории международного права. Даже наиболее важные из них не издаются на иностранных языках, как это было в прошлом. Интересы России требуют изменения сложившегося положения.

Глава 7. Наука и практика сегодня

Как уже говорилось, в период становления международного права широкое использование практикой трудов ученых объяснялось отсутствием четко установленных норм, в которых нуждалась практика. Ученые, используя по возможности материалы практики, формулировали нормы, руководствуясь разумом и целесообразностью. Значительное влияние на этот процесс оказывала либеральная философия. В результате труды теоретиков в значительной мере были посвящены должному, а не сущему. Тем не менее практика находила в этих трудах устраивавшие их положения, которые постепенно утверждались в ней. В общем, теория играла существенную роль в восполнении правового вакуума, а также содействовала выяснению содержания существующих норм и указывала на то, какие нормы необходимы.

В наше время роль науки существенно изменилась. Как и в прошлом, она обобщает практику, которая, однако, стала неизмеримо богаче и нуждается в обстоятельном научном анализе. Сохраняет наука и свою роль при выяснении содержания существующих норм, которое становится все более сложным. Развитие системы международного права требует системного толкования.

Новые моменты во взаимодействии науки и практики определяются в первую очередь существенным усложнением международных отношений, а следовательно, и регулирующей их системы норм. Нормотворчество становится все более наукоемким процессом. В результате растет роль науки в этом

процессе.

Росту роли международного права и его теории содействовало то, что над человечеством нависла угроза ядерной катастрофы. В таких условиях все большие надежды стали возлагаться на внесение в международную систему изменений, необходимых для спасения человечества. Необходимым инструментом решения этой проблемы считается международное право. Мировые войны и продолжающиеся региональные конфликты, несомненно, нанесли ущерб вере в международное право. Вместе с тем обретает силу убежденность в том, что без утверждения эффективного международного правопорядка обеспечить мир невозможно. Испанский юрист Леонард Амселем отмечает этот момент следующим образом: "Две мировые войны нашего века и другие локальные войны, не менее жестокие, разрушили многие надежды. Вместе с тем они открыли новые направления в борьбе за право и породили новый энтузиазм" *(196).

Вэтой связи необходимо отметить существенный новый момент. Международное право постепенно выходит за пределы дипломатии, начинает оказывать влияние на массовое сознание, на формирование общественного мнения, от поддержки которого в немалой мере зависит эффективность международного права, а следовательно, и успех в решении мировых проблем. Этот момент должен привлечь особое внимание науки. Именно на нее ложится главная ответственность за распространение международно-правовых знаний. К сожалению, низкий уровень международно-правового сознания и культуры политиков и журналистов препятствует реализации этой ответственности.

Принятая Правительством РФ в 2000 г. Национальная доктрина образования предусматривает воспитание граждан правового, демократического государства, формирование культуры мира *(197). Однако пока в этом направлении сделано немного.

Вновых условиях руководители внешней политики все чаще подчеркивают значение науки международного права, особенно при обращении

каудитории студентов и ученых. В приветствии И.С. Иванова участникам 45-й Конференции Российской Ассоциации международного права говорилось: "...Считаю как никогда важным налаживание более тесного и продуктивного диалога между Министерством иностранных дел и представителями научных кругов, и в частности юристами-международниками, в целях совместного осмысления современных мировых реалий и выстраивания с учетом такого анализа внешнеполитического курса страны" *(198). Значение науки международного права не раз подчеркивалось руководителями внешней политики и других государств. Выступая в университете штата Джорджия, государственный секретарь США Д. Раск говорил: "...Правительство США ждет от науки международного права решения коренных проблем, которые стоят перед ним на международной арене" *(199).

Тем не менее коренных изменений во взаимодействии теории и практики, во всяком случае на национальном уровне, не произошло *(200). Юристымеждународники зачастую указывают на то, что с ними редко консультируются те, кто принимает внешнеполитические решения. При этом некоторые из них стремятся выяснить причины подобного положения. В качестве примера можно

взять работу известного американского юриста профессора М. Ризмана *(201). Подчеркнув отмеченное обстоятельство, он указывает ряд причин. Одну из них он видит в продолжающемся упадке формально-правовой системы, которая старательно восстанавливалась после Второй мировой войны. В таких условиях практики не видят смысла в получении и оплате, по их мнению, бесполезных советов теоретиков. Трудно согласиться с подобной оценкой состояния международной правовой системы. Но если даже согласиться с подобным утверждением, то оно не оправдывает нигилистического отношения к науке.

Вторую причину автор видит в состоянии самой науки. В основных областях международного права юристы делают себя бесполезными, будучи не в состоянии определить, что в данном случае является правом, и довести это до сведения тех, перед кем они несут ответственность. Юристы уделяют сравнительно мало внимания событиям, на основе которых политические советники строят свой нормативный взгляд на мир. Они в большей мере продолжают опираться на нормативные акты.

Принципиально различен подход юристов и политических советников к материалам практики. Политический советник рассматривает конкретные случаи как подтверждающие существующие нормы или создающие их. Юрист обычно реагирует на них оценочным образом, исходя из того, что соответствующая норма является таковой, и рассматривает случай с точки зрения его соответствия этой норме.

Приведенные положения едва ли можно признать в качестве объяснения низкого уровня влияния теории на практику. Более убедительно мнение Р. Фолка по этому вопросу: "К сожалению, специалисты в области права в Соединенных Штатах не выработали достаточно объективного понимания процесса развития международного права, они стремились, за некоторыми исключениями, оправдывать основное направление внешней политики США"

*(202).

Проблема эта обострилась в период президентства Дж. Буша, администрация которого ставит под вопрос основы международного права. Так, Дж. Буш заявил: "Мы никогда не стремимся достичь общего соглашения относительно силы и применения силы. Действие, решительное действие даст позитивные результаты, создаст мощный поток, который увлечет за собой сопротивляющиеся государства и руководителей..." *(203) Между тем, как известно, в основе международного права лежит именно общее соглашение государств.

На помощь Президенту поспешили прийти некоторые юристы. Касаясь действий США в отношении Косово и Ирака, профессор университета Тафта М. Гленон пишет: "Трудно избежать вывода о том, что положения Устава ООН, регулирующие применение силы, попросту более не рассматриваются как обязывающее международное право: Поэтому Соединенные Штаты правы: военные действия против Ирака не будут противоправными даже без одобрения Совета Безопасности". Профессор считает необходимым установление новых норм, регулирующих применение силы *(204).

О том, насколько серьезный ущерб новая стратегия национальной безопасности США способна нанести международному праву, его основным