Глава 2. «Дом» сегодня.

Здесь возвышенные речи обрываются и начинается рассказ о нынешнем состоянии Дома ветеранов сцены. Мария Гавриловна считала, что престарелые актеры «за право этого отдыха заплатили вперед, отдав все силы и здоровье на служение искусству». Попасть в савинский дом можно, но, кроме сил, здоровья и искусства, нужно отдать еще свою приватизированную жилплощадь или денежные сбережения. Что и произошло с сотней стариков, которые внесли свои квартиры и деньги и получили койку в одном из прекрасных зданий, в глубине пышного парка…

Но не в первом корпусе, у стены которого похоронена сама Савина, — первый корпус руководство ДВС (Дома ветеранов сцены) отдало в аренду соседней фирме. Без воды и света, в антисанитарных условиях там живет лимита! Это на втором этаже. А на первом прошедшей зимой нашли заледеневший труп бомжа прямо под живописным панно, заказанным, наверное, еще при жизни примадонны Александринской сцены. Ночью по территории ходить страшно и безо всяких бомжей — фонари не горят, за парком никто давно не ухаживает. Котельная заперта на тяжелый замок — она с весны не работает, и с наступлением холодов старики моют руки уже совсем ледяной водой… Иногда ветеранов возят в баню. Одна старушка там обварилась кипятком, после чего обострился ее сахарный диабет и она умерла. А вторая старушка сломала ногу и до сих пор лежит. Просто потому что мойщица была в отпуске, а кого-то другого послать — об этом никто не позаботился!

В гараже ДВС открыто ателье по ремонту иномарок — оно пользуется светом, инструментами стариков, а Дому ничего не платит! Уже отрезан и обнесен забором участок «неотчуждаемой» земли у реки, разумеется, вместе с домом (бывшая гостиница ДВС) — сдан в «долгосрочный наем», там живет какой-то бизнесмен с семьей.

Дом приходит в упадок и запустение. Осыпаются потолки и стены некогда прекрасных холлов, текут трубы, постепенно из Дома исчезают картины, дорогая посуда, антикварная мебель. Начальство собирается уволить охрану (из соображений экономии!) и предлагает посидеть на вахте пансионеркам. Это, видимо, особенно бы поразило М.Г. Савину. Еще великая актриса была бы очень недовольна, узнав, что в ее мемориальный кабинет пускают киношников (без договора с киностудией, за «черный нал», без надлежащего присмотра за экспонатами и ценностями, которые в этом помещении хранятся). Впрочем, если все особняки перейдут в аренду к новым русским, то они, конечно, обеспечат надежный уход предметам антиквариата.

Согласно положению, все проживающие в домах-интернатах на территории Российской Федерации получают свою пенсию сполна. Дом ветеранов сцены находится хоть и на своей собственной неотчуждаемой земле, но все же в пределах России. Однако Союз Театральных Деятелей (кроме того, что получает все квартиры живущих здесь людей — таков вступительный взнос) забирает еще и 75% пенсии. «Конкретный размер сумм, остающихся в распоряжении ветеранов после уплаты ими целевого благотворительного взноса, устанавливается решением секретариата Союза». Секретариат подсчитал и решил, что ветеран сцены должен получать на руки 702 рубля в месяц. Тем, у кого остается меньше (после вычета трех четвертей пенсии), — доплачивают. Из каких же ресурсов? Да из денег самих ветеранов — тех, у кого пенсия больше! На самом деле, проживающие в Доме ветераны платят не равную сумму, а по 10, 20,30, 60 и 75% за одни и те же «услуги»! И, что самое «справедливое», 75% отбирают только у фронтовиков, ГУЛАГовцев, блокадников, инвалидов 1 группы, людей старше 80 лет — у тех, кому государство выплачивает дополнительные компенсации. СТД (Союз театральных деятелей) берет на себя смелость перераспределять государственные пенсии! Не знаю, нужны ли комментарии ко всем этим цифрам и фактам. (Перед нами письмо общего собрания ветеранов сцены А. А. Калягину, председателю Союза театральных деятелей, в котором есть разумное предложение: установить твердую сумму взноса, равную для каждого проживающего.)

На деньги, которые забирают у бывших узников ГУЛАГа, обеспечивается следующая жизнь. 45 рублей в день питание. 140 рублей в месяц на лекарства! Двое трусов и одна пара чулок на год, кусочек мыла на месяц. Моющие средства для стирки не выдаются. Нет речи об одежде по сезону, о ремонте обуви, о протезировании зубов, о ремонте какой-либо бытовой техники (а ветераны сцены, как ни странно, продолжают интересоваться событиями в стране и мире и хотят смотреть новости по телевизору!)… Плохо приготовленная невкусная еда, в которой попадается что угодно: осколки стеклянных банок и целые линзы от очков! Вместо горячей пищи в воскресенье сухой паек — яблочки. Не в меру обедневший СТД собирается заменить старикам горячую еду «разгрузкой» и в праздничные дни (в майские праздники на сухом пайке придется сидеть почти две недели, но ветеранам, пережившим войну, блокаду и ГУЛАГ, не привыкать!). Медицинское обслуживание в сегодняшнем ДВС — тема отдельной подробной статьи. Неквалифицированная главврач, которой никогда нет на месте: как в городской поликлинике, сидят под ее дверями старые больные люди. Она, совмещая несколько должностей, все время где-то чем-то занята (только не больными, состояние которых ее меньше всего волнует). Интересно, что она сама покупает лекарства и сама перед собой отчитывается за то, что она купила. Зачастую от назначенных ею медикаментов или процедур пациентам становится еще хуже. Врачебного обхода лежачих больных не существует — люди лежат в одиночестве без присмотра. Одеяла, матрасы и подушки не дезинфицируются после умерших…

С тех пор как инициативная группа ветеранов начала выступать на собраниях, требовать справедливости, уважения, достойных условий жизни, с тех пор, как были написаны письма Президенту России и председателю СТД, атмосфера в ДВС изменилась. Дирекция перешла к конкретным действиям. Правда, усилия директора, главврача и сестры-хозяйки направлены не на улучшение быта жильцов. Шантаж, запугивание, доведение до сердечных приступов и истерик — такими гуманными методами выбивают из стариков подписи под документом, который нужен директору…

В некоторых странах по закону нельзя в газетных статьях давать художественные сравнения с концлагерями, поэтому мы тоже этого делать не станем. Да и выход из Дома ветеранов сцены СВОБОДЕН. Можно уйти, но куда? Только снова в театр, чтобы умереть в нем, как завещал нам Белинский. Обратного пути из сказочной страны — нет!

Недавно по телеканалу «Культура» была интересная передача о доме социального призрения в Нижнем Новгороде: он стоит рядом с домом, который вдохновил Горького на создание всем известной пьесы (в ней играли многие из живущих пансионеров). Там, в Нижнем, утром ты должен из этого пансионата уйти, а вечером, предъявив паспорт милиционеру, можешь вернуться в дом призрения, принять горячий душ, дезинфицировать свою одежду и занять свою законную койку. И до утра в ней спать. Вот этого в раю, который нам оставила М. Г. Савина, на сегодняшний день еще нет. А так очень рекомендуем: все пожилые актеры, которым надоело одиночество и у которых есть своя приватизированная площадь, могут обращаться в СТД — здесь вам помогут!