Взаимоотношения франков и мусульман при Саладине

«Kitab al‑It'ibar» («Книга назидания») дает нам возможность составить представление о взаимоотношениях христиан и мусульман как на поле боя, так и вне его. Автор книги, Усама ибн Мункыз, родился в 1095 году в Шейзаре (северная Сирия), а умер в 1188 году. Он происходил из знатной семьи и был очень образованным человеком. Описывая захват в плен франками его родственников и их последующее спасение, он пишет: «Спасение моих детей, моего брата и наших жен облегчило мне пропажу погибшего имущества. Только гибель книг – а ведь их было четыре тысячи переплетенных великолепных сочинений – останется раной в моем сердце на всю жизнь». В возрасте почти девяноста лет он написал трактат о том, как направляющаяся рукой Всевышнего судьба определяет все на земле, включая и длительность человеческой жизни. Поскольку большинство примеров, приводимые Усамом, взяты из его собственной жизни, книга похожа на автобиографию, но для автобиографии она слишком фрагментарна и уклончива, особенно в описании многочисленных встреч с франками. В начале 1140‑х годов Усама и его покровитель дамасский эмир Муин ад‑Дин Унур поддерживали постоянные сношения с королем Фульком и посещали Иерусалим с дипломатическими миссиями. Дела нередко оставляли время и для развлечений, и, несмотря на все ритуальные проклятия Усамы в адрес франков, он ездил вместе с ними на охоту и имел возможность познакомиться с ними довольно близко. По словам Усамы, «у франков (да покинет их Аллах!) нет ни одного из достоинств, присущих людям, кроме храбрости». Но это была как раз та добродетель, которую сам Усама ценил превыше всех других, и в своем на удивление уравновешенном описании обычаев франков он старался показать как отрицательные, так и положительные их черты. С одной стороны, некоторые франкские медицинские методики – глупы и опасны; с другой – кое‑какие их лекарства действуют замечательно. С одной стороны, франкский обычай решать споры путем поединка – абсурден и смешон, с другой – Усама сам признает, что франкский суд поступил с ним в одном случае справедливо. С одной стороны, некоторые франки, только что приехавшие в Святую Землю, ведут себя как варвары, с другой – среди франков у Усамы появилось много друзей, которые по‑настоящему понимают ислам. (Здесь уместно привести следующие цитаты: «Однажды, когда я посетил Иерусалим, я вошел в мечеть Эль‑Акса; рядом с мечетью была еще маленькая мечеть, в которой франки устроили церковь. Когда я заходил в мечеть, а там жили храмовники – мои друзья, – они предоставляли мне маленькую мечеть, чтобы я в ней молился». «Многие франки обосновались в наших землях и подружились с мусульманами. Эти франки гораздо лучше тех, кто недавно приехал из франкских стран, но они исключение, по которому нельзя судить вообще». Любопытно и следующее наблюдение Усамы: «Все франки, лишь недавно переселившиеся из франкских областей на восток, отличаются более грубыми нравами, чем те, которые обосновались здесь и долго общались с мусульманами».)

Кстати, Усама, сам участвовавший в боях с франками, в своей книге ни разу не упоминает джихад – видимо, из‑за того, что он был шиитом и не верил в легитимность и религиозную ценность священной войны, ведущейся таким вождем‑узурпатором, как Саладин. Немало современников Усамы, очевидцев крестовых походов, тоже писали такие своеобразные автобиографии, но, к сожалению, мы знаем о них только по цитатам, вошедшим в произведения более поздних авторов. Одну из таких автобиографий написал иракский врач Абд аль‑Латиф аль‑Багдади (1161/2‑1231/2). Если бы эта книга сохранилась, она могла бы оказаться еще более ценной для нас, чем трактат Усамы, потому что Абд аль‑Латиф посетил Саладина во время осады Акры, а затем и в Иерусалиме, после заключения мира с Ричардом Львиное Сердце. Перу Абд аль‑Латифа принадлежит также трактат, опровергающий алхимию; в нем он описывает веру алхимиков в то, что эликсир жизни находится в глазных яблоках молодых людей. Абд аль‑Латиф сам видел, как после одного из сражений между крестоносцами и мусульманами алхимики ходили от одного окровавленного трупа к другому и вырывали у «неверных» глаза.