Мау Выход из кризиса 2015

Вопросы экономики. 2015. № 2. С. 5—31. Voprosy Ekonomiki, 2015, No. 2, pp. 5—31.

Экономическая политика

В. Мау

Социально-экономическая политика России

в2014 году: выход на новые рубежи?*

Встатье анализируются характер ипричины кризисных явлений врос- сийской экономике, сочетание структурных и институциональных проблем, циклических факторов и внешних шоков. Рассматриваются мобилизацион- ный и либерализационный варианты реакции на кризис, а также полезные

всовременной­ ситуации уроки экономической истории ХХ в. Особое внима- ние уделено механизмам восстановления экономического роста.

Ключевые слова: экономическая политика, кризис, глобализация, Россия.

JEL: O52, P27.

Глобальный кризис и дискуссия о посткризисной экономической повестке

Глобальный кризис, начавшийся в 2007—2008 гг., остается опре- деляющим фактором социально-экономического развития ведущих стран, включая Россию. В данном случае мы рассматриваем кризис не как циклическое колебание от роста к спаду (или от ускорения к торможению) в развитии страны или группы стран. Речь идет о длительном периоде турбулентности, когда в результате глубинных сдвигов формируется новая модель экономического роста, оказываю­ щая существенное влияние на социально-экономическую ситуацию, на глобальные экономические и политические балансы.

Развитие современного глобального кризиса и вызываемые им геополитические и структурные сдвиги позволяют сделать три принци- пиальных вывода. Во-первых, драйвером выхода из кризиса становятся США, как и в предыдущих аналогичных кризисах ХХ в. Во-вторых, в мировой экономике уже произошел структурный сдвиг в пользу доминирования высокотехнологичных компаний при снижении роли

Мау Владимир Александрович (rector@rane.ru), д. э. н., проф., ректор Россий- ской академии народного хозяйства игосударственной службы при Президенте РФ (Москва).

* Автор выражает признательность Г. Идрисову, К. Рогову, С. Синельникову-Мурылеву, М. Хромову за помощь при подготовке настоящей статьи.

5

В. Мау

сырьевых и обрабатывающих производств. В-третьих, формируется новая повестка, связанная с обеспечением экономического роста, — новый экономический мейнстрим.

В 2014 г. проявилось расхождение вэкономическом развитии клю- чевых стран ирегионов мира (табл. 1). Предположение пятилетней дав- ности о новой роли стран сформирующимся рынком (emerging markets)­ как возможном локомотиве выхода из кризиса не подтвердилось.

Т а б л и ц а 1

Темп прироста ВВП в крупнейших странах (в %)

Источники: IMF, WEO Database. 2014. October.

Ключевым фактором формирования новой, посткризисной эко- номической и технологической структуры, драйвером преодоления глобального кризиса становятся США. В этой стране повышаются темпы экономического роста, возникают новые производственные секторы, сокращается разрыв между потреблением и сбережениями. Бюджетный дефицит сократился с 8,4% ВВП в 2011 г. до 2,9% ВВП

в2014 г., а безработица за тот же период — с 8,6 до 5,8%. Позитивная динамика позволила денежным властям США приступить к сворачи- ванию сверхмягкой денежной политики, что привело к укреплению курса доллара. В очередной раз проявился феномен бегства в качество: улучшение ситуации в американской экономике повышает спрос на ее валюту, несмотря на многочисленные предостережения о том, что доллар — «особо рискованная ценная бумага, не обеспеченная ника- кими материальными активами».

Осерьезном структурном сдвиге говорит то, что высокотехно- логичные компании (прежде всего IT и биотехнологии) становятся лидерами по капитализации, опережая традиционные корпорации,

втом числе энергетические (табл. 2). И если раньше, 10—15 лет назад,

Социально-экономическая политика России в 2014 году...

Т а б л и ц а 2

Первые десять компаний по капитализации в 1997, 2000 и 2014 гг.

Источник: Financial Times Global 500.

в этом видели признаки «пузыря» (dotcom crisis), то теперь налицо уже устойчивый тренд. В десятке крупнейших по капитализации компаний девять американских.

Китай, сохраняя высокие темпы роста, не стал существенным факто­ ­ром преодоления глобального кризиса. Здесь происходит важ- ная трансформация: повышается роль внутренних факторов роста. Огромный китайский рынок становится значимым для национальной экономики, что свидетельствует об осознании политической элитой этой страны важности формирования новой модели экономического­ роста.

Еврозона продолжает демонстрировать признаки нездоровья, хотя темпы роста здесь начинают повышаться. Ключевой проблемой остаются сложности модели, основанной на единой валюте без единой финансовой системы. Можно предположить, что со временем решение будет найдено и кризиса евро удастся избежать1. Ситуация отчасти напоминает выход из кризиса на рубеже 1970—1980-х годов, когда западноевропейские­ страны стали наращивать темпы роста вслед за США.

Важный элемент глобального тренда— перспектива цен на энерго- носители. Практически двукратное падение цен на нефть за последние

1 Правда, как грустно пошутил журнал The Economist, «для преодоления кризиса евро требуются французские реформы, немецкая экстравагантность и итальянская политическая зрелость» (Economist, 2012).

В. Мау

несколько месяцев 2014 г., хотя они пока не дошли до минимальных значений 2009 г., формирует ключевой вопрос (или даже загадку) 2015 г.: этот сдвиг устойчивый (аналогично середине 1980-х годов) или временный (аналогично 2008—2009 гг.), за которым последует отскок? Строгий («научный») ответ на этот вопрос вряд ли возможен: существуют аргументы в пользу обоих вариантов. Несомненно, что этот фактор станет значимым для формирования структуры посткри- зисной глобальной экономики. Для Европы устойчивое снижение цен на нефть представляется предпочтительным, для США — нейтраль- ным, поскольку они скорее всего могут получить преимущества (хотя и различные) при обоих вариантах.

Для развивающихся стран-импортеров дешевая энергия — оче- видное благо. Наконец, для производителей нефти это период непрос­ тых испытаний, который должен стимулировать проведение институ- циональных реформ. Хотя открытым остается вопрос, какого рода институциональный ответ будет дан. Вполне возможны два варианта институциональных преобразований — как в мобилизационной (ад- министративной), так и в либерализационной (экономической) логике (ниже мы рассмотрим этот вопрос подробнее).

По мере развертывания глобального кризиса сформировался ряд проблем национальной и глобальной повестки экономической поли- тики, поиск ответов на которые будет находиться в центре внимания исследователей и практиков в среднесрочной перспективе (см. подроб- нее: Мау, Улюкаев, 2014).

Проблема темпов экономического роста. В докризисное десяти-

летие мировая экономика росла беспрецедентно высокими темпами, казавшимися результатом вдруг обретенных экономико-политических инноваций, которые теперь будут действовать всегда. Это соображение лежало в основе нежелания денежных властей (особенно в США) сдер- живать рост кредитования и тем самым тормозить перегрев экономики. Высокие темпы демонстрировали как развитые, так и развивающиеся страны, что было важным достижением экономической политики, хотя она все-таки привела к перегреву и кризису. Теперь в условиях замедления роста возникает ряд вопросов.

Во-первых, станут ли низкие темпы роста частью «новой нормаль- ности», о которой писали еще в начале кризиса? Тогда этот термин свя- зывали преимущественно с особенностями денежной политики (коли- чественными смягчениями и низкой процентной ставкой). Теперь речь идет о том, что ее результатом может стать устойчивый период низких темпов роста (secular stagnation hypothesis — Summers, 2014). Иными словами, отражают нынешние темпы роста краткосрочные проблемы­ (еще не преодоленного кризиса, общей политической неустойчивости­ ) или это характерная черта будущей посткризисной модели экономичес­ кого развития (Teulings, Baldwin, 2014)? Соответственно возникает вопрос о перспективах развивающихся стран, особенно тех, от которых ожидали экономического чуда.

Нетрадиционная макроэкономическая (прежде всего денежная)

политика. Современная ситуация в развитых странах привела к су- щественному пересмотру понимания ключевых макроэкономических

Социально-экономическая политика России в 2014 году...

угроз. После стагфляционных проблем 1970-х годов важнейшей макроэкономической­ задачей считалось сдерживание инфляции— она доминировала в развитых странах и выдвигалась в качестве основной макроэкономической рекомендации для развивающихся стран. Теперь, по прошествии нескольких десятилетий и в результате дефляцион- ных проблем последних лет, инфляцию перестали воспринимать как главную макроэкономическую проблему. Все большей поддержкой пользуются предложения повысить целевые показатели инфляции в рамках инфляционного таргетирования.

Постепенно получают осторожное признание экономико-поли- тические рекомендации, еще недавно казавшиеся старомодными и фактически­ табуированными в экономико-политических дискуссиях.

Вчастности­ , все чаще речь заходит о возможности введения элемен- тов валютного контроля. События последних лет показывают, что либерализация рынка капитала подчас создает существенные риски, которые нельзя игнорировать. Сыграл свою роль и положительный опыт использования валютного контроля рядом азиатских стран (осо- бенно Малайзии) для преодоления кризиса 1997—1998 гг. При этом оговаривается, что ограничения на движение капитала могут оказаться оправданными при соблюдении двух условий: во-первых, если такие меры нацелены не на структурное сдерживание потоков капитала, а на поддержание макроэкономической стабильности и устойчиво- сти финансового сектора, на смягчение конъюнктурных колебаний; во-вторых, если они действуют непродолжительный период, в ходе которого проводятся институциональные реформы, повышающие эффективность финансового рынка и создающие благоприятные условия для инвесторов. Без соблюдения этих условий ограничения на движение капитала не дадут устойчивого результата и приведут лишь к снижению эффективности экономики и к коррупции2. Как показывает исторический опыт, обеспечить реализацию этих условий на практике бывает очень сложно, и большинство соответствующих попыток последнего времени оказались неэффективными.

Более определенной становится ситуация с возможностями сти- мулировать экономический рост при помощи бюджетной политики.

Вусловиях тяжелого бюджетного кризиса правительства ряда разви- тых стран стали проводить политику наращивания бюджетных расхо- дов в качестве традиционной антициклической меры. Но скорее всего такую политику может позволить себе только страна, эмитирующая­ резервную валюту. Европейский опыт показывает, что более успешны в политическом и экономическом отношениях страны, которые прово- дят жесткую бюджетную политику на фоне мягкой денежной (прежде всего, Великобритания и Германия, а также Португалия). Попытки проводить мягкую бюджетную политику во Франции вряд ли можно

2 Схожие выводы содержатся в исследовании МВФ (Saborowski et al., 2014). В нем по- казано, что введение ограничений на движение капитала может оказаться эффективным при наличии хотя бы одного из трех условий: здоровая макроэкономика (strong macroeconomic fundamentals), развитая институциональная среда, существование полноценной системы конт­ роля на протяжении длительного времени.

В. Мау

признать успешными идля экономического роста, идля популярности социалистического правительства3.

Перспективы глобализации и глобальных дисбалансов. За минув-

шие с начала кризиса годы глобальные дисбалансы несколько смяг- чились, что связано и с развитием новых технологий на Западе, и с удорожанием труда в Азии (включая Китай). Однако здесь возникает другой, более сложный вопрос — о перспективах глобализации как важнейшего феномена последней четверти XX в. В результате роста благосостояния в ряде развивающихся стран сложилась новая реаль- ность — они все менее способны конкурировать по цене труда с раз- витым миром. Теперь они должны конкурировать преимущественно за институциональные улучшения, за качество предпринимательского климата. Роль товарообмена между странами (и соответственно раз- деления потребления и сбережения) снижается.

Рост издержек в развивающихся странах, с одной стороны, и рост их внутреннего спроса— сдругой, могут привести кзамедлению темпов роста мировой торговли или даже некоторому сокращению мирового товарооборота. Иными словами, не исключена возможность деглобали- зации. В этом нет ничего беспрецедентного. Она происходила ираньше. По-видимому, периоды глобализации и деглобализации время от времени сменяют друг друга. Фактором деглобализации может стать еще одна тенденция последнего времени— реиндустриализация развитых стран.

Она представляет собой не возврат традиционных производств развитые страны, а формирование новых отраслей промышленности, для которых характерны снижение доли труда виздержках и повышение значимости таких факторов, как близость исследовательской базы иосновного по- требительского спроса. Удорожание труда в ведущих развивающихся странах вносит лишь некоторый дополнительный вклад в этот процесс.

Важным фактором реиндустриализации выступает трансформация рынка энергоресурсов. Удешевление энергии связано сновейшими техно­ логическими решениями по извлечению нетрадиционных видов газа и нефти, а также с существенным расширением возможностей их транс­ портировки. Следствием становится «революция энергетических цен».

Проблема неравенства. Теперь в центре внимания оказались во- просы неравенства в развитом мире. У этой проблемы два аспекта: ди- намика неравенства входе экономического роста ивлияние неравенства­ на него. Очевидно, что в данном пункте проблемы неравенства­ пере-

секаются с темой длительного торможения роста, а также с вопросом о современных формах социального государства (или государства всеобщего благосостояния, welfare state), соответствующего демографи­ ческим и политическим реалиям XXI в.

Особое внимание к этой теме было привлечено после выхода кни- ги Т. Пикетти (Piketty, 2014). Он отметил, что в современном мире, помимо­межстранового неравенства, наблюдается тенденция кусилению

3Поддерживая позицию социалистического руководства Франции, не желающего снижать

вобозримом будущем бюджетный дефицит до Маастрихтского критерия 3% ВВП, левый премьерминистр Италии М. Ренци заявил, что лучше более высокий дефицит, чем победа на выборах правых во главе с Марин Ле Пен (Politi, 2014). Это один из примеров доминирования политики над экономикой, что становится характерной чертой современного глобального кризиса.

Социально-экономическая политика России в 2014 году...

неравенства­ в распределении доходов и особенно сбережений. Причем последнее характерно как для развитых стран, так и для «верхней» группы развивающихся экономик.

Неравенство в распределении сбережений, по мнению Пикетти, играет важную роль внаблюдаемом замедлении. Концентрация­ боль- шого объема сбережений (формируемого в том числе­за счет доходов от операций по всему миру) у небольшой доли насе­ления создает на внутреннем рынке условия для превышения предложения ресурсов над спросом на инвестиции. Это толкает процентные ставки вниз и в условиях­замедления экономической активности и низкой инфля- ции лишает денежные власти возможности проводить стимулирующую политику за счет низких процентных ставок (номинальная ставка процента не может быть ниже нуля — так называемое ограничение нижней нулевой границы, zero lower bound).

Для решения поставленных вопросов нужно переосмыслить теоретические основы современной экономической политики и обще­ принятые практические рекомендации (включая так называемый «Вашингтонский консенсус»). При всей важности обеспечения макро­ экономической стабильности перед экономистами иполитиками теперь стоит задача найти дополнительные инструменты регулирования эко- номического развития, которые позволили бы избежать длительной стагнации на фоне низкой инфляции.

Перечисленные новые явления итенденции нуждаются вболее стро- гом эмпирическом­ подтверждении и теоретическом осмыслении. Можно предположить, что эти вопросы станут важной частью исследовательских­ программ экономистов ивойдут в состав новой экономической парадигмы.

Россия: экономико-политические тренды

Наложение кризисов

Ключевой характеристикой социально-экономического и поли- тического развития России в 2014 г. стало совмещение, взаимное наложение нескольких кризисов. В данном случае мы имеем в виду не кризис в каком-то одном, строгом значении (например, экономи- ческом), а ряд тенденций и событий, каждое из которых выходит за рамки устойчивого, инерционного тренда и существенно осложняет принятие экономико-политических решений.

Можно выделить следующие кризисы и проблемы, которые про- явились в настоящее время в России:

—продолжение глобального структурного кризиса, ведущего

кглубоким сдвигам в экономике и политике ведущих стран, к воз- никновению новых геоэкономических и геополитических балансов, причем в России этот кризис носит запаздывающий характер;

—кризис модели экономического роста России 2000-х годов, в ос- нове которой лежало повышение спроса (в том числе потребления), что было обусловлено наличием незадействованных производственных мощностей и длительным ростом цен на продукты российского экспорта;

В. Мау

—обострение геополитической обстановки, что отчасти связано

сзаметно возросшей внешнеполитической активностью России, хотя и не сводится к ней — сама эта активность стала следствием сдвигов, происходящих в результате глобального кризиса;

—внешнеэкономический шок от принятых против России отрас­ левых санкций, прежде всего в финансовой сфере;

—внешнеэкономический шок врезультате падения цен на нефть— важнейшего источника доходов российского бюджета;

—валютный кризис как результат двойного внешнего шока (прежде­ всего, падения цен на нефть, но отчасти — и финансовых санкций);

—циклический кризис, связанный со снижением инвестиционной активности (впрочем, циклический лишь отчасти, поскольку сниже- ние инвестиционной активности имеет очевидные политические пред­ посылки);

—демографический кризис как сокращение численности населе- ния в трудоспособном возрасте.

Каждую из этих проблем можно решить в рамках ответственной экономической политики. Однако наложение их друг на друга создает серьезные трудности, поскольку требуется принимать не просто раз- личные, но подчас диаметрально противоположные меры.

Названные кризисы по-разному влияют на развитие ситуации

вРоссии. Ключевым, по нашему мнению, выступает глобальный кризис, ведущий к структурным сдвигам в мировой экономике и политике, с чем связана необходимость трансформировать сло- жившуюся в России модель роста. Она исчерпала себя, по сути, уже к 2008 г., о чем предупреждали экономисты практически всех направлений. Однако короткий кризисный спад 2009 г. и отскок упавших тогда цен на нефть позволили продлить время ее сущест ­ вования еще на несколько лет. Начавшееся в 2012 г. падение темпов экономического роста вновь напомнило о необходимости струк- турных и институциональных реформ4. Геополитические факторы (включая санкции), при всей их важности, играют вторичную роль, обостряя ситуацию, но одновременно создают дополнительные возможности для антикризисного маневрирования и институцио- нального обновления.

Складывающиеся внутренние и внешние обстоятельства привели к ряду существенных новаций вэкономической и политической жизни страны, к усилению взаимного влияния политических и экономичес­ ких факторов. Как уже было отмечено выше, политика начинает до- минировать над экономикой, что характерно для периодов кризисов и трансформаций.

4 Тезис о приоритетной роли структурных реформ применительно к кризису развитых стран вообще и России в особенности общий практически для всех исследователей. «Чтобы преодолеть спад и улучшить долгосрочные перспективы, Россия должна будет предпринять меры как контрциклической, так и структурной политики. Причем применительно к России меры структурного характера более значимы. Ограниченность в прошлом последовательных структурных реформ привела к постепенному размыванию доверия инвесторов» (World Bank, 2014. P. 5). Острые дискуссии вызывает, однако, программа мер по их осуществлению.

Социально-экономическая политика России в 2014 году...

Идеологический и политический контекст

Идеологический фон 2014 г. формировался под знаком усиления конфронтации с Западом, роста взаимного непонимания и неприятия с обеих сторон. Западная модель идеологического (отчасти — и поли- тического) развития воспринимается значительной частью российского населения и среднего класса все более негативно. Опросы обществен- ного мнения свидетельствуют о высоком уровне недоверия к Западу (прежде всего к США и ЕС) при высокой поддержке российского руководства, активно критикующего «западных партнеров»5.

Почти 20-летний период попыток взаимного сближения, иногда выглядевших как вполне искренние, но чаще неуклюжие, сменился более понятными и более привычными для обеих сторон отношения- ми в логике «мы и они». Россия и Запад вернулись к традиционному противостоянию. Переход от формата G8 к G7 расставил все на свои места, привел ситуацию к понятному всем исходному состоянию. Строго говоря, это очередная волна цикла отношений союзничества и недоверия, хорошо известного из истории последних 300 лет. Крым

вэтом отношении стал скорее предлогом, позволившим обеим сторонам вернуться к привычной модели6.

Здесь, правда, возникает несколько вопросов, важных с точки зрения посткризисного развития России и ее партнеров. В какой мере Россия сможет политически и, главное, экономически переориенти- роваться на другие страны и регионы? Политически здесь наиболее очевидные партнеры — страны БРИКС. Это объединение из умо­ зрительного филологического упражнения стало в последние годы при- обретать политические очертания. По-видимому, у ее руководителей есть амбиции превратить БРИКС в не менее влиятельный механизм, чем «большая семерка». После завершения формата «восьмерки»

в2014 г. Россия еще больше заинтересована в укреплении влияния этой группировки, чему может способствовать российское председа- тельство в ней в 2015 г. У этого формата есть еще один аспект, важный для России, — недопущение фактического (или даже формального) появления «большой двойки», состоящей из США и Китая, о чем несколько лет назад писал З. Бжезинский (Brzezinski, 2009).

5Согласно исследованиям «Левада-центра», если в 1990 г. почти 90% опрошенных пози- тивно относились к США и лишь порядка 10% — негативно, то в 2014 г. ситуация зеркально противоположная: соответственно 17 и 75%. Примерно такие же цифры характеризуют отношение

кЕС. Рейтинги поддержки В. В. Путина после присоединения Крыма устойчиво превышают 80%.

6Некоторые западные исследователи обращают внимание на то, что подобное развитие событий было практически запрограммировано изначально настороженным отношением ЕС и НАТО к постсоветской России. Дж. Сакс, который был консультантом польского правительст­ ва при проведении рыночных реформ и в начале 1990-х годов пытался оказывать помощь российскому правительству, отмечает, насколько радикально отличалось восприятие западным политическим истеблишментом проблем в двух странах. По отношению к Польше был взят курс на сближение с экономически развитыми странами, на оказание всемерной экономической помощи, включая списание внешнего долга. Однако подобные меры отвергались применительно

кРоссии (хотя она приняла на себя весь внешний долг СССР), которая воспринималась как потерпевшая поражение, и по отношению к ней фактически предлагалось проводить политику сдерживания. Естественно, заключает Сакс, при укреплении России это не могло не привести

ккризису в отношениях с Западом (Sachs, 2014a; 2014b).

В. Мау

С экономической точки зрения ситуация более сложная. С одной стороны, на ЕС приходится доминирующая доля во внешнеэкономичес­ ких связях России, и это нельзя быстро изменить — да и стремиться

кэтому не требуется. С другой стороны, Китай, как вторая экономика мира и естественный сосед России, при всей готовности к сотруд- ничеству вряд ли предпримет активные экономические действия по нейтрализации западных санкций. Разворот в китайском направле- нии не может быть самостоятельной экономической и политической стратегией, не говоря уже о том, что для решения ключевых проблем внешнеэкономического сотрудничества России — привлечение капи- тала (инвестиций) и технологий — партнерства с БРИКС и иными развивающимися странами будет недостаточно.

Другим вариантом альтернативной экономической парадигмы высту- пает постсоветская интеграция, которую стали активно развивать в по- следние годы. Создание Таможенного союза, ас 2015г. — Евразийского экономического союза (ЕАЭС), расширение этой группировки до пяти стран — важное направление экономической политики России.

Еще только предстоит оценить масштабы произошедшего идео- логического разрыва с Западом. На протяжении последних 300 лет Россия воспринимала себя частью западной цивилизации, причем стремление «догнать и перегнать» часто совмещалось с утверждения­ ми, что по определенным направлениям она предвосхищает формы политической или экономической организации будущего. Даже СССР

всвоих классических формах рассматривался не столько как альтер- натива Западу, сколько как модель, указывающая ему путь в комму- нистическое завтра.

Сейчас, похоже, базовые ориентиры претерпевают трансформа- цию: в логике «многополярного мира» и «столкновения цивилизаций» (Huntington, 1996) отчетливо формируется модель «особого пути». Правда, здесь пока существует важная развилка. С одной стороны, это может быть особая модель, принципиально отличная от западной. С другой стороны, налицо элементы чисто западной идеологии кон- серватизма и традиционализма. Этот тренд может означать возврат

ктрадиционным ценностям христианской цивилизации и возрожде- ние идей европейского национализма XIX в. и realpolitik (в стиле А. М. Горчакова, О. Бисмарка или Б. Дизраэли). Последнее подтверж­ дается готовностью части европейских правых солидаризироваться с современной Россией.

Отсюда вытекает терминологическое переосмысление стоящих перед страной ключевых вызовов. После завершения трансформа- ционного кризиса, то есть в 2000-е годы, речь шла о необходимости инновационного развития, затем в центре внимания оказалась модер- низация, а теперь главным лозунгом стало импортозамещение.

Экономические особенности 2014 года

Наложение нескольких кризисов осложняет экономическое­ раз- витие России и предъявляет особые требования к ее экономической политике. Здесь важен взвешенный анализ как негативных трендов