Глава 10

МАРКСИСТСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ "СОЦИАЛЬНОГО ОТНОШЕНИЯ"

Известно много старых кладов мне,

Теперь пора проведать их настала.

И.В. Гете. Фауст

Понятие "социальное отношение" возникло в лоне марксизма, который наше

научное сообщество молчаливо похоронило вместе со своим партийным прошлым.

Видимо стыдливая забывчивость мешает многим использовать

топико-экономический подход и некоторые действительно плодотворные концепты

из "советского" лексикона. В целях экспликации проблемы социальных отношений

ниже мы попытаемся ре-конструировать наиболее существенные для нас положения

"исторического материализма".

В трудах К. Маркса производство/воспроизводство социального мира

("общественное производство" как "общественный жизненный процесс",

"производство людьми своей общественной жизни" [111]) неразрывно связано с

производством/воспроизводством социальных отношений и их агентов. Предметный

результат процесса общественного производства (сущие социального мира)

рассматривался К. Марксом лишь как его "мимолетный момент" [112, с. 222].

Гораздо большее значение придавалось социальному отношению как

производственному отношению [113, с. 447], раскрывающему характер и меру

обусловленности практик агентов. Это отношение есть социальная форма

производства/воспроизводства социального мира, посредством которой

осуществляются как практики действующих, так и их развитие в качестве его

агентов. Социальное отношение является условием настоящих и опредмеченным

результатом прошлых практик (см.: [53, с. 534]), которые не могут

реализоваться иначе, как в рамках и посредством определенной социальной

формы (ср. [113, с. 23]). Именно самоманифестация социальных отношений, -

того, что К. Ясперс называл "аппаратом обеспечения существования", - не

позволяет в XX веке философам наделять человека субстанциальными качествами,

такими как "природа", "сущность", "дух" и т. п. [114].

Практики существуют через постоянное движение: движение между

собственными определениями. Конкретные практики как события социальной

реальности отличаются от конкретных практик как совокупности отдельных

действий и коммуникаций тем, что со стороны формы они суть целостность,

постоянно движущаяся в метаморфозах своих несовместимых и взаимоисключающих

друг друга, но столь же общих и необходимых форм. Конкретные практики -

события социальной реальности - относятся к любым сущим социального мира как

к своей внешней определенности и необходимому условию, но в то же время как

к чуждому и преходящему своему бытийствованию. Отношение между практиками и

сущими социального мира является значимым моментом процесса социальных

отношений.

"Отношения личной зависимости (вначале совершенно первобытные) - таковы

те первые формы общества, при которых производительность людей развивается

лишь в незначительном объеме и в изолированных пунктах. Личная

независимость, основанная на вещной зависимости, - такова вторая крупная

форма, при которой впервые образуется система всеобщего общественного обмена

веществ, универсальных отношений, всесторонних потребностей и универсальных

потенций. <...> ...Патриархальный, как и античный строй (а также

феодальный), приходит в упадок по мере развития торговли, роскоши, денег,

меновой стоимости, в то время как современный общественный строй вырастает и

развивается с ростом этих последних" [113, с. 100-101].

На первом из выделенных К. Марксом этапов истории существовала

непосредственная связь между вещными и личными условиями процесса

общественного производства и жизнедеятельности. При этом "для добывания

жизненных средств индивид ставился в такие условия, чтобы целью его было не

приобретение богатства, а самостоятельное обеспечение своего существования,

воспроизводство себя как члена общины, воспроизводство себя как собственника

земельного участка и, в качестве такового, как члена общины" [113, с. 467].

Социальные отношения этой эпохи были объективно обусловлены

противоположностью между "неорганическими условиями человеческого

существования и самим этим деятельным существованием" [113, с. 478]. Такое

противопоставление условий и самого человеческого существования в равной

мере характерно как для первобытной общины, так и для рабовладения и

феодализма, в исторических границах которых производящий индивид,

превращаясь в неорганическое условие производства, относится к

представителям господствующего класса как "неорганическое и природное"

условие их собственного существования [там же].

В период личной зависимости непосредственный производитель естественным

образом "сращен" с условиями его труда в силу того, что общественное

производство осуществлялось в качестве усвоения и переработки органических

возможностей человека, но положенных в социальной форме. Принципом этой

формы служила человеческая коллективность и жизнедеятельность, сфера

самовоспроизводства человека. Особенность жизнедеятельности, ее естественные

определения и составляли в период личной зависимости ее специфически

социальную форму. Общинная организация строилась на естественных отношениях

самовоспроизводства - "воспроизводства производителя" в его "первоначальной

полноте" и в "объективных условиях его существования и вместе с ними" [113,

с. 485, 105], - которые должны квалифицироваться как социальные.

Синкретичное единство всех сфер общественной жизни в период личной

зависимости объясняется тем, что социальная форма жизнедеятельности только

начала отделяться от самой жизнедеятельности, первоначальная социальность

подчинила всю жизнедеятельность индивида коллективу.

На втором выделенном К. Марксом этапе человеческой истории, в эпоху

вещной зависимости прежние отношения производящих индивидов к объективным

условиям их труда снимаются:

"Эти объективные условия труда все еще имеются в наличии, но в иной

форме, как свободный фонд, в котором все прежние политические и т. п. связи

стерты, и они противостоят этим отдельным от них, лишенным собственности

индивидам уже только в форме... прочно обособившихся стоимостей" [113, с.

494].

В Новое время предметная деятельность производящих индивидов

расщепляется, предметность в труде более не является социальной

характеристикой, и общественное производство в результате многократного

опосредствования социальных взаимодействий перестает быть сферой

производства человека, выступая сферой отчуждения общественного индивида от

предмета и продукта его деятельности.

"Объективные условия труда, - пишет К. Маркс, - приобретают по отношению

к живой рабочей силе субъективное существование...; с другой стороны, всего

лишь субъективное существование рабочей силы по отношению к ее собственным

условиям придает ей всего лишь безразличную объективную по отношению к этим

условиям форму..." [113, с. 451].

Универсальная деятельность явным образом дифференцируется на социальную

форму и собственно деятельность. Если в период личной зависимости субстратом

социального отношения выступают "...антропологические характеристики

конкретного индивида, включая "общительность", неспособность существовать

иначе чем непосредственно-коллективным образом" [115], то в период вещной

зависимости таким субстратом у К. Маркса является абстрактный труд как мера

совокупного общественного богатства, как всеобщее, существующее в

опосредствованиях и через опосредствования. Социальное отношение выступает

для индивидов и "как вещная необходимость, и как чисто внешняя связь",

выражающая их независимость, "для которой общественное бытие является хотя и

необходимостью, но и не более чем средством, и, следовательно, самим

индивидам представляется как нечто внешнее..." [112, с. 453]. В эпоху личной

зависимости каждый индивид совпадал со своей общественной определенностью, а

в эпоху вещной зависимости общественное и личное существенно разнятся,

обособление личности проявляется как ее выпадение из всеобщего труда.

В период личной зависимости отношения к предметам, действия с ними

сращены с отношениями индивидов друг к другу (см.: [113, с. 484-485]).

Всеобщая вещная зависимость обусловлена превращением предметного содержания

практик в систему социальных отношений: всеобщие зависимости, выражающие

способ формирования любой возможной вещи, отделяются от субстрата, и

субординация действий, составляющих цельный процесс образования вещи,

приобретают статус отношения агентов в процессе общественного производства

жизненных средств. В исходной синкретической, недифференцированной системе

практик, выражающей в одинаковой степени и сущностные структуры вещей,

вовлекаемых в производство жизненных средств, и отношения агентов в процессе

этого производства, обособляется способ человеческих отношений, подчиняющий

себе прежнюю основу в качестве своего условия: увеличение предметного

содержания жизненных средств приводит к тому, что способы организации вещей

на различных структурных уровнях из условий существования старого становятся

самостоятельным системообразующим отношением, для-себя-бытием. Всеобщий

способ формирования любой возможной вещи, независимо от какого-либо частного

опыта, снимается в устойчивой форме деятельностного освоения каждого

последующего предметного содержания, а данная фиксированная форма снимается

во всеобщем способе взаимодействий "агент - агент" в процессе производства.

Теперь принцип организации вещей выступает в роли принципа организации

агентов.

В эпоху всеобщей вещной зависимости способ практического преобразования

вещи, обособляясь от нее самой, превращается в способ организации субъекта

производства и его отношения к объекту. Отношение агента к агенту,

существовавшее в виде личной зависимости, превращается в несобственную

основу нового отношения, в условие его существования. Структура предметного

содержания, осваиваемая производством жизненных средств на данном этапе

исторического развития, становится системой социальных отношений. В этих

последних отношение агента к себе реализуется как отношение к условиям и

предпосылкам, а также предмету его практик: отношение агента к предмету

здесь впервые в истории опосредствуется через само себя, так как связи и

взаимодействия универсума предметов трансформируются в его связи и

взаимодействия с собой же. Возникновение субъекта как его собственное

становление происходит в эпоху всеобщей вещной зависимости - в эпоху,

достигающую всеобщего предметного содержания, ибо субъект может быть только

универсальным, т. е. полагающим любой предмет объективно, способным

воспроизвести и развить универсальность всей социальной предметности. Как

отмечал М. Хайдеггер, "эпоха, которую мы называем Новым временем...

определяется тем, что человек становится мерой и средоточием сущего. Человек

есть мера для всего сущего, т. е., в понимании Нового времени, для всего

опредмечивания и для всей представимости, лежащее в основе, subiectum" [32,

с. 78].