С.Л.Ария Жизнь адвоката

Но приходит все же конец. И, вернувшись домой, в привычный телевизионный ор, понимаешь, что к числу достоинств леса относится и полное отсутствие в нем последних известий. Это, правда, не столько способствует, сколько избавляет... Птичьи голоса в лесу служат великолепной заменой.

ОСЕННИЙ ЛИСТ

Когда я на почте служил ямщиком,

Был молод, имел я силенку...

Мы со свояком позволили себе принять по случаю ноябрьских дней и пошли прогуляться по поселку Протасово. Обнявшись, естественно, и для душевности — с песней.

—Опять профессор с адвокатом гуляют... Опустившиеся

люди.

Это нам вслед — местные.

—Федосеич, — говорю я свояку, — ну их совсем, этих злых людей. Они нас осуждают. Пойдем лучше в лес, в осенний золотой лес!

—Пойдем, Сеня, пойдем, — соглашается свояк, — там лучше человеку, как ты справедливо писал уже в «Новой газете».

И мы сворачиваем в лес, погружаемся по тропинке в осень.

Она встречает нас промозглой свежестью и шорохом листьев под ногами. Умолкло сразу наше пение, оно неуместно здесь, где звучит в высоких сводах свой гимн, едва слышный, но торжественный и по осени печальный. Прислушиваясь к нему, медлительно, задумчиво клонятся под верховым ветром вершины деревьев, и падает, падает листва, обнажая немыслимые черные кружева ветвей.

Замерла жизнь леса. Мертвы муравейники, скрывшие в хвойной глубине своей затаившееся в ожидании худшего население. Утихли птичьи голоса, и лишь редкое воронье карканье, как бранное слово, вдруг царапнет душу. Не утешит

471

взор ни палая ржавчина листвы, ни хилые подгнившие грибы на проплешинах почвы.

И даже весь обильно забрызганный веселым багрянцем клен не взбодрит, а лишь заставит тревожно вздрогнуть — как напоминание о правде бытия.

Нет больше облаков. Вместо них на весь небосвод — хмурое, свинцово-серое нищенское покрывало, угрюмое и неподвижное, готовое пасть первым снежком.

—Федосеич! Ну за что Пушкин любил эту унылую пору? Где тут «очей очарованье»? А ведь доподлинно любил! Вон с каким восторгом описывал! Отчего все же так хорошо и нам бродить здесь, а?

Мы принимаемся обсуждать эту актуальную тему. И постепенно не вполне еще доступный нам трезвый взгляд на вещи позволяет приблизиться к разгадке.

Осень леса — со всей ее прелью, гнилью и холодной капелью, с омертвением и опустошенностью всего, кроме зелени хвои, — не предвестник гибели. Под покровом почерневшей листвы, под мокрым мусором сброшенных на землю вчерашних нарядов уже залегли семена завтрашней жизни. На оголенных, лишенных убора черных ветвях уже притаились чуть заметные почки. Творец мудро наполнил их к зиме природным антифризом, они не лопнут от мороза. Минует суровое лютое время — и все вновь воспрянет, возродится

изацветет. Жизнь продолжается, господа! Еще ничего не потеряно!

Именно это обещание отжившего, казалось бы, леса чуем мы душой и не поддаемся печали, невольно заражаемся разлитой вокруг скрытой и твердой верой.

О, как бы хотелось и нам, людям, знать, что осень нашей жизни столь же обманчива, что впереди снова весна и расцвет. Но увы!

Не потому ли и пленяет нас даже невеселый осенний лес, более удачливый брат наш по жизни на этой планете?..

—Ты не устал, Федосеич? Мы бродим уже часа два.

—Нет, Сеня, прекрасно дышится, — восхищается свояк. И мы шагаем дальше.

472

Вместо послесловия от Издателя

Интервью с С. Л. Ария

(Интервью с С. Л. Ария проводил директор Представительства  Американской ассоциации юристов в РФ Глеб Глинка,   и координатор программ Ассоциации Юлия Юркевич)

Наша встреча с Семеном Львовичем Ария, автором представленной книги, проходила в его квартире, в доме, расположенномвтипичномосковскомдворике.Мыпредварительно договорились о встрече, а также примерно определили круг вопросов и, уютно расположившись у него в кабинете, заставленном книгами, провели интервью, которое скорее можно назвать неторопливой бе­ седой.

Мы, с согласия автора, добавили к нашим вопросам его ответы из уже ранее опубликованных интервью.

—Семен Львович, вы как адвокат практикуете уже более 60 лет. Каковы главные изменения в институте адвокатуры за последнее десятилетие?

—Кардинальных изменений внутри адвокатуры не происходило, более того, я осмелюсь полагать, что суть адвокатуры, ее социальная миссия не менялись две с половиной тысячи лет, со времен возникновения в Греции «профессиональных защитников в суде». Эту же миссию выполняли адвокаты все последующие годы. Менялось отношение к ней. У

473

меня на памяти времена, когда адвокатура подвергалась периодическим чисткам, в тот период существовало положение об адвокатуре, в котором была 11-я статья, дававшая Министерству юстиции право по своему усмотрению отчислять из адвокатуры нежелательных лиц. Создавалась партийно-про­ курорская комиссия, которая вызывала всех адвокатов поочередно, и выгоняли из адвокатуры всех, кто не нравился, слишком смелых, морально неустойчивых, по их мнению, и т. п. В те времена адвокатура находилась под гнетом. Сейчас такого гнета нет. Попытки взять адвокатуру под контроль предпринимаются и дальше, поэтому время от времени приходится обороняться. Но такого, как раньше, не существует, я уже не говорю об угрозе ареста или заключения. А в принципе я считаю, что адвокатура сейчас находится в доста­ точно благоприятном состоянии, она прошла через довольно тяжелый период, когда ее заполнили недостойные люди, и сейчас она постепенно избавляется от них.

—Вы упомянули гнет, при котором приходилось работать

всоветские времена, как это влияло на ваши профессиональные возможности как защитника, иными словами, как можно было работать, чтобы избежать компромата на само­ го себя?

—По общеуголовным делам работать можно было совершенно спокойно, дела разрешались зачастую правильно, исправлялись грубые ошибки, можно было смело защищать и произносить довольно рискованные речи. А вот по делам с политической подкладкой, там, где начинались дела об антисоветской агитации, нужно было быть очень осторожными и аккуратными.

—Удалось ли, на ваш взгляд, российской системе пра­ восудия перейти от розыскной системы (инквизиционного процесса) к состязательной системе?

—Я хотел бы уточнить, вы, вероятно, имеете в виду переход от закрытого процесса при отсутствии элемента состязательности, когда обвинительная власть определяет, что пре-

474

ступно, и, не получая никакого контрдовода, сама решает как карать?

В российской системе, действительно, существовал закрытый процесс, который заканчивался решением Особого совещания при НКВД СССР. Никакой защиты там не было. Я, кстати, держал в руках решение Особого совещания и знаю, как это оформлялось. Я имел возможность познакомиться с решением Особого совещания по делу генерала Крюкова и его жены Руслановой, третьим человеком в деле был Валерий Трескин. Их судили за то, что они вывезли из Германии огромное количество картин и здесь ими спекулировали. Трескин был специалист по картинам. Решение Особого совещания оформлялось следующим образом: на одном листе было напечатано по двадцать или тридцать решений, каждое по две строчки. Так вот, их строчку вырезали ножницами и пришили в дело в качестве резюме. В отношении Трескина было написано дословно следующее: «Трескина Валерия Владимировича как подозрительного на шпионаж и за спекуляцию произведениями живописи приговорить к 5 годам исправи­ тельно-трудовых лагерей», затем цифра пять была зачеркнута кем-то карандашом и сверху, этим же карандашом было написано 10. Вот и все. Это решение Особого совещания завершало его уголовное дело. По времени это было в 49-м или 50-м году.

Вы спрашиваете, изменилось ли что-нибудь с тех пор? С тех пор, конечно, изменилось. Сейчас, по сути, инквизиционного процесса нет. Мне приходилось последние десять лет заниматься уголовными делами, которые расследовались только в федеральной прокуратуре. Я сидел в кабинетах со следователями высшего следственного уровня: там были следователи с генеральскими званиями, следователи, которые являлись государственными советниками. Это очень высокий уровень. Так вот, адвокаты принимали участие во всех этапах процесса. Другое дело, что, как правило, их доводы отвергались. Но тем не менее адвокаты были везде, они имели возможность открыто высказывать свое мнение, обжаловать отказы и т. д. То есть состязательное начало присутствовало. Еще более активным было участие адвокатов при рассмотре-

475

нии дел в гласных процессах. По сравнению с периодом советской власти изменения очень существенные, а вот по сравнению с моментом, когда началась судебная реформа, на мой взгляд, изменения незначительные.

—Повлияло ли на общую ситуацию в российском правосудии восстановление суда присяжных?

—Это, конечно, большой и очень важный шаг, поскольку присяжные — это голос народа, суд совести, не связанный никакими формальными моментами. Кроме процессуального закона, материальный закон там не работает, там только «посовести» все решается. Я считаю, что суд присяжных, одно из величайших достижений человеческой цивилизации. В Греции, как известно, суд присяжных состоял из 500 человек, у нас 12. Сам факт, что допустили, наконец, суд присяжных, которого боялись как огня, это уже большой прогресс. Но нужна поправка на ситуацию в России, которая несколько осложняется тем обстоятельством, что люди не хотят идти в суд присяжными, они считают это занятие обременительным.

Ктому же сидение в больших процессах отнимает время и не оплачивается должным образом. Присяжные доступны постороннему влиянию, тайна совещания присяжных абсолютно не обеспечивается. Во время обсуждения дел присяжные находятся не в совещательной комнате, как это было в царской России, а ходят домой ночевать, уходят на выходные дни и, естественно общаются с людьми, которые высказывают им свою точку зрения на дело, в котором они участвуют. В России, к сожалению, не обеспечиваются полностью условия для нормальной работы суда присяжных.

—К переменам в правовой системе, произошедшим в последнее время, можно отнести попытку разделить функции прокуратуры и следствия. Насколько эффективно подобное разделение на ваш взгляд, в чем его причина?

—Это попытка удивительная и одной из ее причин, на мой взгляд, является то, что на прокуратуру распространилось частичное разложение, причем начиная с верхушки прокура-

476

туры. Обнаружилось, что по таможенному делу первый заместитель генерального прокурора давал указания, от которых исходил очень «дурной запах». Желание изолировать следственный аппарат от воздействия со стороны верхушки прокуратуры для меня очень понятно. Пока там сидит принципиальный человек, Бастрыкин, дело идет неплохо. Хотя я не думаю, что это выход из положения. Посмотрим.

—Помогли ли все изменения в правовой системе преодолеть «обвинительный уклон», искоренение которого и стало одной из причин реформы судебной системы?

—Нет. Обвинительный уклон существует, это факт неоспоримый. Причем грубый обвинительный уклон. И те меры, которые предпринимаются по совершенствованию системы, никакого отношения к обвинительному уклону не имеют. Обвинительный уклон — это настрой, тенденция, он в России всегда был и будет. На память приходит анекдот о том, что «когда при начале разоружения пытались перевести российскую оборонную промышленность на производство швейных машин, даже после модернизации все равно получались только пулеметы».

—В таком случае, какие меры могли бы быть предприняты для большего баланса в судебной системе?

—Пожалуй, я бессильно разведу руками, мне нечего сказать в этой связи. По существу, обвинительный уклон объясняется многолетней работой государственной власти по его насаждению, это укоренилось в сознании всех действующих юристов до такой степени, что для борьбы с этим уклоном нужно менять само сознание. А для этого должно смениться поколение юристов.

—Если для России сейчас так характерен обвинительный уклон в правосудии, был ли он в дореволюционной России?

—Вероятно, был, но по другой причине. Сейчас обвинительный уклон вызван тенденцией государственной власти,

еевоспитательной работой, а в царской России существовал

477

скорее профессиональный уклон. У работника обвинительной власти всегда неизбежно доминировала подозрительность и склонность к обвинению. В равной степени и у адвокатов существовала профессиональная тенденция во всем сомневаться. Правда, если тогда это носило профессиональный характер, то сейчас причины обвинительного уклона уже носят скорее системный характер.

—Согласны ли вы, что суд присяжных может повлиять на изменение обвинительного уклона?

—Да, в какой-то мере, поскольку у присяжных обвинительного уклона нет.

—В настоящее время в адвокатуре сформировалась практика так называемых «карманных адвокатов». Мы будем признательны, если вы сможете высказать свою точку зрения, по такому довольно «болезненному» для российской адвокатуры явлению.

—Как явления такой практики не знаю. Если имеются в виду несколько адвокатов, демонстративно услужающих власти (имена их на слуху), то считаю их поведение позорным, дискредитирующим профессию.

—Мы в данном случае под «карманным адвокатом» подразумеваем адвоката, действующего по предварительному согласованию со следователем, который, образно выражаясь, находится «в кармане у следователя».

—Когда произошло заселение адвокатуры бывшими работниками следственной системы, которых оттуда выгоняли, это явление приняло массовый характер. Данные адвокаты работали на прокуратуру. Сейчас этого нет, от них избавились. Я этого не наблюдаю.

—В перестроечные времена под лозунгом «Долой монополию традиционных коллегий» Министерство юстиции стало широко разрешать возникновение самостийных коллегий. Туда хлынули люди, уволенные из правоохранительных ор­ ганов то ли по профессиональной, то ли по нравственной

478

непригодности; создавались адвокатские конторы, и на сегодняшний день — я не могу хулить их целиком и полностью — там немало людей, которых надо гнать поганой метлой из органов правосудия.

(Отрывок из интервью, опубликованного в книге  Владимира Нузова «Разговоры вполголоса»,   изданной в 2002 году)

—Встречались ли вы в своей практике с коррупционностью судей?

—Лично не сталкивался. Но со слов знаю достоверно. В ряде случаев догадывался с высокой степенью вероятности. По делам, которые я вел, давали взятки или нет, мне неиз­ вестно, но со слов и моих клиентов, и других адвокатов мне известны достоверные случаи, когда судьям платили за результат и по уголовным делам, и по гражданским.

—Существовала ли подобная практика при советской власти?

—Была, но в меньшей степени.

—Даже при Сталине?

—Да, я участвовал в двух огромных процессах, в которых судили аппараты областных прокуратур. По первому процессу проходил практически полный состав аппарата следственного управления Московской областной прокуратуры. Дело рассматривалось в Верховном Суде РСФСР. Второй процесс проходил в Средней Азии, где судили полностью весь аппарат Ташкентской городской прокуратуры во главе с прокурором города Туполевым. В Москве Верховный Суд СССР

слушал дело Киевского нарсуда. В составе Киевского народного суда было 12 участков. Так вот, на скамье подсудимых сидело 11 судей, на одного не нашли материалов и он проходил по делу свидетелем. Это тоже было при Сталине. Брали взятки и тогда, да и сейчас берут.

479

Мне в связи с этим вспомнился один случай, о котором я хотел бы рассказать. Много лет тому назад я защищал председателя Верховного суда Узбекистана. Его фамилия Пулатходжаев, это был гордый и смелый человек. Ему предъявили 17 мелких эпизодов в получении взяток, подарками, которые приносили посетители, приходившие к нему на прием. Для надежности дело слушала Военная коллегия Верховного Суда СССР. Он был оправдан по всем эпизодам, кроме двух, и ему дали 8 лет. Дальше было следующее. Его очень хотели выпустить. Право его помилования было предоставлено Президиуму Верховного Совета СССР. Пулатходжаев отказался сам и категорически запретил своей жене подавать ходатайство о помиловании. Ходатайство, в итоге, было подано председателем Президиума Верховного Совета Узбекистана.

—В чем вы видите причину вала преступности, и в первую очередь убийств, захлестнувших Россию?

—Страной десятки лет правил уголовный преступник, истреблявший собственный народ. Мало кто верил лживой пропаганде, но все видели творимые им дела. Страх и ненависть вытеснили из духовной жизни людей добрые начала. Ничто, включая и чужую жизнь, стало не свято. И это очень надолго. Народную душу изуродовали — в этом вижу причину. По официальной статистике две страны — ЮАР и Россия, лидируют в мире по количеству убийств. Для изменения ситуации должны пройти поколения и поколения. Чтобы народ снова стал духовным, смог избавиться от страшного наследия.

—Вы всегда ощущали (видели) моральное банкротство коммунизма?

—Нет, не всегда. Когда был подростком, то верил не задумываясь. Прозрение пришло потом, когда понял, что лозунги не соответствуют действительности.

—В советское время сталинская конституция была своеобразной попыткой легитимизировать хотя бы видимое присутствие закона и порядка. Как вы могли бы оценить данное

480