СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1. «КРЕЩЕНИЕ» РУСИ.

2. РУССКАЯ ЦЕРКОВЬ В XI – XII ВЕКА.

3. ЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА И ЦЕРКОВЬ

4. ЦЕРКОВЬ В ПЕРИОД ЗАВЕРШЕНИЯ ЦЕНТРАЛИЗАЦИИ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА (XVI - НАЧАЛО ХVII В.)

5. ДРЕВНЕРУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА—КАК СЛЕДСТВИЕ «КРЕЩЕНИЯ» РУСИ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ

Христианство – одна из мировых религий (наряду с буддизмом и исламом). Возникло в I в. в восточных провинциях Римской империи как религия угнетенных, искавших избавления от бесчеловечных условий жизни в приходе мессии (спасителя). Христианская идея воздаяния обещала страждущим и обездоленным обретение счастья и свободы в царстве небесном.

Со временем христианство было приспособлено к целям правящих классов и превратилось в начале IV в. в государственную религию Римской империи. Относительно быстрому распространению христианства среди различных социальных и этнических групп империи способствовали его космополитизм, миссионерская деятельность, абстрактность общественно-политических и нравственных принципов, нивелировка классовых и национальных различий.

Главное в христианстве – учение об Иисусе Христе сыне божьем, который сошел с неба на землю, принял страдание и смерть для искупления людей от первородного греха, воскрес и вознесся на небо. В будущем, по христианскому учению, произойдет второе пришествие Христа для суда над живыми и мертвыми. Приверженцам христианства внушается, что они должны выполнять заповеди Христа, безропотно переносить тяготы жизни, как это делал сам Христос, а воздаяние за это они получат в будущем, загробном мире.

1. «Крещение» руси.

Христианизация Руси представляла собой длительный и постепенный процесс, начало которого относится к более ранним временам, чем княжение Владимира, а конец датируется несколькими столетиями позже его княжения. "Крещение Руси" Владимиром являлось лишь одним из эпизодов этой эпопеи.

Христианство было известно славянам с незапамятных времен. Здесь сказывается тенденция к изображению славян в ореоле не только интенсивного, но и давнишнего, традиционного христианского благочестия – не хуже, мол, и не позже других народов они были просвещены светом христианской истины.

Отвергая такое безудержнее удревнение начала христианизации Руси, нельзя, однако, не видеть того, что этот процесс начался задолго до Владимира. Систематические набеги славян на Византию, происходившие начиная с VI в., должны были неминуемо знакомить их с господствовавшей в этом государстве верой и с нравами его обитателей. В том же направлении и, конечно, еще более эффективно должны были действовать торговые связи славян с Византией и с оставшимися в Крыму после Великого переселения народов христианизированными готскими племенами, а также сношения с частично христианизированными хазарами.

Существует предание о том, что в 60-е годы IX в. Первые, крестившиеся в Православную веру в святом граде Константинополе православным греческим патриархом константинопольским Фотием, были великие князья Аскольд и Дир со всею дружиною русичей, пришедших на столицу Православия (по наущению хазар) с мечом. (1)

Однако свидетельства об этом весьма ненадежны, и с большей долей вероятности можно предположить, что первой русской христианкой на княжеском троне была княгиня Ольга.

Приняла она христианство уже в зрелом возрасте, каковому событию предшествовала сложная дипломатическая игра с византийским императором Константином Багрянородным.

Год (955). Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду. И был тогда царь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга, и, увидев, что она очень красива лицом и разумна, подивился царь ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей: „Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». Она же, поразмыслив, ответила царю: „Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь». И крестил ее царь с патриархом. Просветившись же, она радовалась душой и телом; и наставил ее патриарх в вере, и сказал ей: „Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя сыны русские до последних поколений внуков твоих». И дал ей заповеди о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении чистоты телесной. Она же, склонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая; и поклонилась патриарху со словами: „Молитвами твоими, владыка, пусть буду сохранена от сетей дьявольских». И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице – матери Константина Великого. И благословил ее патриарх, и отпустил. После крещения призвал ее царь и сказал ей: „Хочу взять тебя в жены». Она же ответила: „Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь». И сказал ей царь: „Перехитрила ты меня, Ольга». И дал ей многочисленные дары – золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные; и отпустил ее, назвав своею дочерью. (2)

Как бы ни старались церковные и близкие к ним историки изобразить княгиню Ольгу благочестивой и убежденной поборницей христианской веры, эпопея ее обращения выглядит как откровенный торг из-за вполне земных благ и интересов. Княгиня Ольга ( в крещении—Елена ) была матерью князя Святослава и бабушкой князю Владимиру, одному из сыновей Святослава.

Согласно общепринятому мнению, князь Владимир принял крещение в 988 году в Корсуни (греческий Херсонес в Крыму); по второй версии князь Владимир крестился в 987 году в Киеве, а по третьей - в 987 году в Василеве (недалеко от Киева, теперь г. Васильков).

Наиболее достоверной видимо стоит признать вторую, так как монах Иаков и преподобный Нестор согласно указывают на 987 год; монах Иаков говорит, что князь Владимир после крещения жил 28 лет (1015-28=987), а также что на третий год по Крещении (т.е. в 989 году) совершил поход на Корсунь и взял его; летописец преподобный Нестор говорит, что князь Владимир крестился в лето 6495-е от сотворения мира, что соответствует 987 году от Рождества Христова (6695-5508=987). (3)

"Крещение", проведенное киевским князем Владимиром, явилось все же серьезным качественным сдвигом в процессе христианизации Руси.

После смерти князя Святослава один из его сыновей – Владимир одержал победу в междоусобной борьбе с братьями, убил восседавшего на киевском княжеском престоле своего брата Ярополка и стал единоличным главой большого славянского государства с центром в Киеве. Одним из первых актов его деятельности на новом посту было установление на холме близ собственного дворца святилища в честь группы древнеславянских божеств. Летопись так сообщает об этом событии:(980). "И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей...". (4)

Чтобы понять смысл культового рвения молодого князя, надо обратить внимание на то, что рядом с идолом центрального киевского бога Перуна были поставлены и периферийные боги: предполагалось учреждение синкретического Культа, призванного завершить религиозным объединением то политико-государственное единство Руси, которого Владимиру удалось добиться.

Для иллюстрации этого замысла можно привести еще одно сообщение летописца: "Владимир посадил Добрыню, своего дядю, в Новгороде. И придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы как богу". (5)

До этого Перун явно не пользовался общим почитанием, Владимир же решил, что он должен сделать культ этого киевского бога общегосударственным, не исключая культов местных богов, а подчиняя их центральному. Перед нами пример проводимого сверху планомерного перехода от стихийно сложившегося энотеизма к организованному государственному супремотеизму. Вскоре, однако, Владимир соблазнился возможностью более эффективной реализации идеи единого общегосударственного культа. В конце концов эта идея была осуществлена насаждением христианства.

Ясно, что в конце 80-х годов Х в. князь Владимир принял христианскую веру в ее византийской разновидности от византийского же духовенства, выполнявшего поручения светских властей империи. Понятны и мотивы, которые побуждали обе стороны действовать в указанном направлении. Византия стремилась привязать к себе религиозными узами своего сильного и беспокойного северного соседа, обретя в нем если не вассала, то, во всяком случае союзника в борьбе с другими, не менее беспокойными соседями. Киеву же было нужно получить религиозно-идеологическое оружие для укрепления начал государственности.

Для Владимира собственное крещение явилось лишь вступлением к решению огромной задачи, которую он поставил перед собой,– христианизации населения всего княжества. Речь могла идти прежде всего о совершении внешнего акта, которым символизировалось принятие новой веры, т.е. о водном крещении. Поворот в религиозном сознании людей, связанный с убеждением в ложности старой веры и в истинности новой, притом такой поворот, который был бы основан на знании содержания христианского вероучения, мог быть для подавляющего большинства населения лишь делом отдаленного будущего.

Изменения в быту, связанные с отказом от старых культов и их праздников и обрядов, с распространением специфически христианских форм культа и быта, могли происходить чрезвычайно медленно.

Но формально акт перехода в новую веру символизировался простым и единственным обрядом, свершение которого давало право властям считать данного подданного христианином. В этом плане киевский князь развил бурную активность сразу после собственного крещения.

Прежде всего, перед ним стояла задача обращения самих киевлян. Летопись содержит довольно красочный рассказ об этом событии. Вернувшись из Корсуни с новоявленной княгиней Анной – сестрой византийских императоров и с группой "священников корсунских с мощами святого Климента и Фива", а также с иконами и с "сосудами церковными", Владимир сразу распорядился ниспровергнуть всех идолов – "одних изрубить, а других сжечь". (6)

Досталось и Перуну: его привязали к хвосту коня и поволокли к реке, причем двенадцать человек были к нему приставлены "колотить его жезлами". (7)

Сочувствие населения было, видимо, на стороне преданного поруганию бога: "...оплакивали его неверные, так как не приняли еще они святого крещения". (8)

Бывшего бога сбросили в Днепр, а Владимир приказал, чтобы за его маршрутом вниз по реке непрерывно следили с тем, чтобы отпихивать его от берега, если он будет приставать к нему, и чтобы он был оставлен в покое только после того, как минует пороги.

Тут же было отдано распоряжение всему населению Киева собраться в определенный день и час к берегу Днепра и его притока Почайны для крещения: "Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый или бедный, или нищий, или раб – да будет мне враг". (9)

Люди повиновались этому приказу, причем летописец утверждает, чтоУслышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: „Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре». (10)

На реке же ничего больше не оставалось, как делать то, что приказано: "Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте. И была видна радость на небе и на земле по поводу стольких спасаемых душ; (11)

Масштабы мероприятия, проведенного Владимиром в Киеве, сильно преувеличены летописцем, так что в указанный день и час крестились не "без числа", а всего несколько сот человек, но это событие, видимо, имело место и послужило началом систематической и последовательной христианизации населения всей Киевской Руси.

После киевлян Владимиру надо было крестить новгородцев. Эта задача имела большое государственное значение, так как Новгород был вторым центром восточного славянства, конкурировавшим с Киевом и постоянно проявлявшим сепаратистские тенденции. Незадолго до крещения Владимир поручил своему дяде Добрыне установить в Новгороде киевский культ Перуна, что шло по той же линии политического и идеологического подчинения Новгорода Киеву. Христианизация Новгорода была еще более сложной задачей, чем его "перунизация"; она решалась на протяжении длительного времени, притом с немалыми трудностями.

Дальше предстояло распространить новую веру на периферию государства. Естественными каналами ее распространения были водные пути – по Днепру и Волхову и их притокам. Особые трудности вызывала христианизация неславянских племен и народностей, населявших Киевское княжество,– угро-финских и тюркских. Ведь помимо географических и этнических факторов имели значение и признаки социальной принадлежности.