«Скорбные элегии»

Ссылка на берега Чёрного моря подала повод к целому ряду произведений, вызванных исключительно новым положением поэта. Свидетельствуя о неиссякаемой силе таланта Овидия, они носят совсем другой колорит и представляют нам Овидия совсем в другом настроении, чем до постигшей его катастрофы. Ближайшим результатом этой катастрофы были его «Скорбные Элегии»или просто«Скорби»(Tristia), которые он начал писать ещё в дороге и продолжать писать на месте ссылки в течение трёх лет, изображая своё горестное положение, жалуясь на судьбу и стараясь склонить Августа к помилованию. Элегии эти, вполне отвечающие своему заглавию, вышли в пяти книгах и обращены в основном к жене, некоторые — к дочери и друзьям, а одна из них, самая большая, составляющая вторую книгу — к Августу. Эта последняя очень интересна не только отношением, в какое поэт ставит себя к личности императора, выставляя его величие и подвиги и униженно прося прощения своим прегрешениям, но и заявляющем, что его нравы совсем не так дурны, как об этом можно думать, судя по содержанию его стихотворений: напротив, жизнь его целомудренна, а шаловлива только его муза — заявление, которое впоследствии делал иМарциал, в оправдание содержания многих из своих эпиграмм. В этой же элегии приводится целый ряд поэтов греческих и римских, на которых сладострастное содержание их стихотворений не навлекало никакой кары; указывается также на римские мимические представления, крайняя непристойность которых действительно служила школой разврата для всей массы населения.

«Письма с Понта»

За «Скорбными элегиями» следовали «Понтийские письма»(Ex Ponto), в четырёх книгах. Содержание этих адресованныхАльбиновануи иным лицам писем в сущности тоже, что и элегий, с той только разницею, что сравнительно с последними «Письма» обнаруживают заметное падение таланта поэта. Это чувствовалось и самим Овидием, который откровенно признается (I, 5, 15), что, перечитывая, он стыдится написанного и объясняет слабость своих стихов тем, что призываемая им муза не хочет идти к грубым гетам; исправлять же написанное — прибавляет он — у него не хватает сил, так как для его больной души тяжело всякое напряжение.Цитата из Писемчасто используется авторами как просьба к читателю о снисходительности. Тяжесть положения отразилась, очевидно, на свободе духа поэта; постоянно чувствуемый гнёт неблагоприятной обстановки все более и более стеснял полет его фантазии. Отсюда утомительная монотонность, которая, в соединении с минорным тоном производит в конце концов тягостное впечатление — впечатление гибели первостепенного таланта, поставленного в жалкие и неестественные условия и теряющего своё могущество даже в языке и стихосложении. Однако, с берегов Чёрного моря пришли в Рим два произведения Овидия, свидетельствующие о том, что таланту Овидия были под силу и предметы, обработка которых требовала продолжительного и серьёзного изучения.

17.Овидий.Лирика.

(43 г. до н. э. - 18 г. н. э.) Публий Овидий Назон (Publius Ovidius Naso) - виднейший поэт в плеяде писателей "золотого века" римской литературы. Родился в 43 г. в городе Сульмоне (в средней Италии) и принадлежал к старинному роду "всадников". В Риме Овидий прошел ораторскую школу, где учился декламации у знаменитых риторов того времени Ареллия Фуска и Порция Латрона. По отзыву ритора Сенеки, Овидий считался "хорошим декламатором", но любил декламировать больше суасории ("увещательные речи"), требующие больше чувства; "всякая аргументация была у него тяжела" {Сенека-ритор, Контроверсии, II, 2, 12.}. Служебная карьера Овидию не удалась: ему с "детства служить небожителям больше хотелось", как признается сам поэт в своей автобиографической элегии (см. ниже); его "тайно влекла к себе Муза" и "все, что он ни пытался писать, выходило стихом" {Овидий, Печальные элегии, IV, 10, 19, сл. 25.}. Подобно другим элегикам, настроенный эпикурейски и выступая в своих ранних произведениях "певцом любви" (по выражению Пушкина), Овидий, в отличие от Тибулла, а также Вергилия, не очень был склонен идеализировать прошлое; оно было, по его мнению, грубо. Овидий понимал, что повернуть назад колесо истории нельзя. "Мы живем как люди нашей современности" {Овидий, Фасты, I, 226.}, - заявляет поэт. "Я поздравляю себя, что я родился теперь" {"Искусство любви", III, 121, сл.}, - пишет он. Овидий - сторонник изящества и культуры, которую нес современный ему "золотой Рим" - властитель богатств вселенной. Овидий не разделял тенденций политики Августа, направленных на реставрацию старинной морали и гражданской доблести. В своих ранних "Песнях любви" ("Amores") он выступал как изнеженный эпикуреец, самый яркий представитель римской любовной элегии. Воспевая любимую им женщину, он умеет со свойственной ему игривостью мастерски на свой лад варьировать общие мотивы любовной элегии. В "Героинях" ("Heroides"), или в "Письмах", он дает построенные в стиле риторической декламации поэтические письма мифологических героинь и героев к их возлюбленным, разрабатывая главным образом мотив ревности. В дополнение к этим ранним произведениям Овидий пишет "Искусство любви" ("Ars amatoria"), где в игривых наставлениях молодым людям пародирует подчас то методы избирательной кампании, то риторическую теорию. "Лекарство от любви" ("Remedia amoris") и отрывок сочинения "Медикаменты для лица" ("De medicamine facie") заключают ранний период творчества поэта. Но в атмосфере цезаризма с его реставрацией старинной религии и морали Овидий, подобно Проперцию, не мог не обратиться и к иным сюжетам. Он пишет "Фасты" ("Fasti" - календарь) - этиологические элегии в духе александрийской поэзии, где дает календарное поэтическое описание происхождения римских праздников и обычаев, а затем "Метаморфозы" ("Превращения"). Основываясь на сборниках александрийского времени и на римском материале, поэт описывает различные мифологические превращения, начиная от образования мира и кончая "метаморфозой" Юлия Цезаря в звезду. Это на вид религиозное произведение, отвечавшее политике Августа, по существу отразило те же особенности творчества раннего Овидия. В этой поэме, составленной из отдельных, лишь внешним образом искусственно связанных новелл, Овидий тот же эпикуреец, сводящий богов с их пьедестала и не оставляющий игривой любовной тематики. Отражая в мифах римскую современность, поэт вместе с тем старается поразить своего маловерующего читателя чудесами мифологии, которая обращается у него лишь в интересную сказку. А сказка эта у Овидия поистине прелестна; многие его рассказы захватывают своей драматичностью и силой чувства. Направление творчества раннего Овидия, подрывающее реформы Августа в моральной, семейной и религиозной сфере, - его эпикурейство, яркая любовная тематика, а также показ развращенности римских матрон (например, в "Искусстве любви") - все это повлекло за собой ссылку поэта. В 8 г. н. э. Август, воспользовавшись каким-то не вполне ясным для нас предлогом, выслал его, уже пожилого человека, на берег Черного моря, в городок Томы, где Овидий прожил до своей смерти (18 г. н. э.). Здесь Овидий написал два больших произведения: "Печальные элегии" ("Tristia") и "Письма с Понта" ("Epistolae ex Ponto"), В них то изображаются страдания поэта (последняя ночь в Риме, описание бури и др.), то Овидий старается оправдать свое поведение и просит друзей выхлопотать ему помилование. Творчество Овидия уже развивает те элементы, которые станут ведущими в поэзии цезаризма, когда часто "фраза была выше содержания". Это увлечение красотой словесного выражения выливается у Овидия, ученика ораторской школы, в риторизацию его поэзии, особенно заметную в ранних произведениях (например, в "Героинях"). Произведения из ссылки гораздо менее риторизованы. Пушкин правильно отметил, что в "Понтийских элегиях" более истинного чувства, более простодушия, более индивидуальности и менее холодного остроумия... Сколько живописи в подробностях! И какая грусть о Риме! Какие трогательные жалобы!.. {Отзыв на "Фракийские элегии" ("Стихотворения В. Теплякова", 1836).} Овидий считался певцом любви в феодально-рыцарской поэзии трубадуров. В эпоху Ренессанса создавались но- веллистические переработки мифов "Метаморфоз". Много трогательных стихов посвятил Овидию, "певцу любви, певцу богов", Пушкин, который находил в своей судьбе общее с участью римского поэта-изгнанника ("К Овидию", в поэме "Цыганы" и др.). "Песни любви" - стихотворный перевод А. Фета (1863). "Героики" - перевод в изд. Сабашниковых (Овидий, Баллады, Послания, М., 1913). "Метаморфозы" - перевод С. В. Шервинского, ("Academia", 1937). "Скорби" - стихотворный перевод А. Фета (М., 1893).