Введение

«Где бы ни ступил человек, он топчет тысячу дорог», - говорит древняя восточная мудрость. Из глубины веков дошла до нас эта истина, вписанная в философские искания многих мыслителей. В этих простых словах нашло отражение самое мучительное и вдохновенное искание – искание человеком самого себя. Многовековую историю философии неизменно сопровождала глубинная интуиция человека как существа, никогда, по сути, не являющегося самим собой, но отчаянно стремящегося собрать воедино собственную жизнь во всей её возможной полноте. Не случайно, что практически вся европейская философская традиция стремилась к обнаружению исчерпывающего определения человеческой сущности как таковой.

Без постижения человека, его природы и предназначения другие вопросы не обретают необходимой философской глубины и целостности. Если философия стремилась к рациональному решению антропологического вопроса, то культура как непосредственный жизненный мир обращалась к человеку во всей его глубине. Причём тайна культуры в том, что она, по выражению О. Шпенглера есть воплощение внутреннего бытия и сущности человека, его собственное, но отражённое в чужом. В культуре неизменно и незримо присутствует вопрос о смысле человеческой жизни. Культура – это зеркало, в котором человек ищет своё отражение.

В учебном пособии представлена разносторонняя панорама исторически сменявших друг друга философско-антропологических концепций, а также анализ различных феноменов культуры, в которых присутствует проблема человека.

1. Специфика проблемы человека

Проблема человека, его сущности, существования, предназначения и судьбы – одна из важнейших и древнейших проблем в истории философской и культурологической мысли. Попытки найти ответ на вопрос, что такое человек, обнаруживаются уже в первых философских учениях Индии, Китая, Древней Греции. Но история самого этого вопроса своими корнями уходит ещё дальше, вглубь веков, к древним религиозным представлениям. Эти представления нашли отражение в сюжетах и преданиях иудаизма, в Ветхом Завете.

В недрах библейской традиции сформировалось одно из древнейших представлений о сущности человека, его происхождении, о соотношении души и тела и смысле его жизни. В данной религиозной форме был заложен целый комплекс идей о свободе личности, о бессмертии души, о преображении тела, о воскресении, о воздаянии и т.д. Сюжеты древних библейских мифов оказали существенное влияние на последующее становление антропологической проблематики в европейской мысли. Именно в религии обозначилась одна из первых версий взглядов на природу человека.

В антропологической модели Ветхого Завета человек представлен единым (с психосоматической точки зрения) существом и уникальной личностью, заключающей в себе подобие создателю. Ключевая фраза библейской антропологии: "Сотворим человека по образу и подобию Нашему" (Быт. 1,26). Этот сюжет сопровождается мифом о грехопадении первого человека, результатом которого стало искажение божественного образа в нём. Задачей всей человеческой жизни отныне становится восстановление изначальной незамутненной грехом божественной природы человека. В соответствии с библейской религиозно-антропологической версией человек - противоречивое, двойственное существо, одна половина которого преходяща и смертна, в то время, как другая полагается непреходящей, бессмертной и вообще вечной.

В античности формируется новое представление о человеке как разумном существе. Определение человека как homosapiensвосходит к ранним греческим философам, в частности к Анаксагору, а своё философское оформление получает в трудах Платона и Аристотеля. Изначальный космологизм раннегреческой философской мысли обусловил не только интерес к упорядоченной и гармоничной природе, но и человеку как неотъемлемой части мироздания. Античность сформировала представление о рационально обжитом космосе, к которому человек с необходимостью причастен посредством разума. Разум становится новым способом самоиндентификации человека и главным критерием его отличия от животного. Человек мыслился как существо, обращённое к источнику космических смыслов своей разумной стороной. В осмыслении человека в античности основными моментами являлись полное чувство меры, разумное самоограничение, свобода от диких порывов. В этом и проявлялось понимание человека в терминах порядка и разума. Представление о человеке какhomosapiensявлялось господствующим на протяжении всего периода классического рационализма.

Ещё одним словом на пути постижения человеком самого себя было определение его как homofaber. Начиная с Демокрита и Эпикура, постепенно формировалось представление о человеке как психо-физическом организме, отличающемся от животного более развитой степенью технического интеллекта. Доктринаhomofaberрассматривает человека как «умелого», «человека дела». Определяющей характеристикой человека становится деятельность, всё многообразие которой сводится к трём основным первоначальным инстинктам: а) инстинкту размножения и его производным (половой инстинкт, инстинкт сохранения потомства, либидо); б) инстинкту роста и власти; в) инстинкту пропитания, самосохранения.

Новым моментом в череде образов, создаваемых на пути осмысления человеком самого себя, в пространстве европейской мысли стал термин - homoludens, «человек играющий». Необходимость нового определения назрела, поскольку, по мнению автора игровой концепции, голландского культуролога Й. Хейзинга, до сих пор не удавалось отчётливо обнаружить демаркационную линию между тем, что есть собственно человеческое в человеке и тем, что он унаследовал как существо природное. Формулаhomoludensфиксирует игру в качестве существенной характеристики человека. игра присутствует и в природе, где её наличие объясняется как «проблеск свободы», который у человека достигает своего пика. Возрастание свободы, согласно данной концепции, происходит в человеческом мире, где игра преломляется в эстетическую область как стремление к красоте. Иными словами, игра рассматривается как биологический инстинкт, преобразующийся в человеческом мире в инстинкт «культурный». Наличие у человека игры объясняется особым «врождённым побуждением к игре». В рамках игровой концепции не решается важнейший вопрос о качественной специфике, отличии человека от животного. В этом смешении «природных» и «человеческих» игр, несмотря на всё своё «высокое развитие» человеку отводится второе место на пьедестале игровых развлечений. Так сам Й. Хейзинга, заявляет о том, что животные вовсе не ждали появления человека, чтобы тот научил их играть.

Ещё одной попыткой увидеть качественное своеобразие человека, является концепция homosimbolicusнемецкого философа Э. Кассирера. Не отрицая того, что человек является биологическим организмом, он говорит качественном своеобразии человеческого мира. Это своеобразие обусловлено тем, что между рецепторной и эффекторной системами у человека развивается еще третья система, особое соединяющее их звено, которое может быть названо символической вселенной. В силу этого человек живет в более богатом, но и качественно ином мире, в новом измерении реальности. Спецификой человеческого бытия является особый символический способ общения с миром, отличный от знаковых сигнальных систем, присущих животным. Здесь рождается и социальная программа, которая первоначально складывалась из самой природы, из попытки уцелеть, подражая животным, более укорененным в естественной среде. Потом у человека стала развиваться особая система. Он стал творцом и создателем символов. В них отразилась попытка закрепить различные стандарты поведения, подсказанные другими живыми существами.

На рубеже XIX– ХХ веков в европейской мысли появляется ряд концепций, в соответствии с которыми человек трактуется как «несостоявшееся животное», которое компенсирует свою изначальную природную «ущербность» искусственными элементами. Так, немецкий философ А. Гелен выявляет биологическую недостаточность человека, выводя отсюда потребность в неустанной деятельной активности, культуросозидающем творчестве. В русле этой идеи развивался ряд более радикальных учений, где человек рассматривался как «дезертир природы» (Т. Лессинг), «инфантильная обезьяна» (Л. Больк), существо, плохо приспособленное к окружающему миру. Существо, вынужденное изобретать бесполезные и даже вредные с точки зрения природы суррогаты в виде языка, орудий труда, техники и т.д. Очевидная биологическая слабость человека однозначно указывает на принципиальную и непреодолимую ущербность человека. Человек есть не что иное, как тупик жизни. Дух, который как будто бы возвеличивает человека над природой, на самом деле уничтожает и её и самого человека, уничтожает жизнь. Дух – это паразит, который толкает человечество к неминуемой гибели. Человек есть изначально обречённый на смерть биологический вид, поэтому и все завоевания его духа, которыми он непомерно гордится, ещё больше приближают вымирание. Цивилизация, техника выходят из-под его контроля, становятся неуправляемыми и обрушиваются всей своей разрушительной мощью на человека. Само появление человека – не только не является вершиной эволюции, но, напротив, свидетельствует о падении, деградации жизни.

Это лишь некоторые из череды образов, созданных на пути осмысления человека. Но ни одно из определений человека, выработанных на протяжении развития философской мысли, не может рассматриваться как вершина и глубина понимания человека, если вообще может быть сказано окончательное слово о человеке. В ХХ веке сформировалось особое направление философского поиска специально посвящённое проблеме человека – философская антропология. Важнейшей её задачей стало обнаружение в человеке собственно человеческого. Своеобразным итогом предшествующего развития представлений о человеке становится вывод о том, что в сравнении с животным человек проигрывает не меньше, а может и больше, чем в стремлении вознестись на одну ступень с Богом.

Перед наукой о человеке неизбежно возникает вопрос: где, когда и каким образом появился сам человек? Кто были наши предки? Дискуссии по этим вопросам идут с незапамятных времен. Настоящий переворот в науке произвела книга английского естествоиспытателя Ч. Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора» (1859), а позже и книга «Происхождение человека и половой отбор» (1871). В них впервые было эмпирически показано естественное (а не божественное) происхождение человека, его генетическая связь с высшими млекопитающими. Однако предыстория человечества, проблема выделения человека из животного мира, равно как и возникновение самой жизни на Земле, во многом остаются загадочными до сих пор. Современные ученые склоняются к тому, что становление человека заняло длительный исторический период (примерно 3,5 миллиона лет), который завершился грандиозным скачком — выделением человека из животного мира. Важная особенность этого процесса заключается в том, что становление человека (антропогенез) было в то же время и становлением общества (социогенез). Они представляют собой две стороны единого процесса — антропосоциогенеза.

Важнейшими факторами превращения животных (гоминидов) в людей были: орудийная деятельность, развитие языка, регулирование брачных отношений, возникновение первобытно-родовой общины, формирование нравственных ценностей и норм, социокультурного объединения людей на базе материального производства. Названные факторы выступали не в какой-то простой совокупности и линейной последовательности, а в диалектическом взаимодействии, борьбе, приспособлениях и модификациях в течение многих веков человеческой истории.

Исследования ученых показывают, что у человека с самого начала его становления не было биологической предопределенности к какому-нибудь одному, заранее заданному виду жизнедеятельности (как это имеет место у животных). Морфологическая структура человека такова, что она позволяет ему осуществлять любой вид деятельности. Это дает ему возможность выступать не как замкнутое в себе, а как «открытое миру» существо, универсальное в своих творческих возможностях и проявлениях.

Если животные тождественны своей биологически обусловленной жизнедеятельности, то преимущество человека в том, что его жизнедеятельность находится под контролем его сознания и воли, что он научился производить не только для удовлетворения своих непосредственных физиологических потребностей, но и для других людей. Поэтому созданный человеком предмет приобретает общественно значимые свойства, а потребности и чувственность все более развиваются, «очеловечиваются».

Этот момент следует иметь в виду при рассмотрении концепций, абсолютизирующих роль биологического фактора в жизни человека, считающих возможным улучшение человека посредством использования генетических методов. Сама по себе реальная возможность вмешательства в механизм наследственности человека открывает перспективы лечения наследственных болезней, защиты механизмов наследственности от вредного воздействия на них радиации, некоторых химических соединений и других неблагоприятных внешних факторов. Вместе с тем многие ученые подчеркивают опасность вмешательства в наследственность человека, когда оно осуществляется без должного научного и экспериментального обоснования, без оценки всех его потенциальных не только естественных, но и социальных последствий.

В центре современных научных дискуссий — вопрос о том, существует ли природа человека как нечто структурированное и неизменное при всех воздействиях или же носит подвижный, пластичный характер.Известный американский философ Ф. Фукуяма в книге «Наше постчеловеческое будущее: условия биотехнологической революции» (2002) считает, что природа человека существует и что она «обеспечивает устойчивую непрерывность нашего существования как вида. Именно она совместно с религией определяет наши самые фундаментальные ценности». По его мнению, природа человека — «это сумма поведения и типичных видовых характеристик, обусловленных генетическими, а не средовыми факторами». Другой американский ученый, С. Пинкер, трактует природу человека как «совокупность эмоций, мотивов и когнитивных способностей, которые являются общими для всех индивидов с нормальной нервной системой».

Из этих определений природы человека вытекает, что психологические особенности человеческого индивида определяются его биологически унаследованными свойствами. Между тем многие ученые считают, что мозг сам по себе предопределяет не те или иные способности, а лишь возможность формирования этих способностей. Другими словами, биологически унаследованные свойства составляют хотя и важное, но лишь одно из условий формирования психических функций и способностей человека.

К понятию человеческой природы можно отнести ряд общих качеств человека: способность к творческой деятельности, проявлению эмоций, формированию нравственных ценностей, стремление к прекрасному (эстетическое восприятие действительности) и т. д. Следует вместе с тем подчеркнуть, что не существует никакой вечной, неизменной человеческой природы, как некой однозначно формулируемой совокупности неизменных качеств. Говоря о природе человека, можно лишь утверждать его принципиальную «открытость миру».

Человек как существо, осознающее своё место в мире, всегда стремился осмыслить явления, с которыми он сталкивается в непосредственной жизни. внимание лучших умов человечества издавна приковано к таким феноменам как страх, смерть, страдание, любовь и т.д. Переживание этих явлений находило отражение в философии, религии, искусстве. Одной из сложнейших проблем, связанных с человеческим существованием, является проблема смысла жизни.

Сама проблема смысла жизни появляется потому, что человек принадлежит двум мирам: с одной стороны - миру непосредственной эмпирической жизни, миру повседневности, а с другой - миру духовного поиска, устремлённости к безусловным ценностям. Вечным спутником человеческой жизни является ощущение, что её действительность не ограничивается окружающей повседневностью. За обыденностью просвечивает иной мир, иная жизнь. Причём поражающая разум парадоксальность состоит в том, что этот, казалось бы, призрачный мир обладает куда большей реальностью, чем весь твёрдый порядок ближайшего окружения. А как иначе можно объяснить фанатично преданное, даже жертвенное служение истине, толкающее на костёр или к чаше с ядом. Именно в свете иного мира становится возможной религия, требующая больше, чем можно требовать от человека – не просто прекращения подлости и лжи, но и любви к врагам. То есть, выходит, что для человека его непосредственная жизнедеятельность не исчерпывает его бытие. Жизнь, как она дана, пуста, она требует своего ежечасного, ежесекундного наполнения.

Жизнь без смысла – неподлинная жизнь. Человек, не нашедший смысла, движется по траектории, заданной ему внешними обстоятельствами, проживает не свою, но чужую жизнь. Вопрос заключается в том, как можно определить критерий истинности найденного смысла, или, иначе, каков критерий подлинности нашей жизни? Движение жизни, подчинённой смыслу, должно возвышать, раскрепощать, делать свободным. Подлинный смысл должен укреплять единение с миром, так как только смысл может сделать мир моим, родственным мне. Мир вне смысла жизни всегда чужой для человека, он способен угнетать и подавлять как чуждая сила. Жизнь, наполненная смыслом, делает мир моим, а меня – свободным творческим началом этого мира. Смысл может быть найден в любимой работе, в служении идее, в близком человеке и т.д. Но если это не так, если моя жизнь унижает и подавляет меня, то выбранный смысл есть ложь, а собственная жизнь превращается в трагедию.

Самым трагичным феноменом человеческого бытия является смерть. Любое индивидуальное бытие является смертным, но только для человека смерть присутствует в его жизни как осознание уничтожения бытия, как полное уничтожение всех возможностей. Трагичность смерти обусловлена тем, что она несёт в себе неустранимое противоречие двух измерений человеческого бытия. Это противоречие конечности и временности нашего тела и направленного к бесконечности и вечности духа. Собственным законом духа является абсолютное и безусловное восхождение, он не скован границами тела. Только в момент болезни, угрозы смерти обнаруживается его зависимость от тела. Становится очевидно, что между мной и моим телом размещается смерть. Смерть является чуждой духу в его бесконечных устремлениях. Поэтому смерть выглядит как полная победа природы над человеком.

Человечество издревле одержимо идеей бессмертия. Но лучшие умы понимали, что жизнь без смерти была бы совершенно иной жизнью, вряд ли способной сделать человека счастливым. Если уничтожить масштабы жизни смертного человека, то погаснет ценность пережитого. В жизни без смерти не найдётся места любви, ибо нечего будет отдать, нечем пожертвовать. Всё стоит на месте, неотъемлемое, неподвижное, неотчуждаемое. Ничто не исчезает и не возникает. Это не жизнь без смерти, а смерть без жизни.

Одним из самых существенных феноменов человеческого бытия является любовь. Как и другие феномены, любовь не поддаётся определению. Свобода, смерть, смысл жизни, любовь – эти феномены изначальны по своей сути, не выводимы из других, а потому их нельзя определит, указав на некое «что». Если мы анализируем любовь посредством чётких дефиниций, мы рассуждаем о ней с позиции всеобщего и теряем уникальное, индивидуальное и единичное. Задача заключается в том, чтобы в индивидуальном и конечном увидеть нечто бесконечное и вечное. В отличие от смерти и свободы, любовь как феномен человеческого бытия, своей онтологией имеет не Я, а Я и Ты. Любовь всегда связывает воедино Я и Ты. Через Ты индивидуализируется Я. Влюблённый теряет себя в другом, но эта потеря парадоксальным образом оборачивается новым обретением себя, обретаются начала самости. Необходимым моментом любви является самозабвение, когда любящий живёт не для себя и заботится не о себе. Он находит корни своего существования в Другом. И всё же в этот момент любящий всецело наслаждается собой в этом Другом. Именно поэтому, один из величайших философов, представитель классической немецкой философии Г.Гегель, говорил, что в любви мы любим прежде всего самого себя. зиндивидуальное и уникальное и м чётких дефиниций, мы рассуждаем о ней с позиции всеобщего и теряем уникальное и единичное.траг