Критика Хабермаса

Попробуем оценить концепцию Хабермаса в контексте нашего курса.

Ясно, что хабермасовская теория - анти-постмодернистская. Хабермас ищет в общем и целом тотального консенсуса. Его смущает как раз партикуляризация интересов и невозможность добиться общественной солидарности. Лиотар же, о котором мы говорили, считает идею консенсуса "террористической" и видит в ней попытку институционализации "метанарратива". Это онтологизация конкретной языковой игры ("демократия").

Эта хабермасовская ориентация на консенсус идет не только против теории постмодерна, но и против практики социальных движений, таких как феминистские, мультикультуралистские, религиозно-фундаменталистские: они считают, что идея Хабермаса состоит не столько в подчеркивании различий, сколько в их преодолении во имя общего согласия. Это первое из направлений критики Хабермаса.

Другое состоит в том, что его теория ориентирована на исключение из демократического сообщества определенного рода идентичностей, которые не соответствуют идеалу "рационального критического индивида". Здесь надо ввести два важных понятия, играющих важную роль в современной общественно-политической дискуссии: понятия "инклюзии" и "эксклюзии" ("Inclusion" - "Exclusion"). Речь идет о включении в контекст или исключении из контекста современного демократического сообщества определенных социальных групп. Эксклюзия - это как раз исключение групп, которые не соответствуют нормам либерально-демократической политики. Хабермасовский консенсус как раз и предполагает такое исключение (эксклюзию), а потому маргинализирует многие группы. Поскольку демократический консенсус у него создается путем рациональной аргументации, он становится как бы орудием доминирующих общественных групп и средством "эксклюзии" групп, не обладающих рациональным стилем. Это такие группы, как национальные меньшинства, сексменьшинства, разного рода фундаменталистские группы, феминистки и т.д.

Для того, чтобы создать подлинно "инклюзивную" демократию, нужно включать в демократический процесс и другие формы дискурса. А этого теория Хабермаса не предполагает, поскольку единственной формой достижения согласия у него оказывается рациональный дискурс.

Постмодернистская радикальная демократия.

Для сторонников постмодерна проблема демократии состоит в том, как избежать тоталитаризма, неизбежно ассоциируемого с абсолютизацией истины и ценности, с одной стороны, и фрагментации и дезинтеграции солидарности, обусловливаемой "языковыми играми", - с другой.

Модерн и до-модерн (традиционное общество) здесь проблематизируются. В до-модерне монарх воплощал в себе знание, легитимность, власть; в модерне то же самое воплощало в себе суверенное национальное государство. Ликвидация суверена открыла возможность демократии, где истина, ценность, власть могут быть оспорены и в этой области воцаряется конкуренция. На это же открыло возможность тоталитаризма, ибо для самых политических сил, олицетворяющих самые разные точки зрения, появилась возможность захвата позиций "в центре" и утверждения обязательности какой-то истины и ценности. Поэтому ныне, в постмодерне, стает вопрос о защите плюрализма от тоталитаризма как вопрос о радикальной демократии. [Laclau and Mouffe. 1985. Hegemony and Socialist. Strategy. Toward a Radical Democratic Politics. London.]

Эти авторы понимают либеральную демократию по-пост-модернистски. Что это значит? Демократия - это то, что воплощено в современных западных политических институтах и в современной политической риторике, но это не нечто субстанциальное (как, например, неотъемлемые, естественные человеческие права, в которые верили мыслители Просвещения), а скорее "языковая игра". Поэтому само принятие либеральной демократии должно быть плюралистическим. Она может по-разному интерпретироваться из разных теоретических перспектив. Само ее значение нестабильно, недетерминировано.

Либеральная демократия - как, впрочем, и всякий аспект социальной реальности, - продукт дискурса, стиля мышления. Такие явления как свобода, равенство - это грамматика современных обществ. Это знаки в системе, а потому у них нет строгого и однозначного референта. Их значение определяется контекстом их употребления. Например, для неолибералов свобода есть невмешательство, особенно в праве частной собственности, а для социалистов - позитивная возможность реализации жизненных шансов.

В этом контексте радикальная демократия - не состояние, а процесс, и ее реализация обусловлена активностью новых социальных движений. Они выступают против неравенства каждый раз в новых и новых областях и добиваются равенства. В то же время они радикально плюралистичны, поскольку создают множество идентичностей и вовлекают в процесс множество новых "площадок" - тем для обсуждения, распространяя тем самым "свободу" на все новые и новые группы граждан.

Но остается проблема консолидации достигнутых "свобод" и "равенства". Для этого социальные движения должны объединиться в так называемом гегемонистском проекте.

Властные группы в обществе уже осуществляют гегемонию над подчиненными группами и необходимо преодолеть их влияние на интерпретацию социального мира. Ныне эти гегемонистские группы являются капиталистическими. Поэтому радикальная демократия должна стать антикапиталистической, т.е. опираться на представления о смешанной экономике и государстве всеобщего благосостояния, а не на власть рынка и рынков с присущими последней социальным последствиями, такими как социальная дифференциация, неравенство и т.д. Это новая гегемония - гегемония антикапиталистических сил.