Khrestomatia_po_zoopsikhologii

иногда почесывался, проволочкой вычищал грязь из-под ногтей кисти руки, после еды нередко ковырял палкой в зубах. В качестве вспомогательных предметов он употреблял бумажки, тряпочки, вытирая ими губы после липкой еды, обчищая ноги или пальцы рук, случайно запачканные нечистотами; прикладывал тряпоч­ ки к кровоточащей ранке.

Но характерно, что шимпанзе не только никогда не сохранял применявшийся им вспомогательный предмет, но и уничтожал его по миновании надобности в нем, хотя никогда не имел его замены в случае необходимости повторного ис­ пользования.

Очень важно отметить, что иногда, прежде чем употребить предмет в качестве орудия, шимпанзе несколько обрабатывал его. Он обрывал, например, боковые по­ беги веток и получившийся прямой ствол просовывал для контактирования с сосе­ дями-обезьянами. Он обвертывал мягкой тканью конец отнимаемой у него палки, делая это, по-видимому, либо во избежание болевых ощущений при ее выдергива­ нии партнером, либо в целях более крепкого удерживания ее при выскальзывании.

Довольно редкое самостоятельное применение орудия, как и его обработка, свидетельствуют о том, что для шимпанзе эта деятельность менее свойственна, более новая по сравнению с деятельностью ознакомительной, обрабатывающей

иконструктивной. Она является индивидуальной, а не видовой чертой в поведе­ нии высших обезьян.

Вусловиях естественного эксперимента нами особенно углубленно прослежена гнездостроительная деятельность шимпанзе. Она выражалась в конструировании 3 видов гнезд: линейных окружений, настилов и настилов с окружением: 1) Линей­ ные окружения как бы замыкали обезьяну в пространстве клетки, где она садилась

икуда приносила свой корм. Эти окружения, воспроизводимые из разных матери­ алов (веток, веревок, даже остатков корма), представляли собой как бы рудименты краевой линии округло-оформленных ночных гнезд шимпанзе. 2) Гнездовые насти­ лы имели вид плоских платформ из однородного или разнородного материала, на которые обезьяны садились, ложились или на которых они валялись. Эти настилы аналогичны дневным постелям, устраиваемым обезьянами в естественных услови­ ях. 3) Гнездовые настилы с окружением представляли собой подобие ночных гнезд, состоящих из вогнутого настила, заполненного в центре более мягким материа­ лом, и валикообразного периферического окружения.

Характерно, что как в простых гнездовых настилах, так и в гнездовых настилах

сокружением разнородный материал располагался по определенному принципу.

Вцентре настила с окружением ближе к обезьяне располагался обычно более мягкий материал, на периферии — более твердый. В двухслойных настилах внизу располагался более твердый материал, вверху — более мягкий.

Всоответствии с этим принципом расположения можно было безошибочно определить, какой материал для шимпанзе является более жестким и какой — более мягким. Лист жести располагался внизу, ткань — наверху; картон — внизу, бумага — наверху; бумага — внизу, ткань — наверху; прутья — внизу, сено — навер­ ху; бумага — в центре, палки — на периферии; ткань — в центре, стружка — на периферии; листья — в центре, прутья — на периферии; ткань — в центре, д е р е вянные бруски — на периферии. Подобное расположение материалов, по суще­ ству, соответствовало тому, какое шимпанзе обычно воспроизводит при со­ оружении гнезд в естественных условиях, когда низ, основание гнезда, составляют согнутые и сломанные ветви дерева, нагроможденные друг на друга в развилке того же самого дерева, а в центре и сверху обезьяна накладывает сорванные более

322 Н.Н. Ладыгина-Котс

тонкие ветки и мягкие листья, устилая ими внутренность гнезда и, таким обра­ зом, создавая мягкое ложе, удобное для отдыха.

Отмечая некоторые стереотипные и неизменно применяемые приемы гнездостроения шимпанзе, строящего гнездо в клетке (например, обязательное расчле­ нение материала, его соединение, прижимание тылом руки, круговое оформле­ ние и другие), так же как и способы и принципы соединения разных по качеству материалов при сооружении сложных гнезд, мы пришли к заключению, что гнездостроительная деятельность шимпанзе в основном является инстинктивной, хотя и обладает большой степенью пластичности. Эта пластичность обнаруживается в использовании обезьяной самых различных материалов, в различии способов их обработки в соответствии с их свойствами.

Обращаясь к работам других исследователей, наблюдавших свободное самостоя­ тельное манипулирование обезьян с предметами, остановимся кратко на работах Н.Ф. Левыкиной (1959), научного сотрудника Государственного Дарвиновского музея.

Проводя свои наблюдения и опыты с низшими обезьянами Московского зоо­ парка (с 38 особями 14 видов), Н.Ф. Левыкина обнаружила и у них наличие раз­ ных форм деятельности, но степень развития этих форм была иная в сравнении с тем, что наблюдалось у высших обезьян.

У низших обезьян можно было наблюдать ориентировочно-обследующую (или ознакомительную), обрабатывающую, двигательно-игровую деятельность и только зачаточные проявления конструктивной деятельности, выражающиеся лишь в при­ соединении предметов друг к другу, а точнее, — в соединении имеющегося в руках предмета с неподвижным субстратом окружающей среды (стенкой клетки, полом) без попытки какого-либо скрепления их.

Что касается проявления орудийной деятельности, то у низших обезьян она наблюдалась, как правило, лишь в виде исключения у единичных особей.

Так, обезьяна мандрил употребляла палочку для почесывания своего тела. Но, у капуцинов, например, употребление камня как орудия разбивания твердой скор­ лупы орехов являлось, очевидно, видовой особенностью, так как употребление ими камня для данной цели отмечают многие исследователи поведения этих обе­ зьян. Это действие объясняется тем, что капуцины имеют слабые зубы и в про­ цессе естественного отбора в качестве компенсации анатомического недостатка возникла приспособительная поведенческая особенность — употребление орудия (камня), обеспечившее выживание этих обезьян в борьбе за существование. Изве­ стно также, что низшая обезьяна макак-крабоед употребляет камни для разбива­ ния твердых панцирей крабов, которыми он питается.

В исследовании свободного обращения низших обезьян с различными предло­ женными им предметами К.Э. Фабри (1958) наблюдал поведение до 130 особей различных видов обезьян Московского зоопарка и Сухумской медико-биологи­ ческой станции АН СССР.

Особое внимание он обратил на анализ деятельности обезьян, приближаю­ щейся по своему виду к конструктивной и выражающейся в соединении двух предметов, но также не завершающейся скреплением их. Исследователь обнару­ жил, что, например, яванские макаки, получив кусочек проволоки, производят манипуляцию, вставляя ее в щели и другие отверстия. При этом они то нажимают на верхний конец проволоки, то как бы сверлят ею, то качают. При случайном загибании конца проволоки и образовании крючка обезьяны цепляют этим заги­ бом за прутья клетки и с силой притягивают клетку к себе, иногда прорывая сетку.

324 Н.Н. Ладыгина-Котс

ными свойствами, включало, конечно, и участие экспериментатора в процессе оперирования обезьяны с предметами. Оно выражалось в побуждении животного к выбору лишь одного из объектов, причем одинаково поощрялся выбор любого из них. Таким путем можно было установить предпочитаемый выбор того или дру­ гого признака объекта, если этот признак постоянно и устойчиво обращал на себя внимание обезьяны, определяя ее выбор одного из двух предметов.

Сопоставляя два предмета, разных по цвету, форме или величине, А.Я. Мар­ кова (1961) провела большую серию экспериментов (исчислявшихся десятками тысяч) с 18 низшими обезьянами нескольких видов (павианами-гамадрилами, макаком резусом и двумя гибридами между макаком резусом и яванским макаком). Опыты проводились в Московском зоопарке и Сухумском питомнике обезьян.

В результате предъявления картонных прямоугольников пяти различных хро­ матических цветов (красного, желтого, зеленого, синего, фиолетового) при пар­ ном их предъявлении в сочетаниях цветов коротковолновой половины спектра (зеленого, синего, фиолетового) с длинноволновыми (красным и желтым) выяснилось, что обезьяны предпочитали выбор коротковолновых цветов. При этом для одних особей предпочитаемым цветом был синий, для других — зеленый, для третьих — фиолетовый.

Конечно, светлота сопоставляемых хроматических цветов учитывалась, но она не влияла на выбор, так как даже и ослабленные по насыщенности и светлоте предпочитаемые цвета (например, синий и фиолетовый) не изменяли направле­ ния предпочитания этих же цветов. При сопоставлении цветов из одной длинно­ волновой половины спектра предпочитаемым оказывался обычно цвет с большей длиной волны (красный предпочитался желтому). При сопоставлении же цветов в пределах коротковолновой половины спектра одни особи предпочитали выбор синего и фиолетового, другие — зеленого и фиолетового, причем предпочитае­ мый выбор колебался от 67 до 100%. Интересно, что процент предпочитания оказывался более высоким при сопоставлении цветов, взятых из разных половин спектра (90%), чем из одной половины спектра (в среднем 82%).

Сопоставление хроматических цветов с ахроматическими обнаружило предпочитание хроматических. Серебристые блестящие картоны предпочитались при выборе всем остальным цветным объектам.

Различие цвета фона, на котором предъявлялись цветные картоны (черного, белого, цвета неокрашенного дерева), не влияло на выбор предпочитаемых цветов.

Анализируя способность низших обезьян к предпочитанию формы предметов при сопоставлении стереометрических фигур (шара, куба, пирамиды), когда ис­ пытуемыми были макаки резусы, А.Я. Маркова обнаружила, что одни обезьяны чаще всего выбирали шар и куб, а другие — пирамиду.

Вопытах, направленных на исследование предпочитания величины предметов,

утех же макаков резусов выявились следующие закономерности. При сопоставле­ нии, например, полосок бумаги разной длины (1 и 5; 1 и 3; 2 и 3 см) обезьяны во всех случаях предпочитали выбор более длинной полоски; аналогично этому и при сопоставлении фигур одинаковой формы, но различных по величине (как объемных, так и плоских и даже изображений предметов) они также неизменно выбирали предметы большего размера.

Взаключение своего исследования А.Я. Маркова делает вывод, что характер предпочитания обезьянами некоторых признаков обусловлен физиолого-био- логическими причинами. Предпочитание коротковолновых цветов (синий, зе­ леный, фиолетовый) объясняется, по-видимому, тем, что низшие обезьяны

(как показал Грезер) лучше распознают эти цвета по сравнению с цветами длинноволновыми. Предпочитание округлой формы предметов объясняется их близостью к естественным плодам, которыми обезьяны питаются в природных условиях. Предпочитание предметов большего размера обусловлено тем, что обезьяны, увидев плоды, стремятся ухватить плод более крупный, обеспечи­ вающий более длительное его потребление.

Применяя метод свободного выбора обезьянами предложенных им для манипу­ лирования камешков белого и черного цвета, К.Э. Фабри наблюдал предпочитание ими камешков белого цвета (Фабри, 1961).

2. ИССЛЕДОВАНИЯ ИНДИВИДУАЛЬНО ПРИОБРЕТЕННЫХ ФОРМ ПОВЕДЕНИЯ а) Навыки и интеллект обезьян

Обратимся прежде всего к проблеме образования навыков у низших и высших обезьян.

Так, например, мы изучали приспособительные моторные навыки макака ре­ зуса в условиях «проблемной клетки», содержавшей приманку, но запиравшейся различными механизмами: крючками, щеколдами, рычагами, задвижками, зам­ ками и т.д. (Ладыгина-Котс, 1928).

Процесс формирования навыка начинался с беспорядочных проб, выключения движений, не завершавшихся успешным открыванием, и сохранения движений, обеспечивающих отмыкание механизма и получение приманки. Можно было опре­ деленно заметить, что обезьяна использует свой удачный опыт отмыкания механиз­ мов, с каждым разом явно сокращая продолжительность операции. Но подобное ускорение решения задачи наблюдалось преимущественно при оперировании с единичными механизмами, в то время как при работе с серией их эта успешность прогрессировала не столь заметно. У животного длительно сохранялись излишние против требуемых движения, вследствие чего кривая скорости отмыкания не об­ наруживала систематического снижения.

Следует особенно подчеркнуть, что при выработке навыка отмыкания различ­ ных механизмов кинестетические восприятия явно преобладали над зрительными. Обезьяна не всегда умела по виду механизмов определить, какой из них отомк­ нут, а какой замкнут, и зачастую только в результате двигательных проб доходила до успешного решения. Нередко, отомкнув механизм, макак вторично его замы­ кал, и лишь после того, как его попытки открыть дверцу клетки оказывались безрезультатными, он снова приступал к отмыканию. Отпирание запоров, имею­ щих подвижность во второстепенных частях механизма, давалось обезьяне осо­ бенно трудно (цепи, висячие замки), так как настойчивое оперирование в этих частях механизма длительно задерживало успешность отмыкания его.

Такой способ формирования навыка обезьяны со всей очевидностью вскрывал отсутствие у нее улавливания связи между существенными для отмыкания частями механизма и несущественными, отсутствие понимания производимых ею действий при решении задач.

Было совершенно ясно, что данный путь решения основан на выработке зри­ тельно-кинестетических временных связей на базе повторного опыта, то есть яв­ ляется ассоциацией пространственно-временного характера.

Интересный навык у павианов гамадрилов выработал А.И. Кац, приучивший по­ допытных обезьян бросать камни направленно в определенную цель, подкармливая

326 Н.Н. Ладыгина-Котс

их при каждом успешном попадании. Павиан гамадрил оказался способным попадать камнем в 20/30 мм в цель размером 88/50 см с расстояния 5 м. Большая монография А.И. Каца, опубликованная пока лишь в виде автореферата, дает возможность судить об остроте зрительных восприятий гамадрилов, о соотношении зрения и кинестезии при формировании сложных двигательных навыков (Кац, 1950).

Проблема формирования навыка у низших обезьян очень углубленно была по­ ставлена в школе В.П. Протопопова, возглавлявшего лабораторию по изучению поведения животных в Харьковском психоневрологическом институте.

В.П. Протопопов экспериментировал с павианом гамадрилом, у которого он выработал навык доставания удаленной приманки орудием — палкой.

В результате своих исследований ученый пришел к выводу, что первые пробы решения задачи его подопытной обезьяной не являлись хаотическими (как это, в частности, доказывал Торндайк); они представляли собой инстинктивные и неадекват­ ные ситуации приемы решения задачи, которые постепенно заменялись индивиду­ ально приобретенными адекватными способами действия (Протопопов, 1950).

Далее В.П. Протопопов доказывает, что формирование навыка у обезьян зави­ сит не от случайно удачных движений, а от активно произведенных направлен­ ных действий. На формирование навыка обезьян оказала влияние также и интен­ сивность стимула, побуждающего к действию. В опыте при постановке задач на употребление палки павиан вначале всячески пытался достать удаленный от него плод рукой, но не смог самостоятельно применить палку для доставания приман­ ки. И только когда задачу облегчили и соединили свободный конец палки с при­ манкой, только тогда обезьяна, имея уже готовую связь палки с плодом (аналогично связи плода с веткой на деревьях), пододвинула эту приманку.

Позднее после нескольких проб связь палки с плодом у павиана настолько упрочилась, что, где бы эта палка ни была положена (в отдаленном, но доступ­ ном месте), животное тем не менее использовало ее для доставания приманки.

Более того, обезьяна даже искала палку, когда ее удаляли из поля зрения: прятали в шкафу, клали на карнизе вольера и в других местах клетки.

В.П. Протопопов пришел к выводу, что в ситуациях, предложенных им подо­ пытным животным, адекватное решение никогда не наступало без предваритель­ ных проб. А эти пробы были как инстинктивного, так и индивидуально приобре­ тенного характера, то есть включали элементы филогенетического и трудно отличаемого от него онтогенетического опыта особи.

Наличие в некоторых случаях внезапных решений у обезьян В.П. Протопопов объясняет либо близостью ситуации к естественным условиям их жизни, либо наличием следов прошлых опытов.

К аналогичному выводу относительно характера формирования навыков обе­ зьян пришел и сотрудник В.П. Протопопова — А.Е. Хильченко, работавший с макаками резусами. Этим обезьянам были предложены следующие задачи:

1)доставать палками удаленно помещенную приманку;

2)подставлять ящик под высоко висящий на веревке лакомый плод;

3)притягивать за веревку плод, помещенный в горизонтальной плоскости. Сопоставляя процесс решения этих задач высшими и низшими обезьяна­

ми, А.Е. Хильченко приходит к заключению, что «никаких принципиальных различий в формировании онтогенетического опыта у низших и высших обе­ зьян не существует и нет никаких оснований усматривать пропасть между низ­ шими и высшими обезьянами, уподоблять поведение высших обезьян челове­ ческому поведению» (Протопопов, 1950, с. 120).

В той же лаборатории другой сотрудник В.П. Протопопова — Е.А. Рушкевич (см. Протопопов, 1950) — поставил низших обезьян (павианов) в условия, когда рас­ положенная на экспериментальном столике приманка закрывалась передвигаемой в разные места столика ширмой. Чтобы достать приманку, подопытные животные должны были применить обходные движения палкой. Оказалось, что в результате длительной тренировки перемещения приманки обходным путем справа налево обезьяны не могли сразу перестроить свои движения палкой в случае необходи­ мости перемещения приманки слева направо, — настолько сильными оказались приобретенные ими кинестетические связи по сравнению со зрительными. И только после повторных тренировок они овладели новым способом движения.

Основной вывод из этой работы гласит: павианы обнаруживают низкую спо­ собность к манипулированию орудием (палкой), проявляя неуклюжесть и нелов­ кость движений при ее употреблении; тонкие и дифференцированные движения руки, вооруженной палкой, им почти не удаются; они с трудом осваивают навык простых обходных движений палкой и неспособны видоизменять этот навык со­ ответственно новой ситуации; в каждой новой ситуации они действуют по-прежне­ му, хотя такие действия теперь бессмысленны и нелепы. Павианы, приобретая навык при «переносе опыта», обнаруживают удивительную косность и «глупость»

(Протопопов, 1950, с. 121).

Этот вывод документируется и другой серией экспериментов того же автора, поставившего обезьянам задачу — находить обходный путь для выведения при­ манки в четырехугольном ящике, одна стенка которого открыта.

Павиан легко мог выводить приманку пальцами через открытую стенку ящи­ ка — при ее перемещении направо, налево, вперед. Однако при необходимо­ сти в той же ситуации действовать орудием (палкой) для вывода приманки обезьяна не смогла этого сделать.

Результаты данных сопоставлений явно показывали, что пользование вспомо­ гательным предметом для низшей обезьяны представляет большую трудность. При необходимости употребления орудия трудность для низших обезьян заключается не столько в техническом неумении пользоваться палкой, сколько в том, что для этих животных главным препятствием служит неумение установить опосредство­ ванную связь между собой (точнее — своими руками) и приманкой путем вклю­ чения какого-либо вспомогательного предмета для достижения цели.

В опытах Н.Ф. Левыкиной (см. Ладыгина-Котс, 1958, с. 180), исследовавшей павиана-сфинкса, было установлено, что для доставания вязкой приманки (ки­ сель), расположенной за прутьями клетки, эта обезьяна не могла использовать палку, положенную параллельно решетке. Животное ограничилось только тем, что старалось притянуть к себе лист, на котором лежала приманка.

Тогда задачу несколько облегчили, положив палку перпендикулярно к решет­ ке рядом с приманкой. Обезьяна и на этот раз не смогла погрузить в кисель палку, хотя брала ее в руки, обнюхивала, осматривала и опробовала языком тот ее ко­ нец, который находился около приманки.

И только при дальнейшем облегчении постановки опыта, когда один конец пал­ ки погружали в приманку, обезьяна вынимала палку из киселя и облизывала ее.

Когда же постановку опыта снова усложнили и, кроме палки, соприкасаю­ щейся с киселем, клали параллельно ей другую, сухую палку, не погруженную в кисель, павиан, вытянув палку и облизав ее, не догадывался снова погрузить ее в кисель. Более того, он брал сухую палку и лизал ее, не пытаясь достать ею остав­ шуюся приманку.

328 Н.Н. Ладыгина-Котс

Как подчеркивает Н.Ф. Левыкина, усовершенствование обезьяны в решении этой задачи состояло лишь в том, что подопытное животное научилось различать обе палки; погруженную в кисель и сухую. Павиан приобрел навык (образовался условный рефлекс) на вытягивание палки, соприкасавшейся с киселем, но не сделал попытки погрузить ни ту ни другую палку в кисель, то есть употребить палку как орудие доставания приманки.

При исследовании способности молодых человекообразных обезьян-шимпан­ зе к употреблению палок в качестве орудия доставания приманки А. Е. Хильченко наблюдал, что эти обезьяны далеко не сразу, а лишь после 26 дней оперирования палками стали употреблять их правильно (Хильченко, 1955).

В связи с этим следует упомянуть об опытах С Л . Новоселовой, исследовавшей навык использования палки у высшей обезьяны-шимпанзе. (Новоселова, 1959). Она экспериментально доказала, что даже у этой сравнительно высокоорганизованной обезьяны (в сопоставлении ее с низшими) навык употребления палки формируется в качестве индивидуально-приспособительного действия, а не является врожденной формой поведения. Процесс образования навыка в использовании палки в целях приближения к себе недосягаемого для рук плода происходит постепенно — от ста­ дии оперирования рукой в целом как рычагом к специализированным действиям кистью как органом, не только удерживающим палку, но и направляющим ее дви­ жение в соответствии со специфическими свойствами орудия.

У Г.З. Рогинского взрослые шимпанзе (от 8 до 16 лет), имевшие опыт манипу­ лирования палками, сразу все употребили палку, успешно доставая ею удален­ ную приманку. Что же касается низших обезьян, то лишь одна из них (павиан Чакма) также сумела сразу правильно использовать предложенную ей палку (Рогинский, 1948). Однако Г.З. Рогинский пишет, что между психикой шимпанзе и психикой низших обезьян нет того разрыва, который отмечает В. Кёлер. Анало­ гичное мнение высказывает А. Е. Хильченко.

Эти сопоставления показывают, что неправы те ученые (В. Кёлер и Иеркс), которые считают, будто между поведением низших и высших обезьян существует принципиальное различие.

Разница в решении сложных задач низшими и высшими обезьянами, несом­ ненно, имеется, но сводится она к различию скорее по степени, чем по суще­ ству, и имеет скорее количественный, чем качественный, характер.

Исследуя навыки обезьян, Г.З. Рогинский приходит к выводу, что при реше­ нии высшими обезьянами задач на использование палок навыки и интеллект образуют в этих действиях такое единство, в котором их трудно отделить и вычле­ нить. Автор пишет, что навыки у шимпанзе образуются быстрее, чем у других животных; они крайне пластичны и легко переносятся в новые условия. Одну и ту же задачу шимпанзе решает разными способами. При изменении задачи он тотчас же меняет и прием овладевания целью. Навыки у этих обезьян связаны с интел­ лектуальными действиями, сущность которых составляет способность улавливать связи и соотношения между предметами.

Г.З. Рогинский отрицает положение В. Келера о том, что шимпанзе являются «рабами зрительного поля» и что их интеллект близок к человеческому (Рогинский, 1948).

Нам кажется, что к определению Г.З. Рогинским понятия интеллекта у обезьян следует сделать уточнение. На наш взгляд, о наличии у них интеллекта может свидетельствовать установление животным лишь новых адаптивных связей в новой для животного ситуации.

Конечно, интеллектуальное решение той или иной задачи опирается на ис­ пользование ранее приобретенного прошлого индивидуального опыта, не ста­ бильного, а пластичного навыка, который дает животному возможность заново перестроить свое поведение в соответствии с новой ситуацией. И только в том случае, когда подопытное животное «догадывается» использовать употребленные ранее (в прошлом опыте) приемы, действия в новой комбинации, мы можем утверждать, что этот тип решения покоится на вновь образованных временных связях и является, конечно, интеллектуальным решением.

В решении подобного характера в большей или меньшей степени участвует процесс обобщения прежде полученных знаний.

б) Употребление обезьянами орудия и интеллект

Переходим к обзору других исследований особенностей интеллекта обезьян советскими учеными. Эти исследования проводились главным образом в плане анализа способности обезьян к применению вспомогательного предмета в каче­ стве орудия для доставания приманки.

Нами было проведено пятилетнее экспериментальное изучение орудийной де­ ятельности шимпанзе с использованием следующего метода (Ладыгина-Котс, 1959).

В узкую металлическую трубу (длиной 20—40 см и шириной 4,5 см) закладыва­ лась завернутая в бумагу приманка, которую можно было достать, выталкивая ее из отверстия трубы прямой палкой соответствующего размера. При этом мы ста­ вили такие вопросы:

1.Способен ли шимпанзе сразу употребить палку для доставания приманки?

2.Может ли он узнать, выбрать пригодный для доставания приманки предмет из ряда непригодных?

3.Способен ли он самостоятельно обработать данный ему непригодный пред­ мет (ветвь, свернутую проволоку и т.д.) и сделать его годным для доставания приманки?

4.Может ли он сделать пригодное к употреблению орудие путем его составле­ ния (из двух коротких тростинок составить длинную)?

Для решения первого вопроса обезьяне предлагалась прямая палка, соответству­ ющая по длине трубе с приманкой. (Приманку закладывали в трубу в присутствии шимпанзе и проталкивали внутрь палкой.) Но шимпанзе, взяв трубу в руки, не применил в подражание экспериментатору палку для выталкивания приманки, а прежде всего всунул в отверстие трубы указательный палец одной руки, потом ука­ зательные пальцы обеих рук. И только безуспешность действий руками побудила его

кприменению палки, которую, впрочем, он сразу употребил успешно, вытолкнув приманку, хотя ранее не имел подобного опыта.

В последующем изменение вида предлагаемого орудия — замена палки совер­ шенно другими предметами, не похожими по форме и иными по материалу (лож­ кой, металлическим пестиком, стеблем растения с цветком на его верхушке, узенькой железной решеточкой и т.д.), — не затруднило шимпанзе в непо­ средственном и успешном применении этих предметов как орудия.

В случае предоставления обезьяне в качестве орудия нескольких предметов (при­ годных и непригодных для доставания приманки, различных по форме, длине, ширине, толщине, плотности) шимпанзе прекрасно дифференцировал разные признаки и выбирал соответственное, пригодное для доставания орудие.

При наличии в предложенных предметах различных свойств, например, когда один предмет был пригоден по длине, но непригоден по форме (изогнутая пал-

330 Н.Н. Ладыгина-Котс

ка), а другой, наоборот, пригоден по форме (прямая палка), но непригоден по длине (короток), решающим для выбора была длина, а не форма предмета.

В случаях предъявления обезьяне толстого, но мягкого шнура и твердой тон­ кой проволоки шимпанзе иногда ошибался, то есть выбирал сначала шнур, но, взяв шнур в руку, он тут же бросал его и заменял твердой проволокой.

Из пяти предложенных ему одинаковых по виду, форме и величине, но разных по твердости предметов (отрезков мягкого шнура, эластичной проволоки, палоч­ ки, стебля гибкого растения) шимпанзе избирал наиболее пригодный для доста­ вания предмет — палочку — и успешно вынимал ею приманку.

В третьей серии опытов, когда обезьяне предлагались в качестве орудия предметы, требующие усмотрения и вычленения части, пригодной для употребления в качестве орудия (например, прута из куска плетеной корзины, отрезка проволоки из проволоч­ ного треугольника или других, сложно оформленных проволочных фигур), шимпан­ зе быстро замечал подходящий элемент, выделял его, вырывал из комплекса и успеш­ но применял для доставания приманки. Более того, при получении широкой планки или доски он мог отчленять от нее узкие лучины и действовал ими как орудием выталкивания приманки.

В четвертой серии опытов шимпанзе должен был обработать непригодный для непосредственного употребления предмет так, чтобы им можно было достать из трубы приманку. В качестве возможных орудий обезьяне давали ветку с листьями, виток проволоки, проволоку, изогнутую в виде букв Г, П, С, О. Получив такие предметы, шимпанзе превращал их в орудие, пригодное для доставания приман­ ки: обрывал боковые побеги ветки, мешающие ее проталкиванию в отверстие трубы, оставляя лишь прямой ствол, которым успешно доставал приманку; раз­ гибал проволоку и выпрямленным концом выталкивал приманку из трубы.

Но интересно, что, в совершенстве владея обычно деконструктивными при­ емами и активно применяя их при обработке непригодного предмета, шимпанзе, получив в качестве орудия палку с прикрепленными к ней мягкими поперечина­ ми из провода или раздвижные планки, скрепленные лишь в центре, вместо того, чтобы прижать провод к оси палки или сдвинуть расходящиеся концы пла­ нок и получить двойную узкую планку, поступал по привычке. Обезьяна и на этот раз применяла лишь деконструктивные приемы, с большим трудом вырывала боковые поперечные провода, ломала выступающие концы планок и, получив гладкое прямое орудие, доставала им приманку.

В пятой серии (111 опытов) обезьяне предлагали короткие бамбуковые палки для составления и простые короткие палочки для их связывания. Оказалось, что шимпанзе только эпизодически, в единичных случаях составлял палки, но ни­ когда не пытался связать их, хотя в игре он обнаруживал умение составлять и связывать объекты, присоединяемые к своему телу (руке, ноге). Более того, не­ редко он разнимал составленное из 2 и 3 палок орудие и засовывал в трубу раз­ розненные палки, не достигая, конечно, цели — выталкивания приманки.

Чем же объяснить такое, с одной стороны, весьма успешное решение обезья­ ной предложенных нами задач в условиях сложной дифференцировки находя­ щихся в комплексе элементов, пригодных для употребления в качестве орудия, их трудной обработки, а с другой — неумение составлять и связывать элементы при необходимости их соединения для получения удлиненного орудия?

Мы объясняем это тремя причинами: биологической, физиологической и пси­ хологической.

Биологическая причина состоит в том, что шимпанзе в естественных усло­ виях жизни ежедневно осуществляет деконструктивную деятельность типа ло-