Zankovsky_A_Organizatsionnaya_psikhologia

131

направлении общей цели, т. е. без власти. И поэтому поведение индивида необходимо рассматривать как следствие механизма властного принуждения, встроенного в организацию.

Административное повиновение

Милграм поставил своих испытуемых в экстремальную ситуацию, когда им приходилось выполнять по сути дела аморальные приказы исследователя. И даже в отсутствии жесткого давления или каких-либо угроз своей жизни или благополучию большинство испытуемых послушно выполняли указания экспериментатора. В реальной жизни подобные драматические ситуации встречаются чрезвычайно редко, и, по-видимому, степень административного повиновения (т. е. повиновения работников своему руководству) должна быть намного меньшей, чем в экспериментах Милграма.

Нанимаясь на работу и становясь членом организации, служащий подписывает трудовой контракт. При решении принять или отвергнуть предложение о трудоустройстве он может опираться на свои личные взгляды и ценности, но, поставив свою подпись под контрактом, его личные пристрастия уже будут мало влиять на содержание его организационного поведения. Его поведение будет определяться набором тех поведенческих альтернатив, которые будут выбраны для него руководителем. Став членом организации, индивид, по мнению Г. Саймона, должен «отключить» свою собственную критическую способность выбора альтернатив и использовать формальный критерий приема команды или сигнала как основания для своего выбора. Следуя правилу «ожидаемых реакций», подчиненный как бы постоянно спрашивает себя: «Как хочет мой руководитель, чтобы я действовал в этих условиях?»136. При этом осуществление власти не требует обязательного получения команды или инструкции, приказ может быть имплицитным.

Схема эксперимента В. Мееуса и К. Рааймакерса, изучавших административное повиновение, была во многом аналогичной экспериментам Милграма и также включала трех индивидов, взаимодействующих между собой. Исследованная психологами микроорганизация включала экспериментатора, испытуемого и аппликанта, т.е. человека, рассчитывающего получить рабочее место. В действительности аппликант был конфедератом экспериментатора и старательно разыгрывал свою роль137.

Экспериментатор и испытуемый находились в одной комнате, а аппликант в соседней комнате выполнял тесты, успешное прохождение которых было решающим для получения им работы. Испытуемый и аппликант общались через микрофон. Задача испытуемого состояла в создании помех аппликату во время выполнения последним тестовых заданий. Испытуемый

136 Simon Н.Л. A formal theory of employment relationship //Economеtrica,

Vol. 19,1951. P. 293—305

137 . Meeus IV. & Raaijmakers Q. Obedience in Modern Society: The Utrecht Studies //Journal of Social Issues, Vol. 51, No. 3, 1995. P. 155.....175.

132

должен был делать негативные замечания по поводу выполнения аппликантом тестов и оскорбительно высказываться в его адрес. Испытуемому сообщалось, что данная процедура связана исключительно с исследовательскими целями экспериментатора, изучающего влияние стресса на результаты тестирования. Так как устойчивость к стрессу не входила в число важных профессиональных качеств, руководство фирмы, нуждавшейся в кадрах, согласилось на то, чтобы психологи

провели свое исследование в процессе проводимого фирмой отбора кандидатов. Причем испытуемые могли мешать аппликантам даже в тех случаях, когда последние выказывали протест. Протесты аппликантов, как и в экспериментах Милграма, усиливались по ходу проведения эксперимента В арсенале воздействий со стороны испытуемого были 15 негативных высказываний в адрес аппликанта. Эти замечания в конечном счете не позволяли аппликанту пройти через тестовое испытание успешно и соответственно лишали его возможности получить рабочее место.

Если испытуемый отказывался продолжать свое «черное дело», экспериментатор побуждал его продолжать свое занятия с помощью четырех команд, аналогичных тем, что были использованы Милграмом138. Таким образом, испытуемый оказывался перед моральной дилеммой: могут ли задачи научного исследования ставиться выше, чем желание и возможность аппликанта получить работу?

Многим посторонним лицам, которых знакомили с условиями эксперимента, задавали вопрос о том, стали бы они выполнять подобное неблаговидное задание до конца. Только 9% из них предположили, что им можно в полной мере навязать чужую волю и они будут ей беспрекословно повиноваться.

Каковы же были результаты? 91% испытуемых повиновался экспериментатору до конца и мешал аппликанту выполнять тесты вплоть до окончательного срыва тестирования. В качестве контрольной группы выступали испытуемые, на которых экспериментатора не оказывал никакого давления. Ни один из них не довел эксперимент до срыва, использовав весь набор помех. Таким образом, несмотря на свой опосредованный характер, административное насилие является чрезвычайно эффективным средством изменения поведения индивида и позволяет достигать едва ли не стопроцентного повиновения руководству даже в ситуациях, когда цели последнего имеют спорный или аморальный характер.

Эксперимент был также повторен на специфической группе работников отделов персонала, от которых, по мнению исследователей, можно было ожидать следования определенной профессиональной этике, в частности, этике поведения по отношению к аппликантам. Эти ожидания не оправдались;

138 Meeus W. & Raaymakers Q. Administrative obedience as a social phenomenon // Current issues in European social psychology /Ed. by W. Doise & S. Moscovici. Cambridge: Cambridge University Press, 1987. P. 183—230.

133

процент повиновавшихся был примерно на том же уровне. Таким образом, высокий уровень повиновения не мог быть объяснен недостаточной ориентацией испытуемых в ситуации: специалисты по кадровым вопросам не могли не понимать важности тестирования для аппликантов.

Организационная власть всегда навязывает индивиду некую общую организационную цель, ради которой он должен частично или полностью отказаться от своих собственных целей. Но если власть лишает индивида его собственной цели, лишает свободы в выборе того или иного поведения, то она лишает его и свободы моральной! Другими словами, в контексте иерархических отношений власти повиновение как сущность этих отношений отодвигает на периферию сознания и поведения законность и моральный аспект выполняемых действий. Положение подчиненного изначально предполагает повиновение любым указаниям и следование любым целями начальника.

Фактически к такому же выводу приводят и исследования административного поведения. Когда члены организации получают указания использовать расовые признаки как критерий отбора, они делают это, несмотря на то, что сами никоим образом не разделяют расистских или националистических взглядов. Таким образом, утверждают исследователи, потенциальная расовая дискриминация имеет институциональные или организационные корни, а не связана с характеристиками или взглядами отдельного сотрудника139.

Но если субъект власти задает объекту власти свою цель и вынуждает последнего повиноваться и следовать этой цели, то именно субъект и должен нести полную ответственность, в том числе моральную, за поведение, инициированное его целью. Такой подход позволяет совершенно по-новому взглянуть на проблему деструктивного повиновения. Ни в какой мере не снимая ответственности индивида за свое поведение, необходимо, с одной стороны, более трезво учитывать его ограниченные возможности самому определять свое поведение в организации, а, с другой — объективно оценивать ту гигантскую роль, которую в организации играет субъект власти. Поэтому, если мы требуем ответственности от исполнителя, то должны возложить многократно большую ответственность на субъекта власти, ибо его идеи, его цель как закон определяют поведение исполнителей.

Если в организацию встроен механизм, обеспечивающий выбор наиболее оптимальных целей и с точки зрения разумности, и с точки зрения морали, и со всех иных точек зрения, то проблемы деструктивного повиновения вообще не может возникнуть! Говоря о наличии проблемы деструктивного повиновения, мы говорим о проблеме деструктивного целеполагания на уровне общей цели, которая определяется субъектом организационной власти.

Однако психологи очень редко имеют возможность решать эту проблему

139 Meeus W., & Raaijmakers Q. Obedience in Modern Society: The Utrecht Studies // Journal of Social Issues. Vol. 51, No. 3, 1995. P. 155—175.

134

на уровне субъекта организационной власти и, как правило, вынуждены ограничиваться анализом деструктивных действий конкретных исполнителей даже в тех случаях, когда они беспрекословно выполняли заданные им цели. Разумеется, любому человеку не может не импонировать образ благородного работника, смело выступающего против аморальных или преступных целей организации. Однако в реальной действительности возможность изменить организацию и ее цель предоставлена только субъекту организационной власти.

Проблему деструктивного повиновения можно решить только на уровне организационной власти, т. е. там, где формируется общая цель. А для этого необходимо, чтобы в организации существовали надежные механизмы, обеспечивающие властью только тех индивидов, чьи идеи, ценности и взгляды позволяют им формировать цели, не противоречащие общечеловеческим представлениям о добре и справедливости. И если такие механизмы сформированы и эффективно функционируют, то тогда можно говорить только о конструктивности повиновения, позволяющего консолидировать индивидуальные планы в направлении достойных общих целей.

Фактически многое из того, что делается организационными психологами в области профессионального отбора, изучения мотивации, ценностей, лидерства и т. п., во многом связано с задачами формирования таких механизмов. Однако до сих пор эти механизмы преимущественно исследовались на исполнительском, а также нижнем и среднем уровнях управления организации, не затрагивая субъекта (субъектов) организационной власти. Совершенствование и расширение действия данных механизмов на всю организацию является могучим резервом в улучшении организационной деятельности в целом.

135

Зная власть, мы ответим на вопрос: «Кто мы?»

М. Фуко

...Война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого. ...Небрежение этим искусством является главной причиной утраты власти, как владение им является главной причиной обретения власти.

...Ибо вооруженный несопоставим с безоружным и никогда вооруженный не подчинится безоружному по доброй воле, а безоружный никогда не почувствует себя в безопасности среди вооруженных... Если ведешь войско, которое кормится добычей, грабежом, поборами и чужим добром, тебе необходимо быть щедрым, иначе за тобой не пойдут солдаты. И всегда имущество, которое не принадлежит тебе или твоим подданным, можешь раздаривать щедрой рукой..., ибо, расточая чужое, ты прибавляешь себе славы...

Н.Макиавелли

ГЛАВА IV. ВЛАСТЬ КАК СИСТЕМООБРАЗУЮЩАЯ КАТЕГОРИЯ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ ПСИХОЛОГИИ

Власть как явление историческое Генезис групповых форм поведения человека Психологический анализ целесообразного поведения земледельческой общины Власть в земледельческой общине Психологическая устойчивость общинного поведения Загадка формирования произвольного поведения Психологические предпосылки появления первых организационных форм Генезис новой формы группового поведения

Насильственно-реквизиционная организация как первая организационная форма, созданная человеком Власть и произвольное поведение Насилие и власть

Формирование насильственно-мотивационной организации Норма труда и норма потребления Концепция медицентрической организационной нормы

Предпосылки формирования современной организации Норма труда и тейлоризм Концепция экселоцентрической организационной нормы

Организационная власть и индивидуальность Современная организация как система взаимозависимостей Эволюция организационной власти

Власть как явление историческое

Для того чтобы раскрыть психологические механизмы власти и понять ее определяющую роль в жизни человека, необходимо исследовать не только разнообразные проявления власти, представленные в межличностных взаимодействиях в современной жизни, но и рассмотреть власть в развитии,

136

диахронически140, пытаясь воссоздать психологические причины ее возникновения и проанализировать ее роль на различных ступенях фило- и онтогенеза141. Такая задача, разумеется, не может быть полностью решена в рамках раздела или даже целой главы книги, а требует отдельного монографического исследования. Поэтому сейчас наметим и рассмотрим лишь ключевые моменты такого подхода.

Важнейшим условием жизни и развития человека, как, впрочем, и любого живого организма, является наличие ресурсов, т. е. продуктов, предметов и условий, необходимых для поддержания жизни. Именно в контексте воспроизводства ресурсов, как важнейшего фактора, детерминировавшего выживание и развитие человечества, и будет рассмотрено возникновение феномена власти.

Генезис групповых форм поведения человека

Появление первого человека — неоантропа, которого наука считает прародителем современных жителей Земли, произошло на грани раннего и позднего палеолита, т. е. 35—40 тыс. лет назад142. Отсутствие значительной физической силы, зубов, когтей, крыльев, густой шерсти и довольно скромные способности в быстроте передвижения делали выживание человека как вида проблематичным: многие животные значительно лучше человека приспособлены к жизни в условиях жестоких законов естественного отбора. Долгое время многие животные были не только серьезными конкурентами человека в борьбе за ресурсы, необходимые для выживания, но и реально угрожали его жизни. Поэтому в одиночку защититься от внешних опасностей и обеспечить себя даже минимальными ресурсами первобытному человека было явно не по силам.

140Диахроническое (от греч. did-— через, сквозь и chrynos —- время) изучение — исследование какого-либо явления с точки зрения его исторического развития.

141Филогенез (от греч. phylon-— род, племя и ...генез), процесс исторического развития мира живых организмов как в целом, так и отдельных групп — видов, родов, семейств, отрядов (порядков), классов, типов (отделов), царств. Филогенез изучается в единстве и взаимообусловленности с индивидуальным развитием организмов-- онтогенезом; онтогенез (от греч. on, род. падеж от ontos— сущее и ...генез) -- индивидуальное развитие организма, совокупность преобразований, претерпеваемых организмом от зарождения до конца жизни.

142Семенов Ю. И. Как возникло человечество, М., 1966; Першин А. И., Монгаит А. Л., Алексеев В. П. История первобытного общества. М., 1974; Борисковский П. И. Древнейшее прошлое человечества. Л., 1979; Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства//К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. М.: Политиздат, Т. 21.

137

Своим выживанием и последующим развитием человек, по-видимому, обязан групповым и организационным формам поведения. Однако, если формирование развитых форм группового поведения можно связать с появлением неоантропа, то появление первых организационных форм историки относят к 4 тыс. до н. э. Целых 30 или даже 35 тысяч лет, охватывающих поздний палеолит, мезолит и отчасти неолит, человечеству потребовалось для создания первой организационной формы — государства.

Втечение этого длительного периода основной формой бытия человека было групповое поведение, получившее в исторической науке обобщенное название первобытной общины. По-видимому, именно к первобытной общине восходят многие закономерности группового поведения и современного человека. Более того, общинная форма поведения оказалась столь устойчивой, что во многих странах ее разновидности сохранялись вплоть до начала XX века, а японцам, по мнению многих организационных экспертов, общинные

принципы и культуру удалось перенести даже в современную высокотехнологическую организацию143.

Вразвитии первобытной общины исследователи, как правило, выделяют раннюю и позднюю стадии. На ранней стадии люди не производили ресурсы, а присваивали их при помощи примитивных орудий. Поэтому их хозяйство нередко именуют присваивающим. Основными способами добывания средств к жизни были собирательство, охота и рыболовство. Уровень воспроизводства ресурсов был настолько низок, что их часто не хватало даже для обеспечения физического выживания всех членов общины, поэтому в поисках ресурсов община была вынуждена постоянно перебираться с места на место.

Все средства труда и предметы потребления, включая пищу, были коллективной собственностью. Распределение пищи осуществлялось между всеми членами коллектива независимо от того, участвовали они в ее добывании или нет. При этом размер получаемой доли зависел от общего объема собранных ресурсов и потребностей данного индивида. Взрослые мужчины нуждались в большем количестве пищи, чем, например, старики и дети, и, соответственно, получали большие доли продукта. Иными словами,

распределение осуществлялось в соответствии с общей общинной целью — выживанием общины как единого целого. Этой же цели было подчинено и поведение членов общины независимо от того, трудились они совместно или в одиночку.

Переход к фазе поздней первобытной общины начался еще в эпоху господства присваивающего хозяйства, но прочная база была подведена под нее

143 Benedict R. The Chrysanthemum and the Sword. Boston: Houghton Mifflin Company, 1946; Forbis W. H. Japan Today. New York: Harper & Row, 1975; Reischauer E. O, The Japanese. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1977; Yoshino M. Y. Japan's Managerial System. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1968; Yoshino M. Y. & Lison Т. В. The Invisible Link: Japan's Sogo Shosha and the Organisation of Trade — Cambridge, Mass.: MIT Press.— 1983.

138

только с появлением земледелия. Трудно переоценить этот прорыв в развитии производительных сил человечества, который не без основания называют аграрной революцией. Если раньше человек лишь присваивал ресурсы, которые находил в готовом виде в природе, то теперь, впервые поставив под свой контроль некоторые природные процессы, он начал производить ресурсы самостоятельно.

Земледельческая община привязала людей к определенной местности, коренным образом изменив их жизненный уклад. У общины появилось четко обозначенное территориальное пространство — прообраз будущих представлений о родной земле, отчизне, родине. По сути дела, только с развитием земледелия можно с полным основанием говорить о появлении трудовой деятельности — целесообразного поведения, в процессе которого человек при помощи орудий труда воздействует на природу и использует ее в целях создания предметов, необходимых для удовлетворения своих потребностей.

Земледельческий труд не только многие века человеческой истории был главной формой воспроизводства ресурсов, но и почти в неизменной форме сохранился вплоть до недавнего времени. Более того, еще в прошлом веке основной формой хозяйствования даже в европейских странах было сельское хозяйство, а главной деятельностью по воспроизводству ресурсов по-прежнему выступала трудовая деятельность земледельца.

Психологический анализ целесообразного поведения земледельческой общины.

В контексте психологического анализа причин появления феномена власти рассмотрим основную форму группового поведения, главной целью которого было воспроизводство общинных ресурсов. Исходными основаниями такого анализа могут стать идеи и понятия, широко используемые в психологическом анализе деятельности — области исследований, давно и плодотворно разрабатываемой в отечественной психологии144.

Ключевую роль в анализе деятельности занимают мотивы и цели индивида или группы. Под мотивами понимаются некоторые субъективно переживаемые побуждения к поведению и деятельности, которые выступают как их непосредственная причина. В общем виде мотив есть отражение потребности, которая, выступая как объективная необходимость, определяет направленность поведения.

Если мотив лишь побуждает к деятельности, то цель определяет содержание и динамику конкретной деятельности. Цель деятельности

144 Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М.: Наука, 1984; Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975; Ломов Б. Ф. К проблеме деятельности в психологии//Психологический журнал, Т. 2, № 5, 1981. С.3-22; Шадриков В. Д. Психология деятельности и способности человека. М.: Логос, 1996.

139

выступает как предвосхищение в мышлении или идеальное представление ее будущего результата и путей его достижения с помощью определенных средств. Если мотив относится к потребности, побуждающей к деятельности, то цель — к предмету, на который деятельность направлена и который должен быть в ходе ее выполнения преобразован в продукт.

По мнению Б. Ф. Ломова, мотив и цель образуют своего рода вектор деятельности, определяющий ее направление и величину усилий, прилагаемых индивидом или группой при ее выполнении. Этот вектор выступает в роли системообразующего фактора, который организует всю систему психических процессов и состояний, формирующихся и развертывающихся в ходе деятельности145.

В анализе причин и этапов становления власти вектор мотив—цель также играет ключевую роль, и именно этому психическому образованию необходимо уделить наибольшее внимание. Психологическую схему воспроизводства ресурсов в земледельческой общине, т. е. трудовой деятельности земледельцев в доорганизационный период можно представить в виде схемы, изображенной на рис. 4.1.

Потребности общины в пище, одежде, тепле, сне и т. п., отражаясь в сознании ее членов, выступали мотивом поведения и побуждали их к активному поиску возможностей удовлетворения указанных потребностей.

Например, потребность в пище на основании прошлого опыта формирует у земледельцев некоторый образ продукта труда (будущего урожая),

Рис. 4.1. Психологическая схема воспроизводства ресурсов в земледельческой общине в доорганизационный период

выступающий целью их последующей деятельности. В условиях дефицита ресурсов этот образ обладал мощным мотивирующим воздействием, воссоздавая в сознании конкретные предметы пищевой потребности и состояния удовольствия, сопровождавшие удовлетворение потребностей. Для достижения этой цели и строилась вся деятельность (т. е. становилась целесообразной): выбирались предмет и средства труда, планировались конкретные работы, оценивалась информация о динамике роста побегов и погодных условиях, принимались решения, выполнялись конкретные действия и т. п.

145 Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии.

М.: Наука, 1984. С. 190241.

140

Являясь непосредственным потребителем созданных ими продуктов, члены общины могли наглядно видеть несоответствие между результатами и целью труда, т. е. трудовой цикл был снабжен обратной связью, которая позволяла общине корректировать свою деятельность, избавляясь от ошибок и усваивая образцы наиболее продуктивного поведения.

При этом продукт труда в идеальной форме выступал целью деятельности, а в вещественной — служил для непосредственного удовлетворения потребности, мотивировавшей это поведение. Таким образом, мотив и цель труда общины и каждого ее члена оказывались неразрывно связанными, образуя мотивационно-целевое единство.

Власть в земледельческой общине

Рассматриваемая нами общинная форма труда была самодостаточным замкнутым контуром, в котором актуальная потребность (мотив) побуждала к целесообразному поведению (т. е. деятельности по созданию предмета потребности), обеспечивающему удовлетворение потребности. Цель не привносилась в общинное поведение извне, а формировалась самой общиной, «произрастая» из ее мотивационно-потребностной сферы. Процесс реализации деятельности развивался по кругу: сформированный вектор «мотив — цель» реализовывался в деятельности; осуществленная деятельность (достигнутая цель) создавала возможность удовлетворения потребности; удовлетворенная потребность сопровождалась переживаниями удовольствия. Затем, повидимому, наступала так называемая депрессивная фаза, когда для поведения общины были характерны общие пассивность и умиротворенность, а вектор «мотив — цель» в значительной степени терял свою направленность. Иными словами, после того, как потребность удовлетворялась, поведение теряло свою целенаправленность до тех пор, пока потребность не становилась актуальной вновь.

Таким образом, целесообразное поведение (труд) и потребность находились в адаптивной зависимости, взаимоопределяя друг друга и образуя замкнутый крут «актуальная потребность —> труд —> удовлетворенная потребность —> актуальная потребность», вполне достаточный для выживания как общины в целом, так и каждого ее члена. При этом мотивы и цели отдельных членов общины, у которых не было никакой возможности выжить в одиночку, не просто полностью совпадали с общей целью общины. Они вообще не имели какой-либо индивидуальной оформленности.

Для психологического анализа важно еще раз особо подчеркнуть, что мотив—цель каждого члена общины как бы растворялись в «мотиве — цели» общины. Таким образом, имеются все основания считать, что поведению общины как общности, обеспечивавшей групповое выживание первобытных людей, была генетически свойственна только общая цель, а индивидуальные цели отсутствовали вообще. Иными словами, индивидуальная цель в

исторической перспективе вторична и может быть понята лишь как выделившаяся или отклонившаяся от общей общинной цели.

В связи с тем, что цели каждого члена общины не просто полностью