- •Глава 1
- •Глава 2
- •Глава 3
- •Глава 4
- •Глава 5
- •2.1. Хронология важнейших событий политической, экономической и культурной жизни
- •3.1. Хронология важнейших событий политической, экономической и культурной жизни.
- •4.1. Хронология важнейших событий политической, экономической и культурной жизни.(нач. XX в. - 70-е гг. XX в.)
- •5.1. Хронология важнейших событий политической, экономической и культурной жизни.
- •Глава 1
- •996 Г. Устав великого князя Владимира определяет «церковных людей» и правила призрения.
- •1551 Г. Обнародован кодекс правовых норм русской церкви — Стоглав.
- •1649 Г. Обнародован новый свод законов — Соборное уложение.
- •Глава 2
- •Глава 3.
- •XX в. Начинает осознаваться российскими учеными медиками, некоторыми педагогами и даже отдельными представителями городских управ.
- •Глава 4
- •Глава 5
- •5.1.3 Постановление «о педологических извращениях в системе наркомпросов» и практика обучения лиц с нарушением зрения.
Глава 3.
Обретение права на обучение глухими, слепыми и умственно отсталыми детьми. Становление отечественной системы специального образования.
Хронологические ориентиры (1801—1917)
1805 г. Открыт университет в Казани.
1801—1825 гг. Годы правления императора Александра I.
г. Основано первое учебное (опытное) училище для воспитания и обучения глухонемых детей (Павловск).
г. Открыта первая школа для слепых детей (Гатчина).
г. Запрещена торговля крепостными на рынках и ярмарках.
г. Указ об обязательности высшего образования или прохождения экзамена для получения высших гражданских административных постов.
1811 г. Основан Императорский Царскосельский лицей — закрытое учебное заведение для детей дворян.
1815 г. Большая часть герцогства Варшавского по решению Венского конгресса присоединена к России под именем Царства Польского.
1819 г. Открыты университеты в Санкт-Петербурге и Харькове.
1827 г. Открыт университет в Хельсинки.
1828 г. Учреждено IV отделение государственной канцелярии, ведающее благотворительными заведениями и женскими училищами. Принят «Устав гимназий и училищ, состоящих в ведении университетов».
г. Опубликован Свод законов Российской империи (15 томов).
г. Открыт университет в Киеве.
г. Опубликована повесть А. И. Герцена «Доктор Крупов».
г. Создано Попечительство императрицы Марии Федоровны о глухонемых (в структуре ВУИМ).
1861 г. Отменено крепостное право (на момент его отмены общее число крепостных крестьян составляло более половины населения империи).
1864 г. Учреждено земство (выборные органы местного самоуправления). Земства ведали народным образованием и здравоохранением (создали обширную сеть земских школ, больниц, фельдшерских пунктов, аптек). Земство ликвидировано декретом Советского правительства (1918). Принят новый Устав начальных школ, увеличиваются права местной администрации, церкви и земства в школьных советах; создание начальных школ и управление ими возложено на земство. Судебная реформа вводит равенство всех перед законом.
г. Утверждено новое Положение о гимназиях и прогимназиях. Гимназии разделили на классические, дающие право поступать в университет без экзаменов, и реальные, которые готовили к поступлению в высшие технические учебные заведения.
г. Открыт университет в Одессе.
1868 г. Опубликован роман Ф. М. Достоевского «Идиот». Открыта военная прогимназия для малоспособных учащихся (Вольск, Саратовская губерния).
1870 г. Реформа городского самоуправления. Организацию образования и здравоохранения в черте города император поручает Городской думе.
1871—1872 гг. Реальные гимназии преобразованы в реальные училища (6-летний цикл обучения) без права последующего поступления в университет.
1874 г. Введена всеобщая воинская повинность.
1881 г. Создано Попечительство императрицы Марии Александровны о слепых (в структуре ВУИМ).
1884 г. Введен контроль над всеми начальными школами, он поручается Священному синоду. Растет число церковноприходских школ. Вводятся ограничения в высшем женском образовании.
1887 г. Министерство народного просвещения распространяет циркуляр о «кухаркиных детях», ставящий препятствие поступлению в гимназию «служанкиным, прачкиным и кухаркиным детям».
декабрь 1895 — январь 1896 г. В рамках II Съезда русских деятелей по техническому и профессиональному образованию организована Секция «Призрение и обучение слепых, глухонемых и ненормальных детей» (Москва).
1897 г. Перепись населения Российской империи (общая численность— 129 млн.; городское население — 13%, сельское — 87%).
1908 г. Принят Закон об обязательном начальном обучении. Предполагалось его поэтапное введение в действие на протяжении 10 лет. В 1900 г. в начальных школах обучалось 4 млн. детей, в 1914 г. — 7,2 млн. детей, в том числе 2,3 млн. девочек.
г. Всероссийский Съезд деятелей по воспитанию, обучению и призрению глухонемых (Москва).
г. Общеземский съезд по народному образованию (вопрос о необходимости специальных учреждений для дефективных детей).
1917 г. Октябрьская социалистическая революция.
3.1. первые шаги на пути строительства отечественной системы специального образования, или История Опыта училища глухонемых
Первая российская специальная школа возникла по воле вдовствующей императрицы Марии Федоровны, матери Александра I, в загородной царской резиденции поблизости от Павловского дворца в октябре 1806 г. Государыня намеревалась организовать обучение глухонемых детей, и тотчас во исполнение ее желания в столице собрали 12 неслышащих отпрысков разного пола и возраста. Через три года школу перевели в Санкт-Петербург, придав ей с 1 января 1810 г. статус училища и подчинив Ведомству Санкт-Петербургского Опекунского совета. Тогда же в российскую столицу по рекомендации Сикара прибывает учитель Парижского института глухонемых Жан Батист Жоффре1, с легкой руки которого Опытное училище встанет на французские сурдопедагогические рельсы.
Парижанин изменил школьный устав, прежде всего разделив воспитанников на два класса: в один вошли дети из «благородных» семей, в другой — из «простых».
Прибывший не просто из другой страны, но из «другого времени» парижанин не считал глухонемоту основанием отказаться от соблюдения сословных правил при приеме воспитанников. По убеждению Жоффре, глухие дети из благородных семей в силу происхождения обладали правом на образование и достойные условия содержания в учебном заведении. Сиротам же и выходцам не из дворян не следовало предлагать жизнеустройство, которого они прежде не имели и не смогут достичь по завершении обучения. Само зачисление в училище, по мысли француза, являлось для них привилегией, о комфорте и единой программе не могло быть и речи, а потому Жоффре предложил привычное (справедливое для западной культуры) сословное разделение воспитанников. В отыскании глухих Мария Федоровна испытала те же трудности, что и Гаюи в розыске слепых детей в Санкт-Петербурге. В начале XIX в. в России был создан прецедент, благодаря которому впоследствии становится возможным и открытие специальных школ для иноверцев, и объединение детей разных сословий, как и педагогов разных вероисповеданий, под одной крышей.
Формальное сравнение российского училища с западными королевскими институтами, безусловно, окажется в пользу отечественного заведения, никто из европейских монархов не проявил подобной заботы о сиротах из простонародья.
Лидера официальной французской сурдопедагогики Эпе не убедили блестящие результаты учеников Якоба Перейра1, и он не поддержал устный метод, отстаивая приоритет мимического. На тех же позициях остался преемник Эпе аббат Сикар, ставший крестным отцом Санкт-Петербургского училища. Его протеже Жоффре продолжал дело авторитетных предшественников, в силу чего, поработав немного по венскому методу, училище перешло на французский.
Успехи российских учеников впечатляли бывавших там гостей. Так, приглашенный на экзамен (1819) петербургский митрополит Михаил1 «был поражен разумными ответами экзаменующихся». Безусловный прогресс школы в первые двадцать лет ее существования обеспечили профессионализм Жоффре и «изумительная, редкая, почти материнская заботливость» императрицы. Мария Федоровна «самолично рассматривала планы и сметы по ремонту училища», привлекала все новые источники для его финансирования, озаботилась поиском профессионального садовника, дабы устроить при школе фруктовый сад и парк. Императрица мечтала дать воспитанникам профессиональное образование, со временем преподавательский состав расширился за счет учителей рукоделия, мастеров «портняжного, столярного, токарного и литографного дела». Согласно духовному завещанию императрицы, в 1829 г. училище получило «святую икону и токарный станок»!
В 1824 г. дела принял серб Георгий Гурцов, с 1822 г. служивший в этом училище педагогом. В 1835 г. он разработал новый Устав, в котором учитывался накопленный опыт, вводились четкие правила комплектования. В сетке занятий появились такие предметы, как гимнастика, танцы, рисование. Отметим, что рисование и чистописание преподавал глухонемой педагог, чье присутствие, безусловно, делало школьный климат более «мягким» для неслышащих учеников. Не забывали попечители и о здоровье воспитанников, «признано необходимым перевести детей на летнее время за город».
Конец 30-х гг. XIX столетия был ознаменован публикацией первых отечественных трудов по теории и практике сурдопедагогики.
Изданы учебники, написанные по-русски и созданные с опорой на отечественный опыт обучения глухих детей.
В 1838г. бразды правления из рук Гурцова перешли к В. Флёри.
Как сурдопедагог Флёри оказался удивительно прозорлив: многие его предположения впоследствии получили научное обоснование и воплотились в практику.
Полтора столетия тому назад Флёри был убежден в том, что:
- необходим дифференцированный подход к обучению глухонемых, позднооглохших и слабослышащих детей;
- необходимо учить глухих устной речи;
- при обучении неслышащего ребенка словесной речи необходимо сочетать различные формы речи, учитывая индивидуальные особенности ученика;
- целесообразно более раннее (дошкольное) начало специального обучения детей с нарушением слуха;
- глухота не является препятствием к интеллектуальному и нравственному развитию ребенка.
Столетняя история обучения детей с нарушениями слуха в Опытном училище Марии Федоровны — это история прекрасного, но отдельного и единичного учебного заведения, которое на протяжении многих десятилетий практически не влияло на ситуацию в стране.
Начало специальному обучению в России было положено. Даже беглого знакомства с первым отечественным специальным учебным заведением достаточно, дабы признать его несомненные успехи в деле обучения глухих детей. За короткий срок создана образцовая модель специального учебного заведения для глухих детей, ни в чем не уступающая, а то и превосходящая лучшие зарубежные образцы. Вместе с тем это событие не нашло отклика в стране и не отразилось на судьбах неслышащих детей за пределами столицы. Немногочисленные попытки энтузиастов открыть специальные заведения в других городах России оканчивались неудачей как невостребованные обществом, а значит, преждевременные.
3.2. обучение глухих за пределами столицы.
В стране, где абсолютная власть сконцентрирована в руках одного человека (самодержца), где нет гражданских прав и свобод, где деятельное призрение не стало привычным, а грамотность не признается ценностью, не следует ожидать многочисленных частных инициатив по открытию специальных школ. Опытное учебное заведение вне зависимости от уровня демонстрируемых им достижений, личных возможностей организаторов и учредителей (даже если это монарх) остается экспериментальной моделью до тех пор, пока не сложатся все необходимые предпосылки для ее воспроизводства в других регионах страны. В этом еще раз убеждает отечественная история появления заведений для глухонемых за пределами Санкт-Петербурга.
Из семнадцати попыток открыть специальные школы вслед за столичным училищем тринадцать пришлись на западные провинции империи. В течение шестидесяти лет с момента открытия опытного учебного заведения для глухих детей большинство подобных ему возникло в тех территориях Российской империи, где сильна была духовная связь с западным христианством и европейской культурой. На вновь обретенных Россией землях —в Лифляндии, Курляндии, I (барстве Польском, Великом княжестве Финляндском — специальные школы открывались по инициативе католических и протестантских священников, евангелических лютеранских общин. Обучение там велось на немецком, польском, финском, эстонском и шведском языках. Учебные заведения западных провинций скорее являлись географически удаленными от метрополии «филиалами западноевропейской школы», нежели российскими школами.
Население Лифляндии на протяжении долгих столетий делилось на правящую элиту, состоящую исключительно из иностранцев (немцев, поляков, шведов), и местных жителей — латышей-простолюдинов. По понятным причинам ни те, ни другие не задумывались об организации обучения детей с нарушением слуха и речи, впрочем, и экономика разграбленной страны не позволяла это сделать.
Не принимая православную традицию отношения к убогим и российский опыт в сфере практической сурдопедагогики, остзейское дворянство и евангелические общины Лифляндии (братство гернгутеров1) следуют немецкой традиции.
Западная губерния долгое время обходилась двумя учебными заведениями для глухонемых: одно располагалось непосредственно в губернской столице — Риге, другое — в ее предместье Кирхгольм. С 1809 по 1870 г. граждане Риги четырежды предпринимали попытки открыть специальную школу.
Третья попытка открытия школы для глухих на территории Лифляндии в Риге в 1840 г. оказалась успешной потому, что совпали интересы разных привилегированных групп населения. По тем же причинам возник и лечебно-педагогический частный институт для слабоумных детей и идиотов Фридриха Платца (открыт до 1847 г.)3. Выпускник Кенигсбергского университета доктор Платц перебрался в Ригу из Восточной Пруссии. Заметим, рабочим языком персонала был немецкий, в 1878 г. в приюте появятся две группы русских детей, что же касается латышей, то за все время существования пансиона, а он закроется в начале 11ервой мировой войны, в него попадут только два ребенка из латышских семей!
В 1847 г., когда рижская школа осталась без учителя, доктору Платцу поручили ее курирование (руководство и преподавание). Изначально далекий от сурдопедагогики и не предполагавший бросать ранее начатое дело, Платц объединил глухонемых с пятнадцатью умственно отсталыми детьми в одном учреждении, помещавшемся в его собственном доме. Испытывая недостаток в профессиональных знаниях, носитель западной культуры, вчерашний кенигсбержец, не обратился в российское (петербургское) училище, а прошел соответствующую подготовку в Пруссии и впоследствии успешно руководил объединенной школой (1847—1864), которая, по словам М. В. Богданова-Березовского, имела в ту пору «цветущий вид».
В 1870 г. Меллин решает помочь глухим детям родного уезда, находит для этого средства и обращается за поддержкой к попечителю Рижской школы пастору Мольтрехту.
Следуя западным правилам, провинциальный проект начали с организации кураторства (попечительства) будущего учебного заведения. Вошли в него люди известные и влиятельные — вице-губернатор Лифляндии Икскуль фон Гильденбандт, генерал-суперинтендант; мэр и судья города Вольмар, пасторы Мольтрехт и Нейланд, а также учитель Шведе. Последнему учредители предложили совместить функционал сурдопедагога и руководителя создаваемого училища. В распоряжение новоиспеченному попечительству графиня Меллин передает 30 000 р., рекомендуя впоследствии тратить банковский процент от их хранения на содержание необычного заведения.
Стартовало учебное заведение скромно, всего с одного класса, в который собрали 8 глухих мальчиков. Двумя годами позже набрали еще класс и пригласили второго сурдопедагога (Якоба Фе-дерса). В 1879 г. комплектуется третий класс, а ушедшего Федерса сменяют выпускники Цинзесской семинарии Энкманис и Инзельберг.
Финансовое положение Вольмарской школы, как любого частного заведения, оставалось неустойчивым. В 1900/01 учебный год его бюджет составлял не более 8000 рублей. На тот момент в четырех классах школы пребывал 41 ученик.
Особое место в ряду специальных школ, родившихся на территории Российской империи в первой половине XIX в., занимать Варшавский институт глухонемых и слепых, чья история полна загадок и недомолвок. В отечественной литературе, но дефектологии до настоящего времени нет объяснений, почему па территории, доставшейся России в результате поражения I Наполеона, при поддержке Александра I открылась маленькая частная школа для глухонемых, которая вскоре превратилась в богадельню, но впоследствии возродилась, подобно фениксу, и стала крупнейшим образовательным заведением для глухих и слепых.
Осенью 1817 г. ксендз Фальковский1, имевший в прошлом опыт индивидуальной работы с глухими, организовал в польской столице школу для глухих детей.
Заинтересованный в установлении добрососедских отношений, смягчении присущих Польше антирусских настроений, Александр I первоначально вел себя подчеркнуто либерально. В марте 1818 г., самодержец не только одобрил замысел Фальковского, но и пожаловал на его школу 18 000 р. Благодаря финансовой помощи российского царя и поддержке юродских властей в 1826 г. учебное заведение обрело новое здание па площади Трех Крестов в центре Варшавы. К 1830 г. в нем обучалось 60 детей (в том числе и девочки). Фальковский, успешно совмещая работу в костеле Св. Александра с преподаванием в школе, находил время на написание научных трактатов по сурдопедагогике. Из-под его пера вышло несколько работ, посвященных проблеме педагогической помощи глухим, а также практическим вопросам жизнедеятельности руководимого им заведения.
На землях, прежде входивших в состав Речи Посполитой, варшавяне преуспели в деле обучения глухих более других. Мечта Станислава Августа Понятовского и Непомук-Коссаковского создать в королевстве институт глухонемых при жизни епископа не осуществилась. Реализовать ее в границах Виленской губернии Российской империи попытаются клирик-униат Поголис и ректор императорского Виленского университета профессор Ян Снядецкий2. К 1823 г. университет Вильно считался одним из крупнейших университетов Европы, превосходя численностью студентов Оксфорда. Преподавание на четырех факультетах велось преимущественно на польском языке и на латыни.
Сдерживало развитие сети специальных школ в России не столько безденежье или, как часто подчеркивают отечественные исследователи, противодействие официальных властей, но прежде всего отсутствие какой бы то ни было заинтересованности общества в организации обучения детей-инвалидов. «Низы» («народ», «почва») испытывали неприятие идеи специального образования, а подавляющая часть «верхов» («цивилизации») — равнодушие к делу обучения глухих. Нужны были исключительные события, вследствие которых российское общество изменило бы свое отношение к инвалидам, делу их призрения и образования. Такими событиями стали Отечественная 1812 г. и Крымская (1853—1856) войны, повлекшие за собой политические реформы и вызвавшие в стране всплеск частной деятельной благотворительности.
3.3 войны приводят к развитию филантропии – общество меняет свое отношение к инвалидам.
Исключительную роль в деле развития общественного призрения сыграла Отечественная война 1812 г. Первый шаг делают российские аристократки: не дожидаясь царского указа, они объединяют усилия в целях «вспомоществования бедным, от войны пострадавшим». 12 ноября 1812 г. — это день основания «Петербургского патриотического общества дам» и точка отсчета успешных гражданских инициатив в России.
Способствовала подъему национального самосознания, что, в частности, проявилось всплеском деятельного милосердия в адрес искалеченных ветеранов. В силу исключительных обстоятельств государство (в лице самодержца и членов его семьи) благосклонно одобрило и поддержало неправительственную инициативу, что на Руси случалось нечасто. Общественные инициативы милосердия объединялись вокруг благотворительной газеты «Русский инвалид», созданной П. Пезаровиусом.
По прошествии полувека от момента выхода в свет первого номера «Русского инвалида», в тяжелую для страны годину Русско-турецкой войны (1877—1878) императорским указом создается Главное попечительство для пособия нуждающимся семействам воинов. Безусловно, в принятом решении без труда угадывается отзвук деяний филантропа западного толка П. Пезаровиуса, но рождается оно в результате перемен, произошедших в общественном сознании. Император не счел возможным не откликнуться на гражданскую благотворительную инициативу. Первый всплеск народно-патриотического движения явился ответом на нападение наполеоновских войск, второй — реакцией на события русско-турецкой кампании. Рождение Попечительства подспудно готовилось без малого триста лет, именно столько времени потребовалось государству на переосмысление своей ответственности за рядовых защитников отечества. Первым шагом на пути к созданию государственного органа, взявшего на себя организацию помощи инвалидам войны и их близким, можно считать подписание царского регламента о выкупе пленных (1551).
Одним из важных итогов Отечественной войны 1812 г. стали положительные перемены в отношении государства и общества к военным инвалидам, другим — знакомство российской глубинки со столичными образовательными моделями.
Непосредственное знакомство провинциального дворянства со столичной образовательной моделью впоследствии обусловит открытие в городе собственного женского училища (1841). Другим важным шагом станет открытие Казанского университета (1814). В конце XIX в. Казань по праву войдет в число российских городов — лидеров организации не только общего, но и специального обучения. В 1885 г. здесь появится училище для слепых, в 1886 г. — школа для глухих.
Окончание войны не прервало новое для России благотворительное движение. Так, в Симбирске под председательством В. Ивашовой возникает женское общество христианского милосердия (1818), чьими стараниями вскоре открывается женское учебное заведение Дом трудолюбия1. Богатая казанская помещица, вдова полковника М. Н. Родионова, жертвует ВУИМ имение и немалую сумму денег на обустройство в Казани Института благородных девиц (1828). Высочайшее повеление об его открытии будет подписано в тот же год.
Патриотический подъем, вызванный Отечественной войной 1812 г., массовое знакомство участников военных походов с европейским укладом жизни обусловили желание россиян помогать не только искалеченным в сражениях, но и иным людям, нуждающимся в социальной заботе и защите.
3.4. либеральные реформы Александра II – благотворительное движение набирает силу
Новый импульс благотворительности и строительству сети специальных школ придают политические реформы2 Александра II. Отмена крепостного права, учреждение земства и органов городского самоуправления (Городских дум) меняют уклад российской жизни. Судебная реформа (1864) вводит равенство всех перед законом. Земства и Городские думы обретают некоторую независимость от верховной власти, в частности получают право открывать лечебные, учебные и богоугодные заведения. Контроль и координация частных инициатив в сфере благотворительности и призрения передается Министерству внутренних дел.
Потепление политического климата со временем положительно скажется на изменении отношения образованных россиян к детям с недостатками физического и умственного развития. К концу XIX в. в стране сложились все необходимые предпосылки. Ряды филантропов-вельмож пополняются купечеством, зажиточными горожанами, преуспевающими разночинцами. В губернских центрах ширится круг образованных людей, обладающих знаниями в области медицины, педагогики, права, философии. И наконец, самое главное — россияне обрели относительную свободу гражданской инициативы и предпринимательства. Вот почему деятельная благотворительность становится все более активным движением в России.
В России, как и на Западе, благотворительные акции государства и частных лиц изначально адресуются инвалидам войны, а впоследствии распространяются и на детей-инвалидов.
К концу XIX столетия западная история государственной и частной благотворительности насчитывала уже шесть веков, на протяжении которых в процессе длительного эволюционного развития сформировались как минимум две отличные друг от друга модели социальной опеки — католическая и протестантская. Россия, перенявшая по воле Петра I и Екатерины II протестантскую модель благотворительности, за полтора столетия сумела ее адаптировать и освоить. В благотворительное движение теперь были вовлечены многочисленные представители «цивилизации» — царская фамилия, аристократия, дворянство, отдельные представители купечества, образованные горожане. «Почва» же неизменно следовала православной народной традиции, считая милостыню наивысшим благодеянием.
И вновь драматические военные события повлекли за собой рост общественного внимания к инвалидам. Печальным последствием Русско-турецкой войны (1877—1878) оказалось огромное число военных инвалидов. Созданное правительством незадолго до Крымской кампании Главное попечительство для пособия нуждающимся семействам воинов, столкнувшись с многочисленными просьбами нижних чинов, потерявших зрение, о помощи, экстренно принимает ряд мер. Прежде всего Попечительство устраивает два небольших убежища (на 10—15 человек) в Санкт-Петербурге и Киеве, а также направляет лечебный «глазной отряд» в южные и I центральные губернии для оказания медицинской помощи и сбора статистики. Полученные в результате экспедиций 1879—1880гг. статистические данные о численности инвалидов по зрению и их бедственном положении ошеломили не только специалистов-медиков, но и власть, и просвещенное общество в целом. Для всех вдруг стало очевидным, что число незрячих в империи огромно, а ослепшие воины лишь малая их толика. Пришлось признать, что Россия не обладает системой помощи незрячим.
В конце XIX в. отношение образованной и зажиточной части российского общества к инвалидам кардинально меняется, ширится круг сторонников обучения детей с нарушениями слуха и зрения, организации для них специальных школ.
К концу XIX в. в России сложилась гибкая, дифференцированная и эффективная система государственно-общественного призрения, которая не только поражала иностранцев своим совершенством, но часто становилась примером (если не укором) индустриальным странам Европы.
Филантропическое движение в России набирало силу. Так, только под эгидой ИЧО к 1902 г. (по прошествии столетия со времени его основания Александром I) «трудами или пожертвованиями» в деле благотворительности станет участвовать около 6500 человек.
Быт в благотворительных заведениях не стоит рисовать нищенским. Всех опекаемых сытно кормили, прилично одевали, им предоставлялось соответствующее эпохе медицинское обслуживание, а воспитанницы сиротских домов по выходе замуж экипировались приданым по «мещанской норме».
Структурно, если так можно выразиться, благотворительность подразделялась на государственную и негосударственную, последняя, в свою очередь, делилась на церковную и светскую. На протяжении XIX в. церковная благотворительность оставалась на уровне личного милосердия отдельных духовных лиц. Церковь всецело зависела от самодержца, и ее волеизъявления в сфере призрения регулировались государственным законодательством. Что же касается способов благотворительности, то она могла реализовываться как милосердие, призрение и попечение.
Под милосердием понималась потенциальная готовность делать добро, на практике жалостливость и сочувствие к детям-инвалидам чаще всего реализовывались в виде милостыни, подаяния. Призрение подразумевало активные действия, выражающиеся в создании заведений временного проживания (ночлежек, странноприимных домов, приютов, богаделен, вдовьих домов и т. п.), где инвалид мог рассчитывать на кров и еду. Попечение (попечительство) детей-инвалидов означало широкую деятельную заботу об их будущем.
К концу XIX столетия набрало силу государственное и общественное призрение и стремительно обрело наивысшую свою форму — попечение.
3.5. филантропы организуют обучение слепых детей.
Сострадательно-милосердное отношение к слепым, как уже не раз отмечалось, характерно для всех христиан, однако россияне, охотно подавая слепцам милостыню, не могли взять в толк, зачем отсылать их в школу. Зная о различиях позиции католической, протестантской и православной церквей относительно обучения детей-инвалидов, не станем искать причин, по которым в православной стране с преобладающим сельским населением вплоть до приезда Гаюи не зафиксированы прецеденты индивидуального обучения незрячих. Родители из лагеря «цивилизации» в этом вопросе ничем не отличались от родителей из стана «почвы», и те и другие не имели повода отдавать ребенка-инвалида в «науку». В России случиться не могло — закон о всеобуче отсутствовал, а император вскоре после открытия первого училища для слепых охладел к французской диковине, без его заинтересованности прожект оказался никому не нужным. К моменту монаршего решения открыть в Петербурге институт слепых на манер парижского отечественный опыт деятельной благотворительности оставался весьма скудным, филантропов можно было пересчитать по пальцам. Учебное заведение просуществовало всего десять лет (1807—1817), а его основатель без почестей расстался с негостеприимной страной. Ни искушенная столичная публика, ни просвещенная знать (участливо подававшая милостыню слепцам), ни профессура, ни чиновники Министерства просвещения иноземной диковиной не заинтересовались, педагогические семена упали на неподготовленную почву. После того как интерес императора к чужеземной новации угас, а приглашенного устроителя отправили восвояси, не просто закрылось необычное училище, на многие годы заглохло в России дело школьного обучения слепых.
Пальма первенства перешла к уже упоминавшемуся провинциальному Варшавскому институту глухонемых, который с 1842 г. начал принимать незрячих детей. По прошествии более полутора веков не станем обсуждать правильность принятого варшавянами решения, тем более что подобное объединение глухих и слепых практиковалось в середине XIX в. некоторыми специальными школами Англии, Бельгии, Испании, Франции. Варшавский институт, в отличие от всех остальных дореволюционных российских специальных школ, являлся учреждением государственным и подчинялся в описываемый момент Министерству внутренних дел. Своей целью институт ставил подготовку слепых к самостоятельной жизни.
Кроме Варшавского института, следует назвать еще одно заведение — московскую богадельню для слепых женщин1 (1846), которая, правда, не являлась учебным заведением, но заслуживает упоминания хотя бы потому, что других специализированных учреждений для незрячих на тот момент в России просто не существовало.
Отсутствие в первой половине XIX столетия динамики в развитии школьного обучения незрячих в России объясняется не столько антилиберальной внутренней политикой правящих монархов или позицией Министерства народного просвещения, сколько пассивностью общества в целом — население империи не находило смысла в организации обучения слепых.
В Германии и Англии к концу 50-х гг. XIX в. действовало 28 учебных заведений для незрячих, но они «по большей части были частными заведениями, и только спустя много времени их приняли в число общественных. Конечно, этих учебных заведений было недостаточно для обучения всех слепых, поэтому часто рекомендовалось отдавать слепых детей в начальные школы зрячих, а для учителей этих школ издавались руководства для обучения слепых».
Политическая оттепель конца XIX в., стремительный подъем экономики, увеличение численности обеспеченного населения вызвали оживление общественной деятельности в сфере помощи незрячим, в частности слепым детям.
Начавшийся процесс общественной деятельности в сфере помощи незрячим уже нельзя было остановить.
Либеральные реформы и перемены в обществе по понятным причинам не могли не отразиться на жизни придворного (закрытого) института слепых. Еще в 1864 г. предполагалось преобразовать богадельню в учебное заведение, но в жизнь этот проект воплотился спустя пять лет (1869), еще через два года (1871) в стены учебного заведения допустили девочек и открыли для них отделение на 10—15 человек. Когда институтки повзрослели, попечители столкнулись с новой проблемой — их дальнейшим жизнеустройством. Учитывая, что многие девочки отбирались из Воспитательных домов, лучшим решением посчитали открытие при учебном заведении приюта (1888). Никакой учебной работы в стенах приюта не велось.
Пока в Петербурге решали, что нужнее незрячим — обучение или призрение, в западных губерниях открылись два небольших учебных заведения для слепых (Гельсингфорс, 1865 г.; Рига, 1872 г.), ориентированные на немецкие образцы.
Первым городом, открывшим учебное заведение для слепых на исконно русских землях, оказалась Москва (1871), но и здесь не обошлось без западного влияния. Подавляющее большинство жителей Первопрестольной и в конце XIX в. воспринимало слепца как нищего, нуждающегося в призрении, и только. Однако среди тысяч москвичей нашелся тот, кто решился обогнать медленно текущее «российское время», этим подвижником оказался обер-пастор евангелическо-лютеранского храма Апостолов Петра и Павла епископ Генрих фон Дикгоф.
На заре своей пасторской карьеры Дикгоф поддержал начинания глухого единоверца И.К.Арнольда (1860), всячески помогая тому открыть в Москве школу для детей, лишенных слуха. С тех пор Дикгоф старался во время частых зарубежных поездок посещать образцовые европейские благотворительные и учебные заведения для детей-инвалидов, дабы передавать новые знания землякам в Москве.
В 1872 открывается Международная политехническая выставка и Дикгофа, являвшегося членом Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, избирают председателем ее педагогического отдела. В этом разделе выставки предполагалось представить материалы по проблеме начального образования, а также по вопросам воспитания и обучения слепых и глухонемых детей.
Дикгоф, мечтавший открыть училище для слепых, обращается к высокородным и известным землякам с предложением организовать в Москве особое Попечительное общество. Идею поддержали князья А. Б. Мещерский и Д. М. Голицын, братья П. П. и Д. П. Боткины, Г. И. Браун, И.Ю.Давидов, В.Д.Коншин, К. К. Шильдбах, Д.Д.Шумахер, организовавшие так называемый Совет учредителей (1874). Члены совета незамедлительно подготовили проект устава Попечительства и, согласно строго действовавшим правилам, направили его на согласование в Министерство внутренних дел.
Правительство не возражало против открытия учебного заведения для слепых, но потребовало предварительно подготовить соответствующее помещение и собрать начальный капитал в 20 000 р. За два последующих года удалось найти лишь половину требуемой суммы, тем временем истек срок, отведенный на организацию училища. Только личное вмешательство московского генерал-губернатора князя В. А. Долгорукова помогло добиться отсрочки. Столкнувшись с бюрократическими препонами, учредители создают Распорядительный комитет (1881), члены которого взяли на себя поиск средств и помещения под будущее училище.
Комитет публикует для пропаганды своих идей брошюру, рассказывающую о целях и содержании будущей работы. Комитет командирует в Германию Е. А. Фрезе3, «пожелавшую посвятить свою жизнь делу воспитания слепых детей, для изучения способов и приемов обучения слепых детей в западных странах». По возвращении госпожа Фрезе (так как школа все еще не была открыта) приступила к обучению слепых детей, находившихся в приюте принца Ольденбургского. Тем временем Распорядительный комитет сумел собрать недостающую сумму, и, наконец, в 1882 г. Московское учебно-воспитательное заведение для слепых детей открылось, приняв 20 воспитанников.
Училище, разместившееся на арендованной площади дома Веры Ивановны Фирсановой1, состояло из двух отделений — школьного и ремесленного. Энтузиасты сделали огромной акцент на обучении ремеслам.
Они, как и первая попечительница всех благотворительных учебных заведений — императрица Мария Федоровна, важнейшим итогом обучения считали экономическую независимость и самостоятельность выпускников специального училища.
Несмотря на многие субъективные и объективные причины, не позволявшие энтузиастам быстро исполнить намеченные планы, школа крепла. Уже через три года после создания она располагала необходимым оборудованием для книгопечатания шрифтом Брай-ля2 и начала издавать оригинальную, не уступающую европейским стандартам учебно-методическую литературу.
Пока тянулась бюрократическая волокита, Москва уступила пальму первенства своему извечному сопернику — Санкт-Петербургу. Там училище слепых удалось открыть годом раньше (1881).
Столичное заведение для слепых, созданное усилиями Гаюи и бесславно угасшее после отъезда француза из России, возродилось через 75 лет. Это стало возможным благодаря принципиальному изменению позиции образованной части общества, а также личной энергии и подвижничеству известного российского государственного деятеля и филантропа Константина Карловича Грота (1815—1897).
Будучи сторонником здорового образа жизни, К. К. Грот организует в столице Гимнастическое общество, с тем чтобы то готовило учителей гимнастики (физкультуры в сегодняшнем прочтении). Но выше физического здоровья человека Константин Карлович ставит нравственное «социальное» здоровье населения.
Он попытался наладить ремесленное обучение работоспособных инвалидов, находящихся в подведомственных приютах и богадельнях.
К. К. Грот способствует созданию в Санкт-Петербурге училища-приюта для глухонемых.
Занимаясь делами попечительства, объектом заботы которого изначально были взрослые слепцы, Грот задумался о несправедливой участи незрячих детей, обреченных в России на безграмотность. Зная о существовании на Западе специальных институтов, Константин Карлович не мог оставаться пассивным и, не дожидаясь ничьей помощи, на собственные средства открывает маленькое учебное заведение (1881)1, принявшее поначалу четверых, а затем уже десять слепых мальчиков. На съемной квартире классам оказалось тесновато, и энтузиаст-филантроп решается на следующий шаг — вкладывает все имеющиеся в его распоряжении средства2 в покупку большого земельного участка и начинает строительство трехэтажного школьного здания и мастерских.
Константин Карлович разработал типовой устав училища, содержание и организационные формы обучения, поставив главной задачей обучения «подготовку незрячего к самостоятельной жизни в обществе».
К концу XIX столетия идея о необходимости обучения слепых детей обрела в обеих столицах империи достаточное число сторонников.
В России, как в свое время и на Западе, христианское призрение обогащается и усиливается за счет светской благотворительности. Как и на Западе, забота филантропов, адресованная поначалу исключительно ослепшим воинам, со временем распространяется на слепых детей. Открытие училищ для незрячих явилось одним из закономерных следствий роста гражданского самосознания российского общества. Получение слепым ребенком образования начало пониматься просвещенной частью населения как гражданское право. Вторая (после Гаюи) попытка организации обучения слепых в России оказалась успешной, поскольку к тому моменту сложились все необходимые предпосылки. Деятельность Попечительства о слепых ВУИМ быстро распространилась на всю страну, при поддержке местных властей и населения за короткий срок (1881—1898) в России удается открыть 23 специальных учебных заведения.
3.6. Рост числа специальных учреждений для глухих на рубеже XIX и XX вв.
Конец XIX в. ознаменовался не только увеличением количества учреждений для слепых, одновременно ширилась сеть заведений для лиц с нарушением слуха.
В последней четверти XIX в. устроители школ для глухих словно обретают второе дыхание. Усилиями бывших педагогов Петербургского училища да нескольких протестантских пасторов и католических ксендзов за пределами российской столицы возникло более полутора десятков школ для глухонемых. Часть из них, просуществовав совсем недолго, исчезла навсегда, но старания энтузиастов не пропали, организаторы первых частных школ показали окружающим, что глухих детей учить можно.
Число учебных заведений для глухих стремительно растет, с 1884 г. их список пополняется практически ежегодно. Рождаются новые типы учреждений, как для детей (школы-приюты, детские сады), так и для взрослых (мастерские, дом призрения престарелых, сельскохозяйственная колония). В последнее десятилетие XIX в. предпринимаются попытки организовать обучение глухих детей и в сельской местности, для чего организуются специальные церковно-приходские школы.
В 1907 г. обучение глухих детей велось в Российской империи па семи языках: русском, немецком, польском, финском, шведском, латышском и эстонском. В ряде школ преподавание шло на двух языках, например в Варшавском институте на польском и русском, Закон Божий преподавался польским детям католическим ксендзом, а русским детям православным священником.
В пореформенной России открываются перспективы расширения сети, о которых прежде и мечтать было нельзя. Частные школы открывают образованные глухие: Р. Бухмейстер учреждает приют в Петербурге (1888), Л. С. Вознесенская — школу в Туле (1894), А. А. Бурменский — школу в Царицыне (1911), открывают их и родители глухих детей.
Попечительница новочеркасских детских приютов княгиня К. М. Святополк-Мирская1 основала при Мариинском детском приюте (1886) Донское попечительство о бедных с особым «отделением для обучения и нравственного воспитания глухонемых детей обоего пола».
Церковно-приходские школы открыли свои двери для глухих детей. Специальное образование пришло в российскую глубинку, круг его сторонников пополнили представители православного духовенства, зажиточные мещане, т. е. выходцы из прежде пассивного в сфере благотворительности слоя россиян.
Школа в селе Максимовичи Киевской губернии возникла благодаря заботе местного священника М.Яворского (1897), впоследствии и ее финансирование взял на себя Синод.
Уникальна история появления специальной школы в селе Немда Макарьевского уезда, близ города Юрьевец Костромской губернии, устроенной по просьбе крестьянина Балабанова! Его глухой сын учился в церковно-приходской школе села Вязники, а отцу хотелось видеть сына подле себя, о чем он и поведал отцу Василию. Молодой священник воспринял слова прихожанина близко к сердцу и посвятил немало времени и душевных сил созданию особого учебного заведения в родном селе.
Сеть специальных учебных заведений быстро разрасталась, чему способствуют и школы-первенцы, накопившие опыт успешного специального обучения. К концу XIX в. они добились стабильного финансирования, доверия местной и центральной власти и, что особенно важно, поддержки местного населения.
Петербург и Москва оказались средоточием образовательных, лечебных и благотворительных учреждений, а впоследствии и профильных научных центров.
В ведущих российских городах концентрировались лучшие сурдопедагогические силы, в столичные училища собирали воспитанников по всей империи. Достаточно сказать, что из 490 призреваемых1, обитавших в заведениях Петербурга и его пригородов, только 192 человека являлись уроженцами Петербургской губернии, остальные же съехались в столицу из 60 российских регионов. Попечительство заговорило о нецелевых тратах на содержание в подведомственных учреждениях иногородних, о необходимости скорейшего открытия профильных заведений во всех административных территориях империи.
Осенью 1900 г. в Москве первого «детского сада — пансиона для глухонемых детей в возрасте от 2 до 6 лет».
В 1903 г. детский сад переезжает в более просторную квартиру, а спустя еще два года занимает большой особняк, принадлежащий Московскому попечительству о слепых. К 1917 г. число воспитанников специального дошкольного учреждения превысит 50 человек.
Идеолог и создатель детского сада — пансиона Наталья Александровна Рау. Вплоть до 1917 г. детский сад Н. А. Рау являлся образцом и пропагандистом дошкольного воспитания глухих, из разных уголков империи приезжали в него энтузиасты обучения детей с нарушением слуха, дабы познакомиться с модельным учреждением. Примеру москвичей следуют Петербург (1902), Киев (1905), Александровск Екатеринославской губернии (1910). С 1913 г. при модельном учреждении открываются подготовительные курсы «с целью создать для детских садов и для домашнего воспитания глухонемых кадры подготовленных воспитательниц и дать матерям возможность ознакомиться с приемами воспитания глухонемых детей дошкольного возраста».
Успешный практический опыт работы с глухими детьми школьного возраста навел сурдопедагогов на мысль о целесообразности переноса начала обучения на более ранний возраст. Подобная инициатива не могла исходить ни от родителей, ни от филантропов, ни от 15УИМ, ни тем более от Министерства народного просвещения, она стала возможной благодаря многолетней работе специальных школ. Сторонники идеи обучения глухих малышей легко нашли организационную форму — детский сад. Многие необходимые условия для открытия детского сада имелись, Н. А. и Ф. А. Рау удачно воспользовались ими ради практической реализации своей педагогической идеи.
Модель специальной школы Россия хотя и творчески, но заимствовала, а вот модель специального дошкольного учреждения создана в нашей стране. Россия опередила многие европейские страны — лидеры в построении этого важнейшего компонента национальной системы специального образования.
В 1902 году Москва, обгоняя Петербург, обзаводится детским садом.
Количественные изменения постепенно переходили в качественные. Вокруг первых школ создавались некие силовые поля, втягивающие в проблему все большее число россиян. По стране распространялась информация о школах глухих, причем происходило это на фоне переосмысления и переоценки населением роли школьного обучения.
Есть все основания полагать, что со временем Россия неминуемо пошла бы по европейскому пути создания государственных специальных учебных заведений. Число региональных отделений попечительства стремительно росло, ширились ряды состоящих в них активных членов, жертвователей на дело обучения неслышащих, появлялись школы нового типа, отвечающие духу либеральных реформ. Особого внимания заслуживает Мариинская Александровская школа-хутор (1903).
Оригинальная модель учебного заведения «школа-хутор» возникла вблизи города Александровска1 Екатеринославской губернии благодаря энергии и душевной щедрости небольшой группы подвижников. Школа-хутор (сегодня она определялась бы как учебно-производственный комплекс) занимала 11 гектаров подаренной и 40 гектаров арендуемой земли, где разместились учебный, спальный и медицинский корпуса, церковь, хозяйственный блок с пекарней, баней и прачечной. Школа обустроила большое учебно-подсобное хозяйство, куда входили сады, огороды с парниками, пасека, молочная и свиная фермы, опытные поля и даже сельскохозяйственная метеорологическая станция, а кроме того, мастерские для обучения столярному, токарному, переплетному делу, вязанию и рукоделию.
ВУИМ почти не помогал школе-хутору. Первоначально выделив пятитысячный кредит под процент, Попечительство пообещало школе 80 000 р., но слово не сдержало.
рабочие Екатеринославской губернии обратились к собратьям с воззванием отчислить от своих заработков средства в пользу школы. Знакомство С финансовым отчетом (1907) позволяет понять, что школа-хутор выжила в трудные времена и продолжала крепнуть не только благодаря пожертвованиям, но и рачительному ведению хозяйства, грамотному использованию имеющейся недвижимости, земли, техники, а также труду учащихся и педагогов.
В России складывалась незнакомая Европе демократическая традиция в организации обучения глухих: ни пол ребенка, ни его сословная, религиозная или национальная принадлежность не имели решающего значения при приеме в учебное заведение.
3.7. обучение слепых набирает темп (1881 - 1917)
Подлинное развитие сети учебных заведений для слепых детей начинается со дня официального утверждения устава и состава Попечительства о слепых1 (13 февраля 1881 г.).
По преимуществу училища для незрячих открывались в губернских и уездных городах Центральной России, Малороссии, по одной школе действовало на Урале (Пермь), в Сибири (Иркутск), Прибалтике (Ревель), на Кавказе (Тифлис) и в Минске.
Открыв в 1881 г. частную и единственную на тот момент в России школу для слепых детей, К. К. Грот смог принять В нее десятерых. По прошествии тридцати лет число незрячих учащихся достигло в империи тысячи. Безусловно, для страны с многомиллионным населением показатель скромен, но нельзя не заметить темпа роста и неуклонную тенденцию развития сети специальных школ. Накануне Октябрьской революции в стране существовало 35 учебных заведений для слепых детей.
Численностью педагогов и учеников учебные заведения отличались друг от друга, преобладали маленькие школы, где один-два учителя вели один-два класса (Вологда, Елабуга, Каменец-Подольский, Полтава, Ревель, Тула, Тифлис). Число учащихся в большинстве школ колебалось от 30 до 70 человек. Наиболее крупным и известным оставалось петербургское Александро-Мариинское училище, ни в чем не уступавшее европейским.
К началу 1910 г. главное училище России насчитывало 112 учащихся, но только 29 из них были жителями столицы, прочих же интернов собрали из разных российских регионов.
С конца XIX в. Александро-Мариинское училище структурно состояло из трех отделений. Подготовительное отделение делилось на младшие и старшие классы. Детей этого отделения обучали по фребелевской системе, применявшейся тогда в обычных детских садах. В двух классах дошкольного отделения основной задачей считалось воспитание детей, искоренение дурных привычек, привитие культурно-гигиенических навыков, формирование ориентировки, развитие манипулятивных способностей, органов чувств, а также навыков самообслуживания. Обучение грамоте не предусматривалось. Учебные часы включали так называемые фребелевские занятия (гимнастику и подвижные игры), церковное и светское пение, предметно-ознакомительные уроки, а также Закон Божий, русский язык (чтение учителем вслух, пересказ и заучивание текстов), арифметика (знакомство с цифрами, двузначным числом, счет в пределах двух десятков).
Школьное отделение (образовательное) имело три класса, продолжая два класса дошкольных. Здесь преподавали Закон Божий, русский язык, арифметику, географию, историю, естествознание и геометрию. (В отличие от Петербургского училища дошкольное и школьное отделения Московского училища с 1885 г. были трехлетними.) Ученик третьего класса (5—6-й год обучения) писал рельефно-линейным или рельефно-точечным шрифтом Брайля сочинения на несложные темы, владел техникой чтения, мог ответить на вопросы по тексту и пересказать его. Он также знал таблицу умножения, решал простые задачи устно и письменно, владел всеми арифметическими действиями, знал дроби, изучал отношения и пропорции, знал нумерацию чисел до миллиона, умел считать на счетах. Ученику преподавались основы планиметрии и стереометрии, ему также давались понятия о плане и масштабе, горизонте, поверхности Земли. Кроме того, ученики получали общие сведения о географии Земли и Российской империи (в объеме учебника, рекомендованного сельской школе-двухлетке), краткие сведения об истории Древних и Средних веков и русской истории. Ученик также приобретал элементарные знания по естествознанию и зоологии.
Ремесленное отделение (один класс). Мастерские училища предлагали сверх традиционного набора видов труда для незрячих (изготовление щеток, корзин, плетение и женское рукоделие) обучение настройке музыкальных инструментов и массажу.
Обретая хорошие трудовые навыки, воспитанники могли рассчитывать на самостоятельные заработки после школы.
Почти все воспитанники осваивали светское и церковное пение. Выпускники пели в пяти хорах столичных храмов, руководили хорами незрячие регенты. Дети, обнаружившие музыкальные способности, обучались игре на рояле, наиболее успешные получала подготовку настройщика роялей. Старшеклассники регулярно посещали оперные спектакли в Мариинском театре.
Организация самостоятельной жизни выпускников по завершении обучения оказалась для администрации, пожалуй, наиболее сложной задачей, но благодаря особому статусу училища удалось получить от попечительства согласие и деньги на постройку общежития и мастерских.
В России энтузиаст организации школьного обучения глухих или слепых детей (будь то монарх, подвижник-священнослужитель, просвещенный меценат, заинтересовавшийся проблемой врач или педагог, родитель, наконец, выпускник специальной школы), приступая к созданию учебного заведения, мало задумывался о том, что ждет глухого или слепого молодого человека, получившего образование.
Эпистолярное наследие одного из выдающихся филантропов-тифлопедагогов Анны Адлер1 хранит свидетельства драматических противоречий между содержанием образования слепых детей и реалиями жизни общества, войти в которое им предстояло.
Пройдя стажировку в Венском и Дрезденском институтах слепых (1884), Адлер, прежде всего организует издание книг для незрячих по Брайлю, первым выходит в свет «Сборник статей для детского чтения» (1885).
Вновь открываемые училища остро нуждались в тифлопедагогах, и Александро-Мариинское училище по мере сил принялось исполнять функцию учебно-методического центра, выращивающего педагогические кадры. Отсутствие достаточного числа квалифицированных педагогов, нехватка учебников, художественной литературы и пособий, напечатанных брайлевским шрифтом, в известной мере осложняют работу специальных школ. Истает вопрос об организации издания книг шрифтом Брайля, одной из первых за его разрешение берется уже Анна Адлер.
Отсутствие книг, напечатанных рельефным шрифтом, более не сдерживало рост сети учебных заведений для слепых, главным тормозом оставались незаинтересованность государства и общества в открытии специальных школ и, как следствие, скудное финансирование. И все же позитивные перемены происходили, на российской карте последовательно возникали очередные «оазисы» специального обучения, и, что особенно важно, они рождались за пределами европейской части империи — в Сибири и на Урале.
Сначала открылась школа в Перми. Так, если с 1848 по 1880 г. в Пермской губернии действовало всего шесть благотворительных обществ, то за следующие девять лет к ним добавился еще десяток. По решению Пермского отделения Попечительства о слепых создается городское училище в целях «обучения призреваемых детей ремеслам» (1889). К осени 1902 г. полный курс уже завершили 24 человека, 36 человек посещали заведение, в том числе 19 — ремесленный класс. Как и везде, большинство слепых трудилось в корзинной, сапожной и ткацкой мастерских. Попечение слепых становится для пермяков делом понятным, богоугодным и близким.
Училище открывается и в Сибири, т. е. за пределами европейской части империи (Иркутск, 1894 г.). На необъятных российских просторах Уральские горы долгое время являлись границей, через которую не могли пройти никакие инициативы в сфере обучения детей-инвалидов, местное население не испытывало потребности в специальных школах. Помогло, как это не раз случалось в истории специального образования, несчастье. Эпидемии трахомы и оспы, свирепствовавшие в Сибири, способствовали высокой распространенности глазных болезней.
В 1909 г. в училище впервые состоялся экзамен по музыке. И здесь устраивали спектакли, а школьный хор несколько раз успешно выступал в общественных собраниях. Пел этот хор и в церкви Святой Троицы. Вроде бы все складывалось удачно, но со временем и здесь столкнулись с известной проблемой, как обеспечить выпускников жильем и работой. Местные филантропы пытались помогать, как умели. Так, в 1912 г. удачливый лесопромышленник, занимавшийся строительством доходных домов, П. Р. Кравец возводит на территории училища общежитие для взрослых слепых. По окончании учебного заведения незрячие люди зарабатывали на жизнь пением II игрой на музыкальных инструментах. Более талантливые выпускники играли в ресторанах, некоторые становились кустарями-надомниками.
Во всех российских училищах слепых начиная с первого класса в параллель с общеобразовательными уроками шли практические занятия. Девочек учили вязать на спицах, вышивать и шить, мальчиков — плести из соломы, лоскута, веревок, лозы. С третьего класса девочек начинали учить вязанию крючком, филейной иглой, на спицах, плетению ковров, а мальчиков — корзиночному, щеточному и переплетному ремеслам. В 14—15 лет воспитанник переходил в ремесленное отделение, где в течение года совершенствовался в ранее приобретенных навыках ремесленного труда, одновременно имея возможность продолжать обучение пению и игре на музыкальных инструментах. Срок обучения слепых детей, то и в столице, и в провинции он по началу не превышал пяти лет. За это время ученику давался элементарный общеобразовательный курс в объеме программы двухлетней сельской школы.
Попечительство ВУИМ не узаконило единую программу, поэтому и структура губернских училищ, и объем школьного курса в них заметно различались.
В XIX в. и Россия взялась за дело организации призрения слепых и бедных. И вскоре свершился перепорот! Образованные и овладевшие исполнительским искусством слепые подростки провели концерт в пользу бедных в Евпатории. Слепые исполнители изначально не искали заработка, а жертвовали деньги в пользу зрячих! Воспитанники Киевского училища доказали, что слепой человек может претендовать на статус независимого полноправного гражданина!
На протяжении столетия под влиянием либеральных реформ и изменения уклада жизни развивалась и крепла деятельная светская благотворительность, обретая формы подлинного общественного движения. Одним из его направлений становится призрение слепых, в том числе организация обучения слепых детей. Выстроилась цепочка причин и следствий, приведших к эволюционной смене отношения соотечественников к незрячим людям, изменению их социального положения в российском обществе.
3.8. Ряды сторонников специального образования множатся, их усилия начинают консолидироваться.
Открывая в России опытные училища для глухих и слепых детей, наши соотечественники преподавателями вынужденно приглашал и исключительно иностранцев. Выписанные из-за границы учителя в своей практической работе строго следовали тем педагогическим концепциям, тем представлениям о целях, организационных формах и содержании обучения, которые на соответствующий исторический момент главенствовали на их родине.
Спустя столетие, к концу XIX в., российские училища уже более походили друг па друга, чем на своих зарубежных прародителей. Пришло понимание, что учебные заведения разных регионов империи сталкиваются с похожими проблемами и что для их решения необходимо объединять усилия, а из опыта первопроходцев следует извлечь уроки. Постепенно между специальными школами одного типа стали возникать связи, а столичные училища начали выполнять функцию методических центров, куда за советом и помощью либо на стажировку приезжали посланцы провинциальных учебных заведений.
Западный учитель, приступая к работе, имел программу и учебники, за его спиной стояли десятки, если не сотни ученых, повлеченных в решение проблемы медицинской и педагогической помощи детям-инвалидам. Российские же учителя часто были вынуждены самостоятельно составлять программы, придумывать и изготавливать учебные пособия.
Постепенно опыт педагогических наблюдений за глухими, слепыми, умственно отсталыми детьми накапливался и обогащался, формировались представления о способности этих детей к воспитанию, школьному обучению. Наиболее пытливые наставники старались понять закономерности развития своих воспитанников, все острее ощущая потребность в сотрудничестве с психологами, физиологами, психиатрами, офтальмологами, отоларингологами, представителями других медицинских профессий.
Многие практикующие врачи, в числе пациентов которых нередко оказывались и дети с отклонениями в умственном или физическом развитии, не ограничивались исполнением лечебных функций. Их интересом становились этиология и патогенез заболевания, медицинская статистика, вопросы наследственности, психический статус глухих, слепых и умственно отсталых детей.
. В начале XX в. просвещенная часть населения России уже не отторгала предложений о расширении числа специальных учебных заведений, а поддерживала их, что объясняется и сменой взглядов общества на школьное образование. До 70-х гг. XIX столетия население империи оставалось равнодушным к образованию, затем пришел интерес, а вскоре и осознание необходимости просвещения.
Попытки городских властей Санкт-Петербурга, Москвы и Киева организовать всеобщее обучение детей закономерно повысили интерес научной общественности к вопросам специального обучения. Медики и педагоги ведут экспериментальные исследования, интенсивно переводят иностранную научную литературу, изучают зарубежный опыт, предлагают собственные оригинальные подходы и методики обучения глухих, слепых, умственно отсталых детей. Число переводных и отечественных научных, научно-методических, научно-публицистических изданий множится. В России, как и на Западе, появляются специализированные периодические издания.
В конце XIX в. состоялась первая в России научная конференция, посвященная вопросу специального обучения. Речь на съезде шла и о профилактике заболеваний, приводящих 1С глухоте или к слепоте, о важности просветительской работы. А. А. Адлер настаивала на том, что, определяя цели и содержание обучения слепых детей, необходимо принимать во внимание их социальную принадлежность и заботиться о том, чтобы по окончании школы они могли жить достойно и, насколько возможно, независимо.
Первой публичную библиотеку для слепых откроет Москва (1885), разместив ее в только что построенном Румянцевском музее. И здесь не обошлось без А. А. Адлер, сумевшей подвигнуть на этот шаг директора музея В. А. Дашкова и профессора И. В. Цветаева, с дочерью которого, Мариной, тифлопедагог поддерживала знакомство. Во исполнение настойчивых просьб Адлер и распоряжения члена совета Попечительства о слепых барона Мирбаха библиотека регулярно пополнялась книгами, издаваемыми Петербургским училищем.
Российский опыт школьного обучения глухих превосходил тифлопедагический. На съезде впервые обсуждается вопрос «о призрении и обучении детей, отсталых в умственном и нравственном отношении». Но словам двадцатипятилетнего приват-доцента Московского университета Г. И. Россолимо (сегодня его чтят как одного из основоположников детской неврологии в России), названная проблема и стране «еще ни разу не являлась предметом специального, всестороннего исследования».
Участники съезда просят правительство:
* обязать владельцев фабрик и мастерских «принимать на себя лечение рабочих, получивших повреждение глаз при работе; в случае неисполнения этого обязательства они должны быть привлекаемы к строгой ответственности»;
* способствовать скорейшему «введению страхования рабочих от несчастных случаев, так как эта мера будет иметь существенно великое значение для предупреждения слепоты среди рабочего населения»;
• создать систему патронажа «для слепых, глухонемых и других ненормальных детей с целью устройства мастерских на артельных началах, сбыта изделий, устройства общежитий, библиотек, выдачи пособий и приискания работы».
Одновременно делегаты просят высшее руководство ВУИМ: » увеличить число специальных учебных заведений и организовать подготовку педагогов для них;
* обеспечивать трудоустройство выпускников по завершении ими школьного курса;
• попытаться ввести в программу учебных заведений, готовящих учителей народных школ, «как необязательный предмет методику обучения грамоте слепых».
Отечественные тифлопедагоги появились в стране лишь на исходе XIX столетия, но очень скоро они сумели объединиться и профессиональное сообщество и провести Всероссийский съезд (1885). К тому моменту в училищах для глухонемых работало второе, если не третье поколение сурдопедагогов, однако они объединяться не торопились. Первая совместная конференция учителей школ глухих, как это ни странно, явилась результатом энергичных усилий тифлопедагогов, Анны Адлер более других.
Накануне Первой мировой войны в России существовала сеть специальных учебных заведений, сложился учительский корпус, педагоги ведущих школ обладали хорошей профессиональной подготовкой, а главное — идея введения обязательного всеобщего бесплатного обучения детей с недостатками физического и умственного развития обрела немало сторонников.
3.9.обучение умственно отсталых детей становится возможным
(1895 - 1917)
Инициатива организации обучения детей с отклонениями умственного развития в России исходила не от государства, как это было в Германии, и не от родителей, как это случилось в Англии, а на манер Франции — со стороны врачей, педагогов, общественных деятелей, озабоченных положением «ненормальных» детей.
В 1908 г. Санкт-Петербург и Москва решатся на обучение умственно отсталых детей. Латентный период оказался долгим из-за того, что сперва дело тормозилось традиционной неторопливостью ответственных чиновников, потом наступил военно-политический кризис, проигранная Русско-японская война ослабила экономику, а революция 1905 г. напугала правительство. Благотворительные общества вошли в полосу финансовых затруднений, государство же в очередной раз ужесточило внутреннюю политику, в силу чего частные инициативы в сфере образования стали почти невозможными. Перейти от мечтаний к делу подвижникам удастся после принятия Государственной думой проекта введения всеобщего начального обучения (1908), рассчитанного на 10 лет.
Вплоть до начала XX столетия российское общество оставалось не готовым к организации учреждений социального призрения, тем более учебных заведений для умственно отсталых детей.
На Руси люди с интеллектуальными нарушениями испокон веку занимали особую социальную нишу, нищелюбивое население вело себя по отношению к ним достаточно терпимо, власти же обходили их своим вниманием. Открытие сумасшедших домов в Новгороде (1776), Петербурге (1779) и Москве (1785) даже формально нельзя считать началом государственной заботы о людях, страдающих психическими заболеваниями или тяжелыми формами умственной отсталости. Ни Церковь, ни престол, ни городская власть, ни родители, ни специалисты (юристы, врачи, педагоги) до второй половины XIX столетия не имели поводов размышлять об умственно отсталых детях.
Реформа системы подведомственных учебных заведений (1863) сделала очевидным для Военного министерства неспособность ряда учащихся военных гимназий усвоить предложенную программу. Действующие нормативы не позволяли Главному управлению военными учебными заведениями (ГУВУЗ) отчислять малоспособных воспитанников, но также не разрешали долго держать их в обычных классах. В 1865 г. в структуре военных гимназий между III и IV классом создаются так называемые «промежуточные» или «повторительные» классы. Предполагалось, что в ходе дополнительного года обучения воспитанники ликвидируют пробелы в знаниях и через год смогут войти в «общий поток».
Неэффективность и дороговизну повторительных классов осознало и ГУВУЗ, вследствие чего приняло решение (1867) переводить малоуспешных учеников военных гимназий в учебные заведения более низкого уровня — в военные начальные школы.
Открыла список военно-учебных заведений (с 4-летним элементарным курсом) «для менее способных учащихся» прогимназия города Вольска (Саратовская губерния). Прогимназия «удерживала воспитанников в своих стенах, пока не была достигнута основная цель умственного развития и нравственного исправления».
Призрение и воспитание слабоумных могло заботить исключительно филантропов-западников. Долгое время в империи существовало лишь одно профильное учреждение — частное платное лечебно-педагогическое заведение для страдающих припадками, малоспособных, слабоумных и идиотов, открытое доктором Фридрихом Платцем в собственном доме в Риге. После смерти уникального врача-сурдопедагога учреждение возглавила его вдова — Тереза Платц. Под ее руководством маленькое частное заведение значительно расширилось и преобразовалось в популярный пансион для эпилептиков и слабоумных. Продолжает список благотворительных учреждений Евангелический приют во имя Эммануила для одержимых падучей болезнью и слабоумных детей, основанный пастором петербургского собора Святого Петра Александром Ферманом на средства потомственного почетного гражданина Ф. В. Вальца. . Сначала приют размещался в наемном доме, затем переехал в стоявшие па краю елового леса деревянные здания в Удельной. В момент своего рождения приют принял 20 детей из протестантских семей, к началу XX в. он расширился и располагал, по одним данным, шестьюдесятью, по другим — сотней мест. Неподалеку от приюта (пригород Петербурга, станция Удельная при Александре) некой больнице решением столичных властей открывается отделение для идиотов на 50 коек (1885), которое из-за отсутствия средств и незаинтересованности горожан вскоре закрылось.
Настоящая русская история призрения слабоумных детей начинается с уникального события — внезапного исцеления от эпилепсии подростка Коли Грачева и беспримерного подвижничества его старшей сестры Екатерины. «В ночь с 3 на 4 декабря ребенку стало особенно худо, припадок длился более пяти часов, и к рассвету изнуренный муками подросток в яви увидал Богородицу, святителя Николая и ангелов. Матерь Божья обратилась к мальчику с научением: «Николай, поезжай в часовню2, шестого декабря ты исцелишься, но ранее никому не говори». Наутро подросток попросил сестру отвезти его в указанный день, а то был его день ангела, в названную часовню, но был так слаб, что сестра долго не соглашалась, предлагая пригласить священника на дом. Коля же был настойчив в своей просьбе и добился ее исполнения. Расслабленного мальчика с трудом одели, кое-как доставили до нужной часовни, где старшая сестра на руках едва дотащила его до чудотворной иконы и положила перед ней на пол. Ни ходить, ни стоять мальчик не мог. При чтении Евангелия он пришел в сознание, а после того, как его поднесли к чудотворной иконе, смог встать на ноги, осенил себя крестным знаменем и отчетливо произнес: «Нет, Катя, я могу стоять!» Трепет объял присутствующих...»
Священный синод провел специальное заседание, в ходе которого Е. К. Грачева клятвенно заверила церковных иерархов в правдивости случившегося2. Синод отреагировал на чудо согласно церковным канонам: в комнате, где мальчик пережил видение, решили установить иконостас, а на месте дома Грачевых, переданного Екатериной Константиновной церкви (1890), выстроить храм Во имя Царицы Небесной. Отроку же рекомендовали принять постриг и посвятить жизнь Богу. . Грачева становится волонтером Императорского человеколюбивого общества и занимается выявлением детей, нуждающихся в призрении. Во время одного из посещений петербургских трущоб Екатерина Константиновна нашла слабоумную сироту, которую не смогла определить ни в одно столичное учреждение. Пройдя несколько раз по замкнутому кругу, подвижница решила устроить девочку в собственной небольшой квартирке, сохранившейся в купленном церковью родительском доме. Она покупает одежду, еду, игрушки и начинает в своей квартире выхаживать двух девочек — Таню и Шуру, а уже в декабре 1895 г. состоялось торжественное открытие приюта. Через полтора года тяжелой работы Екатерина Константиновна приходит к выводу, что нельзя сводить помощь исключительно к уходу, она свято верит в то, что воспитанников, несмотря на тяжесть недуга, можно и нужно обучать, но предстояло понять, чему их учить и как. Методом проб и ошибок Грачева создает программу воспитания и обучения, придумывает пособия для занятий и собственноручно изготавливает их.
Чудесное исцеление Коли Грачева и беззаветное подвижничество во благо больных детей его верующей сестры Екатерины привело к неожиданным последствиям. За кратчайший срок сложилась некая структура, объединившая приют, благотворительное общество, школу для отсталых и припадочных детей (1898) и, наконец, созданное по благословению митрополита Антония попечительство—Братство во имя Царицы Небесной (1900).
В мае 1898 г. Екатерина Константиновна приглашает в приют нескольких городских учительниц и в их присутствии устраивает детям экзамен. Увиденное поразило гостей, до того не веривших даже в минимальные успехи подопечных Грачевой. Еще в 1896 г. неутомимой подвижнице удалось организовать квалифицированную медицинскую помощь, воспитанниц регулярно осматривал доктор Э. А. Гизе, который в случае тяжелых заболеваний приезжал дважды в день, а при необходимости и среди ночи.
В июле 1897 г. Екатерина Константиновна получает в подарок французскую книжку о судьбе слепоглухонемой девушки, сумевшей не просто овладеть грамотой, но и получить университетское образование. Воодушевившись, Грачева решает посетить петербургское учебное заведение для слепых и ознакомиться с трудами по тифлопедагогике. Сурдопедагогические учебники ею уже проштудированы, в Мариинском училище она частый гость. Успех подопечных на упомянутых показательных «экзаменах» 1898 г. натолкнул Грачеву на мысль о необходимости организации школы для отстающих и припадочных детей.
Глубоко религиозная и изначально не приемлющая естественнонаучного взгляда на природу несостоятельности ребенка-инвалида, Екатерина Константиновна Грачева сыграла важную роль в изменении отношения россиян к умственно отсталым детям. Воспитанная в канонах православной этики, Е. К. Грачева за короткий срок сумела от милосердия (готовности делать добро) перейти к попечению (деятельной заботе, опеке) тех детей, от коих другие открещивались. Взявшись за воспитание умственно отсталых детей, Екатерина Константиновна остро ощутила недостаток в знаниях и смогла приобрести их.
За XIX столетие российское общество заметно изменилось, необходимость обучения «малоуспешных», «неспособных», «ненормальных», «умственно недоразвитых», «отсталых и нервных» детей к началу