В эстрадном номере публика становится главным партнером ар­тиста.

Поэтому иногда классический литературный филармони­ческий жанр индивидуальностью артиста превращается в эстрад­ный. Так, например, В. Хенкин читал с эстрады рассказы М. Зо­щенко. Можно привести и не столь давний пример: артист Санкт-Петербургского государственного театра «Буфф» А. Травин в одной из своих программ (1998 год) использовал в качестве ли­тературного первоисточника материал дневников А. Пушкина («Участь моя решена, я женюсь...»), и это был эстрадный номер в жанре музыкального фельетона. При этом он стал эстрадным не просто потому, что прибавились вокальные вставки (в филар­монических чтецких жанрах существуют, например, литератур­но-музыкальные композиции), а именно по целому комплексу признаков, среди которых важное место занимает прямое обще­ние со зрительным залом.

Не менее показательной выглядит разница между филармо­ническим и эстрадным исполнительством на примере вокально­го искусства. Так на Первом всесоюзном конкурсе артистов эст­рады в 1939 году в Москве победа не досталась ни одному из эстрадных вокалистов, хотя в конкурсе участвовала К. Шульженко (3-е место). «Победительницей стала Д. Пантофель-Нечецкая, солистка Свердловской оперы, обладающая красивым колоратур­ным сопрано, но лишенная того, что составляет суть артиста эстрады — особой артистичности, умения установить, контакт со зрителем, заразительного темперамента, того качества, которое порой называют шармом, порой обаянием.

Ее участие в конкурсе было случайным и объяснилось остат­ками недоверия к «несерьезному» искусству, стремлением «под­нять» его уровень до академического, оперного. К стати, сама оперная обладательница первого места, как оказалось а дальней­шем, стыдилась легкомысленности звания эстрадного лауреата и категорически требовала опускать на афишах, лауреатом какого именно конкурса она является...

Еще до начала конкурса Л. Утесов в статье, появившейся в газете «Советское искусство», с тревогой писал о забвении не­которыми артистами специфики эстрадного исполнительства, об утрате эстрадой ее важных качеств, в том числе злободневности. «...Разве является эстрадницей певица, исполняющая оперную арию или классический романс!.. В то же время эстрадным ар­тистом почему-то может считаться каждый актер, выступающий на концертной эстраде, хотя бы его репертуар и подача этого ре­пертуара ничего общего с эстрадой не имели».¹²

Концертный номер может быть и серьезным, и озорным, и классическим, и современным, очень похожим на эстрадный но­мер, и иногда разницу между ними очень трудно уловить. Он мо­жет идти на эстрадной площадке, в эстрадном концерте, но если номер не обладает ярко выраженными признаками эстрадного Жанра, то это не эстрадный, а концертный номер.

Актерское искусство и технология выразительных средств жанра

Существуют эстрадные жанры, основанные исключительно на актерском искусстве. Это, в основном, речевые жанры — мо­нолог, фельетон, миниатюра, скетч, пародия. И хотя называют­ся они речевыми, артист в таком номере использует весь комп­лекс элементов актерского мастерства — перевоплощается, дей­ствует, вступает в общение с партнером, если он есть, и со зрительным залом и т. д. Кроме того, здесь, как правило, присут­ствует драматургические построение, сюжет, предлагаемые об­стоятельства.

Иногда такие номера называют театрализованными, но, стро­го говоря, это неверно. Элементы театрализации сюда не вносят­ся, они присутствуют здесь изначально. Там, где актерское ис­кусство, — там и театр. Сама природа таких номеров основана на театральной игре, они наиболее близки искусству драматичес­кого театра.

Вместе с тем, на эстраде существует много жанров, основан­ных на проявлении какой-либо уникальной техники, на демон­страции трюков. Дело в том, что в некоторых жанрах эстрады, особенно оригинальных, важное место занимает трюковая осно­ва номера, когда сама по себе техника исполнения как таковая, техническое мастерство из-за своей сложности является предме­том искусства.

В такого рода номерах может отсутствовать сюжетная линия, характеры персонажей. И хотя часто образ создается за счет ас­социативных средств — музыки, костюма, света, — номер всегда исполняется от лица артиста в реальных обстоятельствах концер­та, а не в предлагаемых обстоятельствах, обусловленных сюже­том номера.

В трюке, как ни в какой другой момент, актер демонстрирует слож­ную, а зачастую и уникальную технику исполнения средствами, присущими жанру.

На эстраде техника исполнения, доведенная до совершен­ства, уже сама по себе является предметом восхищения зрителя.

Отточенная форма исполнения есть необходимое условие работы эстрадного актера.

Однако часто это ведет к чрезмерному вниманию только к технической стороне исполнения.

В основе подобных номеров — сложные акробатические или гимнастические элементы, исполняемые под музыку. Между тем, если одеть исполнителей в другие костюмы и сменить музыку, — радикально ничего не изменится, потому что в такого рода но­мерах отсутствует живой человеческий образ, а есть только по­каз технического мастерства в исполнении трюков. О существо­вании какой-либо сверхзадачи номера, темы его и говорить здесь не приходится.

Это относится не только к «спортивным» жанрам, но и к вентрологии, фокусам и манипуляции, психологическим опытам, жонгляжу, мнемотехнике и т. д., — то есть к весьма большому ко­личеству эстрадных жанров.

Но для того, чтобы нашлось место актерской игре, необхо­дима драматургия номера. Только тогда возникнет персонаж, тема, событие. Только тогда мы можем назвать исполнителя ак­тером. Режиссерский замысел и актерская игра уводят номер из разряда технологичных и переводят его в разряд сюжетного эст­радного номера. К таким номерам тоже иногда применяется тер­мин «театрализованный». Но, думается, точнее было бы назвать такой номер сюжетным.

История и опыт современной эстрады говорят, что ведущей тенден­цией является сочетание театральной драматургии номера и актер­ского искусства с виртуозностью технического мастерства.

И главное здесь даже не в том, чтобы органично вплести трюк в действенную канву номера, сделать его выразителем со­бытия (что само по себе — очень сложная режиссерская задача), а в том, чтобы в этом взаимодействии театра и эстрады соблюс­ти очень зыбкий баланс этого сочетания. Усиление театральной компоненты за счет трюковой, и наоборот, ведет к утратам и в том, и в другом смысле. В сюжетном эстрадном номере режиссе­ру нужно учитывать специфику выразительных средств эстрад­ного жанра, выявлять их, а не мешать им. В противном случае, театрализованный эстрадный номер грозит превратиться просто В маленькую театральную сценку-этюд.

Многожанровость эстрады весьма затрудняет нахождение общих закономерностей в разных жанрах: ну как, например, срав­нивать оригинальные и вокальные жанры, если они столь различ­ны? Между тем, эти общие закономерности существуют.

При всей несхожести оригинальных (эстрадно-цирковых) и вокально-эстрадного жанров, и здесь и там присутствует специ­фическая техника. В оригинальных жанрах она выражается, как правило, в трюке; в вокально-эстрадном — в особенностях во­кальной техники, в уровне и своеобразии мастерства вокалиста.

В тех эстрадных жанрах, где сама техника исполнения, тех­нология выразительных средств жанра лежит вне актерского мастерства, перед режиссером всегда будет существовать пробле­ма соединения этой специфической техники с актерским искус­ством, с созданием драматургии эстрадного номера.