белорусско-герм отношения

ПРОБЛЕМЫ БЕЛОРУССКО-ГЕРМАНСКИХ ОТНОШЕНИЙ В 1914—1922 ГГ.

Александр Тихомиров

Тихомиров Александр Валентинович — и. о. заведующего отделом всеобщей истории нового и новейшего времени Института истории Академии наук Беларуси, кандидат исторических наук, доцент

Белорусско-немецкие связи имеют многовековую историю. До конца XVIII в. они развивались на разных уровнях, однако после разделов Речи Посполитой и включения белорусских земель в состав Российской империи взаимодействие осуществлялось исключительно в сферах экономики и культуры. В начале ХХ в. из белорусских губерний на германский рынок поступали лес и лесопродукты. Немецкие капиталы вкладывались в развитие текстильной, химической и бумажной промышленности, металлообработки и машиностроения в Беларуси. Белорусские работники активно выезжали на сезонные работы в Германию, где их задействовали в сфере сельского хозяйства.

1 августа 1914 г. Германия объявила войну России. Этот день положил начало Первой мировой войне, которая коренным образом изменила историческую судьбу Беларуси. Вступая в войну с Россией, Германия не имела детальной концепции реализации политики на Востоке. 6 августа 1914 г. германский канцлер Т. фон Бетман-Гольвег заявил, что его страна желает "освободить угнетенные народы России и оттеснить русский империализм к московским рубежам"¹. Однако эти слова были в значительной мере декларативными, сориентированными на немецких социалистов, поддержкой которых желало заручиться правительство.

По существу, программа освоения восточных территорий стала разрабатываться в конце 1914 г. Весьма активно советы правительству давали представители деловых кругов и интеллигенции. 20 мая 1915 г. представители 6 влиятельных экономических союзов Германии (Центрального объединения германских промышленников, Союза промышленников, Союза аграриев, Немецкого крестьянского союза, Германского имперского союза средних классов, Объединения христианских союзов немецких крестьян) направили правительству меморандум, в котором подчеркивалось, что главной задачей германской политики на Востоке должно стать приобретение значительной сельскохозяйственной территории, уравновешивающей германскую промышленную мощь на Западе². Составители меморандума предлагали включить в состав рейха русские прибалтийские губернии и "территории, размещенные к югу от них"³.

Схожая точка зрения высказывалась в меморандуме немецких профессоров, дипломатов и высших правительственных чиновников, направленном канцлеру 20 июня 1915 г. Составители меморандума требовали создать на восточных границах рейха мощный пограничный вал из территорий, ранее входивших в состав России. "В какой мере продвинется наша восточная граница, будет зависеть от военного положения и прежде всего будет определяться также и стратегическими соображениями. Поскольку речь идет о перенесении границ вдоль восточной границы Познани и Силезии, а также вдоль южной границы Восточной Пруссии, следует создать пограничный пояс, по возможности освобожденный от права собственности и доступный для поселения немцев"⁴, — писали они.

Наиболее радикальную позицию в отношении территориальных приращений на Востоке выражали ультранационалисты из организации Пангерманский союз. В программе, изложенной президиумом Пангерманского союза 28 августа 1914 г., говорилось о необходимости отделить от России земли Польши, Эстляндии, Лифляндии, Курляндии, Литвы, Беларуси и Украины⁵. Известный деятель организации, профессор Ф. Лециус предлагал перенести границы России от Балтийского моря к рубежам Волхова и Днепра, а пограничными городами Германии на Востоке сделать Великий Новгород и Могилев⁶.

В отличие от политиков, германский генералитет на начальном этапе войны выступал с более умеренными предложениями. На совещании с участием руководства страны, прошедшем в Берлине в ноябре 1914 г., начальник германского генерального штаба Э. фон Фалькенгайн предложил "скорректировать" границу с Россией по линии Нарва — Вильно — Гродно⁷. Он считал, что данная линия создаст "психологически благоприятный момент" для заключения мира с Россией и выступал против "излишнего" продвижения на Восток⁸. В беседе с начальником генштаба австро-венгерской армии К. фон Гетцендорфом 19 декабря 1914 г. Фалькенгайн сказал, что его страну удовлетворит оттеснение русских за Вислу⁹.

Таким образом, в 1914—1915 гг. большинство германских политиков, предпринимателей, военных и представителей интеллигенции считали, что Германия должна отделить от России прибалтийские провинции и "русскую" Польшу, сделав из них своеобразный буфер, защищающий восточные территории рейха от возможных атак со стороны российских войск. Прочие же земли, завоеванные на Востоке, по их мнению, следовало использовать в качестве "разменной карты" в дипломатическом торге с Россией в случае согласия ее руководства на заключение сепаратного мира. В 1916 г. соответствующая позиция легла в основу "восточной" политики Германии.

Весной 1915 г. германские войска перешли в контрнаступление на Восточном фронте и стали с боями продвигаться в восточном направлении. Осенью 1915 г. немцы заняли около четверти территории современной Беларуси с городами Гродно, Ошмяны, Сморгонь, Лида, Слоним, Новогрудок, Барановичи, Волковыск, Пружаны, Брест-Литовск, Кобрин, Пинск. В конце 1915 г. германо-российский фронт стабилизировался по линии Двинск — Браслав — Поставы — Сморгонь — Барановичи — Пинск — Луцк.

Осенью 1915 г. немцы создали специальную военно-административную единицу "Обер-Ост", вверив ей полномочия по управлению оккупированными территориями (общее руководство "Обер-Остом" осуществлял командующий Восточным фронтом фельдмаршал П. фон Гинденбург, а непосредственное руководство — обер-квартирмейстер, генерал Э. фон Людендорф). "Обер-Ост" пережил несколько реорганизаций. Весной 1917 г. он был разделен на округа "Курляндия", "Литва" и "Белосток-Гродно" (белорусские земли были включены в состав двух последних округов)¹⁰. Восточная граница "Обер-Оста" соответствовала пределам территориальных притязаний Германии в отношении России. Часть оккупированных белорусских земель (около 33 тыс. кв. км) была включена в состав военно-оперативной полосы между границей "Обер-Оста" и линией германо-российского фронта.

Несмотря на достаточно оживленные экономические контакты между белорусскими землями и Германией в начале ХХ в., немцы имели весьма приблизительные представления об этнографии и культуре завоеванных земель. Ю. Дубейковская, дочь известного общественного и политического деятеля Беларуси, отмечала: "Немцы спачатку зусім не разьбіраліся ў нацыянальных справах нашага краю, Яны зналі расейцаў, палякаў, жыдоў, часткова летувісаў, але беларусы былі для іх чымсьці новым"¹¹.

Первоначально немецкая оккупационная администрация поддержала на территориях Литвы и Беларуси поляков, рассчитывая на то, что они, получив компенсацию на Востоке, откажутся от притязаний на западные и южные земли Польши, которые в то время входили в состав Германии и ее союзницы Австро-Венгрии. В частности, руководитель Пангерманского союза П. Рорбах в 1915 г. писал, что Германия сделает Польшу настоящим другом, если передаст ей Литву и часть Беларуси до припятских болот¹². Заняв Вильно осенью 1915 г., немцы подчеркивали, что рассматривают его как польский город. Однако в 1916 г. национальная политика немцев на восточных территориях изменилась: в противовес "зрелым" национальным движениям поляков и русских они стали поддерживать "молодые" национальные движения литовцев, белорусов и украинцев.

Оккупация способствовала росту интереса немецких исследователей к проблемам белорусов. Одним из первых белорусской проблематикой стал заниматься доктор Дальберг. В статье "Народы Литвы", опубликованной 27 января 1916 г. в виленской немецкоязычной газете "Zeitung der 10. Armee" ("Газета 10-й армии"), он отмечал, что белорусское население проживает к востоку от линии Белосток — Гродно — Вильно и отчетливо преобладает восточнее от Минска¹³. Также Дальберг обращал внимание на то, что в создании белорусской нации решающую роль сыграл балтский субстрат, в то время как в создании великорусской нации аналогичную роль сыграл финский субстрат, а в создании украинской нации — татарский¹⁴.

Немцы скептически относились к возможностям белорусского национального движения, считая его слишком слабым и проникнутым симпатией к другим славянским народам. Такие настроения нашли, в частности, отражение в записке, составленной для руководства "Обер-Оста" советником по делам восточных территорий фон Бекератом в январе 1917 г., где говорилось, что "белорусы никогда не выражали стремления к государственной самостоятельности... Отдельные сепаратистские устремления, развиваемые немногочисленной группой археологов и литераторов в Вильно, нужно отнести к местным делам, не имеющим политического значения"¹⁵. Сомнения в возможности укрепления белорусского национального движения высказывал и доктор Дальберг¹⁶.

Тем не менее, немецкая оккупационная администрация не препятствовала развитию белорусского национального самосознания. 6 января 1916 г. П. фон Гинденбург отдал приказ, который поставил белорусский язык в положение, равное языкам других народов на территории "Обер-Оста". Белорусы получили возможность создавать свои учреждения образования — школы, учительские семинарии и курсы. В 1915—1916 гг. Вильно, где находились известные деятели белорусского национального движения — И. Луцкевич, А. Луцкевич, В. Ластовский, А. Пашкевич (Тетка), Ф. Алехнович, Я. Станкевич и др., стал настоящим центром белорусского национального возрождения. Тут действовали курсы по подготовке учителей, Белорусский клуб, Белорусское издательское общество, Белорусский театр, Белорусский музей, а с января 1916 г. дважды в неделю стала выходить белорусскоязычная газета "Гоман".

Занимаясь деятельностью в сфере образования и культуры, белорусская национальная интеллигенция в Вильно стала создавать свои общественные и политические организации. Первоначально координационным центром белорусских организаций на территории, перешедшей под немецкое управление, стал Белорусский народный комитет, также находившийся в Вильне. В январе 1918 г. Белорусский народный комитет сменила Виленская белорусская рада (руководителем Виленской белорусской рады стал А. Луцкевич).

В 1917 г. доминантой "восточной" политики Германии стала поддержка литовского национального движения. На совещании в Кройцнахе 23 апреля 1917 г., в котором участвовали германский канцлер Михоэлис и фельдмаршал Гинденбург, было решено включить Курляндию и Литву в состав рейха, сделав их восточной границей линию от Белостока до р.Неман южнее Лиды. Там же был рассмотрен вопрос о взаимоотношениях Литвы с созданным в октябре 1916 г. с согласия Германии и Австро-Венгрии на землях "русской" Польши Королевством Польским. Участники совещания пришли к выводу, что Вильно и Беловежская пуща должны остаться вне пределов Королевства Польского¹⁷.

Летом 1917 г. немцы предложили литовцам создать представительный орган, который мог бы выступить в качестве посредника между Германией и Литвой и которому Германия могла бы доверять. С согласия немцев в Вильно 18—22 сентября 1917 г. была проведена литовская национальная конференция, участники которой постановили "войти в определенные, еще подлежащие установлению, отношения с Германией" и избрали совет — Тарибу — в составе 20 человек (руководителем Тарибы стал А.Сметона). В конце сентября 1917 г. германское командование на Востоке признало Тарибу в качестве органа, правомочного выступать от имени литовского народа. 11 декабря 1917 г. Тариба высказалась "за вечные и прочные связи Литвы с Германской империей... на основах военной конвенции и конвенции связи, а также на основах единой таможенной и валютной системы"¹⁸. 26 января 1918 г. Тариба подтвердила постановление от 11 декабря, дополнив его пунктом о том, что "окончательно определить основы Литовского государства и его взаимоотношения с соседними государствами должен Учредительный сейм"¹⁹. 16 февраля 1918 г. Тариба объявила о независимости Литвы. 23 марта 1918 г. независимость Литвы была признана Германией. В ноябре 1918 г. с санкции и при поддержке немцев началось формирование литовского войска.

Немецкая политика в отношении Литвы вызывала у белорусов смешанные чувства. С одной стороны, они приветствовали процесс становления литовской национальной государственности, с другой стороны, относились к этому процессу с опаской, поскольку литовцы, заручившись немецкой поддержкой, отказывались сотрудничать с белорусами. В частности, немецкая политика привела к срыву плана создания конфедерации Великого княжества Литовского, реализовать который виленские белорусы пытались в 1915—1916 гг.

В ноябре 1917 г. в ставке германского Верховного командования на Восточном фронте в Брест-Литовске начались мирные переговоры с участием представителей Советской России и держав Четверного союза (Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Османской империи). Особую активность на переговорах проявляла германская делегация, которая добивалась от советских представителей отказаться от притязаний на Польшу, Литву, Курляндию, части Эстляндии и Лифляндии. Соответствующие территориальные притязания были зафиксированы на карте, которую 18 января 1918 г. представители держав Четверного союза вручили делегации Советской России.

После отказа советской делегации подписать мирный договор на предложенных державами Четверного союза условиях германские войска возобновили наступательные операции на Восточном фронте. В период с 18 февраля до начала марта 1918 г. немцы заняли большую часть территории Беларуси, выйдя на рубежи Западной Двины и Днепра (основу немецких войск, действовавших на территории Беларуси, составляла 10-я армия). В 1918 г. под контроль Германии перешли Минск, Полоцк, Борисов, Жлобин, Речица, Калинковичи, Рогачев, Гомель, Орша, Могилев.

Военные успехи Германии и ее союзников вынудили руководство РСФСР пойти на заключение "позорного" мира. В Брест-Литовск была срочно направлена делегация РСФСР, которая 3 марта 1918 г. поставила свою подпись под текстом мирного договора. Брест-Литовский трактат юридически фиксировал выход России из войны, объявляя состояние войны между Россией и державами Четверного союза прекращенным. Советская Россия соглашалась на отделение значительных территорий, которые переходили под контроль Германии и ее союзников. Договор зафиксировал раздел территории Беларуси по линии Двинск — Свентяны — Лида — Пружаны — Брест-Литовск. При этом в договоре отсутствовало четкое определение линии предельного продвижения германских войск на Восток — соответствующая линия должна была определиться специальными соглашениями между командованием германских войск и противостоящих им частей Красной Армии.

Прямым следствием наступления немецких войск на Восточном фронте и заключения Брест-Литовского мирного договора 1918 г. стало провозглашение в Минске 9 марта 1918 г. Белорусской Народной Республики, а затем, 25 марта 1918 г., ее независимости от России.

Следует отметить, что представители белорусской национальной интеллигенции отнеслись к факту заключения Брест-Литовского мирного договора негативно. Еще до подписания договора Исполнительный комитет Совета Всебелорусского съезда направил в Брест делегацию в составе И. Середы, А. Цвикевича и С. Рак-Михайловского, поручив ей передать участникам переговоров меморандум с изложением аргументов в пользу сохранения Беларуси в этнографических границах. Белорусская делегация, прибывшая в Брест 15 февраля 1918 г., смогла встретиться с членами германской делегации. В ходе встречи белорусы высказали несогласие с условиями мирного договора, обратив внимание на то, что они предусматривают отторжение части белорусской территории на западе и юге и не содержат положения о выплате компенсации белорусскому населению за причиненный в ходе военных действий ущерб. Немцы не восприняли аргументы белорусов и отказались вносить в текст мирного договора какие-либо изменения, сославшись на то, что договор ущемляет белорусские интересы в незначительной мере²⁰. В свою очередь, белорусы не изменили своего негативного отношения к договору: требование аннулировать положения Брест-Литовского трактата в части, затрагивающей Беларусь, стало одним из центральных положений 3-й Уставной грамоты, принятой Радой БНР 25 марта 1918 г.

Немцы проигнорировали мнение белорусов не только при заключении мирного договора с РСФСР, но и в процессе определения северной границы Украины. Согласно мирному договору, подписанному между Украинской Народной Республикой и державами Четверного союза в Брест-Литовске 9 февраля 1918 г., северная граница Украины должна была пройти по пунктам Тарноград — Белограй — Шебршин — Красностав — Пугачев — Радин — Мельник — Высоко-Литовск — Каменец-Литовский — Пружаны — Выгоновское озеро²¹. Несколько позднее немцы передали в состав Украины в качестве компенсации за отказ от Холмщины Пинский, Мозырский и Речицкий уезды Минской губернии, а также Гомельский уезд Могилевской губернии²². Таким образом, Украина получила практически все Полесье, Среднее Поднепровье и Нижнее Посожье с Гомелем, на которые претендовали также и белорусы.

Вообще, отношения между сторонниками самоопределения Беларуси и германскими оккупационными властями первоначально были напряженными. 25 февраля 1918 г. германский комендант Минска распорядился выселить Народный Секретариат БНР из занимаемого им помещения на Захарьевской улице. При этом немецкие солдаты сорвали и сбросили на землю вывешенный на балконе здания белорусский национальный флаг и конфисковали казну Секретариата.

Весной 1918 г. деятели БНР стали прилагать усилия к тому, чтобы нормализовать отношения с Германией и добиться ее поддержки в деле строительства независимого белорусского государства. Работа велась по двум направлениям: развитие отношений с правительственными ведомствами Германии и с германскими военными кругами на Восточном фронте.

Первой инициативу в установлении контактов с немцами проявила Виленская белорусская рада. В марте 1918 г. она приветствовала признание Германией независимости Литвы, но при этом обратила внимание на то, что Тариба не может выступать от имени всех жителей Литвы. В обращении, которое деятели Рады направили в Берлин, говорилось: "Разорванные Брест-Литовским договором Белорусские земли в силу политической и экономической естественной необходимости должны срастись в единую Белорусско-Литовскую историческую государственную единицу, свободную и самостоятельную — к этой цели направлены все помыслы и стремления белорусского народа по ту и по сию сторону искусственно созданной границы, разорвавшей на двое единое живое целое, благодаря тому, что при разрешении Литовского вопроса был заслушан не голос всего населения оккупационной области, а голос учреждения могущего считаться представительством лишь части населения Литвы — литвинов, составляющих около 40 % населения, но отнюдь не представительством Литвы"²³.

10 марта 1918 г. правительство БНР известило правительство Германии о факте провозглашения республики. 5 апреля 1918 г. деятели БНР призвали канцлера Германии официально признать независимость Беларуси. Однако официальный Берлин отказался признать независимость Беларуси, сославшись на то, что такое признание будет противоречить условиям Брест-Литовского мирного договора.

Не получив ожидаемой поддержки со стороны правительства Германии, руководители БНР решили обратиться непосредственно к кайзеру Вильгельму ІІ. По свидетельству участника тех событий В. Годлевского, инициатором данной акции стал руководитель Минского белорусского представительства (основу данного объединения составляли партии, представлявшие крупную буржуазию и помещиков Беларуси) Р. Скирмунт²⁴. Нельзя сказать, что данное предложение было с восторгом принято деятелями БНР, среди которых было много социалистов, выступавших с антимонархических позиций, но все же большинство членов Рады решило принять его, руководствуясь конъюнктурными соображениями момента.

В. Годлевский утверждал, что обратиться к германскому монарху белорусам посоветовали представители германской оккупационной администрации²⁵. На правдоподобность данного утверждения указывают и архивные документы, в частности, письмо, которое Президиум Рады БНР направил И.Воронко 7 апреля 1918 г. В письме говорилось: "С прычыны ўлажыўшыхся варункаў лічым сваёй павіннасьцю падзяліцца з Вамі нашымі думкамі і вывадамі ў роўна ўсім нам дарагой справе нашае Бацькаўшчыны. Справа вось у чым. Паводлуг нашых ведамасьцей, нямецкія ўласьці стаўляць пытаньне аб прызнаньні незалежнасьці Беларусі ў залежнасьці ад развязкі пытаньня, чы Ліфляндыя і Эстляндыя будуць злучэны з Нямеччынай. Гэта выплывае з нашага геаграфічнага палажэньня — між прыбалтыцкімі землямі і Украінай. Немцы ў прыпадку жаданай для нас развязкі нашае справы гатовы паддзержаць нашэ гасударственнае будаўніцтва, заяўляючы, што за помач яны будуць вымагаць таможанага саюза Беларусі з Цэнтральнымі дзяржавамі. Аб мілітарным саюзе гутаркі няма. Аднак немцы ясна кажуць, што яны маглі бы пайсьці толькі на рэч зусім сур’ёзную і пэўную. Яны не давяраюць сілам левых элементаў у гасударственным будаўніцтве і за залог удачы ўважаюць учасьце элементаў найбольш умяркаваных. Мы маемо вельмі сур’ёзную аснову спадзевацца, што ў найбліжэйшых днях могуць быць зроблены крокі дзеля таго, каб аперціся на элементах, згрупаваных у Прэдстаўніцтве. Само сабой разумееца, што гэта можэ адбіцца на самым істнаваньні Сэкрэтарыату, каторы, як орган законнай народнай уласьці, трэба удзержаць за ўсялякую цану. І цяпер прыйшоў момэнт, калі ўступленьне да Рады Рэспублікі і эвэнтыўна за Сэкрэтарыату людзей с Прэдстаўніцтвам не павінна зацягівацца ні на адну лішнюю мінуту. Прэдстаўніцтва трэба зьвязаць перш чым у стасунку да яго будуць зроблены немцамі першыя крокі.

З Вашага апошняга пісьма мы з радасьцю бачым, што работа Ваша ў гэтым кірунку йдзе ўпярод. Мы разумеем, што на прашкодзі злічэньню стаіць Ваша соцыяльная платформа. Трэба было б Вам пайсьці па слядох Украіны, згладзіўшы крыху асабліва вострые канты. Трэба знайсьці "залатую сярэдзіну" між жаданьнямі народных масс і вымаганьнямі палітычнае кон’юнктуры. Далейшые яркіе соцыяльные выступленьня могуць Вам прыдбаць папулярнасьць у народных массах, але разам с тым могуць разьбіць нашэ дзяржаўнае будаўніцтва і вярнуць нас у межы Расійскай дзержавы. Мы верым, што здалееце ўдачна разьвязаць гэту бязспорна цяжкую задачу і жычым Вам сіл і энэргіі дзеля яе"²⁶.

25 апреля 1918 г. Рада БНР на закрытом заседании обсудила текст телеграммы к Вильгельму ІІ. Принятие текста телеграммы сопровождалось длительной и горячей дискуссией. В. Годлевский писал: "Прыхільнікі высылкі тэлеграмы аргумэнтавалі так: у тэлеграме няма зрачэньня незалежнасьці, а нават гэтая незалежнасьць два разы пачырківаецца, апроч гэтага, гаворыцца аб недзялімасьці краю; няма там ані слова аб тым, што Беларусь пераходзіць пад панаваньне немцаў, а толькі гаворыцца аб зьвязку або саюзе зь Нямеччынай; Нямеччына, як дзяржава далейшая, ня так страшная для існаваньня Беларусі як, напрыклад, Расея або Польшча. Апроч гэтага гаварылася аб эканамічных карысьцях сувязі з Нямеччынай, куды Беларусь зможа высылаць свае земляробскія прадукты, а ўрэшце, на заканчэньне ўсяе аргумэнтацыі, гаварылася, што іншага выхаду няма, што гэтаксама робяць іншыя народы і дабіваюцца пажаданых рэзультатаў..."²⁷ В конце концов текст телеграммы был согласован и получил поддержку большинства присутствующих: за отправление телеграммы проголосовало 35 человек, против — 4, воздержалось — 4²⁸.

В конечном варианте телеграммы, направленной в Берлин 25 апреля 1918 г., Рада БНР выражала благодарность за "вызваленне Беларусі нямецкімі войскамі з цяжкага ўціску, чужога пануючага здзеку і анархіі" и просила кайзера закрепить усилия Рады БНР "дзеля ўмацавання дзяржаўнае незалежнасці і непадзельнасці краю ў сувязі з Германскай Імперыяй"²⁹. Подписи под обращением поставили председатель Рады И. Середа, председатель Народного секретариата И. Воронко, члены Рады Р. Скирмунт, А. Овсяник, П. Алексюк, П. Кречевский, И. Лёсик.

В тот же день представители БНР в Киеве вручили германскому послу ноту, в которой выражалась просьба признать самостоятельность Беларуси и ее власти "в лице Рады и ее коалиционного Министерства", оказать содействие белорусскому правительству в распространении его власти на восточную часть Беларуси, помочь сохранению Беларуси "в ее естественных исторических, этнографических и экономических границах", воспрепятствовать отделению Гродненщины, течения реки Припяти и Вильно³⁰.

Однако и на этот раз сторонников независимости Беларуси постигла неудача. По словам А. Луцкевича, из Берлина пришел "холодный, ничего не говорящий ответ"³¹. Не прореагировали немцы и на просьбы белорусов в Киеве. В. Годлевский позднее писал: "Бэрлін меў тагды яшчэ іншыя пляны адносна Беларусі: ён хацеў празь беларускую тэрыторыю, паміж Літвою (якая даходзіла да Саколкі) і Ўкраінай (якая даходзіла да Бельска), стварыць для сябе карыдор у Расею, каб абмінуць транзітныя дарогі праз новаствораныя дзяржавы і мець беспасрэднія зносіны зь вялікім расейскім рынкам. Карыдор гэты быў створаны па лініі Граева — Беласток — Баранавічы. Граніца паміж Нямеччынай і Расеяй мела праходзіць паводле Берасьцейскага трактату на палове дарогі паміж Ваўкавыскам і Слонімам па рацэ Зэльвянцы. Карыдор гэты меліся немцы далучыць да Прусіі"³².

Разочарование в возможности получения дипломатического признания со стороны Германии привело к кризису БНР. Раду БНР покинули меньшевики, эсеры, еврейские социалисты. Стал распадаться и Народный секретариат БНР. В апреле 1918 г. на заседании белорусской чрезвычайной дипломатической миссии в Киеве М.Довнар-Запольский при обсуждении проблемы включения Полесья в состав Украины предложил направить протест против этого не Германии, а ее союзнице Австро-Венгрии, обосновав соответствующее предложение тем, что "с Австрией... легче и лучше договориться, чем с немцами"³³.

В отличие от политиков в Берлине представители германского военного командования на Востоке проявили интерес к идее создания белорусского государства. 27 марта 1918 г. командующий 10-й германской армией генерал Э. фон Фалькенгайн распорядился передать все государственные учреждения края в сфере торговли, промышленности, образования, социального обеспечения и пропаганды под юрисдикцию Рады БНР.

27 мая 1918 г. Фалькенгайн принял членов Рады и Народного секретариата БНР (во встрече участвовали И. Воронко, И. Середа, А. Овсяник и П. Алексюк). В ходе беседы он подчеркнул, что "оккупационные власти хотели бы видеть в Раде посредника между немецкой администрацией и белорусским народом для смягчения — по мере возможности — жизненных трудностей, вызванных войной". Также он заверил собеседников, что "германское правительство всячески примет во внимание стремление Народного секретариата и Рады жить в согласии и дружбе с Германской державой, что в недалеком будущем даст Беларуси желательный политический результат"³⁴.