kozhina_m_n_red_stilisticheskii

существительных 1-го склонения (инженерА, токарЯ', шоферА, договорА); род. ед. числа вещественных и собирательных существительных с партитивным значением (дайте немного сахару, меду, чаю; чайку, медку, сахарку), род. мн. числа с нулевым окончанием существительных 1-го склонения (помидор, апельсин, абрикос; гектар, грамм, ватт) и нек. другие. В некоторых случаях в последнее время здесь наметились стилистические сдвиги в окраске: партитив без изменения смысла высказывания может быть заменен род. падежом (ср.: ложка сахару — ложка сахара, килограмм меду — килограмм меда).

Стилистико-морфологические пары встречаются также в глагольных формах (боюсь — боюся, плетусь — плетуся), а также в деепричастиях сов. вида (сказав — сказавши, взяв — взявши) с разг.-просторечной окраской вторых членов пар, тогда как первые принадлежат книжно-письменной речи. Некоторые варианты отличаются более экспрессивным характером (напр. синтетические и аналитические формы превосходной степени прилагательных типа самый сильный — сильнейший, самый детальный — детальнейший); вторые члены пар, часто будучи фразеологизированны-

ми (ср.: мельчайшие подробности, злейший враг, добрейшая душа), менее употребительны сравнительно с первыми.

Однако стилистическая характеристика морфологии не может ограничиваться только явлениями стилистической синонимии. К С. р. м. относятся морфологические средства с определенной функц.-стилистической окраской. Напр., наст, вневременное глагола широко используется в науч. стиле (ср. напр. Углерод составляет количественно самую важную часть растения); наст, момента речи более характерно для языка худож. литературы и разговорной речи; для деловых текстов — наст, долженствования (напр. По договору мены производится обмен). Переносное употребление форм наст, времени с учетом сферы их использования способствует проявлению ведущей функции того или иного стиля.

Функц.-стилистическая специализация средств морфологии выражается, во-первых, в степени частоты употребляемости тех или иных грамматических форм и категорий в разных функц. стилях и, во-вторых, в связи значений грамматических форм с тем или иным функц. стилем, с его спецификой.

К С. р. м. могут быть отнесены некоторые формы и категории существительного. Так, категория рода небезразлична для функц. стиля: в оф.- деловых и научных текстах ср. род, как особо отвлеченно-обобщенный по своему значению, является наиболее употребительным. Более редки существительные ср. рода в разг. и худож. речи. В стихотворной речи род выступает как признак пола благодаря олицетворению. В оф.-дел. речи предпочтительнее употребление форм муж. рода для обозначения лиц жен. пола (лаборант Иванова, кассир Петрова), а в разг. речи — жен. рода (лаборантка, кассирша).

Использование форм мн. числа веществ, и отвлеченных существительных характерно для науч. стиля, а также для профессиональной речи (глубины, климаты, освещенности, яркости, высадки). Ср. особую экспрессию высказывания, связанную с употреблением в разг. речи формы мн. числа в значении единственного (И чему тебя там в ваших университетах учат?).

Ед. число имен существительных употребляется в обобщенно-соби- рательном значении в науч. речи (Соснарастет на хорошо дренированных почвах); весьма характерно такое употребление и для публиц. речи (Что волнует зрителя?\ Производить то, что нужно для потребителя), а также для разговорной речи, напр. Ягода в этом году хорошо уродилась. Рыба сегодня плохо клюет.

Формы имен прилагательных также имеют определенное тяготение к той или иной сфере общения: обычно отмечается синонимия полных и кратких форм прилагательных, синонимия и дублеты кратких форм, синонимия степеней сравнения. Формы степеней сравнения стилистически значимы: простая форма компаратива имеет нейтральную стилистическую окраску, соответственно — употребительна в текстах любой функц.- стилевой сферы речи. Сложная же форма тяготеет к книжной речи, употребляется в научной и дел. речи (напр., Более высокое содержание углерода).

Иное соотношение у простой и сложной форм превосходной степени. Простая форма носит несколько книжный характер (глубочайший, теснейший), часто имеет экспрессивные значения (см. выше), тогда как сложная более нейтральна (ср. самый глубокий, самый тесный), отсюда — общеупотребительна.

Синонимия полных и кратких форм прилагательных возможна в предикативной функции, при этом они отличаются семантически: полная форма, как правило, выражает признак постоянный (Больная мать), а краткая — временный (Мать больна). Однако в

науч. речи широко употребительны краткие формы, обозначающие постоянные свойства, качества предмета (Музыкальные звуки сложны; Глаз особенно чувствителен; Клетки бедны протоплазмой). Для деловой речи характерны краткие формы со значением долженствования, или предписания (Голосование должно производиться по каждой кандидатуре; Вызов экспертов обязателен; Суд обязан разрешать дела на основании законов).

Личные местоимения в основном стилистически нейтральны, однако определенную функц.-стилистическую окраску они имеют (напр. местоимения 1-го и 2-го л. почти отсутствуют в офиц.-дел. речи, напротив, преобладают в разговорной). В определенных речевых ситуациях возможна транспозиция их форм: в науч. речи широко используется так наз. «авторское мы» (в значении 1 лица ед. числа — автора), напр.: Во второй главе мы уже говорили об этом. Неупотребительная для науч. речи форма 1-го л. ед. числа (во избежание нескромности) широко используется в разг. стиле; в некоторых жанрах дел. речи, напр. в приказах, служебных письмах, я опускают, что придает высказыванию категорический характер (ср.: Приказываю, Утверждаю). Ср. также пропуск местоимения 1-го л. мн. числа в служебных документах {Доводим до Вашего сведения... Ставим в известность о том, что... Информируем...).

Такая емкая, конструктивная и гибкая часть речи, как глагол, особо богата синонимическими возможностями и имеет широкий диапазон стилистических и экспрессивных оттенков, что обусловливает возможность выбора и употребления глагольных форм и категорий в той или иной сфере общения.

Личные формы глагола богаты синонимикой, возможностями транспозиции форм, что помогает выражению экспрессивных оттенков. Так, форма 2-го л. ед. числа в обобщенно-личном значении (вместо 1-го л. ед. числа) тяготеет к сфере худ. и разг. речи. Ср.: Иной раз думаешь, думаешь — что только в голову не придет! Специфично для разг. речи использование формы 3-го л. ед. числа вместо 1-го л. ед. числа, напр.: Не хочу я, тебе говорят! Экспрессивны также формы 3-го л. ед. числа, употребленные вместо 2-го л. ед. числа, характерные также для разг. речи, напр.: Ну что ты тянешь время ? Все уже ушли, а он сидит и идти не думает. Обезличенный характер дел. речи вызывает почти полное отсутствие личных местоимений 1-го и 2-го лица и соответствующих форм глагола, кроме жанра заявления, где используется 1-е л. (Прошу разрешить...), а также жанра приказа (Приказываю. ).

К С. р. м. относятся многочисленные случаи переносного употребления временных форм глагола, причем характерно то, что различные временные формы тяготеют к той или иной сфере общения, кроме того, важна также частотность их употребления. Т.о., в противоположность первоначальным представлениям исследователей, морфология имеет широкий круг стилистических средств.

О синонимии таких морфолого-синтаксических средств, как предлоги и союзы, см. Стилистические ресурсы синтаксиса.

Словообразовательные средства рус. языка также обнаруживают свою специфику в различных функц. разновидностях речи.

Так, для науч. офиц.-дел. и публиц. стилей характерны аффиксальные способы словообразования и словосложение, что «способствует максимальному сохранению мотивирующей основы и потому «прозрачности» структуры слова» (Виноградова В.Н., 1984, с. 180). В книжной речи продуктивны существительные с суф. -(е)нщ(е), -ти/ (е), -аци1(я), -ость, -изм со значениями отвлеченного действия или качества (отслоение, взятие, космизация, отчужденность, аскетизм и др.); с приставками анти-, де-, дис-, контр-, сверх- (антивещество, дегуманизация, дисбаланс, контраргументы, сверхпроводимость и др.). Из глаголов здесь активны производные с суф. -ова(ть), -изовать(ть), -ирова(ть), -изиро- вать(ть), -ствова(ть), напр.: объективировать, поляризовать, фетишизировать, резонерствовать и др. Во всех разновидностях книжной речи продуктивно образование сложных слов, совмещающих значения родового и видового признака, что особенно важно для терминологии, напр.: грозозащита, засухоустойчивый, местопребывание.

В разг. стиле выделяются специфически разг. средства, не используемые в книжной речи: усечения (препод, неуд, член-корр, зав, наив, фанат, экстрим и др.); существительные с суф. -к(а), -ух(а), -ач, -ик, -ник (неотложка, чернуха, строгач, глазник и др.); глаголы с суф. -нича(ть), -ану(ть), а также с приставками вы-, на-, от-, раз-, до-, из-, обозначающими интенсивность действия (умничать, штрафануть, разохаться, избегаться, нарадоваться и др.). Кроме того, здесь широко употребительны наименования лиц жен. пола типа комендантша,

врачиха, депутатка, математичка, а также экспрессивно-оценочные слова с суф. -ун, -ак(як), -к(а), -л(а), -(а)к(а), передающими одобрение, иронию, презрительность, уничижительность и др. значения в зависимости от ситуации высказывания, напр.: драчун, здоровяк, гордячка, воротила, гуляка и др.

Вхудож. текстах, с одной стороны, меньше мотивированных слов, чем в науч., офиц.-дел. и публиц. С другой — здесь актуализируется внутренняя форма слова путем необычности словообразовательной структуры и использования этой структуры для выражения образных значений (см. Прием оживления внутренней формы слова).

Всвязи с общей перестройкой языка современных СМИ, их демократизацией наблюдается активизация в образовании слов, отвечающих новым потребностям общества, а также окказиональных слов как экспрессивных элементов текста. Из элементов книжной речи особой про

дуктивностью отличаются существительные на -изация (украинизация, ваучеризация) часто с приставками де-, ресо значениями уничтожения, разрушения, отказа (дерусификация, ремилитаризация). Активизировалось использование приставок постпосле-, обозначающих новый период в развитии (постсоветский, послеавгустовский), приставок анти- и про- (антисоциальный, проамериканский), приставок и префиксоидов лже-, квази-, псевдо-, пара-, около-, выражающих ложность, поддельность (квазиденьги, паранаука, околопрезидентский). Захлестнувшая СМИ стихия разговорной и жаргонной речи проявляется, в частности, в активности усеченных прилагательных и существительных (неформал, межрегионал, эксклюзив, джины), разговорных аббревиатур (демроссы, гумпомощъ), в экспрессивном соединении разностилевых или разноязычных основы и аффикса (диссидуха, гербалайфщик, имиджмейкерский).

Сказанное позволяет сделать вывод, что словообразовательная система рус. языка располагает весьма богатыми стилистическими ресурсами.

Лит.: Пешковский А.М. Вопросы методики родного языка, лингвистики и стилистики.

—М.; Л., 1930; Его же: Русский синтаксис в научном освещении. — М., 1938; Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. — М., 1965; Бонд ар ко А.В., Булан и н Л. Л. Русский глагол.— Л. 1967; Бондарко А.В. Вид и время русского глагола. — М. 1971; Кожина М.Н. О речевой системности научного стиля сравнительно с некоторыми другими. — Пермь, 1972; Ее же: Стилистика русского языка. — 3-е изд. — М., 1993; Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики. — Горький, 1975; Барлас Л.Г Русский язык. Стилистика. — М., 1978: Рахманин Л.В. Стилистика деловой речи и редактирование служебных документов. — 2-е изд. — М.. 1982; Виноградова В.Н. Стилистический аспект русского словообразования. — М., 1984; Ее же: О некоторых изменениях в стилистике русского языка // 81уН81ука-7, 1998; С е н - кевич М.П. Стилистика научной речи и лит. редактирование науч. произведений.

—М., 1984; Голуб И.Б. Стилистика совр. рус. языка. — М., 1986; Розе нта ль Д.Э. Практич. стилистика рус. языка. — М., 1987; Губаева Т.В. Практический курс рус. языка для юристов. — Казань, 1990.

Н.В. Кириченко, Е.А. Баженова СТИЛИСТИЧЕСКИЕ РЕСУРСЫ СИНТАКСИСА (СИНТАКСИЧЕСКАЯ СТИЛИСТИКА) — стилистические

возможности средств синтаксиса, их роль в порождении стилистически маркированных высказываний; способность синтаксических единиц выступать в качестве средств экспрессивно-стилистических, т.е. связанных с достижением выразительного эффекта высказывания (экспрессивный синтаксис), и функционально-стилистических, т.е. типичных для той или иной сферы функционирования языка и участвующих в создании определенной стилистикоречевой организации. Раздел стилистики, изучающий С. р. с. называют синтаксической стилистикой.

К С. р. с. могут быть отнесены некоторые особые случаи использования главных и второстепенных членов предложения, однородных чле

нов, стилистически значимые структурно-семантические разновидности предложений, средства связи, порядок слов и некоторые др. синтаксические явления. Этим явлениям свойственна богатая синонимия. Напр., если для книжной речи (науч. и оф.-дел. отчасти публиц.) характерны сказуемые, выраженные фразеологическими глагольно-именными сочетаниями, то для разгов. и худож. — параллельные им односложные простые глагольные сказуемые (принимает участие — участвует, дал ответ — ответил, произвели осмотр — осмотрели). Яркий разг. характер имеет простое глагольное сказуемое, выраженное инфинитивом (А он бежать; Она опять кричать. Ср. нейтр.: Он бросился бежать; Она стала кричать), глагольным междометием (А он прыг в окно), осложненное простое глагольное сказуемое с

повторяющимися компонентами (ждетпождет, ждем не дождемся, знать не знает, удружил так удружил, лежмя лежит). Некоторые виды связок именного сказуемого (есть, является и т.п.) типичны для книжной речи.

Использование ряда однородных членов — явление книжно-письменной речи, разговорной оно не свойственно. Писатели и публицисты употребляют однородные члены в различных стилистических функциях: от изобразительной (для подробного описания) или торжественно-при- поднятой (в периоде) до юмористической (при намеренном объединении в качестве однородных членов разнородных понятий, напр.: «...Инженер и трус, буржуй и несимпатичный, Василий Иванович Лисович...

Булгаков). Однородные члены широко употребляются, кроме того, в науч. речи, в описаниях свойств явлений, объектов исследования, а также в оф.-дел. текстах, где они обычно оформляются особым образом — с использованием нумерации.

К С. р. с. в сфере управления относится синонимия предлогов, напр.. относительно поездки, касательно поездки (книжн.) — насчет поездки, о поездке (нейтр.) — про поездку (разг.); по окончании (книжн.) — после окончания (нейтр.). Богата синонимия причинных предлогов; напр., в науч. текстах используется более десятка только отыменных предлогов, служащих для выражения различных оттенков причинных отношений: вследствие, ввиду, в зависимости от, по причине, в связи с, в силу и др. Яркую стилистическую окраску книжной речи (оф.-дел. и отчасти науч.) имеют отыменные предлоги позднего образования: в деле, в области, по линии, по части и т.п. Нередко они ведут к нежелательному отяжелению и «сухости» стиля высказывания. К использованию конструкций с подобными предлогами прибегают сатирики в целях стилизации и осмеяния канцелярской речи.

Книжный колорит привносит в высказывание употребление причастных и деепричастных оборотов, в отличие от соотносительных с ними придаточных предложений.

Особую экспрессию создает дистантное расположение обособленного определения или приложения относительно определяемого слова: «Овеян вещею дремотой, полураздетый лес грустит» (Тютчев); «Сыны любимые победы, сквозь огнь окопов рвутся шведы» (Пушкин).

Велико стилистическое значение порядка слов. Инверсия (от лат. 1пуег8ю — перестановка, переворачивание) — перестановка компонентов предложения, нарушающая их обычный порядок. Прямой порядок слов стилистически нейтрален, инверсированный же обладает экспрессией и потому оказывается стилистически значимым. Экспрессией обладает, напр. инверсия именного сказуемого (Замечательный сегодня вечер!). Инверсия широко используется в худож. и публиц. речи.

Употребление структурно-семантических разновидностей предложений имеет обычно определенное тяготение к той или иной сфере общения. Так, в разг. речи, в отличие от книжно-письменной, распространены неполные предложения. Функционально маркированны многие односоставные предложения. Напр., безличные предложения, обозначающие явления природы или состояние человека (Смеркается; Не спится), используются почти исключительно в разг. или худож. речи. Обобщенноличные предложения, выражающие суждения общего характера, свойственны народной речи (Слезами горю не поможешь). Инфинитивные конструкции составляют фонд разг. синтаксиса (Нам завтра ехать; Скоро сдавать экзамен), в то время как синонимичные им безличные предложения с модальными словами необходимо, следует и т.п. характерны для книжной речи (науч. и дел.). Побудительные инфинитивные предложения, напротив, несут на себе печать официальности {Документы направлять в деканат; Утерянный диплом считать недействительным). Сфера употребления номинативных предложений — в основном худож. речь и некоторые жанры публицистики, где данные конструкции выполняют особую функцию создания образной картины («Шепот, робкое дыханье, трели соловья, серебро и колыханье сонного ручья...» — Фет).

Сложные предложения особенно частотны в книжной речи, что согласуется с такими ее чертами, как логичность, интеллектуальность. Наиболее книжным характером отличаются сложноподчиненные предложения, способствующие однозначному и подчеркнутому выражению логических связей, что особенно важно для науч. речи. Однако некоторые виды сложноподчиненных конструкций в большей степени свойственны другим функц. сферам. Так, в худож. текстах значительно выше, чем в науч., процент предложений с придаточными места и времени, поскольку они связаны с повествовательной манерой изложения, типичной именно для худож. произведений. Для разг. речи более характерно сочинение, а также присоединительные связи, что соответствует неподготовленности этой речи, необязательностью установления в ней

строгих логических отношений.

Из союзных средств связи, кроме нейтральных общеупотребительных (и, а, как, когда, пока, потому что, если и мн. др.), одни характеризуются окраской книжности (однако, между тем как, в то время как, тогда как, так как, поскольку, ибо, вследствие того что и т.д.), другие — окраской разговорности (да, да и, зато, покамест, потому как, даром что). Архаичные союзы обычно выступают как разговорные (ежели, коль, сколь), но могут иметь и книжный характер (дабы, затем что).

Традиционно к С. р. с. относятся явления т. н. поэтического синтаксиса (анафора, эпифора, антитеза, градация, параллелизм и т.д.) и др. Это особые синтаксические приемы и поэтические фигуры, которые широко используются в худож. литературе и публицистике, но чрезвычайно редки в науч. речи и почти отсутствуют в оф.-дел. текстах.

К числу С. р. с. относятся, кроме того, некоторые специальные конструкции, функционирующие в речи как средства экспрессивного синтаксиса: неполные и эллиптические предложения, антиэллипсис, усечение, позиционно-лексический повтор, парцелляция {А.Н. Гвоздев, 1973; П.А. Лекант, 1974; А.П. Сковородников, 1981; В.В. Бабайцева, Л.Ю. Максимов, 1987; Н.С. Валгина, 1991). При этом экспрессивность синтаксиса понимается как отражение в предложении эмоциональных проявлений и волевых усилий говорящего; как средство логического усиления изобразительности, выразительности, оценочное™ — одним словом, прагматического потенциала высказывания; как способность синтаксической конструкции к акцентированному выражению образности и новизны мысли; а также как способность того или иного вида предложения реализовать в тексте определенное функц.- стилистическое значение, т.е. быть «закрепленным» за определенным стилем речи. Неполные предложения — это синтаксические конструкции, допускающие пропуск одного или нескольких компонентов, известных или подразумеваемых из ближайшего контекста или ситуации; отсутствующими могут быть как главные, так и второстепенные члены предложения. Напр.: Я разостлал бурку на лавке, казак свою

— на другой (Лермонтов). Во второй части предложения не названы глаголсказуемое, объектное {бурку) и обстоятельственное {лавке) дополнение; Калинын стоял ближе к природе. Хорь же — к людям (Тургенев). Во втором предложении пропущено сказуемое. Неполные предложения широко употребляются как в монологической речи (см. примеры), так и в диалогической: — Вы давно приехали в Ялту? — Дней пять (Чехов); — Карета готова? — Выезжает (Л. Толстой); — Что, Петр, не видать еще? — спрашивал... барин лет сорока... — Никак нет-с, не видать (Тургенев).

Структурная неполнота таких предложений коммуникативно обусловлена и восстанавливается из ближайшего контекста или ситуации общения. Причем именно пропуск понятных из контекста или ситуации слов делает такие конструкции более динамичными, содержательно емкими и, следовательно, более экспрессивными. В связи с этими особенностями неполные предложения в целом относятся к стилистически маркированным конструкциям, среди которых ситуативно неполные более характерны для худож. и разг. речи, контекстуально неполные — для всех типов речи, в том числе для науч. и оф.-дел. Контекстуально неполные предложения А.П. Сковородников называет общеупотребительными. В целом неполные предложения выполняют в разных стилях функции экономии (лаконизации) изложения, его оживления, интимизации, усиленного выделения, акцентуации повествования и др.

Эллиптические предложения, структурирующиеся на основе пропуска глагольного сказуемого* также обладают высокой степенью экспрессивности, ср.: Вдруг меж дерев шалаш убогой (Пушкин); Я за свечку, Свечка — в печку (Чуковский); Ну как же тут быть? Я Максима — по лбу, я Варвару — за косу (Горький); Он за револьвер.

— Застрелю! (Фурманов) и др. Именно благодаря отсутствию глагольного сказуемого эллиптические предложения приобретают значение интенсивного (иногда даже стремительного) действия, выражаемого кратко, но емко. В силу этого такие конструкции наиболее типичны для худож., разг. и публиц. стилей, причем в последнем они реализуются, кроме общеупотребительных, и с помощью специфических для данного стиля структур лозунгово-реклам- ного характера, ср.: В отпуск всей семьей! Работе — добросовестное отношение! Сдачу объекта — досрочно! и т.п. Достаточно употребителен эллипсис и в более «строгом» стиле речи — оф.-дел. особенно в его канцелярском подстиле. Правда, экспрессивная семантика, свойственная эллипсису в других стилях, в этом случае приближается к нулевой:

Дирекция на совещании; Документы в папке', У студентов сессия', В здании капитальный ремонт и др. Здесь можно говорить именно о функциональной экспрессии, связанной с выражением стилистически значимой семантики констатации, оповещения.

Для совр. науч. стиля эллиптические предложения практически не характерны, за исключением некоторых случаев описания (см. Функционально-смысловые типы речи), где они чаще всего употребляются как окказиональные структуры (Сковородников, 1981, с. 33—34).

Антиэллипсис — стилистически значимая гиперхарактеризация, основанная на употреблении в высказывании плеоназмов и тавтологии. Антиэллипсис противоположен эллипсису, как речевая избыточность противоположна экономии. Антиэллипсис может быть контекстуальным и ситуативным, монологическим и диалогическим, ср.: Ирине Викторовне хотелось бы забыть свой вопрос, но уже нельзя было его забыть (Залыгин); — Цепи дашь — поеду. — Нету цепей. — Есть цепи! (Белов). Сферой регулярного и полифункционального использования антиэллипсиса являются' три стиля: худож. публиц. и разгов. Оф.-дел. и науч. стилям антиэллипсис в принципе не свойствен. Его спорадическое появление в текстах этих стилей связано с логико-информативным, а не с эмоционально-экспрессивным заданием.

В типичных для него стилях антиэллипсис выполняет различные функции: сигнализирует о «логизированном» типе речи, организует речь в интонационноритмическом отношении, усиливает значения противопоставления, уточнения, наглядно-образного представления, субъек- тивно-личного начала повествования, актуализирует сравнение или контраст в изображении и др., а в целом используется как средство художественно-образной конкретизации (см.).

Усечение (апозиопезис), или незавершенные, недоговоренные, прерванные предложения, возникают и функционируют в конкретных (устных или письменных) речевых актах и различаются степенью опре-

деленноети невыраженной информации. Так, усеченные конструкции, во-первых, могут выражать вполне определенную информацию, вплоть до однозначной. Напр.: Сатира? Что ж, тоже ничего. На безрыбье, как говорится... (газ.); Утром деньги — вечером стулья. Вечером деньги — утром стулья. Нет денег... (Ильф, Петров); Разгадаешь мою загадку — возьму к себе в подмастерья. Не разгадаешь... (братья Гримм). Вовторых, усеченные конструкции могут содержать информацию неопределенную, допускающую несколько вариантов осмысления: Я боюсь, Виктор, мы не сможем... Мне надо уйти от тебя (Гранин); Фирс. — В прежнее время вишню сушили, мариновали, варенье варили, и бывало... Гаев. — Помолчи, Фирс (Чехов). Такая особенность усеченных предложений делает их одним из основных средств худож. приема умолчания.

Усеченные конструкции свойственны в основном разг. и двум книжным стилям — художественному и публицистическому, где они выполняют характерологическую функцию, характеризуя говорящего с какойлибо определенной стороны: передают в речи прямую специфику устного говорения, выражают различные эмоции и эмоциональные состояния говорящего с точки зрения гнева, возмущения, негодования, досады, сожаления, смущения, неуверенности, замешательства, удивления, взволнованности, состояния раздумья, неосведомленности или, напротив, нежелания называть вещи своими именами или высказывать мысль до конца и т.д. Иногда введение в речь усеченных конструкций показывает не столько специфику говорения автора речи, сколько обстановку разговора или его восприятия. Такое использование усеченных конструкций связано с изобразительной (эстетической) функцией данного типа предложений. Усеченные конструкции способствуют также созданию в речи эффекта интимизации, рекламное™, усилению в высказывании субъективно-модальных значений, оформлению в тексте композиционных стыков и переходов (в рамках диалога как реплика-стимул / реплика-реакция, введение перебивающей реплики, переход от реплики к паралингвистическому плану поведения персонажа (ср.: Ты его не слушай! Он тебя обязательно обхитрит, обманет... — Иван Алексеевич махнул рукой (Шукшин), как средство динамического, не нарушающего естественности прямой речи перехода от одного субъектного плана к другому и др.).

Для оф.-дел. и науч. стилей усеченные конструкции практически не характерны; редко, в основном в качестве окказионального явления, употребляются в науч.- популярном стиле.

Позиционно-лексический повтор — разновидность повтора, которая предполагает однородность повторяемых синтаксических позиций и тождество их лексического

наполнения. Как экспрессивная стилисти- ко-синтаксическая единица позиционнолексический повтор (по сравнению с грамматическим повтором) связан с экспликацией избыточной, сопутствующей по отношению к основной информации высказывания и, следовательно, отличается необязательностью, факультативностью повторения. Однако избыточность таких повторов стилистически оправ

дана, так как связана с выражением дополнительной информации экспрессивного характера: дополнительные эмоционально-экспрессивные значения сожаления, раскаяния, умиления, одобрения, недоумения и др., наслаиваясь на основную, предметно-логическую информацию, способствуют ее более точному выражению. Напр.: Молоды вы еще, очень молоды! — вздохнул Иван Игнатьевич (Тендряков); Как же так, как же так! Ведь мы верили вам, граф! Как же так! (Достоевский); Бабушка шуметь на меня станет. Пусть шумит. Я уж не буду огрызаться. Пусть шумит... (Астафьев). Функционирование конструкций с позиционно-лексическим повтором связано прежде всего с разг., худож. и публиц. сферами общения; в науч. речи указанное явление не регулярно, в оф.-дел. текстах вовсе не употребительно.

Типизированные речевые функции позиционно-лексического повтора в «экспрессивных» стилях связаны с такими функциями, как 1) эксп- рессивно-грамматическая — связующая или расчленяющая (сегментирующая) роль повтора в сложных и простых предложениях; роль синтаксического распространения с точки зрения уточнения, конкретизации сообщаемой информации; средство интенсификации побуждения и заключенных в побудительном высказывании субъективно-модальных значений; средство интенсификации вопроса; средство выражения длительности и интенсивности действия; средство обозначения ограниченно длящегося действия; 2) характерологическая функция — позиционнолексический повтор как средство усиления субъективно-модального значения высказывания и, следовательно, как средство характеристики субъекта речи; усиление патетической, полемической, иронической позиции автора речи, т.е. в целом эмоциональной тональности повествования; 3) изобразительная функция — выделение существенной детали предметного/интеллектуально-духовного описания или характеристики субъекта действия, изображение действия в его динамике и др. 4) композиционноизобразительная функция — композиционно-язы- ковое совмещение плана повествователя и плана персонажа (повтор в данном случае является сигналом психологического и речевого «присутствия» персонажа); 5) интонационноритмическая функция — в повествовательной монологической речи служит средством передачи фольклорного стиля с его напевной замедленностью или способствует сближению авторского повествования с непринужденным устно-разг. повествованием, имитируя его непосредственность, неподготовленность; в лирической речи повышает ритмическую организацию текста; служит средством достижения актуального расчленения высказывания с выделением его части в самостоятельную рему (как и с помощью парцелляции), но без интонационного и структурного разрыва высказывания, свойственного парцелляции; 6) акцентирующая функция — широкое использование повтора как средства экспрессивного выделения какихлибо важных смыслов изложения; 7) функция логического выделения — участие позиционно-лексического повтора в акцентуации важнейших

смыслов изложения, но без придания им дополнительной экспрессивной окраски и др. Парцелляция — явление динамического аспекта, заключающееся в разделении предложения на несколько самостоятельных фраз в экспрессивных целях. Парцелляция может осуществляться в простых и сложных предложениях разной структуры. Напр.: Человек всегда был красив, если его имя звучало гордо. Когда был бойцом. Когда был открывателем. Когда дерзал (газ.); Он тоже пошел. В магазин Сигарет купить (Шукшин); Зачем он живет, зачем появился на свет? Только для одного, чтобы совершить ужасное. И ненужное! (Тендряков).

Наиболее типична парцелляция для экспрессивных стилей, и прежде всего для худож.; достаточно активно употребляется в разг. и публиц. текстах; в науч. речи парцелляция — редкое явление, но, по мнению исследователей, вполне естественное, не чуждое, а в науч.-популярном стиле даже регулярное; для оф.-дел. языка парцелляция практически нехарактерна. По замечанию А.П. Сковородникова, доля парцеллированных конструкций резко падает в текстах, ориентированных на авторский монолог, и, напротив, возрастает в текстах диалогического характера. В текстах разных стилей парцелляция выполняет такие функции, как: 1) изобразительная, когда посредством парцелляции усиливается художественнообразная конкретизация изображаемого, выделяются отдельные детали общей картины,

создаются паузы между синтагмами, способствующие созданию такого ритма, который усиливает эффект длительности действия и др. 2) характерологическая парцелляция выступает как средство имитации речевой манеры субъекта речи (автора или персонажа); 3) эмоционально-выделительная, связанная с усилением эмоциональнооценочных смыслов в высказывании иронии, сарказма, одобрения, осуждения и т.п.; 4) грамматико-синтаксическая парцелляция как средство модификации отношений между членами однородного ряда, а именно усиление в контексте уточнительных и пояснительных отношений: Это вы мне как врач говорите? — Как врач. Социальный. Лечащий язвы общества (братья Вайнеры); — Почему Лев должен знать? — А он у Льва любимчик. Стихи пишет (Ю. Семенов) и др.

Лит:. П еш ко в с кий А.М. Избр. труды. — М., 1959; Гвозде в А. Н. Очерки по стилистике рус. языка.— 3-е изд. — М. 1965; Ильенко С.Г Сложноподчиненное предложение в различных сферах языкового употребления // Вопросы синтаксиса и лексики рус. языка. — Л., 1965; Сильман Т.И. Проблемы синтаксической стилистики. — М.; Л. 1967; Петрищева Е.Ф. Стиль и стилистические средства // Стилистические исследования (на материале совр. рус. языка). — М., 1972; Гвоздев А.Н. Совр. рус. лит. язык. 4. 2, Синтаксис. — 4-е изд. — М., 1973; Л е к а н т П.А. Синтаксис простого предложения с современном русском языке. — М., 1974; Розенталь Д.Э. Практическая стилистика рус. языка. — 4-е изд. — М. 1977; Формановская Н.И. Стилистика сложного предложения. — М., 1978; Сковородников А.П. Экспрессивные синтаксические конструкции совр. рус. лит. языка. — Томск, 1981; Б р а г и н а А.А. Синонимы влит, языке. — М., 1986; Бабайцева В.В. Максимов Л.Ю. Совр. рус. язык. Ч. 3, Синтаксис, Пунктуация. — 2-е изд. — М., 1987;

Кормилицы на М.А. Семантически осложненное (полипропозитивное) простое предложение в устной речи. — Саратов, 1988; Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика. — М. 1991; Кожина М.Н. Стилистика рус. языка. — М., 1993; Очерки ист. науч. стиля. Т. 1. Ч. 2. — Пермь, 1994; Вал гина Н.С. Совр. рус. язык. — М., 2001.

Н.В. Данилевская, Т.Б. Трошева СТИЛИСТИЧЕСКИЕ РЕСУРСЫ ФОНЕТИКИ - см. Фонетика функ циональных стилей.

СТИЛИСТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА - языковые единицы, тропы и фигуры речи, а также стилистические приемы, речевые стратегии и тактики, используемые при выражении стиля (см.).

Традиционно С. с. называют лишь такие языковые единицы, которые имеют внеконтекстуальные стилистические коннотации (см.). Это связано с тем, что в лингвистической стилистике первой половины XX в. господствовало понимание стиля как некоторой совокупности однотипно окрашенных языковых единиц, т.е. как участка языковой структуры. При такой трактовке С. с. важнейшим их источником является синонимия (наряду со средствами словесной образности). Ср. многообразие стилистических коннотаций в синонимических рядах, напр.: пьяный, хмельной, подгулявший, косой, подшофе, под парами, под мухой, пишет ногами вензеля, выделывает ногами кренделя, языком не ворочает, лыка не вяжет, папа-мама сказать не может и т.д.

С. с. представлены на всех уровнях языковой структуры, наиболее богато — на лексическом. В настоящее время они не образуют устойчивых, относительно замкнутых стилистических систем, а являются лишь рядами (пластами) слов, форм и конструкций.

В узуальной стилистике (см. работы Т.Г. Винокур) главным объектом изучения является высказывание (акт речевой коммуникации). С. с. — это языковые единицы, приобретающие или видоизменяющие стилистические коннотации в высказывании при реализации некоторого экспрессивного задания, установки на определенный стилистический эффект. Способом актуализации задания выступает стилистический прием (см.), образуемый с участием С. с.

Иначе истолковывается понятие С. с. в функц. стилистике, что связано с трактовкой функц. стиля как своеобразного характера речи той или иной социальной ее разновидности, создаваемого — под действием комплекса базовых экстралингвистических факторов — специфическим отбором, повторением, сочетанием, размещением, трансформированием разноуровневых языковых единиц. В выражении стиля участвуют не только и не столько коннотативно окрашенные языковые средства, сколько так называемые нейтральные. Последние, впрочем, во многих случаях актуализируют специфические функциональные значения, обусловленные единым коммуникативным заданием той или иной сферы общения, в результате чего

возникает определенная макроокраска стиля.

В стилистике текста, являющейся одним из направлений функц. стилистики, принято более широкое понимание стиля как способа осуществления текстовой деятельности (интегрального способа построения речевого произведения). Соответственно этому наиболее широким становится и понятие С. с. Так, согласно данной концепции, в выражении стиля участвуют не только языковые, но также тематические и тектонические средства — стилистические приемы, стратегии и тактики построения текста (текстотипа).

Т. о. при изменении трактовок стиля и подходов к его изучению меняется и содержание понятия «С. е.».

Лит/. Виноградов В.В. Итоги обсуждения вопросов стилистики. — ВЯ. 1955. — № 1; Его же: Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. — М., 1963; Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. — М., 1965; Гаузенблас К. К уточнению понятия «стиль» и к вопросу об объеме стилистического исследования. — ВЯ. — 1967

— №5; Стилистические исследования. — М. 1972; Кожина М.Н. О соотношении стилистической окраски, стилистических средств и стиля // Исследования по стилистике. — Пермь, 1974. Вып. 4; Ее же: Стилистика русского языка. — М., 1993; Винокур Т.Г Закономерности стилистического использования языковых единиц. — М. 1980; Одинцов В.В. Стилистика текста. — М., 1980; Сковородников А.П. Экспрессивные синтаксические конструкции современного русского литературного языка. Томск, 1981; Петрищева Е.Ф. Стилистически окрашенная лексика русского языка. — М., 1984.

В.А. Салимовский СТИЛИСТИЧЕСКИЙ КОНТРАСТ — одна из двух взаимосвязанных общих закономерностей

употребления стилистически значимых единиц, заключающаяся в несовпадении (контрасте) стилистических окрасок слов (или большинства слов) в высказывании, напр.: Того же мнения придерживался и попугай в красных подштанниках (И. Ильф и Е. Петров); Не знаю, подлинно не знаю, за что от общения отметаюсь! (М.Е. СалтыковЩедрин); грядущий хам; административный светоч глупости; устранить неполадочку и т.п.

С. к. (как и стилистическое согласование (СС) — см.) создается в высказывании, в живой речи и относится, следовательно, к явлениям языкового функционирования, или области речевой деятельности. Как видно из примеров, С. к. служит приемом создания в речи образных, метафоричных выражений, реализации юмора, сатиры, иронии и т.д.

Своеобразной точкой отсчета и в то же время минимальным условием для появления в речи С. к. служит уровень нейтральных языковых средств: употребление стилистически маркированных или экспрессивных единиц на стилистически нейтральном языковом фоне порождает стилистически и экспрессивно рельефное высказывание, воспринимаемое как яркое или необычное, образное, в котором не типично само сочетание слов: Твой телевизор давно не фурычит! (разг.); Разнузданная вседозволенность пацанов; Прямые потомки держиморды (публиц.); Уда

рим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству! Залохматилась тьма; На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ (худож.)

При этом, по мнению Т.Г Винокур, С. к. (как и СС) конструируется в речи двумя способами: 1) соединением во фразе стилистически однотипных средств; 2) соединением элементов разных стилей.

Первый способ включает в себя две разновидности: а) С. к. создается за счет употребления в высказывании на фоне лексики определенного стиля общекнижных слов, т.е. таких единиц, которые в лит. языке не создают оппозиции нейтральной лексике, напр.: Я была больна две недели (ср.: Я болела две недели); Вы когда свои бумажки на столе разберете? (ср.: Вы когда разберете бумаги на своем столе?); Она любит выводить своих детей на всякие мероприятия; Они сделали себе евроремонт по полной программе и т.п. В этом случае в высказывании создается «минимально необходимый стилистический контраст» (Т.Г. Винокур), или, иначе, С. к. минимальной степени; б) С. к. создается за счет особой функциональностилистической принадлежности высказывания или его части: Я разговаривал с одним врачом, работающим в сложной атмосфере районной поликлиники. В этом случае важно понимать, что основой С. к. является сочетание в одном высказывании (или какомто связном целом) двух контекстов разной стилевой принадлежности, напр.: Конечно, жизнь сложна. Такая колоссальная страна, пейзаж такого сложного рисунка (Л. Мартынов). Здесь второе предложение представляет собой сложный конгломерат

разных стилей — худож., науч. публиц., а первое предложение относится к нейтрально-книжной речи. Объединение двух стилистически разных конструкций в рамках одного смыслового целого и порождает ощущение контраста, эффект необычности, экспрессивности. Такого рода С. к. относят к контрасту средней степени; высокая степень экспрессии здесь редка в силу объемности иностилевых конструкций, ср.: Мы почти уже бежали по лесной тропинке: жажда достигла апогея, хотелось скорее припасть устами к чистому ручью.

Второй способ создания С. к. — соединение элементов разных стилей — связан с сиюминутной необходимостью говорящего выразить оценку по отношению к тому, о чем идет речь, или сказать о чем-либо через оценку. Высказывания подобного типа всегда очень эмоциональны, образны и метафоричны, т.е. в целом обладают высокой степенью экспрессивности. Напр.: элегантно врезать; зарвавшийся властитель (худож.); соперничать по части разбазаривания; сварганить доктрину новой религии; закоченевшие от речей и прений делегаты (публиц.); Ты опять эту хламиду на себя напялила! Мне тут твои выпендривания не нужны! (разг.) и т.п. Такую разновидность С. к. основанную на соединении во фразе разностилевых компонентов, можно условно назвать грамматически нормативной (или стилистически нормативной, но при одном важном условии: если иметь в виду функциональностилистическое соответствие подобных экспрессивных конструкций тем контекстам, в которых они употребляются).

Наряду с грамматически (стилистически) нормативным С. к. существует другая, противопоставленная ей, разновидность, которую условно можно обозначить как грамматически (или стилистически) ненормативный С. к. Данная разновидность основана на столкновении элементов разных стилей, где один (или несколько) из элементов является грамматической (стилистической) ошибкой. При этом ошибка допускается на разных уровнях языковой системы — от фонетического до синтаксического.

Такой С. к. появляется в речи в двух случаях: 1) при намерении автора речи «поиграть словом» в поисках экспрессивного выражения; 2) с целью создания концептуально обусловленной речевой ошибки, т.е. цель создания контраста в этом случае не ограничена стремлением говорящего к выразительности высказывания: наряду с этой (основной для С. к.) целью здесь обнаруживаются и другие. Вопервых, это стремление к демократизации непосредственного общения, связанная с желанием выразиться непринужденно, ярко, с юмором, а также с желанием говорящего сблизить стилистику своей речи со стилистикой речи собеседника: Я наелась, остальное вы доёдывайте (мать — детям); Ну, вот, пришла и разбросала опять везде свои бар ох л а! (старшая сестра /дружелюбно/ — младшей сестре, пришедшей в гости); Давай включим радивульку, а то что-то скучно; Здесь, в городе, он совсем обынтеллигентился и пр. Однако следует помнить, что речь об игре словом возможна лишь тогда, когда это намеренное, осознаваемое говорящим искажение нормы и в силу этого стилистически и ситуативно уместное. Игра словом как языковое творчество подвластна преимущественно культурным слоям общества и противоположна речевой ошибке, коренящейся в незнании основных правил речепроизводства.

Игра словом свойственна, как правило, разг. речи, а также встречается в худож. и публиц. текстах как выразительное средство. Игру словом, или, в другой терминологии, окказиональность, следует относить к разряду стилистической нормы, поскольку с помощью этого приема язык получает возможность создания особенно экспрессивных средств выражения в соответствующих для этого ситуациях общения (см. Языковая игра).

Во-вторых, в качестве экстралингвистической причины грамматически ненормативного С. к. может быть стремление автора речи через стилистический узор языкового повествования передать глубинные смыслы эстетической концепции. Этот стилистический прием функционирует в основном в текстах худож. литературы. Одним из самых ярких примеров этому может служить язык произведений А. Платонова, основанный на концептуально значимом нарушении литературной нормы, когда исковерканный, «вывернутый наизнанку» язык (персонажей и отчасти — когда это концептуально необходимо — самого автора) служит средством создания содержания образов, специфики мироощущения и мировоззрения героев, а также своеобразия авторского отношения к изображаемому, т.е. в целом — средством формирования и выражения эсте

тической (художественной) концепции. Во многом именно через язык А. Платонов