Поход на Пет­роград Керенс­кого—Краснова и его неудача. Юнкерский мятеж в столице

Быстротечность этого большой исторической значимости съезда объяснялась на редкость сложной обстановкой, в которой оказалась но­вая, только что начавшая обретать контуры со­ветской легитимности рабоче-крестьянская по названию, но сравнительно более узкая по сво­ей социально-политической опоре и однопартийно-большеви­стскому составу, власть.

Первая реальная угроза утверждению этой власти возникла буквально через час-другой после закрытия IL Всероссийского съезда Советов. Тогда на рассвете 27 октября на станцию Гат­чина-Товарная внезапно прибыл 12-ти эскадронный отряд ка­заков 3-го конного корпуса, который Керенскому и командиру корпуса генералу Краснову удалось собрать под Псковом и бро­сить на Петроград. Казаки разоружили разгружавшийся на станции эшелон солдат и матросов-балтийцев, направленный сюда для защиты подступов к столице. В тот же день казаками была взята и Гатчина, гарнизон которой заявил о своем нейтра­литете, а юнкера школы прапорщиков Северного фронта и во­енно-авиационной школы перешли на сторону красновцев. Вос­прянувший после этого успеха Верховный главнокомандующий Керенский объявил город на военном положении и отправил телеграмму войскам петроградского гарнизона с предложени­ем «вернуться не медля ни часу к исполнению своего долга». Воспользовавшись неорганизованностью революционных войск, красновцы развили успех, взяв утром 28 октября Царс­кое Село, расположенное в 25 км.от столицы.

Начать последний бросок на Питер Керенский и Краснов намечали на 30 октября, предварительно получив ожидаемые от Ставки подкрепления. Военачальники ряда соединений Се­верного фронта получили приказы спешно отправить вверен­ные им части по железной дороге, «высадиться в районе Царс­кого Села или на ст. Тосно... и оттуда повести энергичное наступление для захвата всех вокзалов, почты, телеграфа, Смольного института, Мариинского дворца и Зимнего, штаба Петроградского округа». «Самый план наступления, - ставил в известность начальник 3-й пехотной дивизии командиров двух подчиненных ему полков, перебрасываемых под Петрог­рад, - будет дан Верховным главнокомандующим на месте», предупреждая их, что «напрасное кровопролитие недопусти­мо, в боевых же делах патронов против восставших не жалеть».

Готовясь к наступлению, красновцы, имевшие кроме конницы бронепоезд и броневик, дополнились тяжелой артилле­рией из Павловска и царскосельской военной радиостанцией, одной из самых мощных в стране, которая круглосуточно стала передавать воззвания Керенского к стране и фронту.

В самом же Петрограде «Комитет спасения Родины и рево­люции» энергично готовил восстание юнкеров, приурочиваемое к моменту подхода казаков к столице. Командовать повстанцами был назначен полковник Г. Полковников. Кроме юнкеров пяти военных училищ города в восстании должны были участвовать казачьи полки, полк «увечных воинов и, отряд ге­оргиевских кавалеров. Во все эти части были направлены комис­сары «Комитета спасения» с соответствующими инструкциями.

Ночью 29 октября планы штаба повстанцев стали известны ВРК. Поэтому «Комитет спасения» приказал, не дожидаясь начала наступления войск Керенского-Краснова, выступить немедленно. Внезапность выступления вначале обеспечила от­дельные успехи повстанцев. Так, юнкера Николаевского учи­лища напали на Михайловский манеж и захватили несколько броневиков. Под их прикрытием юнкера двинулись к Цент­ральной телефонной станции и взяли ее, лишив таким обра­зом телефонной связи Смольный, Петропавловскую крепость и некоторые другие здания, находившиеся под контролем ВРК.

Отряды других училищ сумели захватить Государственный банк и ряд других стратегически важных объектов.

Но для развития успеха наличных сил юнкеров оказалось недостаточно. Казаки же опять, как и в дни большевистского выступления, подвели своих партнеров по антибольшевистс­кому заговору. Как писал член «Комитета спасения» В. Игна­тьев, тщетно «дедушка русской революции» Н. Чайковский и бывший председатель Предпарламента Н. Авксентьев лично ночью 29 октября ездили к председателю Совета Союза каза­чьих войск А. Дутову, «умоляли сдержать слово и двинуть ка­зачьи части на помощь юнкерам: казаки не пошли».

Собрав крупные силы красногвардейцев и солдат гарнизона, ВРК их силами сумел блокировать основную часть юнкеров на территории училищ, лишив их возможности соединиться. Боль­шинство участников восстания сдалось в этот день без боя. Но чтобы взять Владимирское и Николаевское училища, солдатам и красногвардейцам пришлось налаживать настоящую осаду, пускать в ход порой даже артиллерию. Нелегко оказалось вы­бить юнкеров из телефонной станции и Госбанка. Но к вечеру 29 октября последние очаги восстания были подавлены.

Выступление юнкеров и его ликвидация стоили обеим сторо­нам больших потерь: общее число убитых и раненых достигло 200 чел., что во много раз превышало количество пострадавших при взятии Зимнего дворца.

Подавление восстания юнкеров резко снизило шансы на ус­пех войск Керенского-Краснова. Возможность нанесения согласованного удара с фронта и тыла по силам большевиков была, таким образом утрачена. Надежды получить обещанные Став­кой подкрепления не оправдались. В этих условиях и под вли­янием большевистской пропаганды падал моральный дух ка­заков, начавших осознавать бесперспективность затеянной Керенским авантюры. Большевики же использовали передыш­ку для того, чтобы подтянуть на передовую линию значитель­ные силы, которые к 30 октября имели более чем десятикрат­ный перевес над противником, наладить управление войсками.

Решающее сражение произошло 30 октября на Пулковских высотах. Оно сначала шло с переменным успехом, но в конце концов сказалось подавляющее численное превосходство боль­шевистских сил. Под угрозой окружения красновцы вынуж­дены были отступить в Гатчину. После этого поражения в их рядах возобладали настроения прекратить бессмысленную борьбу на стороне Керенскогд. В ходе переговоров, которые вел со стихийно возникшим комитетом рядовых казаков П. Ды­бенко, был подписан договор. Согласно ему, казаки обязыва­лись передать Керенского в распоряжение ВРК для предания гласному суду при условии, что им, а также всем юнкерам и офицерам, принимавшим участие в борьбе, будет гарантиро­вана полная амнистия и беспрепятственный проезд домой. Чтобы выиграть время, Дыбенко согласился включить в доку­мент и пункт о том, что Ленин не должен входить в правитель­ство, пока не опровергнуты обвинения его в измене. За этот по­ступок он сам едва не попал под ревтрибунал. Керенский же сумел скрыться, переодевшись в форму матроса и нацепив ав­томобильные очки. Проведя нелегально еще более полугода в стране, он при активном содействии английского дипломата масона Локкарта сбежал за границу, где безбедно провел ос­тавшиеся 52 года своей долгой жизни.