2 курс / Гистология / Источники_ошибок_при_морфологических_исследованиях

УДК 616-092-035.7

М. В. Войно-Ясенецкий и К>. М. Жаботинский. Источники ошибок при морфологических исследованиях, 1970.

В монографии впервые обобщены сведения о причинах ошибок, случающихся в работах гистологов и патологоанатомов. Основываясь на собственном опыте и указаниях, рассеянных в литературе, авторы последовательно рассматривают артефакты, возникающие при получении и обработке материала для микроскопических исследований, агональные и ранние по-

а также наиболее частые морфологические проявления перенесенных или скрыто протекающих болезней у человека и лабораторных животных. Особое внимание уделено методологическим упущениям при выполнении тех или иных исследований и ошибкам, допускаемым при анализе результатов наблюдений. Приводятся многочисленные примеры неправильных заключений и выводов, не всегда, к сожалению, встречающих критическую оценку. Известно немало ошибок, упорно повторяющихся в течение долгого времени.

В первом разделе книги изложены источники ошибок, возможных в любой области нормальной и патологической морфологии. Он написан профессором М. В. Войно-Ясенецким, заведующим отделом патологической анатомии Института экспериментальной медицины АМН СССР. Второй раздел принадлежит профессору Ю. М. Жаботинскому, заведующему лабораторией патологии нервной системы того же института, и посвящен ошибкам в области нейроморфологии. Серьезные упущения в этой области, пожалуй, наиболее часты, что в известной мере связано с расширяющимся кругом работ, выполненных неспециалистами-нейроморфологами. Кроме того, многие из ошибок, допускаемых при изучении морфологии нервной системы, отличаются известным своеобразием (обусловленным, в частности, чрезвычайно сложной ее структурой, сильно различающейся даже в близко расположенных отделах) и требуют особого рассмотрения.

Книга содержит 129 рисунков, 3 таблицы. Библиография — 992 названия

ИЗДАНИЕ ОДОБРЕНО И РЕКОМЕНДОВАНО К ПЕЧАТИ РЕДАКЦИОННО-ИЗДАТЕЛЬСКИМ tOBETOM АКАДЕМИИ МЕДИЦИНСКИХ НАУК СССР

5-3-1

404-69

Но он ошибочно истолковал то, что видел, что случается очень часто как за микроскопом, так и без микроскопа^

( В о л ь т е р «Микромегас», гл. VJ

Каждому человеку свойственно ошибаться; только глупцу — упорствовать в ошибке.

(XII филиппика Цицерона)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мысль об этой книге зародилась у нас давно. Вероятно, еще тогда, когда мы впервые (и с удивлением) обнаружили, что далеко не все в научных работах, в том числе написанное весьма авторитетными авторами и напечатанное в солидном «гандбухе», действительно правильно. Позже, приобретя опыт, мы удивляться перестали, но до сих пор не совсем понимаем, почему столь упорно повторяются ошибки, разоблаченные еще нашими отцами и дедами. Может быть, потому, что о таких рщибках знают далеко не все, кому следовало бы. А узнать О них, даже при желании, совсем не просто.

Лишь в немногих учебниках гистологии (например, А. А. Заварзина и А. В. Румянцева, 1946; Нагл, 1965) есть краткие упоминания об артефактах и спорных образованиях, а в некоторых учебниках патологической анатомии приводятся столь же недостаточные сведения о посмертных изменениях клеток и тканей. В капитальных руководствах можно найти несколько более подробные указания, но только в отношении отдельных органов: надпочечников, лимфатических узлов и пищеварительного тракта — в Handbuch der speziellen pathologischen Anatomie und Histologie, основанном Henker и Lubarsch, и почек, печени и кроветворной ткани — в 11—12-м издании Lehrbuch der speziellen pathologischen Anatomie Kaufmann. Нет, к сожалению, соответствующих данных и в выходящем у нас «Многотомном руководстве по патологической анатомии». А в Handbuch der

mikroskopischen Ana'tomie des Menschen, издаваемом под редакцией Mollendorff, лишь в описании гистологии печени имеются небольшие замечания о разнице в прижизненном и посмертном состоянии этого органа.

Есть, правда, специальные исследования и обзоры об изменениях клеток, происходящих при разных способах фиксации (что особенно интересовало цитологов), а также о трупных процессах, играющих существенную роль в судебно-медицинской экспертизе. Но большинство других важных сведений (чаще, правда, отрывочных и даже противоречивых) рассеяно в виде попутных или контрольных наблюдений, обычно не отражаемых в названиях статей и книг. Искать их очень трудно.

По-видимому, было бы полезно написать компилятивный «справочник по артефактам». Однако ошибки связаны не только с артефактами. Кроме того, справочники служат не для чтения, а именно для справок по случайно возникшим вопросам. Но в том-то и дело, что нужные вопросы возникают не всегда, особенно у начинающих исследователей, не испытывающих тех сомнений, которые приходят по мере углубления знаний. Поэтому нам казалось необходимым прежде всего показать (в форме, пусть и не слишком увлекательной, но все же

ного оформления результатов исследования. В этом много общего и для гистологов, и для патологоанатомов, а также для представителей других медикобиологических дисциплин, использующих морфологические способы исследований. Таким общим вопросам, касающимся главным образом исследований, производимых под микроскопом, посвящена первая часть книги, написанная М. В. Войно-Ясенецким. Во второй ее части Ю. М. Жаботинский более подробно разбирает ошибки в той области, где они происходят, пожалуй, чаще всего — при изучении нервной системы. Поскольку наша книга преследует главным образом методологические цели, то такой детальный разбор одного из разделов гистологии и патологии может оказаться полезным и для тех, кто непосредственно нервную систему не изучает.

Часть первая

ОСНОВНЫЕ

ИСТОЧНИКИ

ОШИБОК

ПРИ

МОРФОЛОГИЧЕСКИХ

ИССЛЕДОВАНИЯХ

ными. Что же касается объективных помех, то многие из них являются общими для всех морфологов: изменения тканей и клеток, которые привносят агония, смерть и трупные процессы, технические артефакты и т. д. Конечно, удельный вес отдельных источников ошибок для тех, кто работает с жизненно свежим или с трупным материалом, неодинаков. Но гистолог не всегда может ограничиться животными, преднамеренно умерщвлен' ными', а патологоанатомы, наряду с изучением трупов, производят исследования кусочков, взятых путем биопсии, и делают опыты на животных.

Все ошибки, допускавшиеся гистологами и патологоанатомами, охватить невозможно. Еще труднее предусмотреть те, которые будут делать в дальнейшем. Поэтому главной нашей задачей было насторожить исследователей и показать, когда и где чаще всего возникают помехи и происходят те или иные погрешности. Начать обсуждение нужно с самого первого этапа работы — с осмотра и получения материала для микроскопии, закончив ошибками, допускаемыми в оценке результатов наблюдений. Но прежде всего следует выяснить — насколько актуальны теперь некоторые вопросы, беспокоившие вдумчивых ученых еще в прошлом столетии.

Основным объектом микроскопических исследований служит мазок или срез, т. е. препарат, способный показать лишь статичное состояние заведомо умерщвленных тканей и клеток. Между тем, в наше время фазовоконтрастный и некоторые другие новые способы микроскопии позволяют обойтись без фиксации и окраски тканей, изучая их в живом состоянии. Когда цейтрафферная киносъемка воочию отображает на экране митотическое деление клеток и многое другое, о чем прежде только догадывались, мысленно оживляя гистологические картины, то закрадывается мысль о приближающемся закате обычной микроскопической техники. Г. И. Роскин, Л. Б. Левинсон (1957) и другие авторы считают такой вывод преждевременным. Вероятно, он вообще неправилен, поскольку и в дальнейшем гистологический препарат, наверно, сохранит видное место в методике морфологических исследований.

1 Лишь единичные исследователи сочли возможным брать для изучения нормы органы и ткани только что казненных людей. Но, не говоря даже об этической стороне дела, можно ли считать «нормальным» человека, ожидающего смерти? Правда, Olga Biermann-Dorr (1944) с поразительным равнодушием обосновывает полноценность такого материала. «Известно, что страх перед смертью вызывает некоторые изменения печеночных клеток, особенно ядра, в то время как на плазму, по-видимому, оказывает мало влияния»,— пишет она (стр. 305), спокойно излагая затем свои наблюдения о проникновении лейкоцитов в печеночные клетки казненных молодых мужчин и женщины.

лишена помех, причем довольно серьезных. Приемы, открывающие доступ к внутренним органам, или травма, наносимая особыми оптическими устройствами, вводимыми в ткани, нередко вызывают не только повреждения, но и нежелательные реактивные явления. Удобно изучать изолированные клетки, растущие в тканевых культурах. Но и здесь приходится считаться с вредным действием на культуру яркого освещения, особенно ультрафиолетового, необходимого для люминесцентной микроскопии. Еще более серьезным препятствием, затрудняющим оценку результатов исследований, производимых на тканевых культурах, является изменение биологических свойств клеток, растущих вне организма. Даже на безукоризненных питательных средах клетки, утратившие естественные связи, теряют и некоторые присущие им свойства, а наряду с этим приобретают новые, не проявлявшиеся в естественных условиях (Willmer, 1963).

Принято считать, что живые ткани — кусочки, взятые путем биопсии или вырезанные у только что убитого животного,— наиболее пригодны и для изготовления гистологических препаратов. Это, конечно, правильно, но убеждение в полной безупречности такого материала весьма ошибочно. Поэтому в главе I специально рассматриваются особые артефакты, в о з н и к а ю - щ и е и м е н н о в ж и в ы х т к а н я х в м о м е н т р а з р е з а и при ф и к с а ц и и . Там же указаны последствия некоторых упущений, нередко случающихся в операционной или на вскрытии при получении материала для микроскопических исследований. Глава II посвящена изменениям, связанным с н-а с т о п - л е н и е м с м е р т и всего организма, поскольку терминальные расстройства функций (происходящие даже при быстрой гибели человека или животного) получают свое морфологическое отображение, не всегда должным образом учитываемое.

Среди посмертных явлений (главы III—VI) обсуждаются -л основном изменения, возникающие очень рано, иногда в первые же минуты после остановки кровообращения, а следовательно, мешающие не только патологоанатомам, но и гистологам. Такие ранние артефакты, когда клетки как будто сохраняют свою прижизненную структуру, а на самом деле уже подверглись довольно существенным изменениям, гораздо опаснее, чем явные аутолитические и гнилостные процессы, отчетливо сказывающиеся в более поздние сроки. Поздних трупных изменений мы почти не касаемся, поскольку они имеют значение

восновном лишь для судебных медиков.

Вуказанных главах (так же, как и в остальных разделах книги) можно усмотреть некоторую неравномерность изложения: одни вопросы обсуждаются подробно, другие едва затрагиваются. Это неспроста: мы учитывали практическую значимость того или иного явления и частоту ошибок, с ним связанных. Именно поэтому, например, столь много места уделено посмерт-

ному слущиванию эпителиальных клеток, до сих пор сплошь и рядом неправильно расцениваемому. Возникла надежда (вероятно, тщетная), что представленный в главе V исторический обзор может пресечь бесконечное повторение давно разоблаченных ошибок.

Наряду с атональными и посмертными изменениями, весьма серьезные помехи создают т е х н и ч е с к и е п р о ц е д у р ы , которым подвергается материал, подготавливаемый для гистологических исследований. Фиксация, обезвоживание и т. д. всегда в той или иной степени искажают естественное строение живых клеток и тканей. Нередко в препаратах даже возникают образования, в действительности отсутствующие и способные ввести в заблуждение недостаточно опытного морфолога. К ошибкам ведет и неудачное применение отдельных гистологических и особенно гистохимических методик, успех которых определяется точным соблюдением способа реакций или окраски, а также соответствующим качеством реактивов и красителей. Но обо всем этом довольно подробно говорится в тех руководствах по микроскопической технике, которые написаны знатоками, обладающими большим практическим опытом. Личный опыт здесь очень важен, так как любому из бесчисленных способов фиксации тканей, окраски срезов, гистохимических реакций присущи свои особенности, нередко обнаруживаемые только в процессе работы. Особенно выделяется руководство Romeis. Критически отмечая достоинства и недостатки разных методик, он указывает и на возможность артефактов, отчасти неизбежных, но сплошь и рядом являющихся результатом каких-нибудь

обсуждаются причины неудач и ошибок, происходящих при тех или иных способах изучения клеток и тканей.

Так, Б. Б. Фукс и Г. С. Шишкин (1963) излагают имеющиеся сведения об условиях, влияющих на полноту выявления и точность г и с т о х и м и ч е с к о г о а н а л и з а ф е р м е н т о в . Предыдущий обзор многочисленных трудностей, встречающихся

микроскопических исследований, изменении локализации этого вещества (или продуктов реакции) вследствие диффузии, а также недостаточной надежности тех или иных из существующих методик. В общем, такие же источники ошибок присущи и очень важному методу Кунса, заинтересовавшему сначала иммунологов и микробиологов, а теперь применяющемуся во многих областях морфологии. Некоторые критические замечания о применении флуоресцирующих антител в гистологии сделал Oystese (1962), а большой специальный обзор недавно опубликовали Т. Н. Хавкин и Ю. Н. Зубжицкий (1970).

Своеобразны артефакты при а в т о р а д и о г р а ф и и . Лежащее в основе этого метода образование зерен серебра в фотографической эмульсии может быть вызвано не только действием радиоактивных изотопов, введенных в ткани, но и многими посторонними причинами, которые подробно обсуждают Odelbad (1953) и Boyd (1955). Л. Н. Жинкин (1959), рассматривая некоторые недостатки этого ценного метода, пишет, что при авторадиографии получается значительно больше артефактов, чем в традиционных гистологических препаратах.

Иногда считают, что э л е к т р о н н а я м и к р о с к о п и я свободна от недостатков, свойственных обычно световой. Но, по мнению Policard и Baud (1962), «в электронномикроскопической технике мы вновь встречаемся со всеми опасностями образования артефактов, уже существовавшими в классической микроскопии (артефакты фиксации, обезвоживания, заливки, изготовления срезов, их окраски и «монтажа»), к которым прибавляются другие, обусловленные бомбардировкой препарата электронами или механизмом образования изображения в микроскопе» (стр. 21). Brachet (1960) полагает, что чем больше увеличение, тем более вероятно появление разного рода артефактов. Deutsch (1962) даже опубликовал статью под громким названием: «Артефакты — большая проблема электронной микроскопии», не содержащую, однако, достаточно конкретного материала. Более обстоятельно разбирают артефакты и технические неудачи в электронной микроскопии David (1964, 1964а, 1967а) и Пиз (Pease, 1963). Много полезных указаний есть в монографии Д. С. Саркисова и Б. В. Втюрина (1967), в ряде докладов/опубликованных в материалах симпозиума «Исследование объектов, изменяющихся в процессе препарования и наблюдения в электронном микроскопе» («Наука», М., 1966), в книге «Техника электронной микроскопии» («Мир», М., 1965), вышедшей под редакцией Кэй (Е. D. Кау), в руководстве Reimer (1968) и других литературных источниках, упоминаемых приведенными авторами.

В наши задачи не входит обсуждение достоинств и недостатков отдельных методов микроскопического исследования, пересказывая то, что уже изложено в перечисленных специаль-

ных трудах. Совсем уже невозможно рассматривать ошибки, связанные с каждым из существующих способов окраски, химических реакций и т. д. В таких случаях ответ не всегда удается найти даже в указанных выше капитальных руководствах, и его надо искать в первоисточниках — в статьях авторов той или иной методики. Однако приведенное выше замечание Policard и Baud касается, в сущности, любого из современных методов микроскопии. Наряду со специфическими особенностя-

несколько изменчивой, которая присуща подлинной жизни. На кафедрах и в специальных морфологических лабораториях хранится немало всяких редкостных препаратов, но далеко не везде можно найти коллекции вариантов нормального строения органов человека и лабораторных животных, употребляемых в научной работе. Часто довольствуются сведениями, полученными из учебного курса гистологии. Между тем в курсе гистологии изучают (по крайней мере, на практических занятиях) даже не упомянутые идеальные существа, а весьма странные создания с печенью свиньи, почками кошки, селезенкой и другими органами, взятыми от кролика или еще какого-нибудь животного. Для общего знакомства с микроскопической анатомией это, быть может, и не мешает, но для морфолога нужны более

должны насторожить и дать стимул к дальнейшему изучению не совсем еще понятных процессов, стоящих на грани нормы и патологии.

огромная тема, о которой можно было бы говорить очень много, однако она связана с коренными проблемами общей методологии научной работы, обсуждать которые в нашей книге, конечно, не представилось возможным.

Глав а I

АРТЕФАКТЫ, ВОЗНИКАЮЩИЕ ПРИ ПОЛУЧЕНИИ МАТЕРИАЛА ДЛЯ ИССЛЕДОВАНИЙ

Реактивные изменения при биопсии и тан называемые витальные реакции в тнанях трупа

Поскольку возможности витальной микроскопии пока ограничены, основным объектом гистологических исследований служат кусочки тканей и органов живого или мертвого организма.

ведет к расслоению стенок сосуда (рис. 2), причем на свободных

что жаргон проникает в научную литературу. S. Rosen и др. в заголовке

Staubesand (1954), а также Moffat ((1956) доказывают, что именно таким образом создается иллюзи^я «полипозных подушечек» на стенках сосудов, и «внутрисосу/дистых аппаратов», которые прежде описывали (да и сейчас е£Ще описывают) в качестве нормального или патологического яввления '. Там, где сосуд был перерезан, либо сдавлен лигатурой! или зажимом, можно также встретить кажущееся удвоение вннутреннего слоя стенки

(«телескопирование», по Ни Cheng-hsiang, 1953) вследствие его заворота. В опытах на лабораторных животных то же самое наблюдается и в бронхах, если их перевязывают лигатурой (рис.3).

Altschul (1957) обратил внимание на своеобразные изменения эндотелия артерий, сокращающихся при повреждении: ядра этих клеток как бы выдавливались на вершины складок. Это подтверждает и Citters с сотр. (1962), указывая, что сам эндотелий в таких случаях становится как бы цилиндрическим. Но

иногда принимают и косые срезы через интиму извилистых сосудов 14

слабо. Использовав электронный микроскоп, Altschul и FaulBoehmler (1963) показали, что эндотелий сокращенных артерий принимает даже не цилиндрическую, а весьма причудливую вытянутую форму; иногда клетки связаны с внутренней эластической мембраной только узким основанием, однако не отрываются.

Причиной спазма мышечной ткани может быть и раздражающее действие фиксатора, Ю. М. Лазовский (1948) указывал, что когда желудок, взятый от только что убитого животного или удаленный на операции, кладут в раствор формалина, то прямо на глазах поверхность слизистой оболочки приобретает своеобразный зернистый вид («status mamillaris»), что обусловлено сверхмощным раздражением lamina muscularis mucosae «Тем не менее,— писал этот автор,— свыше ста лет в патологоанатомической и клинической литературе продолжает фигурировать термин «etat mamellone», который со времени Луи употребляют для обозначения макроскопического вида слизистой оболочки желудка при так называемом гипертрофическом гастрите в качестве его характерного признака» (стр. 21). Понятно, что такое искусственно вызванное изменение слизистой оболочки сказывается и при гистологических исследованиях: она становится толще, сближаются и сдавливаются железы. Резкому сокращению подвергается и кишечник, если в брюшную полость, для его консервации, вскоре после смерти впрыскивают раствор формалина (Bloch, 1903).

Исследуя готовые гистологические препараты, не всегда можно решить, явилась ли артефициальная реакция мышечной ткани следствием травмы или результатом действия фиксатора Stoerk (1916) считал, что необычное сокращение мышц происходит в фиксирующей жидкости, а разрывы фибрилл и «дискоидный распад» возникают позже — при обезвоживании кусочков в спиртах. Проверку его предположений никто не предпринимал, но им противоречит обычная ограниченность таких изме-

нако, почему при одинаковых, казалось бы, условиях иссечения кусочков мышечной ткани эти артефакты наблюдаются не

что убитого животного. Они отличаются интенсивной окрашиваемостью цитоплазмы и ядра, причем обычно как бы сдавлены, имеют угловатую и даже вытянутую форму (рис. 4)

В большинстве случаев это артефакт (Scharrer, 1938, Г. В. Ясвоин, 1948; Ganote и Moses, 1968, и др.), но иногда, быть может, и не лишенный какой-то прижизненной основы. Так же, как и судорожно сократившиеся мышечные волокна, такие «темные клетки» в печени обнаруживаются главным образом в участках, поврежденных ножом или пинцетом '. Глубже, где травма сказывалась не столь резко, эти клетки рассеяны поодп-

Рис. 4. «Темные клетки» в участке печени мыши, сдавленном пинцетом.

Гематоксилин-эозин, XI30.

ночке. Не исключено, что они и раньше чем-то отличались от остальных, сохраняющих свой обычный вид.

Можно думать, что образование «темных клеток» близко стоит к явлениям паранекроза, происходящим под влиянием самых разнообразных причин (Д. Н. Насонов и В. Я. Александров, 1945). Менее убедительна точка зрения Franke и Goetze (1966) и Л. Д. Крымского и сотр. (1968), полагающих, что тонкое строение таких клеток свидетельствует об их естественном происхождении и даже о повышенной функциональной активности. Доказательство этого они усматривают в резком увеличении количества ультраструктур клетки, тесно прилежащих друг к другу. Но разве не проще связать такие картины с внезапным уменьшением объема клетки? Ссылка Franke и Goetze на работу Aterman (1960), якобы доказавшего, что в подобных

1 При умерщвлении животных воздушной эмболией «темные клетки» иногда появляются вокруг растянутых воздухом печеночных вен.

16

случаях не может быть и речи об артефакте, не точна. Aterman указал лишь, что в так называемых «светлых печеночных клетках», богатых гликогеном (см. гл. II), базофильные гранулы РНК собраны в кучки, а в более темных — равномерно распределены в цитоплазме. Но это совсем иное явление. В литературе «темными клетками» нередко называют не вполне одинаковые и, по-видимому, неоднозначные образования.

В органах, богатых лимфоидной тканью (например, в червеобразном отростке), свободные клетки ее во время операции иногда выдавливаются в просвет лимфатических сосудов. Менее понятно, каким образом хирургическая травма может вызвать совершенно своеобразные превращения ядер лимфоцитов, которые сильно вытягиваются, изгибаются и даже ветвятся, нередко образуя целые сплетения или же располагаясь стройными рядами (рис. 5, а и б). Чаще всего такие «фигуры с д а в л и - вания», или «Spiessfiguren», обнаруживаются в миндаликах, удаляемых по поводу гиперплазии, что дало Ноерке (1932) повод считать удлинение ядер лимфоцитов патологическим явлением, связанным с хроническим тонзиллитом. Специальные исследования (в том числе и экспериментальные), выполненные Bauer (1936), опровергли такое предположение, и теперь «фигуры сдавливания» безоговорочно признаны артефактами (Aschoff, 1937; Lennert, 1961). При очень сильном умышленном сдавливании лимфоидной ткани ядра ее могут сливаться в бесформенные комочки (Lennert).

на месте электротравмы не только ядра, но и клетки целиком резко вытягиваются, располагаясь наподобие частокола, или складываются в пучки, похожие на снопы колосьев (Kawamura, 1921; Jellinek. 1938; Н. Ф. Шляпников, 1940; А. Д. Троицкая, 1947, и др.). О таких превращениях здесь упоминается потому, что в кусочках тканей, биопсированных посредством электрокоагуляции, также наблюдается резкое вытягивание эпителиальных клеток (рис. 6).

Естественно, что так или иначе реагировать на раздражение могут только живые клетки. Однако описанные артефакты возникают не только при биопсиях — их можно встретить и в кусочках, вырезанных при раннем вскрытии трупа, поскольку многие ткани довольно долго остаются жизнеспособными после смерти организма. Это обстоятельство, благоприятствующее трансплантации, служит серьезной помехой в судебно-медицин- ской практике. Ответ на вопрос о времени нанесения травмы нередко определяет судьбу обвиняемого, а между тем отличить повреждения, послужившие причиной смерти, от нанесенных вскоре после ее наступления, довольно трудно (Orsos, 1935; М. И. Авдеев, 1959; Prokop, 1960, и др.). Реактивные изменения

а и б — «фигуры сдавления» ядер в подслизистом слое толстой кишки человека (биопсия). Тионин, Х765

Рис 6. Удлинение ядер эпителия псевдоэрозии матки. Биопсия.

Замороженный срез. Гематоксилин-эозин, Х310.

18

переживающих тканей организма принято обозначать термином «витальные реакции», хотя, очевидно, правильнее говорить о реакциях суправитальных.

Являются ли ,,пространства Грюнхагена" результатом суправитальной реакции?

Щелевидные полости, выполненные белковой жидкостью (рис. 7) или пустые (рис. 8),— очень частая находка в гистологических препаратах, сделанных из слизистой оболочки кишечника. Gruenchagen полагал, что такие полости (или пространства) служат доказательством всасывания питательных веществ через отверстия, якобы имеющиеся в эпителиальном покрове. Теперь большинство гистологов признают эти образования артефактом, хотя механизм его возникновения не совсем ясен (лит. см. у Patzelt, 1936; Letterer, 1944).

Согласно гипотезе, высказанной еще в прошлом веке (Heitzmann, 1868; Heidenhein, 1888), разрезание кишки или действие на нее формалина раздражает мышечные волокна собственной ткани ворсинок. Спастически сокращаясь, они не только отслаивают от эпителия строму слизистой оболочки, но и выдавливают из нее жидкость, содержащую белок и приобретающую при дальнейшей фиксации ячеистое или зернистое строение. Изложенная гипотеза до сих пор пользуется признанием, хотя наряду с фактическими данными, как будто ее подтверждающими, есть и противоречащие ей наблюдения.

Так, Wolf-Heidegger доказывает, что, применяя парализующий гладкие мышцы яд кава-кава, можно устранить образование щелей под эпителием ворсинок кишок у крыс, у которых такие щели возникают особенно легко. Однако в опытах Fell (1961) никакой отслойки эпителия не происходило, если тонкую кишку крыс фиксировали, вводя раствор формалина в ее просвет in vivo (под наркозом) или немедленно после умерщвления животного. Но они появлялись, когда фиксацию делали через 10 минут после остановки дыхания. Kxoneberg и Sandritter (1953), производя повторные биопсии тонкой кишки у собак, подвергшихся действию эндотоксина дизентерийных бактерий, обнаружили, что «пространства Грюнхагена» расширяются по> мере нарастания коллапса и отека стенки кишки.

Некоторые исследователи, имеющие большой опыт изучения кусочков слизистой оболочки двенадцатиперстной и тонкой кишок, полученных путем аспирационной биопсии (Booth с соавт., 1962; Ц. Г. Масевич, 1967), о «пространствах Грюнхагена» даже не упоминают. Нет их и на многочисленных микрофотографиях, приводимых этими авторами. Вместе с тем Л. И. Аруин (1967), признавая, что причиной образования этих пространств.