6 курс / Гастроэнтерология / Российский_журнал_гастроэнтерологии,_гепатологии,_колопроктологии

всех пробах, а также свидетельства распада приобретенных материнских антител является точным доказательством того, что ребенок не инфицирован. Однако интерпретировать результаты у новорожденных необходимо очень осторожно, поскольку наличие РНК HCV при отсутствии частной реакции на антитела описано у некоторых детей. Это свидетельствует о том, что у новорожденных может развиваться серонегативный хронический ВГС [12]. Считается, что перинатально приобретенный ВГС не излечивается. В результате он развивается у большинства детей.

Таким образом, заражение HCV может быть парентеральным, полученным при половых контактах (хотя заражение бывает редко), или вертикальным, переданным от матери к ребенку. По-

этому акушерам важно знать о HCV, особенно о проявлениях ВГС у беременных.

Антенатальное наблюдение за здоровьем инфицированных женщин во время беременности должно быть особым, а в качестве способа родоразрешения должно рассматриваться кесарево сечение (по добровольному выбору матери).

Риск передачи HCV в результате кормления грудью представляется очень незначительным. Педиатр должен наблюдать за здоровьем такого ребенка, уделяя особое внимание клиническим проявлениям инфекционных заболеваний. Поэтому скрининговое обследование с использованием информативных средств диагностики должно быть обязательным условием построения эффективной системы профилактики ВГС и охраны здоровья матери и ребенка.

1.Barr M.R., Ozrer H., Foon K. Interferon-α therapy during pregnancy in chronic myelogenous leukaemia and hairy cell leukaemia // Brit. J. Haematol. – 1992. – Vol.81. – P. 167–169.

2.Dinsmoor M.J. Hepatitis in the obstetric patient // Infect Dis. Clin. N. Amer. – 1997. – Vol. 11, N 1. – P. 77–91.

3.Di Biscegli A.M. Hepatitis C // Lancet. – 1998.

– Vol. 351. – P. 351–355.

4.Dusheiko G.M., Khakoo S., Soni P., Grellier L. A rational approach to the management of hepatitis C infection // Brit. Med. J. – 1996. – Vol. 312. – P. 357–364.

5.Conry-Cantilena C., Van Raden M., Gibble J. et al. Routes of infection, viraemia and liver disease in asymptomatic individuals with hepatitis C virus infection // N. Engl. J. Med. – 1996. – Vol. 334.

– P. 1691–1696.

6.Figueroa Camion R., Sanchez Fernandez L., Benavides Covarrubias E., Villagrana Zesati R.

The behavior and perinatal impact of viral hepatitis in pregnancy // Rev. Gastroenterol. Mexico.

– 1994. – Vol. 59, N 3. – P. 246–253.

7.Fischler B., Lindh G., Lindgren S. et al. Vertical transmission of hepatitis C virus infection // Scand. J. Infect. Dis. – 1996. – Vol. 28, N 4. – P. 353–356.

8.Floream A., Paternoster D., Zappala F. et al. Hepatitis C virus infection in pregnancy // Brit. J. Obstet. Gynaecol. – 1996. – Vol. 103, N 4. – P. 325–329.

9.Japanese Red Cross Non-A, Non-B Hepatitis Research Group. Effect of screening for hepatitis C antibody and hepatitis B virus con antibody on incidence of posttransfusion hepatitis // Lancet.

– 1991. – Vol. 338. – P. 1040–1041.

10.Kage M., Ogasawara S., Kosai K. et al. Hepatitis C virus RNA present in saliva but absent in breast milk of the hepatitis C carrier mother // J. Gastroenterol. Hepatol. – 1997. – Vol. 12. – P. 518–521.

11.Marcelin P., Bernuau J., Martinot-Peignoux M. et al. Prevalence of hepatitis C virus infection in asymptomatic anti-HIVI negative pregnant women and their children // Dig. Dis. Sci. – 1993. – Vol. 38, N 12. – P. 2151–2155.

12.Minola E., Persiani P., Amuso G. Clinical features of hepatitis C virus (HCV) infection in pregnancy // Int. J. Gyneacol. Obstet. – 1997. – Vol. 58. – P. 245–246.

13.Okoth F.A. Viral hepatitis // East Afr. Med. J.

–1996. – Vol. 73. – P. 308–312.

14.Paccagnini S., Principi N., Massironi E. et al. Perinatal transmission and manifestations of hepatitis C virus infection in a high risk population // Pediatr. Infect. Dis. J. – 1995. – Vol. 14.

–P. 195–199.

15.Polwka S., Feucht H., Zoller B. et al. Hepatitis C infection in pregnancy and the risk of mother to child transmission // Eur. J. Clin. Microb. Infect. Dis. – 1997. – Vol. 16. – P. 121–124.

16.Poynard T., Leroy K.,Cohard M. et al. Metaanalysis of interferon randomised trials in the treatment of viral hepatitis C: effects of dose and duration // Hepatology. – 1996. – Vol. 24. – P. 778–789.

17.Reichard O., Norkrans G., Fryden A. et al. Randomised, double-blind, placebo-controlled trial of interferon-α-2b with and without ribavirin for chronic hepatitis C // Lancet. – 1998. – Vol. 351. – P. 83–87.

18.Salleras L., Bruguera M., Vidal J. et al. Importance of sexual transmission of hepatitis C virus in seropositive pregnant women: a case-control study // J. Med. Virol. – 1997. – Vol. 52. – P. 164–167.

19.Sabathlo G., Ramenghi L.A., di Marzio M., Pizzigallo E. Vertical transmission of hepatitis C virus: an epidemiological study on 2980 pregnant women in Italy // Eur. J. Epidemiol. – 1996. – Vol. 12, N 5. – P. 443–447.

20.Sharara A.L., Hunt C.M., Hamilton J.

Hepatitis C // Ann. Inter. Med. – 1996. – Vol. 125. – P. 658–668.

21.Silverman N.S., Jenkin B.K., Wu C. et al. Hepatitis C virus in pregnancy: seroprevalence and risk factors for infection // Amer. J. Obstet. Gynecol. – 1993. – Vol. 169, N 3. – P. 583–587.

22.Thomas S.L., Newell M.L., Peckham C.S. et al. A review of hepatitis C (HCV) vertical transmission: risks of transmission to infants born with and without HCV viraemia and human immunodeficiency virus infection // Int. Epidemiol. – 1998.

– Vol. 27. – P. 108–117.

23.Tremolada F., Casarin C., Tagger A. et al. Antibody to hepatitis C-virus in post-transfusion

// Ann. Inter. Med. – 1991. – Vol. 114. –

P. 277–281.

24.Whitby K., Garson J.A. Optimisation of a quantitative chemiluminescent polymerase chain reaction assay for hepatitis C RNA // J. Virol. Meth.

– 1995. – Vol. 51. – P. 75–88.

25.Wirsing von Konig C.H. Hepatitis viruses and pregnancy // Immun. Infekt. – 1993. – Vol. 21, N 1. – P. 16–19.

26.Zuckerman M.A., Aitkin C., Whitby K. et al. Acute hepatitis C viral infection in pregnancy:

failure of mother to in ant transmission // J. Med. Virol. – 1997. – Vol. 52. – P. 161–163.

Вирус гепатита С (HCV) представляет собой РНК (RNA) содержащий вирус, важными биологическими характеристиками которого являются высокая степень

генетической вариабельности и способность к репликации в иммунокомпетентных клетках кроветворной системы – моноцитах, макрофагах, В- лимфоцитах [8–10, 14].

Предполагается, что эти свойства обусловливают длительное выживание и диссеминацию HCV в организме человека и приводят к появлению значительного количества аутоантигенов, хронической стимуляции лимфоцитарного звена иммунной системы и, как следствие, к развитию разнообразных внепеченочных проявлений хронического гепатита С, в том числе смешанной криоглобулинемии, мембранопролиферативного

гломерулонефрита, аутоиммунного тиреоидита [6, 11, 14, 15]. Патофизиологические последствия тропизма HCV к моноцитам и макрофагам, играющим важную роль в регуляции кроветворения, остаются неясными.

В предыдущих работах [1, 2] мы представили клиническую характеристику больных хроническими вирусными гепатитами (ХВГ), ассоциированными с цитопеническими и реже с миелопролиферативными синдромами, требовавшими дифференциальной диагностики с гемобластозами.

Основную массу (82%) в этой группе составили больные с хронической инфекцией HCV. Характерными клиническими особенностями больных явились низкая активность воспалительного процесса в печени, высокий уровень провоспалительного цитокина TNFα в сыворотке крови и на-

зы, 10 мМ Трис HCl pH=7,5, 5,0 мM MgCl2, 1% тритон X 100. Инкубировали в течение 10 мин при комнатной температуре. Клеточную массу и оболочки эритроцитов осаждали центрифугированием при 14 тыс. об/мин в течение 10 мин. Осадок дважды промывали раствором того же состава. Дальнейшую экстракцию и определение HCV RNA и HBV DNA проводили с использованием наборов реагентов «Полигеп-С» и «Поли- геп-В» производства НПФ «Литех».

Для определения HCV RNA и HBV DNA ткань биоптата печени предварительно лизировали с помощью раствора, содержащего 10 мМ Трис HCl pH=8,0, 0,25 мМ ЭDТА и 200 мкг/мл протеиназы К, при температуре 56oС в течение 60 мин. Дальнейшую экстракцию и определение HCV RNA и HBV DNA проводили с использованием наборов «Полигеп-С» и «Полигеп-В» соответственно.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Результаты серологических исследований и ПЦР-анализа сыворотки и клеток крови показали, что абсолютное большинство (18, или 78±9%) составили больные с хронической инфекцией HCV (HCV RNA+), из них 7 (39±12%) одновременно имели сывороточные маркеры HBV (4 больных – HBsAg + HBV DNA–, 3 – анти- HBs+/анти-HBc+ HBV DNA–).

Группу анти-HCV-негативных составили 12 из 18 больных с HCV RNA виремией. При этом ан-

титела к HCV в сыворотке крови не были выявлены на протяжении периода наблюдения от 12 до 36 мес. Остальные 5 пациентов (или 22±9%) имели маркеры HBsAg+ HBV DNA+ и составили группу ХВГ В.

Результаты определения HCV RNA и HBV DNA в сыворотке и лейкоцитах крови, в клетках костного мозга и ткани печени в опытной и контрольной группах представлены в табл. 4–6.

Частота обнаружения HСV в группе из 18 больных ХВГ С, ассоциированным с гематологическими синдромами, составила в сыворотке крови 61%, в лейкоцитах – 50%, в костном мозге – 76%, в ткани печени – 67% (табл. 4).

У больных ХВГ В и в контрольной группе HCV RNA в крови и в костном мозге выявить не удалось. В ткани печени HCV RNA обнаружили у одного из 4 исследованных больных контрольной группы. При последующем морфологическом исследовании биоптата печени и удаленной селезенки у этого больного установлен диагноз лимфосаркомы. Факт присутствия HСV в ткани печени, пораженной лимфосаркомой, представляет несомненный теоретический интерес, так как в последние годы накапливаются косвенные доказательства патогенетической роли HСV в развитии опухолевых лимфопролифераций [5, 14]. Однако практическое значение данной находки осталось неясным. Больному проводится цитостатическая химиотерапия по стандартному протоколу (CHOP).

Сравнительный анализ результатов вирусоло-

гических исследований в группе больных ХВГ С показал, что информативность определения HCV RNA в клетках крови и костного мозга у анти- HCV-негативных пациентов значительно выше, чем у анти-HCV-позитивных. Так, в серонегативной группе HСV выявлен у 50% больных в сыворотке крови, у 42% – в лейкоцитах, у 75% – в клетках костного мозга. То есть отрицательный результат исследования HCV RNA в сыворотке не исключал присутствия HCV в клетках крови и костного мозга. Более того, у серонегативных больных частота выявления HСV в костном мозге была выше, чем в сыворотке или в лейкоцитах крови (табл. 5).

У всех анти-HCV-позитивных больных, за исключением одного, HСV выявлен во всех тканях: сыворотке и лейкоцитах крови, костном мозге и печени. Исключение составил больной со смешанной инфекцией ХВГ С и ХВГ В (анти-HCV+ HВsAg+), у которого в крови, клетках костного мозга и ткани печени не обнаружены HCV RNA и HBV DNA, несмотря на выраженную активность гепатита (активность трансаминаз > 5 норм, индекс гистологической активности > 8 баллов, фиброз – 2–3 балла).

Результаты определения HВV DNA в крови и костном мозге оказались положительными только в группе больных ХВГ В. Частота выявления HВV DNA составила в сыворотке крови 80%, в лейкоцитах – 20%, в костном мозге – 60% (табл. 6).

В группе больных ХВГ С положительный результат определения HВV DNA зарегистрирован лишь в одном образце – в ткани печени больного со смешанной инфекцией HСV и HВV (антиHCV- HCV RNA+ HBsAg+). В контрольной группе HВV DNA не обнаружена ни у одного больного.

Современная лабораторная диагностика вирусного гепатита С базируется на выявлении антител к HСV (анти-HCV) и вирусной РНК (HCV RNA), так как тест системы для прямого определения антигенов HCV в сыворотке крови не разработан. Основным методом определения HCV RNA является ПЦР, позволяющая выявить, клонировать и определить последовательность вирусного генома даже при низком уровне виремии [3]. Однако ПЦР имеет свои ограничения, которые связаны с возможностью получения ложноположительных и ложноотрицательных результатов. Причинами последних могут быть контаминация исследуемого материала продуктами предыдущей реакции или разрушение HCV RNA в процессе транспортирования и хранения исследуемых образцов тканей соответственно.

Наличие анти-HCV в сыворотке крови в 70–75% случаев совпадает с выявлением HCV RNA [3]. Небольшую группу составляют так называемые «серонегативные» больные ХВГ С, у которых не удается выявить сывороточные антиHCV, несмотря на стойкую HCV RNA виремию.

Группу серонегативных больных в основном

Российский журнал

составляют пациенты с исходной иммунодепрессией, например, получающие иммунодепрессивную терапию после трансплантации органов, у которых отсутствие антительного ответа на вирус предположительно объясняют дефектом гуморального звена иммунитета [4].

У исследованных нами серонегативных больных ХВГ С, ассоциированным с цитопеническими и пролиферативными гематологическими синдромами, анамнестические и клинические признаки исходной иммунодепрессии отсутствовали.

Повторные определения HCV методом ПЦР показали, что виремия неслучайна: HCV RNA обнаружили в лейкоцитах крови, клетках костного мозга и в ткани печени. У 75% серонегативных больных HCV RNA выявляли при исследовании пунктата костного мозга, вероятно, вследствие значительной концентрации клеток, инфицированных HCV. Напротив, у анти-HCV серопозитивных больных определение HCV RNA в клетках крови и костного мозга не внесло дополнительной клинической информации, так как в этой группе частота выявления HCV RNA была максимальной при исследовании сыворотки крови.

Определение HBV DNA показало, что хроническая инфекция HBV клеток крови и костного мозга у больных со сложными гематологическими синдромами встречается значительно реже. HBV DNA выявили только у 5 больных с сывороточными маркерами HBV (HBsAg, анти-HBs, анти-HBc), не имевших коинфекции HCV RNA. При этом максимально информативным было исследование сыворотки крови (80%), тогда как частота выявления HBV DNA в лейкоцитах, клетках костного мозга и в ткани печени оказалась значительно ниже (20, 60 и 33% соответственно).

Таким образом, результаты нашей работы служат клиническим подтверждением способности HСV к персистенции в клетках кроветворной системы и согласуются с предположением о его патогенетической роли в дисрегуляции кроветворения. Основанием для данного предположения являются современные сведения о механизмах цитокиновой регуляции гемопоэза, результаты экспериментального изучения механизмов поражения кроветворной системы вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ-1), сходство некоторых биологических характеристик ВИЧ-1 и HCV [9, 12, 13].

По аналогии с ВИЧ-1 персистенция HCV в клетках, участвующих в регуляции кроветворения (моноциты/макрофаги), может сопровождаться нарушением их физиологических функций, дисбалансом продукции цитокинов с ингибирующими и стимулирующими гемопоэз эффектами и, как следствие, развитием цитопенических или пролиферативных гематологических синдромов.

ВЫВОДЫ

1. У больных с неясными цитопеническими и пролиферативными гематологическими синдро-

мами целесообразно определение HCV RNA в крови и костном мозге, несмотря на нормальный уровень активности трансаминаз и отсутствие антител к HСV в сыворотке крови.

2. Наличие HCV RNA в крови и костном мозге у больных хроническим гепатитом С, ассоции-

рованным с цитопеническими и особенно с миелопролиферативными синдромами, служит предпосылкой для лечения препаратами интерфе- рона-α, несмотря на низкую активность воспалительного процесса в печени.

1.Лукина Е.А., Луговская С.А., Сысоева Е.П. и др. Гематологические синдромы, ассоциированные с хроническими вирусными гепатитами // Рос. журн. гастроэнтерол., гепатол., колопроктол. – 1999. – Т. 9, № 1. – С. 44–49.

2.Лукина Е.А., Луговская С.А., Сысоева Е.П. и

др. Гематологические синдромы, ассоциированные с хроническим гепатитом С // Мед. иммунология. – 1999. – Т. 1, № 3–4. – С. 73.

3.Михайлов М.И. Лабораторная диагностика вирусных гепатитов // Лаборатория. – 1999. – № 1. – С. 3–6.

4.Cerino A., Bissolati M., Cividini A. et al. Antibody responses to the hepatitis C virus E2 protein: relationship to viraemia and prevalence in anti-HCV seronegative subjects // J. Med. Virology. – 1997. – Vol. 51. – P. 1–5.

5.Clarke G., MacMathuna P., Fenlon H. et al. Primary hepatic lymphoma in a man with chronic hepatitis C // Eur. J. Gastroenterol. Hepatol. – 1997. – Vol. 9. – P. 87–90.

6.Hadziyannis S.J. The spectrum of extrahepatic manifestations in hepatitis C virus infection // J. Viral Hepatitis. – 1997. – Vol. 4. – P. 9–28.

7.Hoofnagle J.H. Therapy of viral hepatitis // Digestion. – 1998. – Vol. 59, N 5. – P. 563–578.

8.Ferri C., Civita L.La., Zignego A.L. et al. Viruses and cancers: possible role of hepatitis C virus // Eur. J. Clinic. Investig. – 1997. –

Vol. 27. – P. 711–718.

9.Koziel M.J. The role of immune responses in the pathogenesis of hepatitis C virus invection // J. Viral Hepatitis. – 1997. – Vol. 4, suppl. 2. –

P.31–41.

10.Luppi M., Ferrari M.G., Barozzi P. et al. Hepatitis C virus-induced leuko-trombocytopenia and haemolysis // J. Med.Virol. – 1997. – Vol. 53. – P. 182–184.

11.Manns M.P., Obermayer-Straub P. Cytochromes P450 and UTG: model autoantigens to study drug-induced, virus-induced, and autoimmune liver disease // Hepatology. – 1997. – Vol. 4. –

P.1054–1064.

12.Moses A., Nelson J., Bagby G.C. The influence of human immunodeficiency virus-1 on hematopoiesis // Blood. – 1998. – Vol. 91, N 5.

– P. 1479–1495.

13.Raza A., Mundle S., Shetty V. et al. Novel insights into the biology of myelodisplastic syndromes: excessive apoptosis and the role of cytokines // Int. J. Hematology. – 1996. – Vol. 63. – P. 265–278.

14.Pozzato G., Mazzaro C., Burrone O. et al. Hepatitis C virus and lymphoproliferative disorders // Cancer. – 1998. – Vol. 10. – P. 75–79.

15.Willson R.A. Extrahepatic manifestations of chronic viral hepatitis // Amer. J. Gastroenterology. – 1997. – Vol. 92. – P. 4–17.

Вразвитии пептических заболеваний верхних отделов пищеварительного тракта ведущее место отводится кислоте и протеиназам желудочного сока. Полагают, что

роль кислотно-пептической агрессии особенно велика при язвенной болезни с дуоденальной локализацией язвы [1, 4, 13]. Действительно, при данном заболевании часто обнаруживается спонтанная, внешне не детерминированная, солянокислая секреция, выявляемая как ночью, так и утром натощак [1, 3, 4, 7, 13]. Причина ее кроется, по мнению многих ученых, в нарушении нейрогуморальной регуляции желудка. Конкретные механизмы упомянутых нарушений остаются в большей части неизвестными.

Считается, что прием пищи приводит к разведению желудочного сока, связыванию кислоты и пепсинов, что уменьшает агрессивные свойства интрагастрального содержимого по отношению к слизистой оболочке [1, 3, 7, 12]. Вероятно, поэтому у больных с пилородуоденальными язвами после еды быстро проходят боли, и обычным диетическим предписанием для них является частый прием пищи [3, 7, 12, 13 ]. В то же время известно, что принимаемая пища не только усредняет содержимое желудка, но и возбуждает его секрецию. Поэтому наряду с антацидным можно ожидать и противоположного эффекта – повышения кислотности и протеолитической активности в желудке.

Цель настоящей работы – уточнение пищевых влияний на кислотность и протеолитическую активность внутри желудка у больных с дуоденальной язвой. Представленные материалы основаны на изучении образцов как желудочного со-

ка in vitro, так и желудочного содержимого in vivo у больных язвенной болезнью с дуоденальной локализацией язвы.

В п е р в о м случае изучалось влияние добавок сырого яичного белка и его гидролизата на кислотность и протеолитическую активность извлеченного после стимуляции гистамином желудочного сока. Во в т о р о м – кислотно-про- теолитическая активность (КПА) изучалась непосредственно в желудке в естественных условиях пищеварения у 73 больных, из них 13 женщин и 60 мужчин. Их возраст варьировал от 18 до 65 лет. Наличие язвы в луковице двенадцатиперстной кишки у всех подтверждено эндоскопически. Кислотность (Н+) и протеолитическую активность (ПА) в желудке определяли с помощью субстратной цепочки [2]. Н+ выражали в ммоль/л, ПА – в 1г переваренного белка на единицу поверхности субстрата (г/м2) за общее время исследования.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Данные о влиянии возрастающих добавок подкисленного до рН 1,5 белка на Н+ и ПА гистаминового желудочного сока отражены в табл. 1. В согласии с существующими воззрениями добавление белка приводит к зависимому от величины добавки снижению кислотности (с 40 до 2 ммоль/л) и ПА (более чем в 3 раза).

Механизм подавления ПА в этом опыте остается, однако, не вполне раскрытым. Снижение ПА с увеличением рН от 1,8 и выше – явление закономерное для основного фермента желудочного сока – пепсина [11]. Диапазон оптимума его дей-

ствия при рН 1,6 – 1,8. Поэтому предстояло выяснить, как реально могут влиять на ПА продукты гидролиза белка в желудочном соке – так называемые пептоны и альбумозы.

Для выяснения этого вопроса готовили белковый гидролизат путем инкубации сухого яичного альбумина в желудочном соке (24 ч) с последующим прогреванием в кипящей водяной бане (для уничтожения ферментативной активности и осаждения нерасщепленного белка), центрифугированием и подкислением надосадочной жидкости до рН 1,45 0,5М раствором HCl.

Из данных табл. 2 видно, что добавление к желудочному соку возрастающего количества гидролизата приводит к ясно выраженному торможению ПА, несмотря на сохраняющееся постоянство рН среды.

Приведенные результаты в согласии с данными литературы [3, 5, 12] показывают, что пищевой белок наделен выраженным антацидным и антипептическим действием даже в тех случаях, когда он изначально подкисляется до уровня рН желудочного сока. Эта его способность обусловлена, очевидно, образующимися в процессе гидролиза полипептидами, которые, будучи амфолитами, легко связывают в кислой среде ионы водорода и конкурентно ингибируют желудочные протеиназы [11, 14].

Однако возникает вопрос: правомочно ли переносить полученные результаты на желудок, а точнее – на естественные условия желудочного

пищеварения? Желудок в отличие от химической кюветы представляет собой открытую систему. Нейтрализация кислоты в нем продуктами гидролиза белка может компенсироваться увеличением соляно-кислой секреции. Сами эти продукты не задерживаются в желудке, а уходят в кишку по мере эвакуации химуса. Поэтому для выяснения истинного влияния пищи на Н+ и ПА в желудке необходимо было определять названные параметры in vivo в условиях, максимально приближенных к физиологическим.

С этой целью изучалось влияние пищи на кислотность и протеолитическую активность желудка днем (с 9 до 15 ч) и ночью (с 21 до 9 ч). Днем исследовали натощак и после стандартного завтрака: одно вареное яйцо, 40 г колбасы «Молочная», 100 г белого хлеба и 300 мл несладкого чая (всего 540 ккал). Помимо этого КПА днем изучали за отдельные 2-часовые интервалы: натощак, сразу после завтрака и спустя 2 ч после еды. Для того чтобы исключить стимулирующее влияние пищи на КПА ночью, больные в день, предшествующий исследованиям, не принимали пищу с 9 ч утра.

Повторное исследование проводили в обычных условиях питания, но дополнительно в 21 ч 30 мин (сразу после введения субстратной цепочки) им предлагали ужин, аналогичный по калорийности и составу завтраку. Данные о связи интрагастральной кислотности с приемом пищи отражены в табл. 3.