Малашевская М.Н. Дипломатия Японии в отношении России люди и идеи в эпоху перемен. 2022

ВРоссии московские переговоры 1998 г. оценили неоднозначно. В газетах писали, что визит Обути Кэйдзо «не стал прорывом»,

имаятник отношений «качнулся от силы к слабости», так как решительных действий по территориальному вопросу произведено не было92. Тем не менее бывший посол Российской Федерации

вЯпонии А. Н. Панов писал, что переговоры имели «историческое значение», и была «достигнута договоренность сохранить проявившуюся за последнее время динамику российско-японских связей и расширять их по всем направлениям, <…> обе стороны стали проявлять более гибкий, реалистический подход, демонстрировать уважение к позициям партнеров»93. Это высказывание, с одной стороны, отражает действительность, поскольку в декларации были закреплены итоги переговоров предыдущих лет, она несла позитивное и конструктивное зерно, однако, с другой стороны, оно было ориентировано на перспективу возможностей развития двустороннего сотрудничества.

Вроссийских исследованиях отмечается то обстоятельство, что на пороге XXI века между сторонами сохранились взаимные опасения: «Японская сторона продолжает опасаться, что России, кроме японской экономической помощи и инвестиций, ничего не нужно. В свою очередь, российская сторона укрепляется в своих опасениях, что Японии от России ничего не нужно кроме “северных территорий”»94. Подобные высказывания, свидетельствуют о догматизме не только в российском интеллектуальном пространстве, отказывающемся по достоинству оценить позитивный задел последних лет, но и в приверженности «политике северных территорий» японского общественно-политического дискурса.

Несмотря на сохранение неразрешенных проблем, России и Японии удалось заложить прочную базу для развития отношений в следующем десятилетии. В конце 1998 — начале 1999 г. обсуждался возможный визит Б. Н. Ельцина в Японию весной 1999 г. Однако ввиду внутриполитической напряженности в России он не состоялся95. Из позитивных итогов можно отметить, что в 1999 г. был открыт Российско-японский центр молодежных обменов, который функционирует до сих пор. Он носит неформальное название «Обутицентр», что призвано закрепить историческую роль этого полити-

92Кондрашов С. Мерцания в южнокурильском тоннеле // Известия. 18.11.1998.

93Панов А. Н. Визит в Москву премьер-министра Японии К. Обути и перспективы развития российско-японских отношений // Проблемы Дальнего Востока. 1999. № 1. С. 16.

94Павлятенко В. Н., Шлындов А. В. Российско-японские отношения. С. 25.

95Панов А. Н. Россия и Япония. С. 121.

200

ка в развитии диалога с Россией. Минусом в деятельности центра является то, что при его помощи японское правительство ведет пропаганду среди российской молодежи. После вступления России в АТЭС и Большую восьмерку интенсифицировались связи на уровне министерств иностранных дел и экономических ведомств обеих стран. В августе 1999 г. Россию посетил начальник Управления национальной обороны Хосэй Норота: во время встречи с министром обороны Российской Федерации И. Д. Сергеевым произошел обмен мнениями об оборонной политике и был подписан меморандум о понимании96. Наряду с другими вопросами на встрече Хосэй Норота и И. Д. Сергеева обсуждался вопрос развертывания национальной противоракетной обороны Японии97.

В короткий период 1996–1999 гг. выделяется курс Хасимото и Обути в обустройстве российско-японских многоуровневых конструктивных отношений. Это наиболее позитивный их вклад в отношения с Россией, имеющий долгосрочные перспективы. Надо сказать, что на рубеже двух веков японская внешнеполитическая стратегия формулировалась в терминах всеобъемлющего и стратегического партнерства. Этот подход продвигался на многих направлениях: дипломатия в России в данном случае не является уникальной, идеология этой дипломатии вполне укладывается в деятельность Японии за рубежом. Именно этот путь был выбран в качестве новой активной парадигмы дипломатической стратегии, ядром которой становится ответственная роль Японии как глобального государства. Для подтверждения приведем опыт японо-монгольского диалога: в 1998 г. во время визита президента Монголии Н. Багабанди в Японию на встрече на высшем уровне в Токио стороны декларировали Япо- но-монгольское совместное заявление о дружбе и сотрудничестве, идейным ядром которого стало всеобъемлющее партнерство сторон (со:готэки па:тона:сиппу)98. В 2010 г. всестороннее сотрудничество перерастет в стратегическое партнерство. Это лишь один из ярких примеров внедрения стратегии сотрудничества. Япония продвигает ее в Азии и Европе, Америке и Океании.

96Diplomatic Bluebook 2000. Toward the 21st Century-Foreign Policy for a Better Future. Chapter I. General Overview. URL: http://www.mofa.go.jp/policy/other/blue- book/2000/I-c.html 5 (дата обращения: 19.12.2020).

97Потенциальные противники превращаются в партнеров // Владивосток. 1999. 19 авг. URL: http://old.vladnews.ru/magazin.php?id=7&idnews=80115&current_ magazin=645 (дата обращения: 19.12.2020).

98Нихон то монгорукоку то но кё:досэймэй. 04.12.2003. URL: https://www. kantei.go.jp/jp//koizumispeech/2003/12/04seimei.html (дата обращения: 19.12.2020).

201

§ 3. Подготовка Иркутского саммита 2001 года и его итоги: формулирование «плана Мори»

Перед наступлением нового 2000 г. Б. Н. Ельцин объявил о своем уходе с поста президента. Исполняющим обязанности президента стал премьер-министр, будущий президент России В. В. Путин. С этого времени начнется активный диалог на уровне лидеров, способствовавший переходу российско-японских отношений на качественно новый уровень. Смена руководства в России означала, что личные обещания первого президента не будут выполнены, а от японского МИД потребуется налаживание контактов (поиск «канала связи») с новым руководством страны. Вместе с тем, во время телефонного разговора премьер-министра Обути Кэйдзо и В. В. Путина 28 января 2000 г. стороны подтвердили, что договоренности, достигнутые в эпоху Б. Н. Ельцина, сохранят свою силу. Это могло быть сделано с тем, чтобы показать преемственность политики. Тогда же глава японского правительства пригласил В. В. Путина посетить Японию99. 27 марта того же года премьер-министр Японии по телефону поздравил В. В. Путина с победой на президентских выборах.

Затем в Москву был направлен специальный представитель пре- мьер-министра — депутат Судзуки Мунэо100. 4 апреля 2000 г. ему пришлось сообщить президенту России о тяжелой болезни Обути Кэйдзо. Он лично рассказал В. В. Путину о переменах в японском правительстве, а одно из последних посланий Обути Кэйдзо, скончавшегося 14 мая, было обращено к президенту России, и именно Судзуки Мунэо доставил это послание101.

В апреле 2000 г. был избран новый глава кабинета министров Мори Ёсиро, который продолжил курс своего предшественника на российском направлении102. В политической речи перед депутатами парламента 7 апреля 2000 г. Мори Ёсиро подчеркнул, что его кабинет намерен вести «неизменную политику в отношении России по всему спектру возможных областей сотрудничества, включая переговоры о мирном договоре»103. Премьер-министр объявил, что имеет желание посетить Россию в конце апреля и в ходе встречи с президентом В. В. Путиным открыто обменяться мнениями относительно

99Панов А. Н. Россия и Япония. С. 128.

100Судзуки М. Омэй. С. 186–187.

101Куланов А. Е. Обратная сторона Японии. М., 2011. С. 44.

102Судзуки М. Омэй. С. 187.

103Policy Speech by Prime Minister Yoshiro Mori to the 147th Session of the Diet. 07.04.2000. URL: http://japan.kantei.go.jp/souri/mori/2000/0407policy.html (дата обращения: 19.12.2020).

202

дальнейшего развития двусторонних отношений. Данное заявление, сделанное сразу после избрания Мори Ёсиро на пост премьер-мини- стра, демонстрирует преемственность курса на российском направлении, в соответствии с принципами, предложенными премьерами Хасимото и Обути. Это важное отличие от политики предыдущего десятилетия, когда единственной основой для преемственности являлась пограничная повестка, после же качественного улучшения российско-японских отношений в 1997–1998 гг. в основу японской стратегии легли идеи созидательного партнерства.

Неофициальный визит в Россию нового премьер-министра Японии состоялся 28–29 апреля 2000 г. Это событие способствовало формированию тесного диалога между лидерами Японии и России в первые годы нового десятилетия. Во время этой поездки Мори Ёсиро посетил Петербург, где лидеры России и Японии выразили намерение расширять политический диалог и экономические связи104. В. В. Путин подтвердил неизменность курса Москвы, нацеленного на подписание мирного договора с Японией. Забегая вперед, важно отметить, что диалог на формальном и неформальном уровнях между Мори Ёсиро и В. В. Путиным в 2000–2001 гг. был очень интенсивным — лидеры встречались около 15 раз105.

28 июня 2000 г. президентом России была утверждена «Концепция внешней политики Российской Федерации», в которой говорилось: «Российская Федерация выступает за устойчивое развитие отношений с Японией, за достижение подлинного добрососедства, отвечающего национальным интересам обеих стран. В рамках существующих переговорных механизмов Россия продолжит поиск взаимоприемлемого решения оформления международно-признан- ной границы между двумя государствами»106. В концепции Япония стоит после Китая, Индии и «Шанхайской пятерки» (ШОС), отношения с которыми для России уже обрели реальный стратегический характер. Это указывает на второстепенное место Японии в россий-

104В Санкт-Петербурге проходит неформальная встреча Владимира Путина

ипремьер-министра Японии Иосиро Мори // Первый канал. Новости. 29.04.2000. URL: http://www.1tv.ru/news/about/127083 (дата обращения: 19.12.2020).

105СтрельцовД.В.ВизитЁсироМоривМосквуибудущеевопросаоЮжныхКурилах // Японоведение в России. URL: http://japanstudies.ru/index.php?option=com_ content&task=view&id=250&Itemid=66 (дата обращения: 19.12.2020).

106Концепция внешней политики Российской Федерации // Некоммерческое партнерство «Научно-информационное агентство “Наследие Отечества”». URL: http://old.nasledie.ru/politvne/18_3/article.php?art=9 (дата обращения: 19.12.2020).

203

ской политике в Азии107. За более значимые позиции японскому истеблишменту требовалось побороться.

Во время работы саммита Большой восьмерки на Окинава в июле 2000 г. произошла очередная встреча В. В. Путина и Мори Ёсиро, на которой лидеры обсудили перспективы развития добрососедских российско-японских отношений. Путин сообщил премьер-мини- стру Японии о визите в Пхеньян, состоявшемся по пути на Окинаву. Это обстоятельство заинтересовало японскую сторону, так как российский президент мог обеспечить Японии новый канал влияния на лидера КНДР Ким Чен Ира108. Токио по-прежнему испытывал обеспокоенность относительно ядерной программы КНДР и пусков многоступенчатых ракет на полигонах Северной Кореи. Отношения с Кореей для Японии, великой периферийной культурной и экономической державы, японскими специалистами называются сегодня «мостом в Евразию» 109, поэтому геополитическое и стратегическое значение обоих корейских государств переоценить сложно.

Официальный визит В.В.Путина в Токио состоялся 3–5 сентября 2000 г. и имел, по выражению А.Н.Панова, «весомые результаты»110. Переговоры были сфокусированы на ключевых вопросах стратегического партнерства в международных делах, укреплении двусторонних торгово-экономических связей и заключении мирного договора. В.В.Путин объявил, что российско-японские переговоры будут опираться на «Советско-японскую совметную декларацию» 1956 г., признания юридической силы которой Япония искала с начала 1990- х гг. Это предложение было поддержано Токио111. Тогда же на высшем уровне было подписано «Совместное заявление о взаимодействии Российской Федерации и Японии в международных делах». Россия обязалась поддержать кандидатуру Японии в качестве постоянно-

107Историк Кимура Хироси писал о том, что именно диалог с Японией, а не

сКНР может позволить России наиболее эффективно и динамично развивать Дальневосточные регионы России в то время, как интенсификация связей с Китаем будет представлять угрозу для экономического и технологического потенциала России (Кимура Х. Несоответствие между риторикой и реальностью: что должна сделать Москва для развития Дальнего Востока России? // Россия и АТР. 2013. № 2. С. 5–28). Таким образом, японская сторона испытывает определенный дискомфорт от укрепления российско-китайской линии, усиление которой вызывало опасения японской стороны на рубеже XX и XXI вв.

108Иванов А. В. Российско-японские отношения: вчера, сегодня, завтра. С. 95.

109Нихон но гайко:. Дай 2 кан. С. 193.

110Панов А. Н. Россия и Япония. С. 130.

111Кузьминков В. В., Павлятенко В. Н. Истинный смысл Совместной совет- ско-японской декларации 1956 г. // Проблемы Дальнего Востока. 2012. № 5. С. 63.

204

го члена Совета Безопасности ООН112. По оценке дипломата Тамба Минору, бывшего в тот момент послом Японии в России, российскояпонские переговоры в 2000 г. развивались динамично. Он подтверждает, что президент России во время визита в Токио в сентябре 2000 г. аннулировал план заключения мирного договора до конца года, который МИД Японии продолжал рассматривать в качестве возможного сценария113. Выдвинув в качестве базового документа для переговоров «Советско-японскую совместную декларацию» 1956 г., как считает бывший посол Тамба Минору, В.В.Путин продемонстрировал негативное отношение к дискуссиям по территориальному вопросу. Японский дипломат со своей стороны подчеркнул, что это заявление показало, что российская сторона только подтверждала важность продолжения переговоров по мирному договору, признавая действенность документов, подписанных в советское время и в 1990-х гг.114

21 сентября 2000 г. Мори Ёсиро, отчитывался перед депутатами парламента о ходе экономических реформ и, говоря о внешней политике, относительно визита В. В. Путина в Токио заявил, что оба лидера провели полноценные переговоры о проблемах мирного договора, международного и экономического сотрудничества. Он подчеркнул: «Используя доверительные отношения, которые сложились между мной и президентом Владимиром Путиным, я намерен сделать все от меня зависящее во время запланированного в Россию визита для заключения мирного договора между нашими странами»115. В этом заявлении есть несколько ключевых моментов: приоритетом оставались переговоры о территориях, которые в начале 2000-х гг. стали именоваться переговорами о мирном договоре; экономическое и международное сотрудничество стало фактом двусторонних отношений в начале XXI в. Последний момент говорит о позитивных итогах политики кабинетов Хасимото и Обути на российском направлении, выработавших систему конструктивного сотрудничества, существующую по настоящее время; а доверительные отношения между лидерами по-прежнему трактуются как потенциал для взаимовыгодных переговоров.

112Информационно-аналитический бюллетень. Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации. Депутатская группа по связям с парламентом Японии // Окно в Японию. 2001. Спецвыпуск. № 10. URL: http://ru-jp. org/iab10.pdf (дата обращения: 19.12.2020).

113Тамба М. Нитиро гайко: хива. С. 320–322.

114Там же. С. 324.

115Policy Speech by Prime Minister Yoshiro Mori to the 150th Session of the Diet. 21.09.2000. URL: http://japan.kantei.go.jp/souri/mori/2000/0921policy.html (дата обращения: 19.12.2020).

205

По вопросу заключения мирного договора японский МИД серьезно отнесся к словам В. В. Путина и активизировал усилия на российском направлении после саммита АТЭС 16 ноября 2000 г., когда В. В. Путин и Мори Ёсиро вновь встретились и договорились о проведении весной 2001 г. в Иркутске неформальной встречи на высшем уровне и принятии нового совместного заявления.

В 2000 г. произошло важное международно-политическое событие, позволяющее говорить о качественном обновлении японоамериканского военно-политического союза, который был ослаблен переменами, происходившими в 1990-х гг. В последнее десятилетие ХХ в. Япония, как отмечают японские специалисты-международни- ки, получила неожиданную свободу действий, отмежевавшись от японо-американского союза116. Однако к началу 2000-х гг. международный порядок приобрел формы однополярного устройства с главным полюсом — США. По мнению одиозного политолога З. Бжезинского, в это время в мире осталась единственная «глобальная сверхдержава» — США; Россия же на заре ХХI столетия перестала быть «участником забега»117. Такое ви`дение не устраивает правительства ни КНР, ни Российской Федерации, ни других крупных держав, но имеет определенную популярность среди политиков и интеллектуалов во всем мире. Укрепление союза с США могло позволить Японии играть более весомую роль в международных процессах. На рубеже столетий сотрудничество с США в военной области вновь стало наращиваться. В середине осени 2000 г. был опубликован доклад «Соединенные Штаты и Япония на пути к зрелому партнерству»118 («Доклад Армитиджа — Ная»119), в котором обосновывалось повышение значимости Японии на всех направлениях политики США в АТР120. Доклад был опубликован после выборов президента США, на которых победил Дж. Буш-младший. Японии предписывалась

116См.: Kawashima Y. Japanese foreign policy at the crossroads. Challenges and options for the twenty-first century. Washington, D.C. 2003; Ishizuka K. Peacekeeping Contributor Profile: Japan. January 2013. URL: http://www.providingforpeacekeeping. org/ 2014/04/03/contributor-profile-japan/ (дата обращения: 19.12.2020).

117Бжезинский З. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. М., 2007. С. 8.

118Institute for national security studies special report. The United States and Japan: Advancing Toward a Mature Partnership. 11.10.2000. URL: http://www.dtic.mil/dtic/tr/ fulltext/u2/a403599.pdf (дата обращения: 19.12.2020).

119Ричард Армитидж и Джозеф Най — специалисты Института национальных стратегических исследований и Университета национальной обороны США.

120Шлындов А. В. Японо-американские отношения в политико-дипломати- ческой и военно-стратегических областях // Проблемы Дальнего Востока. 2003.

№4. С. 76.

206

роль «Великобритании Дальнего Востока», то есть главного стратегического партнера США в регионе121. Аналогичные доклады теми же авторами были опубликованы в 2007 и 2012 гг., что демонстрирует особую роль, отводимую Японии в американской стратегии в Восточной Азии на современном этапе122. Соответственно, возобновилось сильное влияние американского фактора на японскую политику и на российском направлении.

После визита В. В. Путина в Токио в сентябре 2000 г. и достижения договоренности между российским и японским лидерами о проведении двусторонней встречи в Иркутске, по выражению Того Кадзухико, началась семимесячная напряженная работа по подготовке встречи. Дипломаты с обеих сторон понимали, что за предыдущее десятилетие между Россией и Японией были заключены важные соглашения, которые стали базой для продолжения продуктивных «территориальных переговоров»123.

В основу японского предложения в начале 2000-х гг. лег один из вариантов концепции «поэтапной передачи островов» в виде формулы: «передача островов Хабомаи и Шикотан» и «продолжение переговоров по Итурупу и Кунаширу» (хабомаи, сикотан но хикиватаси — кунасири, эторофу ни цуйтэ гирон)124. С сентября 2000-го по март 2001-го двусторонняя комиссия, занимающаяся подготовкой намеченной в Иркутске встречи, детально обсуждала данную концепцию. Уже к началу 2001 г. стало очевидно, что российское и японское правительства не сходятся в подходах. Правительство В. В. Путина не заявляло о готовности удовлетворения всех территориальных требований Японии, то есть не планировало продолжать переговоры об Итурупе и Кунашире.

Среди японских политиков также произошел раскол относительно методов ведения переговоров с российским правительством. Общественное мнение в Японии стало склоняться в сторону концепции «одновременной передачи островов». На заседании специального комитета по делам Окинавы и «северных территорий» нижней палаты парламента Японии 15 ноября 2000 г. приглашенный на заседание заместитель главы филиала «Союза жителей Хабомаи» (японская общественная организация бывших жителей Курильских

121Asher D. Could Japan become the “Great Britain of the Far East?” // Asia-Pacific Review. 2001. Vol. 8, no. 2. Р. 113.

122The Armitage-Nye Report: U. S. — Japan Alliance: Anchoring Stability in Asia. URL: http://csis.org/files/publication/120810_Armitage_USJapanAlliance_Web.pdf (дата обращения: 19.12.2020).

123Того К. Хоппо: рё:до ко:сё: хироку. С. 321.

124Там же. С. 325.

207

островов из г. Раусу на о. Хоккайдо (сяданхо:дзин тисима хабомаисёто: кёдзю:ся рэммэй раусу сибу фукусибутё:)), активист движения за возвращение «северных территорий» Судзуки Хидэо сообщил, что он детально не знаком с содержанием концепции «сначала два острова», но считает, что базовым предложением на переговорах должно стать «возвращение четырех островов Японии и только после этого подписание мирного договора с Россией»125. Привлечение представителей общественности японского севера к дипломатическому диалогу, в том числе в целях продвижения догматической линии, стало систематическим с начала 1990-х гг., а данный пример является лишь яркой иллюстрацией такого подхода126.

К началу переговоров в Иркутске среди японских политиков выявились две тенденции в трактовке «территориальной статьи» «Советско-японской совместной декларации» 1956 г. Одна сторона выступала за возможность разделения территориальных требований на два этапа, то есть подписание мирного договора и получение островов Малой Курильской гряды (концепция «поэтапной передачи островов»), другая сторона стояла на позициях традиционного подхода, то есть «одновременной передачи четырех островов»127. Одной из причин этого было, несомненно, то обстоятельство, что после десятилетия ожиданий и обещаний первого президента России прогресса по «территориальному вопросу» для Японии не было. С точки зрения японской общественности переговоры с Россией в течение десяти лет ходили по замкнутому кругу. В начале нового десятилетия начали набирать силу и популярность более решительные высказывания. Под давлением общественного мнения Мори Ёсиро признал, что основная цель Японии в переговорах с В. В. Путиным — это получение всех четырех островов128. Зависимость японских политиков от общественного мнения, отмеченная, например, в воспоминаниях Тамба Минору в качестве демократической ценности, сводит на нет возможности этих политиков принимать смелые и самостоятельные

125Дайхякугодзю:кай коккай сю:гиин. Дай 2 руй, дай 4 го:. Окинава оёби хоппо: рё:до мондай ни кансуру токубэцу иин кайги року. Дай 3 го:. 15.11.2000. С. 6.

126Создание «штаба северных территорий» и учреждение «дня северных территорий» произошло еще в 1970–1980-х гг., однако эти мероприятия проводились в одностороннем порядке и в целом игнорировались советской стороной,

ав 1990-х гг. представители японской общественности все больше стали вовлекаться в мероприятия на двусторонней основе и получили возможность пропагандировать свои идеи в России.

127Нитисо кё:до: сэнгэн, Родайто:рё: га гэнкю:. Нихонга ва вакарэрухё:ка // Ёмиури симбун. 05.09.2000.

128Саотомэ О. Оку мадэ ёнто: дэ. Сюсё:, нито: хэнканрон о хитэй // Ёмиури симбун. 06.09.2000.

208

решения, поскольку электорат их не принимает. Кавато Акио отмечал, что необходимость многократно отчитываться перед депутатами парламента как представителями японского народа и давать разъяснения по поводу проводимых мероприятий и стратегий значительно осложняет работу дипломата129. Дипломаты постоянно ведут диалог с политиками и от этого зависит финансирование реализуемых проектов; поэтому уместно говорить о необходимости поиска внутреннего консенсуса между исполнительной и законодательной властью в Японии, что заставляет конкретных дипломатов выдвигать на переговорах компромиссные, с японской точки зрения, концепции, вновь ставя на первое место «территориальный вопрос». Это своего рода модус догматического направления.

«Националисты» в ЛДП (в первую очередь фракция Киси — Фукуда — Мори — Коидзуми) выступали за более активную роль Японии в международной политике. Хотя Мори Ёсиро в начале премьерства соглашался на продолжение курса Хасимото — Обути, под давлением общественного мнения и ввиду укрепления японо-аме- риканского партнерства он отказался от прежнего курса на российском направлении.

На последнем этапе подготовки иркутской встречи в правительстве и парламенте Японии сложилась непростая ситуация, связанная с усилением сторонников «одновременной передачи». Министр иностранных дел Коно Ёхэй130 под давлением сторонников наиболее догматического подхода перед визитом в Москву в январе 2001 г. включил в подготовленный план три пункта: признать действие «Советско-японской совместной декларации» 1956 г. в письменной форме, подтвердить передачу Хабомаи и Шикотан с подписанием мирного договора и продолжить переговоры о передаче Кунашира и Итурупа131. Эти требования оказались неприемлемыми для России. Возможно, по этой причине российская сторона неожиданно перенесла переговоры на 25–26 марта, что лично оскорбило министра Коно (по договоренности с ним встреча была намечена на 25– 26 февраля)132.

129Кавато А. Гайко:кан но сигото. Токио, 2005. С. 66–68.

130Коно Ёхэй (1937 г. р.) — японский политик, депутат нижней палаты парламента от ЛДП. Вице-премьер в кабинете Мураяма (1994–1996 гг.), министр иностранных дел в кабинетах Мори и Коидзуми (2000–2001 гг.). В 1977 гг. возглавил группу депутатов, вышедших из ЛДП и объединившихся в «Новый либеральный клуб» (консервативная оппозиция ЛДП), который в 1983 г. вступил в консервативную коалицию с ЛДП.

131Иванов А. В. Российско-японские отношения: вчера, сегодня, завтра. С. 98.

132Там же.

209