84. «Комсомольская правда» при а.И. Аджубе

Аджубей Алексей Иванович (10 января 1924, Самарканд - 19 марта 1993, Москва), российский журналист. Отец Аджубея, известный в начале века оперный певец (выступал под псевдонимом Войтенко), оставил семью, когда сыну было два года. В 1932 мать Аджубея с детьми переехала в Москву. Его мать была известной в Москве портнихой, обшивавшей артистов Большого театра, а также жен партчиновников самого высокого ранга. В 1940-41 Аджубей работал в геологоразведочной экспедиции в Казахстане, с 1942 служил в армейском ансамбле песни и пляски. После войны учился в Школе-студии МХАТ, а с 1947 на факультете журналистики МГУ. Его первой женой была Ирина Скобцева, но была она ею недолго: сменив профессию актера на профессию журналиста, Аджубей в стенах МГУ познакомился со студенткой Радой Хрущёвой и, оставив Скобцеву, в 1949 году рискнул стать зятем секретаря сталинского ЦК. Алексей Иванович и Рада Никитична учились на курсе, который стал в 1952 г. первым выпуском нового, самого молодого в МГУ факультета журналистики.

Он пришел в "Комсомольскую правду", будучи студентом факультета журналистики, на практику в 1950 г стажером в отдел спорта «Комсомольской правды» и остался в газете. Первое журналистское задание — написать о стрелковых соревнованиях на стрельбище «Динамо» в Мытищах. Участники соревнований расположились в белых вылинявших палатках, а выходя на линию огня, палили по таким же простеньким мишеням, какие висели в стрелковом клубе МГУ. Записав все данные о соревнованиях и победителях, я ринулся в редакцию и к вечеру отдал Борису Иванову свое сочинение. «Пойдет»,— сказал он, проглядев страничку. Утром я не отыскал заметку на последней полосе, на газетной полосе было пять строк, столбик, набранных петитом в подбор с другой информацией. На практике большую часть времени разбирал письма читателей. В 1951 году стал студентом МГУ с вольным посещением и штатным сотрудником «Комсомольской правды»

«Комсомольская правда» 50-х годов: две-три маленькие фотографии на четырех страницах, а чаще и без фотографий (на «украшательство» существовал строгий лимит), «слепые» колонки статей, небольшие заголовки, никаких броских аншлагов, минимум рисунков, карикатур — каждый сантиметр площади для дела. Засушивало газету обилие официальных протокольных заметок.

Постепенно стал заведовать отделом студенческой молодежи, потом отделом искусств и, наконец, стал заместителем главного редактора. Причем этому быстрому возвышению он был в равной степени обязан и высокому положению тестя, и собственным талантам.

Как выразилась одна его сотрудница, «он любил газету, как женщину». Другое дело, что не будь он зятем Никиты Сергеевича, едва ли его карьера оказалась бы такой быстрой. Руководители комсомола, с которыми он был на «ты», очень быстро поставили Аджубея во главе газеты. Его предшественника, главного редактора «Комсомольской правды» Дмитрия Петровича Горюнова, повысив, убрали из редакции, чтобы освободить кресло хрущевскому зятю. Надо сказать, что Горюнов был сильным журналистом, и «Комсомолка» при нем расцвела. В апреле Аджубей 1957 г. был назначен главным редактором

Странной выдалась первая планерка — утреннее короткое совещание, на котором утрясается очередной номер. На столе перед Аджубеем лежала записка. Развернул ее. Гроб, череп, скрещенные кости и подпись: «Не подходи, убьет». Он спросил, кто написал. Тут же встал сотрудник. Сказал: «Я — Чуть помедлил и добавил: — Так, в шутку». Аджубей Никогда не спрашивал, что стояло за этой шуткой. Этот сотрудник продолжал работать в «Комсомолке» и после ухода в «Известия».

Под началом Аджубея в одном но­мере газеты соседствовали официозные материалы, четко проводившие в жизнь курс партии, и обнов­ленная журналистика, вырабатывающая другие подходы к газетному делу, струк­турные, композиционные, жанровые новации, которые четко определя­ли линию на десталинизацию советской прессы по нескольким основным направлениям.

Десталинизация «Комсомолки» началась, прежде всего, со структур­ных новшеств. Аджубею удалось сломать устоявшийся десятилетиями ди­зайн главной молодежной га­зеты страны. Для нового редактора уже не бы­ла обязательным правилом утвержденная «сверху» композиционная структу­ра номера, оформление полосы проводилось в соответ­ствии с конкретной задачей, возникающей при отборе материалов газеты, которая стала более «репортажной»

Другие изменения в газете − тематические и жанровые. Впервые она стала обращаться к лич­ной жизни человека, к его душе, к темам дружбы и любви, причем далеко не в назидательном ключе, а с использо­ванием эмоционально окрашенных, выражающих глубоко личные чувства лексических единиц: «я» зачастую вместо «мы», разго­вор с читателем напрямую, когда он становится полноправным автором га­зеты, с мнением которого счи­таются и ждут откликов. Если раньше письма от читателей использовались только для того, чтобы понять, как вести пропагандистскую работу, то теперь переписка с аудито­рией ведется ради конкретного человека, с его проблемами и радостями.

Газета в рамках десталинизации получила возможность заговорить о безнравст­венности в среде руководителей страны или критиковать косные советские стандарты искусства. Все это в рамках десталинизации молодежной прессы раскрепощало сознание, помогало мыслить по-новому, искать новые пути.

И трудился потом, и воевал!»

В первые же годы работы в "Комсомолке" Алексей Иванович проявил себя прекрасным организатором. В редакции никак не удавалось наладить работу студенческого отдела, с назначением же Аджубея, рассказывает Н.М. Ивановская, уже работавшая тогда в секретариате "КП", "все закипело": он привлек ребят с факультета журналистики МГУ – боевых, желавших делать дело.

Одной из идей, которые принес в «Комсомолку», была пропаганда людей-примеров. Совершенно очевидно, что Аджубей «раскопал» в архивах газеты ту давнюю историю о Петре Дьякове, потому что название статьи, которая в 1957 году появилась в «Комсомольской правде», осталось прежним — «Огненный тракторист». Название-то осталось прежним, да вот общее настроение круто поменялось: выяснилось, что десятилетиями оплакиваемый Петр Дьяков жив и здоров, что все эти годы он тихо-мирно трудился, строил Магнитку, воевал на фронте…

Человек слаб. Неутомимый Аджубей, несомненно, гордился своей находкой, и в том же 1957 году даже написал книжку о советском былинном богатыре, название которой, впрочем, не отличалось оригинальностью — снова «Огненный тракторист».

(В 1929 г. в Тюменской области, в ишимской окружной газете "Серп и Молот" сообщалось: "В ночь на 2 июля в коммуне "Новый путь" Ламенского района на комсомольца П. Дьякова, работающего в поле на тракторе, тремя неизвестными лицами совершен зверский налет. Преступники Дьякова сильно избили, после чего раздели и, облив керосином, подожгли. От побоев и ожогов Дьяков потерял сознание. В "Комсомольской правде" за 3 августа этого же года Дьякова назвали "огненным трактористом", а тех, кто на него напал, - кулаками. Поэт Иван Молчанов написал стихотворение о Петруше-трактористе, которое потом вылилось в песню в 1929 музыку написал Илья Горин).

Во времена целинной эпопеи "Комсомольская правда" опубликовала очерк под прежним заголовком "Огненный тракторист". И началось: приглашения Петра Дьякова на праздничные слеты и торжественные вечера, комсомольские и пионерские собрания. О трудовых свершениях "огненному трактористу" рапортовали целые рабочие коллективы и школьные отряды, о нем была написана новая поэма.

И покатилась по стране новая пропагандистская волна: тысячи и тысячи писем трудящихся, слеты, встречи, собрания, рапорты, клятвы. В бесчисленном количестве статей, заметок, выступлений повторялось одно и то же: «Спящего… Облили керосином и подожгли… Но он чудом выжил…

С мая 1959 г . главный редактор «Известий», а в 1960 году он становится лауреатом Ленинской премии.

Широкое распространение получила тогда пословица: «Не имей сто рублей, а женись, как Аджубей»

В 1964 году, день в день со своим всемогущим тестем, он был отправлен в сокрушительную отставку.