НЕОЛИТ
Историко-культурный фон
В обобщающих трудах и в учебниках по археологии при характеристике эпохи неолита обычно речь идет об изменениях в технологии обработки камня и в хозяйственной деятельности людей. Разнообразные формы охоты, широкое развитие рыболовства и собирательства, первые попытки доместикации животных – все, что зарождалось в эпоху мезолита, создало предпосылки для перехода от присваивающего хозяйства к производящему, т.е. к земледелию и скотоводству. Люди стали получать и накапливать излишки продовольствия. Новые способы обработки камня привели к появлению разнообразных, более совершенных орудий. Наряду с новыми видами каменной индустрии и качественно новыми орудиями охоты и рыбной ловли, люди стали создавать такие новые материалы, каких никогда не было в природе: керамику и ткань. Появилось и стало развиваться ткачество, гончарство, совершенствовалось строительство жилищ. Глиняная посуда способствовала резкому изменению рациона питания, в котором появилась вареная пища, сложные блюда, молочные продукты и т.д. Все эти изменения в культуре В. Гордон Чайлд назвал «неолитической революцией». Понятие «неолитическая революция» прочно вошло в нашу науку и характеризует не столько темпы, скорость изменений в обществе, сколько их качественную новизну.
Процесс неолитизации шел разными путями. В полном смысле понятие «неолитическая революция» применимо к территории Юго-Западной Азии, где в IX-VI тыс. складывались и развивались производящие формы хозяйства. Раньше переход к неолиту произошел на Переднем и Среднем Востоке (производящее хозяйство и керамика), на территории Египта, Индии, Японии и на территории нынешнего Китая (керамика) и уже затем – на юго-востоке Европы.
В это же время население лесов и тундр – на северо-западе Европы, на Урале и в Сибири – продолжало заниматься охотой, рыболовством и собирательством. Процесс неолитизации, имевший в первом случае характер резкого скачка при переходе к производящему хозяйству, здесь был более медленным и эволюционным. Культурное собирательство (?). На территориях с менее благоприятным климатом этот переход происходил вплоть до II тыс. до н.э.
В целом неолитическая революция заложила материальные основы древнейших цивилизаций Месопотамии, Ирана, Египта, Индии и Китая.
Преобразив материальные основы жизни, неолитическая революция не могла не коснуться и ее духовной сферы. В этой области также заметны определенные сдвиги, которые частично связаны с изменениями в материальной культуре, но, в основном, самостоятельны и самодостаточны. Переход к производящей экономике совпал по времени или, может быть, частично стал причиной изменений в сознании человека, в его отношении к окружающему миру. Десятки тысячелетий в человеке формировалась психология потребителя, собирателя, для которого окружающая среда это – совокупность весьма конкретных элементов, от которых напрямую зависит его существование. Он не отделял себя от этой среды. Из опыта и воспитания он знал, что одни элементы, составляющие его среду полезны, например, сородичи; другие – безвредны, например, растения и некоторые животные, третьи – враждебны и опасны (хищники или грозные явления природы).
В эпоху неолита, пожалуй, впервые в истории, у человека начинает вырабатываться сознание того, что он – хозяин той части окружающей среды, в которой он живет. Впервые он хотя бы частично противопоставил себя среде. Только от него и его семьи, рода зависит, насколько эта среда будет доброжелательной для него. Он выводит и выращивает полезные растения, приручает не только собаку, но и животных, дающих молоко, мясо, шерсть и шкуры. Он владыка растений и животных, они принадлежат ему, он ими распоряжается по своему усмотрению. Правда, остается еще значительная область, где он не чувствует себя владельцем – непонятные ему явления природы. Но если он хозяин подвластной ему среды, то и у той, другой, не подвластной ему части окружающего мира тоже должен быть свой хозяин, один или несколько. Так складывались представления о великих не видимых, но сверхъестественных, вездесущих силах, которым не обходимо поклоняться и задабривать их жертвоприношениями.
Общая характеристика искусства эпохи неолита.
Переход к производящим формам хозяйства требовал более углубленного познания окружающего материального мира и способствовал дальнейшей реализации интеллектуального потенциала человека, появлению новых аспектов духовной жизни. В сфере изобразительной деятельности это был переход от реалистических образов конкретных животных к обобщенным, схематическим изображениям. Реалистические образы животных в палеолитическом искусстве – это конкретные животные, которые играли в жизни человека-охотника определенную роль. Рисунки животных и людей неолитической эпохи – это уже обобщенные образы. Это уже не конкретный бизон, на рогах которого погиб его сородич (см., например, сцену «корриды» в пещере Ляско), а обобщенный образ бизона, оленя, козла и т.д. Или образ могущественного божества (рис. 1.102), которому нужно поклоняться и просить покровительства, принося ему жертвы. Появление в языке таких обобщенных понятий как небо, земля, огонь, дождь, снег, времена года, поле, стадо и т.д. усиливало символический аспект сознания и породило значительно большее число символических изображений, чем в палеолитическом искусстве.
В искусстве земледельцев и скотоводов эпохи неолита получили ускоренное развитие орнаментальные формы изображения, которые в предшествующее время только зарождались (см. пластину из Мальты). Появилось стремление украсить все виды предметов обихода (керамику, ткани, домашнюю утварь). Эти предметы украшаются стилизованными абстрактными мотивами, которые складываются в законченный орнамент. Отвлеченные формы – крест, спираль, треугольник, ромб – свидетельствуют о существовании достаточно сложных символических представлений. Стилизованные фигуры человека и животных также превращаются в символические знаки.
Таким образом, одной из общих черт всего неолитического искусства разных регионов, отличающих его от искусства предшествующих периодов, стала заметная схематизация образов и усиление символической составляющей. Эта особенность наблюдается везде: и у «передовых» земледельцев южных регионов, и у «отстающих» охотничье-рыболовческих культур севера. Другой общей чертой неолитического искусства можно считать усиление локальных особенностей в изобразительных традициях различных культурно-исторических регионов. Искусство охотников и рыболовов, сохраняющих пережиточные способы хозяйства и быта, а также и типы орудий, отличалось от искусства земледельцев и скотоводов.
Если в искусстве палеолита мы наблюдаем почти невероятное сходство между франко-кантабрийскими изображениями и, например, изображениями из Каповой пещеры, то в эпоху неолита таких совпадений все меньше. Правда, сохраняются еще некоторые общие тенденции. Например, у всех земледельческих культур почти одновременно от Китая до Адриатики появляется внешне очень близкая расписная керамика. Непрофессиональному глазу она кажется одинаковой так же, как образы мамонтов из Каповой пещеры и из пещер южной Франции. Росписи на сосудах, особенно на их обломках, были настолько сходны, что в археологическом жаргоне появилось понятие «афрасиабское триполье».
Сведения о наскальных изображениях Урала были обобщены в работах в. Н. Чернецова (1964, 1971). Сейчас ими занимаются В. Н. Широков, С. Е. Чаиркин, Ю. П. Чемякин (2000) и другие исследователи. Однако внутри круга южных земледельческих культур, как и внутри круга охотничье-рыболовческих культур все более заметными становятся местные отличия. Это, естественно, было связано с различиями в мировоззрении.
Изобразительное творчество населения лесной полосы Евразии эпохи неолита можно подразделить на два вида: пластику и графику. Первый из них включает крупную и мелкую скульптуру из дерева, кости, рога, глины и камня. Второй – образуют наскальные изображения и орнаменты на керамике и других предметах.
Мелкая и крупная пластика. Значительное место в искусстве эпохи неолита занимает мелкая пластика. Фигурки животных, довольно выразительные, выполнялись из глины, дерева, рога и реже – из камня. В связи с недостаточной точностью и большим разбросом датировок (см., например, выше об Оленеостровском могильнике), некоторые изобразительные памятники могут быть в равной мере отнесены и к мезолитическому, и к неолитическому времени. К этой категории относятся уже приводившиеся выше предметы из Шигирского и Горбуновского торфяников. На стоянках долины Оки, Верхнего Поволжья, Валдайской возвышенности, Беломорья, а также в Прибалтике в большом количестве встречаются миниатюрные фигурки людей, птиц и зверей из кремня, обработанного тщательной отжимной ретушью. Гораздо реже встречаются статуэтки из рога и кости. В изображениях животных иногда хорошо прослеживаются реалистические черты, видно стремление передать их особенности. Вспомним упоминавшийся выше жезл в виде лосиной головы, из Оленеостровского могильника на Онежском озере (рис. 1.84). Здесь же найдено еще несколько резных и выбитых из камня головок лося, а также фигурки людей, змей и др. (рис. 1.103)
Излюбленной темой в пластике эпохи неолита продолжает оставаться образ женщины. Антропоморфные, чаще всего женские, фигурки из камня, кости и глины распространены практически на всей территории юга Европы, Средней Азии и Переднего Востока. Многие исследователи считают, что они были символом плодородия. Рассмотрим некоторые изобразительные материалы из наиболее известных памятников.
Лепенский Вир. Перед строительством плотины на Дунае у Железных Ворот, там, где по Дунаю проходила граница между бывшей Югославией и Румынией, на югославском берегу было обнаружено древнейшее в Европе поселение эпохи неолита, жители которого, вероятно, наряду с охотой, рыболовством и собирательством диких плодов, уже знали зачатки земледелия.
Самые ранние жилища Лепенского Вира датированы радиоуглеродным методом 5.800 л. до н.э. Здесь было найдено несколько каменных скульптур (рис. 1.104). Большинство из них – это скульптурные изображения человеческих голов (рис. 1.105) и голов животных, есть и целые идолы (рис. 1.106). Среди жилищ было найдено несколько древних захоронений. В глубокой древности обычай хоронить своих сородичей здесь же, под полами жилищ, был распространен довольно широко. Мы знаем подобные захоронения на многих поселениях в Средней Азии, в Иране, Афганистане. Но в Лепенском Вире была одна любопытная особенность: в отдельных могилах были найдены только черепа, без остального скелета.
Чатал-Хююк. В центральной Анатолии, в долине Конья английский археолог Джеймс Меллаарт раскопал часть одного из самых ранних в мире протогородских поселений Чатал-Хююк. Оно занимало территорию около 13 га, из которых изучено раскопками только около 0,5 га. Сейчас турецкие археологи продолжают на нем раскопки. Здесь оказалось 12 строительных горизонтов, накопившихся примерно за тысячу лет. Серия из 14 радиоуглеродных дат показала возраст от 6500 до 5650 лет до н.э. Пока мы не знаем более древних поселений, жители которых строили бы дома из сырцового кирпича, разводили одомашненный скот, выращивали пшеницу и другие окультуренные растения. Они уже умели обрабатывать медь и свинец. Неподалеку располагаются месторождения обсидиана – вулканического стекла. Из этого материала делали удобные, острые и прочные орудия труда, поэтому в те времена обсидиан был большой ценностью и служил для обитателей Чатал-Хююка главным предметом обмена с жителями Западной Анатолии, Кипра и Леванта.
Дома в Чатал-Хююке строились вплотную один к другому так, что ходить можно было только внутри или по плоским крышам (рис. 1.107). Войти в дом можно было тоже через небольшое световое окно под крышей, которое одновременно служило для освещения и вентиляции помещения. Наружные стены были глухими и массивными. Примыкая одна к другой, они создавали единое ограждение жилой зоны, способное выдержать осаду и нападение извне.
Особый интерес представляют собой остатки домов, условно названных храмами. Их было открыто около 40. Это были помещения с росписями по стенам, с лепными рельефами, в которых использовались черепа и рога быков (рис. 1.108). Внутри жилищ и храмов найдено много каменных и глиняных статуэток (рис. 1.109), на стенах – отпечатки ладоней как в палеолитических пещерах. На внутренних стенах домов сохранились фрагменты многочисленных фресок, в которых угадываются мифологические сюжеты. Одна из них с изображением огромного быка (рис. 1.110) сопоставима с упомянутым выше сюжетом, условно названным «корридой» и с близкими к нему росписями Зараут-Камара.