Из трех ветвей власти - законодательной, исполнительной, судебной - Статьи Конфедерации зафиксировали (в том виде, как она уже оформилась стихийно) создание лишь одной, законодательной, в лице конгресса. Что касается исполнительного органа, то он выступал в качестве придатка законодательного: конгресс мог создавать из своих делегатов всевозможные комитеты, наблюдавшие за проведением принимаемых решений в жизнь. Исполнительная власть оказалась крайне распыленной: конгресс отказался назначить как главу исполнительной власти, так и какое-либо подобие исполнительного совета. Только в 1781 г. под давлением объективных обстоятельств Континентальный конгресс отважился создать в обход Статей Конфедерации иностранный, военный, военно-морской и финансовый департаменты и поставить во главе каждого из них постоянного секретаря.

Сам конгресс состоял из одной палаты, где депутаты ежегодно сменялись легислатурами штатов и могли быть в любой момент отозваны. Каждый штат, независимо от числа делегируемых депутатов, имел на заседаниях конгресса один голос. Как показала политическая практика революционного периода, члены конгресса воспринимали себя зачастую как посланников суверенных республик, обязанных неукоснительно проводить в жизнь волю своих легислатур. Временами правительства штатов как будто вообще забывали о существовании конгресса. На одну из его сессий явились делегации лишь от трех штатов. В 1784 г. в конгрессе едва наскребли кворум для утверждения договора с Англией, признававшего независимость США.

Для ратификации Статей Конфедерации требовалось единодушное согласие всех штатов. Это привело к тому, что они вступили в силу только 1 марта 1781 г. Окончательный вариант Статей Конфедерации отличался от проекта в одном пункте: право собственности на западные земли закреплялось не за штатами, а за Континентальным конгрессом (только при этом условии согласился одобрить Статьи Мэриленд, у которого не было собственного фонда свободных земель).

Статьи Конфедерации внешне соответствовали демократическим принципам. Так, они провозглашали создание однопалатного Континентального конгресса, максимально ослабляя исполнительную власть. Для ряда американских историков это послужило основанием утверждать, что принятие Статей Конфедерации означало торжество демократического крыла революции и поражение умеренных²². Подобное мнение не представляется вполне убедительным. Дело в том, что в Континентальном конгрессе, выработавшем Статьи Конфедерации, демократы никогда не были в большинстве. Этот документ отразил в первую очередь острые разногласия между штатами, их нежелание поступиться своими экономическими и политическими интересами ради достижения национального единства. Сторонники Статей Конфедерации скорее воспользовались демократической аргументацией и принципами для того, чтобы закрепить суверенитет штатов. Что же касается непосредственно демократов, то отнюдь не все из них были децентралистами, а некоторые, среди них Пейн и Франклин, первыми выступили за провозглашение верховенства Континентального конгресса в отношении правительств штатов.

Обращает на себя внимание тот факт, что соотношение сил между децентралистами и централистами менялось в пользу последних на каждом новом этапе революции. До революции и в начале ее сторонники сильной центральной власти исчислялись единицами, а идея политической децентрализации значилась на одном из первых мест среди лозунгов патриотического движения. Однако постоянное и резкое ухудшение экономических и политических позиций Конфедерации, отказ правительств штатов от финансовых обязательств перед Континентальным конгрессом и одновременно их неспособность из-за "разнобоя" интересов и политических позиций справиться с самыми насущными вопросами, в том числе военными, привели к росту популярности идеи сильного федерального правительства. Этому благоприятствовало и совместное участие американцев в континентальной армии, резкое возрастание в ходе войны общеамериканских проблем.

Централизация государственной власти в США отвечала не только интересам верхов, хотя и была подчинена при ее конкретном воплощении в первую очередь их интересам. Централизация объективно способствовала укреплению североамериканских штатов, являлась условием сохранения и развития их экономической независимости, политического престижа на международной арене, где властвовали европейские монархии. Этот смысл и направленность государственной централизации понимали Пейн, Франклин, Раш, другие американские демократы²³, к ее осознанию постепенно стали подходить и народные массы, преимущественно и в первую очередь городские слои. Сторонниками централизации в ходе революции и на ее завершающих этапах, по словам пенсильванского демократа Д. Брайана, выступало "большинство горожан"²⁴, то есть за усиление центрального правительства ратовали как имущие "верхи", так и "низы" - рабочие и ремесленники. Существуют многие свидетельства открытых выступлений ремесленников и рабочих, заинтересованных в защите национальной промышленности от иностранной конкуренции и в борьбе с инфляцией, в пользу сильной федеральной власти.

Однако инициатива централизации государственной власти, как и сама организация сильного федерального правительства, оказались делом рук политической элиты США, использовавшей в своих интересах "цент-рализаторские" настроения части "низов". Демократы не обладали в этом вопросе необходимым единством, их политические фракции были "распылены" по штатам и боролись за реализацию своих целей в местных легислатурах. Американские верхи, прочно взяв в свои руки формирование сильного центрального правительства, сумели реализовать свои классовые интересы, цели и компенсировали экономические и политические потери, которые они понесли на первых этапах революции. Если перестройка государственного управления на первых этапах революции испытала сильнейшее воздействие демократов, то его консолидация была осуществлена в соответствии с замыслами элиты. Среди этих замыслов на одном из первых мест стояла ликвидация демократических "излишеств" политической системы революционной поры, отстранение от государственной власти мелкобуржуазных фракций и ее концентрация в руках верхов.

***

Политическое движение американских верхов, сумевшее инициировать и создать сильное общенациональное государство, получило название федералистского. В эволюции федералистского движения, завершившегося триумфом с принятием Конституции 1787 г., различимы два этапа.

На первом этапе - с конца 1770-х по 1783 г. - в федералистском движении доминировали экономические и внешнеполитические мотивы. Его платформа включала требования широких внутренних (на выгодных для крупных кредиторов условиях) и внешних займов, создания национального банка с целью финансирования расходов на ведение войны и оптимального использования отечественных капиталов, наделения Континентального конгресса правом огосударствления свободных земель и в особенности формирования финансовых фондов центрального правительства. Осуществление этих требований было равнозначно серьезной централизации государственной власти. Агитация в их пользу вытекала из осознания многими представителями верхов неспособности разрозненных правительств 13 штатов разрешить собственными усилиями финансово-экономические проблемы Конфедерации. Уже одна экономическая платформа федералистов оказалась несовместимой с принципами суверенитета штатов, закрепленного Статьями Конфедерации 1781 г., и предполагала их радикальный пересмотр или даже отмену.

Экономическая программа федералистов отвечала в первую очередь интересам северо-восточной торгово-финансовой буржуазии. Неудивительно, что ее представители играли ведущую роль в федералистском движении. Наиболее активными проводниками федералистских принципов на рубеже 1770-1780-х гг. были: А. Гамильтон, Р.Моррис, Г.Моррис, Д. Варнум, Д. Рут, Д. Дуэйн, Д. Джоунз, Э. Корнел. Рефреном их требований был лозунг предоставления Континентальному конгрессу "власти кошелька", включавшей право принудительных акций в отношении штатов, которые уклонялись от своих финансовых обязательств²⁵.

В законченном виде концепция расширения финансово-экономических прерогатив центрального правительства была сформулирована Александром Гамильтоном в серии статей под общим названием "Континенталист" в 1781 г. Континентальный конгресс, как и всякое "правительство без кошелька", доказывал он, было только "тенью власти". Иностранные государства и внутренние кредиторы справедливо остерегались предоставлять ему займы, не надеясь вернуть, тем более с выгодой, свои вклады назад. А отказ конгрессу в монопольном праве эмиссии бумажных денег являлся, по Гамильтону, главной причиной катастрофической инфляции²⁶.

С самого начала в федералистском движении нашлось место и представителям плантаторского Юга. Мотивы их вхождения в федералистское движение хорошо прослеживаются на примере Джеймса Мэдисона, восходящей политической звезды южан, будущего "философа американской Конституции". Внешнеполитические соображения находились среди главных мотивов, давших толчок его переходу на федералистские позиции. Участвуя в годы Войны за независимость в комиссии по иностранным делам Континентального конгресса, Мэдисон был прекрасно осведомлен о внешнеполитических затруднениях североамериканской республики. Подлинные глубоко корыстные мотивы сотрудничества французской и испанской монархий с республиканскими Соединенными Штатами не являлись для него тайной. Его возмущали намерения Франции и Испании провести западную границу США по Аллеганским горам, получить в награду за "участие" в борьбе с Англией свободные западные земли, ограничить районы рыбных промыслов и навигационные права штатов. Истина, извлеченная из этих фактов Мэдисоном, состояла в том, что США смогут заставить уважать себя и постоять за свои интересы на международной арене, только оперевшись на единое, с широкими правами и полномочиями государство.

На исходе Войны за независимость Мэдисон проявил острый интерес к экономическим трудностям молодой североамериканской республики. Его тревожили сообщения о том, что после заключения мира с Англией ее суда вновь заполнили американские порты, а всемогущие торговые дома бывшей метрополии проявляли намерение монополизировать вывоз и ввоз всех товаров. Путь к этому расчищали несогласованность действий, взаимная зависть и вражда штатов. Мэдисона возмущали антипатриотические действия виргинских плантаторов, перевозивших свой табак и зерно не на американских, а на английских судах, потому что так выходило дешевле. У виргинцев, доказывал он, имелись и непосредственные экономические интересы в создании сильного центра: им надлежало опереться на федеральное правительство в споре с Испанией за право судоходства в низовьях Миссисипи, в борьбе за выход на европейские рынки.

Требование возвысить национальные интересы над интересами штатов сомкнуло Мэдисона с Гамильтоном. Сильное федеральное правительство, доказывали они, необходимо было не только для того, чтобы преодолевать сепаратизм штатов и защищать суверенитет США на международной арене, но и для того, чтобы поддерживать внутри страны социальный порядок. Социальные мотивы федералистов оформились на втором этапе их движения, с 1783 по 1787 г., когда резко обострились конфликты внутри страны и стало ясно, что не подчиненные единой высшей воле штаты не в состоянии справиться не только с финансово-экономическим хаосом, но и с социальными бурями.

Социальные конфликты имели место в Соединенных Штатах и в период Войны за независимость, но по ее завершении произошел их резкий всплеск. 1783 год исчерпал объединяющие возможности антиколониальных целей патриотов, на первый план вышли разногласия между ними. "Низы" выказывали убеждение, что революция не выполнила своих обязательств перед народом и что она не может быть закончена одним только актом признания независимости США. Революция призвана была существенно облегчить и улучшить их экономическое положение. Огромная масса фермеров и городских мелких собственников настаивала на широком выпуске бумажных денег, надеясь рассчитаться с кредиторами обесцененными "коричневыми бумагами". Неимущие и малоимущие патриоты требовали конфискации богатств лоялистов, состояний "нейтральных" лендлордов и предоставления им самим бесплатно или на льготных условиях земельных участков. Пользуясь возросшим влиянием в ассамблеях штатов, "низы" добивались реализации своих целей: после 1783 г. возросло число законов об эмиссии "дешевых денег", как и конфискации имущества лоялистов.

Стремление "низов" продолжать революцию и после 1783 г. было незамедлительно зафиксировано представителями "верхов". Народ, возмущался Гамильтон, ведет себя так, будто мы находимся в разгаре революции, хотя она "счастливо доведена до успешного конца"²⁷. Д. Рамсей с ужасом обнаружил в 1783 г. такой разгул анархии, на подавление которого, пророчил он, понадобится полстолетия²⁸. Неспособность государственной системы, оформившейся в годы Войны за независимость, надежно защищать элиту испытали на себе члены Континентального конгресса.

В начале июня 1783 г. правительство Конфедерации издало указ о роспуске армии. А уже через несколько дней здание заседаний Континентального конгресса в Филадельфии было окружено двумя полками армии, выдвинувшими ультимативное требование о выплате жалованья. Конгресс, возмущенный действиями солдат, обратился за помощью к властям штата Пенсильвания. Но исполнительный совет штата отказался мобилизовать милицию и посоветовал центральному правительству урегулировать конфликт полюбовно. Континентальному конгрессу пришлось покинуть Филадельфию и искать прибежище в Принстоне (штат Нью-Джерси). Депутаты конгресса О. Элсворт, Т. Бланд, Д. Монтгомери, Б. Хоукинс определяли поведение солдат (по их словам, "беззаконного" сборища "вооруженных бандитов") как "в высшей степени преступное оскорбление правительства и прав, вверенных ему федеральным договором". В отказе правительства Пенсильвании исполнить волю центрального правительства им мерещился "фатальный" для судеб Конфедерации прецедент²⁹.

Решающее воздействие на оформление социальных мотивов федералистского движения оказало восстание под руководством ветерана американской армии Дэниэла Шейса в Массачусетсе в 1786-1787 гг. Требования шейситов были бесхитростны и, по сути, повторяли то, что отстаивали все американские должники, мелкие фермеры, арендаторы, солдаты. Но радикализм и размах восстания породили в рядах элиты панику: Мэдисон включил в намерения восставших "уничтожение общественных и частных долгов и перераспределение собственности"; военный министр Конфедерации Г. Нокс объявил, что бунт преследует цель - ни много ни мало! - обобществления всей собственности; А. Клэр, политик из Пенсильвании, обвинил народ в "сумасшествии"³⁰.

Следствием выступления Шейса, с которым правительство штата не могло справиться собственными силами, а Континентальный конгресс не мог ему помочь из-за недостатка средств, стало укоренение в верхах мнения, что политическая система США не в состоянии обеспечить "внутреннюю безопасность" страны³¹. Даже представители "верхов", до того не считавшие обязательным цементирование союза штатов, теперь обращаются в федералистскую веру. Так, Р. Кинг, один из наиболее влиятельных политиков Массачусетса, сомневавшийся до восстания Шейса в необходимости радикального пересмотра Статей Конфедерации, после него настойчиво доказывал необходимость срочного созыва с этой целью Конституционного конвента штатов³². Есть убедительные свидетельства того, что политические деятели Массачусетса, самого влиятельного штата Новой Англии, склонились в пользу перестройки Конфедерации и признали необходимость более тесного государственного союза именно под воздействием демократического всплеска в их собственном штате³³.

В 1786-1787 гг. политические умы элиты выдвинули и цельное теоретическое обоснование необходимости сильного национального государства, надежно защищающего интересы их класса. Наиболее весомые аргументы высказали Д. Адаме, А. Гамильтон и Д. Мэдисон. Они отвергли как идеалистические и крайне опасные представления демократов о социальной однородности Северной Америки, об отсутствии реальных классовых антагонизмов и ненужности по этой причине сильного государства. Они обнаружили в США разделение на социальные фракции (классы) и неустранимые антагонизмы между ними. Вопрос для них заключался в том, как обеспечить социальный мир в подобном обществе, надежно защитить и представить экономические и политические интересы богатого меньшинства.

Первым с концепцией фракций и фракционной вражды выступил Д. Адаме. В 1786 г. в пухлом сочинении под названием "Защита Конституций Соединенных Штатов Америки" (в нем будущий президент США защищал отнюдь не все конституции штатов, а в первую очередь конституцию Массачусетса, составленную при его активном участии и отличавшуюся умеренностью) он утверждал: каждое общество неизбежно разделяется на противоборствующие части - привилегированное меньшинство и лишенное привилегий большинство. Пути образования социальных групп были различны: в Европе такое разделение покоилось на различиях, вытекающих из наследуемых политических и правовых привилегий титулованной знати, а в США, где сословные отличия отсутствовали, разделение на меньшинство и большинство происходило вследствие неравенства имущества, а также естественного неравенства в способностях и талантах людей, что позволяло одним из них возвышаться над другими³⁴.

При обозначении верхушки американского общества Адаме использовал понятие "естественная аристократия", имея в виду, что она, в отличие от европейских верхов, добивается авторитета и власти не с помощью наследуемых привилегий, а опираясь на врожденные таланты и предприимчивость. К несчастью для Адамса, в суть используемых им терминов вникли не все его соотечественники. Многие из них обвинили федералиста в симпатиях к реальной аристократии (хотя Адаме, подобно всем федералистам, как раз видел превосходство США над феодальной Европой в том, что в его стране были уничтожены титулы и другие сословные привилегии).

Мэдисон высказал идею о фракциях в апреле 1787 г. в заметках "О недостатках политической системы Соединенных Штатов": "Все цивилизованные общества разделяются на различные интересы и фракции, среди которых различаются кредиторы и должники, богатые и бедные, домовладельцы, купцы и промышленники, члены разных религиозных сект, последователи различных политических лидеров, жители различных районов, владельцы различных видов собственности и т.д. и т.п." В выступлении на Конституционном конвенте в Филадельфии 25 июня 1787г. он назвал фракции уже "различными классами" и отнес к ним в основном экономические группы: кредиторов, должников, фермеров, промышленников, купцов. Схожие определения фракций давал в то время и Гамильтон³⁵.

В итоге и Мэдисон, и Гамильтон пришли к выводу, что общество разделяется на два главных класса, которым могут быть даны простые названия: "богатые" и "бедные", "меньшинство" и "большинство". Четко устанавливался источник разделения общества на два класса. "Неравенство во владении собственностью лежит в основе великого и фундаментального разделения общества на фракции", - это суждение Гамильтона, а вывод Мэдисона в знаменитом 10-м номере "Федералиста" таков: "Наиболее общим и неуничтожимым источником разделения общества на фракции является разнообразное и неравное распределение собственности"³⁶. Благословенная свобода конкуренции, пророчил Гамильтон, будет углублять пропасть между богатыми и бедными: "Совершенно очевидна та истина, что не может существовать ничего похожего на равенство во владении собственностью, неравенство же во владении ею есть следствие существования самой свободы... Различие во владении собственностью уже существует между нами. Дальнейшее развитие промышленности и торговли будет все более увеличивать эту пропасть"³⁷.

Каковы неконтролируемые последствия этого процесса? Они, утверждал Мэдисон, очевидны: фракция большинства неизбежно поставит перед собой уравнительные цели, и тогда опасный левеллерский дух проявится в полной мере. Противоядие от этой опасности было для Мэдисона также очевидно: создавая политическую систему, в которой "все мы желаем существовать в веках", необходимо вверить меньшинству надежные средства защиты своих интересов³⁸.

***

С этими настроениями, мотивами и идеями федералисты прибыли на общеамериканский конвент в Филадельфию, заседавший с мая по сентябрь 1787 г. Делегаты конвента были уполномочены только исправить Статьи Конфедерации, однако уже в самом начале заседаний, нарушив свои полномочия, они отвергли Статьи и обратились к составлению проекта Основного закона федерального государства. Конвент проходил в глубокой секретности, что же касается его протоколов, то они были вручены Джорджу Вашингтону, который передал их на хранение в государственный департамент. В 1819 г. по решению Конгресса США протоколы были опубликованы. Они содержали только сухой перечень обсуждавшихся вопросов, имена выступавших, результаты голосований. Однако вскоре выяснилось, что некоторые делегаты конвента вели подробные записи заседаний и после публикации официальных протоколов сочли себя вправе обнародовать их. В 1911 г. все относящиеся к заседаниям конвента материалы были изданы в четырех объемистых томах.

Тема происхождения и принятия Конституции США стала классической в американской историографии. Вряд ли будет ошибкой утверждать, что "завязкой" ее научного изучения стала монография Ч. Бирда "Экономическое истолкование Конституции Соединенных Штатов", увидевшая свет в 1913 г. Бирд отверг все прежние трактовки, объявлявшие конституцию продуктом свободного волеизъявления нации и образцом демократии, и, сосредоточившись на экономических мотивах авторов Основного закона, охарактеризовал его как воплощение правовых гарантий собственнических интересов американских верхов. Проанализировав экономические интересы 55 участников филадельфийского конвента 1787 г., выработавшего Конституцию США, Бирд пришел к выводу, что они выражали волю четырех групп: финансового капитала, владельцев государственного долга, промышленников, торгово-купеческих кругов³⁹.

Подход Бирда был развит в исследованиях многих американских историков, среди которых такие авторитетные авторы, как А.Шлезингер-старший, Г. Фолкнер, Ф. Шэннон, М. Дженсен, С. Линд, Д. Мейн, Г. Вуд⁴⁰. Но еще больше у Бирда оказалось критиков. Критики доказывали, что Бирд нарисовал упрощенную картину социального состава конвента 1787 г., объявив, что на нем доминировали владельцы денежного капитала и государственного долга, заинтересованные в спасении с помощью сильного государства личных средств. В действительности состав конвента, как и его социальная поддержка, были гораздо более широкими⁴¹. Доказывалось, что участники конвента, отклонив демократию "большинства", создали более высокий образец "плюралистской демократии", обеспечивавшей право на равное представительство самых разных социальных интересов⁴². Наконец, указывалось, что отцы-основатели руководствовались идеалами Просвещения, воплотив в жизнь принципы, недоступные даже самым передовым и смелым умам Европы⁴³.

Спор между последователями и оппонентами Бирда приобрел непреходящий характер, выявляя как сильные, так и слабые позиции обеих сторон. Основополагающий вывод Бирда о том, что участники конвента 1787 г. руководствовались личными экономическими мотивами и защищали интересы господствовавшего класса, не утратил полностью своего значения. Но очевидно, что анализу Бирда были присущи многие упрощения, сделавшие его работу в значительной мере устаревшей.

Одна из ошибок Бирда заключалась в утверждении, что Конституция отвечала преимущественно классовым интересам "денежного капитала", который он противопоставлял "недвижимой собственности", "капиталу - земле". В действительности Конституция США защищала интересы двух господствовавших тогда групп - северо-восточной буржуазии и плантаторов-рабовладельцев Юга, достигших компромисса и единства перед лицом демократических устремлений масс.

Серьезнейшее упрощение Бирда состояло в отождествлении мотивов участников конвента с их личными экономическими интересами. Это привело историка к прямолинейному экономическому детерминизму. Личная экономическая заинтересованность, безусловно, присутствовала в позиции участников конвента, но она далеко не исчерпывала их мотивов и их видения государственно-конституционных основ США. В Основном законе США воплотились их политическая культура и мировоззрение, которые вмещали в себя богатые конституционные традиции Старого Света, прежде всего Англии, а также политическую философию всего европейского Просвещения. На конвенте в Филадельфии собрались образованнейшие люди Америки, которых даже Т. Джефферсон, стоявший на твердых демократических позициях, назвал собранием "полубогов". Благодаря образованности и опоре на самые передовые политические учения своего времени, они смогли создать конституцию, вполне эффективно действующую и поныне.

Необходимо также отметить политический реализм большинства участников конвента, повлиявший на содержание Конституции. Он проявился в способности соразмерять собственное мировоззрение с политическими установками и мнениями, широко распространенными в Америке, в том числе укоренившимися в революционный период, и находить такой общий конституционный "знаменатель", который, удовлетворяя классовые интересы "верхов", так или иначе согласовывал их с интересами электората в целом. В результате под американский миропорядок была подведена широкая социальная база.

Конвент в Филадельфии проходил с мая по сентябрь 1787 г. За этот период на нем были произнесены сотни речей, причем с учетом секретности заседаний делегаты могли говорить и говорили как на духу, достигая в ходе дискуссий необходимого согласия по всем вопросам. Полное единодушие достигалось редко, но по ряду фундаментальных вопросов с самого начала разногласий практически не было.

Единодушие проявилось в отношении к политической демократии. По убеждению участников конвента, политическая система США, как она оформилась в революционный период, привела к "демократическому деспотизму", преследующему цель, как доказывал Мэдисон, ущемить интересы верхнего класса и возвысить малоимущее и неимущее большинство⁴⁴. Э. Рандольф из Виргинии провозгласил как общепринятую максиму мысль о том, что "главная опасность для страны заключена в демократических статьях конституций штатов". Р. Шерман из Коннектикута осудил демократию еще более категорично: "Народ должен иметь настолько незначительное касательство к правительству, насколько это возможно". Э. Джерри из Массачусетса заявил: "Трудности, переживаемые нами, проистекают из избытка демократии"⁴⁵. Многие делегаты осуждали "перехлесты демократии" с помощью примеров из законодательной практики собственных штатов.

Среди делегатов конвента не возникло дискуссии по вопросу о том, какое из всех прав человека должно быть признано приоритетным и взято под особую опеку государства. Таковым признали право на собственность. "Говорят, что жизнь и свобода, - рассуждал Г. Моррис, - должны цениться выше, чем собственность. Но при более внимательном рассмотрении вопроса необходимо будет признать, что высшей ценностью общества является именно собственность". "Собственность, безусловно, высшая ценность общества", - вторил ему Д. Ратледж. В том же духе высказывались и другие участники конвента. А сразу после обнародования федеральной Конституции один из ее защитников, А. Хансен, провозгласил: "Утверждают, что предложенный проект Конституции рассчитан на особое покровительство интересов богатых. Но во всех государствах, и не только в деспотических, богатые должны извлекать преимущества из владения собственностью, которая во многих отношениях составляет высшую ценность и смысл существования человечества"⁴⁶.

Единство по этим и другим фундаментальным вопросам не исключило острых дебатов о том, какие политические и правовые средства могут быть использованы для ликвидации "перехлестов" демократии и защиты прав собственности. Мнения делегатов разошлись в трактовке народного суверенитета и общественного договора и, самое главное, таких конкретных вопросов, как принципы создания избирательных округов, наделения граждан избирательным правом и др.

Ряд делегатов требовали резко сократить представительство западных районов, где в наибольшей степени были распространены демократические настроения, и восстановить избирательное право дореволюционного периода. Но большинство участников конвента, в том числе наиболее влиятельные среди них, сочли целесообразным сохранить и избирательное право, одобренное в конституциях штатов, и новое деление на избирательные округа. Подытоживая их мнения, Мэдисон доказывал, что еcли в вопросе об избирательном праве, который, по всеобщему убеждению, был "фундаментальной статьей республиканского строя", не довериться точке зрения, восторжествовавшей в штатах, то проект федеральной Конституции просто-напросто не будет одобрен⁴⁷.

25 января состоялось голосование по поводу коммутации офицерской пенсии, но против предлагаемых мер проголосовали делегаты Новой Англии и Нью-Джерси. Делегации Род-Айленда и Коннектикута были связаны в этом вопросе четкими инструкциями своих легислатур, требующих противиться любой форме половинного жалованья. Новоанглийцы из других штатов сочли за благо подстроиться под общественное мнение своего региона. Их примеру последовали и делегаты от Нью-Джерси²³⁰. 4 февраля дебаты о половинном жалованье возобновились, но вновь разбились о жесткую позицию новоанглийских делегатов²³¹. Наконец, 28 февраля 1781 г.

семь штатов проголосовали за коммутацию половинного жалованья²³². Решение не было принято.

Положение заходило в тупик. Учитывая то, что и программа Р. Морриса не была принята штатами, националисты оказывались не в состоянии выполнить данные армии обещания.

В армии назревало недовольство, вылившееся в итоге в Ныобургский заговор. Именно в такой обстановке, в феврале 1783 г., написано приведенное выше письмо Гамильтона Вашингтону. Р.Г. Коэн трактует письмо Гамильтона как отражение двойной игры националистов: Гамильтон хотел использовать Вашингтона, чтобы не дать Ныобургскому заговору (который сам же Гамильтон якобы и готовил) выйти из-под контроля²³³. На деле Гамильтон пытался убедить Вашингтона поддержать требования армии. 20 февраля в частной компании он заявил, что желал бы, чтобы главнокомандующий «руководил армией в ее надеждах на компенсацию, с тем, чтобы ее можно было сдержать и направить на должные цели». Он также выражал опасение, что какой-нибудь другой лидер может спровоцировать армию и ввести ее в заблуждение²³⁴.

Это признание в достаточной мере показывает ненадежность умозаключений Коэна. Вообще, его интерпретации, касающиеся событий 1783 г., очень пристрастны. В частности, он оценивает любые попытки взаимодействия националистов и армии как заведомо преступные махинации, ведущие к Ныобургскому заговору²³⁵. Однако на деле между армейским лоббированием в Конгрессе и военным переворотом - большое расстояние. Более взвешенной и объективной выглядит оценка Э. Скина, который подчеркивает, что ничего особенно зловещего ни в намерениях, ни в действиях националистов не было. Они лишь пытались использовать требования армии, чтобы подтолкнуть Конгресс к принятию финансовой программы Р. Морриса, точно так же, как использовали требования других кредиторов государства²³⁶. Следует признать, во всяком случае, что эта версия, в отличие от интерпретации Коэна, полностью подтверждается источниками.

Сам Гамильтон, отвечая Вашингтону, подозревавшему, что Ньюбург-ский заговор готовился в Филадельфии, заявлял: «Частично это правда. Я сам отстаивал в Конгрессе необходимость объединения усилий кредиторов государства и армии как их части, чтобы убедить штаты принять их точку зрения. Я выражал те же мысли вне Конгресса. Некоторые другие члены Конгресса делали то же самое. Однако смысл всего этого был лишь тот, что Конгресс должен принять такой план, который доставил бы удовлетворение всем кредиторам государства, включая армию, чтобы личное влияние одних, связи других и чувство справедливости по отношению к армии, равно как и страх перед дурными последствиями [отказа] создали бы в каждом штате мощное влияние в пользу мер Конгресса»²³⁷. Похоже, что замысел националистов был именно таков и Ньюбургский заговор стал для них в известной мере неожиданностью.

План Нью-Джерси (также широко известен как государственного плана малого или Патэрсон плана ) было предложение для структуры правительства Соединенных Штатов , представленного Уильям Патерсон в Конституционный Конвенции на 15 июня 1787. ^[ 1 ] План был создан в ответ на Вирджинии плана , в котором содержится призыв двух палатах Конгресса, как избран распределение в соответствии с населением. ^[ 2 ] Менее густонаселенные государства были категорически против предоставления большинство контролем национального правительства в более густонаселенных государств, и так предложил альтернативный план, который бы держал представление один голос-за-государства под одной законодательного органа от Статей Конфедерации . Нью-Джерси план был отклонен Джеймс Мэдисон и Эдмунд Рэндольф (сторонники Вирджинии плана).

Содержание

  

• 1 Предложение

• 2 Рассмотрение

• 3 Ссылки

• 4 Внешние ссылки

Предложение 

Под Нью-Джерси плана, однопалатный законодательный орган с одного голоса на состоянии была унаследована от Статей Конфедерации . Эта позиция отражает убеждение, что государства были независимыми образованиями и, когда они вошли в Соединенные Штаты Америки свободно и индивидуально, остался таким.

План, предложенный следующее:

1. Статьи Конфедерации должны быть внесены изменения.

2. В дополнение к существующим полномочий в соответствии со Статьями Конфедерации, Конгресс получил полномочия по сбору средств через тарифов и других мер, и регулировать торговлю между штатами и торговли с другими странами. Дела, связанные с этим полномочия бы еще услышать государственными судами если не будет обжаловано в федеральной судебной.

3. Конгресс имеет право собирать налоги с государствами в зависимости от количества свободных жителей и 3 / 5ths рабов в этом состоянии. Тем не менее, эта сила требует согласия некоторой пропорции государств.

4. Конгресс избирает федеральный орган исполнительной, состоящая из нескольких человек, которые не могут быть переизбраны и могут быть отозваны Конгрессом по просьбе большинства руководителей государств.

5. Федеральной судебной представлена ​​Верховного трибунала, назначен федеральным исполнительной власти, что имеет власть в федеральных импичментаслучаях и как призыв последней инстанции в случаях, связанных с национальными вопросами (например, договоров).

6. Статьи Конфедерации и договоров являются высшим законом земли. Федеральный орган исполнительной имеет право использовать силу, чтобы заставить несовместимые состояния соблюдать закон.

7. Должны быть установлены политика приема новых государств.

8. Особая политика натурализации должны быть установлены.

9. Гражданин одного государства может быть привлечен к ответственности в соответствии с законодательством другого государства, в котором было совершено преступление.

Вариации также предложил, чтобы правительства штатов должны быть связаны клятвой поддерживать Статьи, что политика должна быть создана для обработки территориальные споры, ^[ 3 ] и, что преступления, признанные в качестве государственной измене должны быть определены. ^[ 4 ]

План Нью-Джерси

Рассмотрение 

В конечном счете, новый план Джерси был отклонен в качестве основы для новой конституции. Вирджиния План был использован, но были добавлены некоторые идеи из Нью-Джерси плана. Возможно, наиболее важным из них был внесен на рассмотрение компромисса Коннектикут , в котором установлен двухпалатныйзаконодательный орган с Палате представителей США распределению, численности населения, по желанию Вирджинии плана, и Сенат предоставляется равное количество голосов для каждого состояния, в соответствии с пожеланиями Нью-Джерси План.

Ссылки 

1. Перейти вверх^ "Дебаты в Федеральной Конвенции 1787 года сообщалось Джеймсом Мэдисон: 15 июня" . Проект Avalon в Йельской школы права . Проверено 2008-09-14 .

2. Перейти вверх^ Уильяма Патерсона Биография в солдата государственных деятелей Конституции , публикация в армии Соединенных Штатов Центра военной истории . По состоянию на 23 октября 2007 г. "Он был соавтором Нью-Джерси (или Патерсон) плана, что утверждал права малых государств, предложив национальный законодательный орган, что, игнорируя различия в размере и населения, дал равный голос для всех государства. Предложение возразил План Вирджиния введен Эдмунд Рэндольф, который предоставил особое признание различий в популяции и, следовательно, выступает в крупных государств ".

3. Перейти вверх^ - "Вариант тексты плану, представленному Уильям Паттерсон Text B" . Авалон проекта .

4. Перейти вверх^ "Вариант тексты плану, представленному Уильям Паттерсон - Text C" . Авалон проекта .