Seminar__5_i__6
.docДругое противоположное положение исходит из того, что преемственность в историческом развитии человека не определяется действием биологической наследственности, а осуществляется благодаря возникающей только в человеческом обществе особой форме передачи достижении предшествующих поколений последующим поколениям.
Дело в том, что достижения эти фиксируются не в морфологических изменениях, далее передаваемых потомству, а в объективных продуктах человеческой деятельности — материальных и идеальных,— в форме творений человека: в орудиях, в материальной промышленности, в языке (в системе понятий, в науке) и в творениях искусства.
За всеми этими творениями людей, начиная от первого созданного человеческой рукой орудия до новейшей техники, от примитивного слова до современных высокоразвитых языков, лежит совокупный труд конкретных людей, их материальная и духовная деятельность, которая приобретает в своем продукте форму предметности. Но это значит, что и то, что проявляется в деятельности человека, т. е. его существенные свойства, способности, воплощается в продукте.
С другой стороны, развиваясь в обществе, каждый отдельный человек встречается с миром, преобразованными созданным деятельностью предшествующих поколений, с миром, воплотившим в себе достижения общественно-исторического развития человеческих способностей.
Но человек не просто «стоит» перед этим миром, а должен жить, действовать в нем, он должен применять орудия и инструменты, пользоваться языком и логикой, выработанными общественной практикой; наконец, он не остается равнодушным к творениям искусства и вступает в эстетическое отношение к ним.
Он, однако, не обладает готовыми задатками к тому, чтобы например, говорить на определенном языке или усматривать геометрические отношения. Хотя он, конечно, наделен задатками, но лишь задатками к способностям, которые я назвал естественными; задатки эти как бы «безлики» по отношению к исторически возникшим видам человеческой деятельности, т. е. они не являются специфическими для них. Они находятся в принципиально другом отношении к возможности развития способностей осуществлять эти специфически человеческие деятельности, чем то отношение, в котором они стоят к способностям первого рода, проявляясь в них непосредственно.
Способности человека к общественно-исторически сложившимся формам деятельности, т. е. его специфически человеческие способности, представляют собой подлинные новообразования, формирующиеся в его индивидуальном развитии, а не выявление и видоизменение того, что заложено в нем наследственностью. В этом и состоит главная особенность способностей, специфических для человека, способностей, которые имеют общественно-историческое происхождение, общественную природу.
Формирование специфически человеческих способностей представляет собой процесс очень сложный, на котором необходимо остановиться специально.
Развитие этих способностей у отдельного индивида происходит в процессе овладения им. (...присвоения им) того, что создано человечеством в его историческом развитии, что создано обществом...
Хочу подчеркнуть, что процесс усвоения или присвоения нельзя смешивать с процессом приобретения индивидуального опыта, что различие между ними является совершенно принципиальным.
Процесс приобретения индивидуального опыта есть как известно, результат приспособления индивида к изменчивым условиям среды на основе врожденного, унаследованного им видового опыта, опыта, выражающего природу его вида, процесс этот свойственен всему животному миру
В противоположность этому процесс присвоения, которого вовсе не существует у животных, есть процесс приобретения человеком видового опыта, но только не филогенетического опыта своих животных предков, а человеческого видового опыта, т е общественно исторического опыта предшествующих поколений людей. Это лежит не в наследственной организации человека, не внутри, а вовне — во внешнем объективном мире, в окружающих человека человеческих предметах и явлениях. Этот мир — мир промышленности, на) к и искусств — выражает в себе подлинно человеческую при роду, итог ее общественно исторического преобразования, он и несет в себе человеку — человеческое
Овладение этим миром, присвоение его человеком и есть процесс, в результате которого воплощенные во внешней форме высшие человеческие способности становятся внутренним достоянием его личности, его способностями, подлинными «органами его индивидуальности»
Мысль об особом характере психического развития человека как процесса, в основе которого лежит пере дача и усвоение индивидами того, что бы то накоплено предшествующими поколениями, все более широко принимается в психологии (см , например, Пьерона)
В чем же состоит самый процесс присвоения отдельными людьми достижений развития человеческого общества, воплощенных, кристаллизованных в объективных продуктах коллективной деятельности,— процесс, который одновременно является процессом формирования специфически человеческих способностей.
Во первых, нужно подчеркнуть, что это всегда активный со стороны субъекта процесс. Чтобы овладеть продуктом человеческой деятельности, нужно осуществить деятельность, адекватною той, которая воплощена в данном продукте.
Во вторых, это процесс, взятый не со стороны толь ко так называемого «материального» его результата, а прежде всего со стороны его «формального» эффекта, г е процесс, создающий новые предпосылки для дальнейшего развития деятельности, создающий новую способность, или функцию. Поэтому, когда, например, мы говорим, что маленький ребенок впервые овладел каким-нибудь орудием, то это значит, что в процессе его деятельности у него сформировалась способность осуществлять орудийные операции
Однако способность к этим операциям не может сформироваться у ребенка под влиянием самого ору дня. Хотя эти операции объективно воплощены в орудии, для ребенка, субъективно, они только заданы в нем Они открываются ему лишь в силу того, что его от ношения к предметному миру опосредствованы его от ношениями к людям Взрослые показывают ребенку способ действия с орудием, помогают ему адекватно употреблять его, т е строят у него орудийные операции Этим — если иметь в виду ранние этапы развития — они перестраивают как бы самую логику движений ребенка и создают у него в качестве новообразования способность к орудийным действиям.
Не иначе, конечно, обстоит дело и в том случае, когда перед ребенком стоит задача овладеть словом, понятием, знанием, т е явлениями идеальными.
Замечу, кстати, что реализация процесса присвоения составляет ту функцию человеческого обучения, которая качественно отличает его от обучения животных, единственная функция которого есть приспособление. Необходимо сделать еще одно замечание в связи с (вопросом о соотношении между задатками и естественными способностями, с одной стороны, и высшими, специфически человеческими способностями — с другой. Выше сказано, что первые являются как бы «безликими» по отношению ко вторым Это значит, что, хотя они и составляют обязательное условие развития высших, специфически человеческих способностей, они положительно не определяют их содержания Например, для (развития речевого слуха необходимо, конечно, наличие известных задатков, однако сформируется ли у ребенка необходимая для восприятия речи способность специфического тембрового анализа звуков, определяется не непосредственно этими задатками, а характером языка, которым данный ребенок овладевает, что же касается роли самих задатков, то они обусловливают лишь некоторые индивидуальные особенности как хода самою процесса формирования данной способности, так и его конечного продукта. При этом выявляются широчайшие возможности так называемой моносистемной компенсации, так что одна и та же специфическая способность может иметь в качестве своей естественной основы разные ансамбли задатков и соответствующих им естественных способностей.
Все эти положения определяют, однако, только самый общий подход к проблеме формирования специфически человеческих способностей. Реализация же этого подхода в исследовании наталкивается на довольно серьезные затруднения и ставят ряд вопросов, нуждающихся в конкретной разработке.
Одним из важнейших вопросов, требующих специального исследования, является вопрос о природе конкретных механизмов, которые составляют основу способностей, развивающихся у человека в порядке прижизненно складывающихся новообразований.
Вопрос этот возникает из следующей контроверзы. С одной стороны, как было сказано, специфически человеческие способности не передаются в порядке действия биологической наследственности, т. е. в форме задатков. С другой стороны, невозможно, конечно, допустить существование таких способностей, которые не имели бы своего материального субстрата, своего органа. Ведь способность есть свойство, готовое к проявлению, к функционированию.
Но тогда спрашивается, что же именно функционирует, когда речь идет о специфически человеческих способностях, не имеющих своей специальной и прямой основы во врожденных морфологических органах — задатках?
Решение этого сложного вопроса было подготовлено успехами развития физиологии высшей нервной деятельности, (В первую очередь я имею в виду классические работы И.П. Павлова и его школы, а также работы А.А. Ухтомского). Оно было подготовлено и многими психологическими исследованиями, посвященными формированию и строению высших психических функций человека.
Принципиальный ответ на этот вопрос состоит в том, что в процессе формирования у человека деятельности, адекватной предметам и явлениям, воплощающим человеческие способности, у него прижизненно формируются также и способные осуществлять эту деятельность функциональные мозговые органы, представляющие собой устойчивые рефлекторные объединения или системы, которым свойственны новые специальные отправления.
Хотя возможность прижизненного формирования функциональных мозговых органов мы находим уже у высших животных, однако только у человека они впервые становятся реализующими подлинные новообразования, а их формирование становится важнейшим принципом онтогенетического развития.
Чтобы экспериментально проследить формирование механизмов специфически человеческих способностей и изучить их строение, мы последние годы занимались у нас в лаборатории исследованием специфически человеческого слуха. Мы рассуждали при этом так. Человек живет в мире звуков, созданных людьми — в мире музыки, в мире слышимой речи. У него вырабатывается поэтому особый человеческий слух, т. е. способность анализировать специфические особенности этого — человеческого — мира звуков.
Я не буду останавливаться на деталях и перейду прямо к важнейшим результатам, которые мы получили. Оказалось, во-первых, что интересовавшие нас звуковысотные различительные пороги у этих испытуемых резко упали. Во-вторых, мы получили явление переноса на звуки другого тембра. Наконец, в-третьих, громкое пропевание сравниваемых звуков стало естественно уступать свое место продеванию «про себя» с несомненной тенденцией к образованию внутреннего, мысленного «представления», по выражению Б. М. Теплова (Теплов, 1947), высоты звуков, т. е. той именно способности, которая и является необходимым условием музыкальной деятельности.
Нам, таким образом, удалось увидеть в лаборатории, в условиях точных записей и измерений рождение, формирование подлинного новообразования, подлинно новой для данных испытуемых способности, в основе которой лежал новый фундаментальный механизм анализа основной высоты сложных разнотембровых звуков.
Вместе с тем мы убедились в том, что эту способность в случаях, когда она стихийно, сама собой не формировалась, можно активно строить.
Сказанное выше, разумеется, не исчерпывает проблемы способностей. Вместе с тем я думаю, что выдвинутое мной положение об особой природе и особом процессе формирования специфических способностей человека как прижизненно складывающихся образований имеет не только общее, отвлеченное значение, но и позволяет ориентировать конкретные исследования в этой труднейшей области.
Речь идет о том, чтобы не ограничиваться анализом готовых, уже сложившихся способностей или описанием процесса их онтогенетического развития в условиях, когда соответствующая способность уже фактически определилась, а вести исследование дальше, экспериментально изучая механизмы их формирования.
Именно исследованиям, идущим по этому пути, по-видимому, и будет принадлежать последнее слово в спорных вопросах проблемы высших человеческих способностей.