Химия и жизнь №1 2014

Коллекции

коллекционера,ипропорциональнобольше проблем — для их хозяина.

Вообще, формирование всех типов желчных конкрементов начинается с таких вот холестериновых комочков, которые постепенно сливаются между собой и дают приют на своей поверхности разнообразным веществам, осаждающимся из желчи. Чаще всего они образуются в желчном пузыре из-за повышенной концентрации холестерина, нарушенного соотношения желчных кислот и недостатка лецитина. В результате холестерин выпадает в осадок в виде кристаллов, которые любят соединяться друг с другом, обволакиваясь слизью, которую выделяет слизистая оболочка желчного пузыря.

Хотя «затравкой» для образования желчного камня может стать буквально что угодно! Начиная от мельчайших кристалликов разных солей кальция, выпадающих из застойной желчи, мертвых клеток, слущенных с пузырной слизистой, и заканчивая глистами, в недобрый час заползших куда не надо и сдохших

2 Черные пигментные камни, похожие на кусочки

угля, черную гальку или даже агаты и состоящие

восновном из соли полимеризованного билирубината кальция и продуктов его распада, карбоната и фосфата кальция, тоже извлекают из пациентов. Россыпькамней,похожихнакрупнуюдробь,вмещал

всебя один желчный пузырь. Когда их вынимали из пузыря, они походили на черную икру. Потом желчь на поверхности подсохла, и цвет изменился. (На рисунке показана формула билирубина)

«Химия и жизнь», 2014, № 1, www.hij.ru

3 Над созданием этих коричневых пигментных

камнейпотрудилисьбактерии.Такойвотпобочный эффект инфекционного заболевания

там в ознаменование своей глупости. К факторам риска образования желч-

ных камней относят избыточный вес, женский пол (женщины страдают желчнокаменной болезнью в два раза чаще), возраст свыше сорока лет, диабет II типа (инсулинонезависимый), множественные беременности, особенно многоплодные, наследственную предрасположенность, применение некоторых лекарственных средств, парентеральное питание и так далее. Даже увлечение диетами для похудания тоже может привести к образованию конкрементов при быстром сбросе веса.

Самая низкая заболеваемость желчнокаменной болезнью (менее 1%) отмечена у народов Африки. Однако мне представляется, что дело тут не в расовой принадлежности, а в том, что белые зажрались и обленились. Ну, не то чтобы именно белые — по статистическим данным, в США самая высокая заболеваемость у латиноамериканцев…

Черные пигментные камни — на втором месте по частоте встречаемости. Из всех видов камней в них наименьшее содержание холестерина, основную часть составляют соли полимеризованного билирубината кальция и продукты его распада, карбоната и фосфата кальция. Чаще всего они образуются у людей пожилого возраста (рис. 2).

Желто-красный ядовитый пигмент билирубин (продукт распада гемоглобина крови, точнее, гема — небелковой его части) после смерти эритроцитов попадает в кровь. Он нерастворим в

воде, поэтому почками из организма не выводится. Но растворим в жире, отчего норовит пролезть сквозь мембраны клеток прямо в цитоплазму, нарушая синтез белка, а также в митохондрии, нарушая окислительноефосфорилирование.Кроме того, он устраивает хаос в транспорте калия через мембраны клетки и органелл

илегко проникает сквозь гематоэнцефалический барьер — прямо в мозг!

Но хитрый организм приспособился давить билирубин прямо на корню. В крови его ловит альбумин и передает на расправу гепатоцитам, основным клеткам печени. Они соединяют его с глюкуроновой кислотой, делая водорастворимым. А чтобы долго не возиться с почками, сразу выделяют его в желчь, 60—80% в виде диглюкуронида

и20—40% моноглюкуронида билирубината — в таком виде он способен послужить на благо пищеварения...

В отместку он норовит при любом удобном случае стать причиной образования черных желчных камней. Перенасыщение желчи свободным билирубинатом, повышение кислотности из-за воспаления в желчных путях или пузыре — и здравствуйте, начинается полимеризация и осаждение билирубината кальция. В решетку, образуемую полимерами билирубината и продуктами его распада, встраиваются мукополисахариды, гликопротеиды и прочие высокомолекулярные компоненты желчи, а также соли кальция.

Помимо пожилого возраста, фактор риска появления именно черных пигментных конкрементов — заболевания, сопровождающиеся повышенным разрушением эритроцитов в крови.

Коричневыепигментныекамнисодержат больше холестерина, чем черные (примерно 30%), а также пальмитат, стеарат и билирубинат кальция. Последний полимеризован в меньшей степени, чем в черных пигментных камнях. По частоте возникновения они на третьем месте (рис. 3).

Образованиеэтоготипакамнейсвязывают с инфекционными заболеваниями. Попадая в желчь, бактерии отщепляют глюкуроновую кислоту от билирубината,

ион осаждается. А дальше все идет по стандартному сценарию.

Смешанные камни — конечный этап развития всех видов желчных конкрементов. Они образуются, когда конкременты, заматерев, накапливают на своей поверхности большое количество различных солей кальция. Цвет камней тоже может быть разным, от белого до темно-коричневого. (рис. 4)

Адальше уже идет совсем экзотика — кальциевые камни. Они встречаются редко, и все покрыты снаружи мощным слоем солей кальция, преимущественно карбонатаифосфата.Формумогутиметь

4 Рано или поздно все желчные камни осаждают на

своей поверхности соли кальция и превращаются в камнисмешанноготипа—разногоцвета,отбелого до темно-коричневого

самуюразличную,вплотьдошиповидных отростков, или даже напоминать кристаллическую друзу. Кальциевые камни считают ближайшим аналогом жемчуга (рис. 5).

Вообще,вовсехтипахжелчныхконкрементов, как и в перламутре жемчужин, в том или ином количестве присутствуют соли кальция. Только не арагонит в виде шестигранных пластинок карбоната (CaCO3), а обычный карбонат, фосфат и тотжебилирубинаткальция.Вкальциевых камняхмыненайдемпараллельныхслоев органическойматрицы,каквперламутре. Просто-напросто кальция в этих камнях больше, чем в остальных типах. Ну, по крайней мере, на поверхности. Так что, повторюсь, можно рассматривать кальциевыекамникаксветлуюразновидность смешанных. Некоторые экземпляры при яркомсветесверкают,переливаясьогоньками, подобно снегу, инею или елочным игрушкам. Жаль, что на фотографиях это отразить невозможно.

И все же с эстетической точки зрения жемчуг с его мерцанием, вызванным интерференциейнаволнистойповерхности слоев перламутра, для неискушенного взгляда привлекательней. Хотя есть у меня в коллекции один экземпляр (ну как «один» — хозяин у них был один, а так камней с полгорсти будет), до боли похожий на речной жемчуг (рис. 6). Это группа камней смешанного типа, первоначально возникших как черные пигментные, а потом на них некоторое время оседали соли кальция, и вот что получилось. Если бы при извлечении не раскололись некоторые камешки, то так бы и сказал сразу: ух какие кальциевые! Ан нет — на разломе у них сердцевина черно-коричневая. Явно черные пигментные. Ну чем не жемчуг?!

Польза

Из желчных камней от большого ума можно делать ювелирные украшения, вставляя в оправы. И будет, на мой взгляд, ничуть не хуже всякой бирюзы, малахита, нефрита с жадеитом и даже,

внекоторых случаях, опалов. Жалко только, что они крайне хрупки (особенно черные пигментные), со временем выцветают и крошатся от недостатка влажности... Короче, имеют те же недостатки, что и натуральный жемчуг, только

вдесятки раз бóльшие.

То, что желчные камни красивы, несведущий человек чаще всего представить не способен. Да и признав красоту, некоторые брезгуют: «Ты бы еще каловые камни собирал».

Другие некоторые, впрочем, интересовались, а чего это я выбрал именно желчные конкременты из всего богатого спектра гадостей, предусмотренных человеческим организмом для собственной погибели?

Вот, казалось бы, почечные камни. Тоже красивые, но — пахнут. Неистребимым «запахом конской мочи». И потом, я не уролог, доступа к источнику материала у меня не было, а после удаления их методом литотрипсии не остается ничего, кроме мелких осколков.

Каловые камни? Да это и не камни вовсе. Так, уплотненные каловые массы. В лучшем случае — безоары. Хотя...

Каловые — не каловые, а будь я палеонтологом, копролиты (окаменелые ископаемые экскременты животных), может быть, и собирал бы. От ископаемых селахий (акул, скатов и химер) иных останков и вовсе не остается — костей нет, одни хрящи. А вот копролиты ихтиозавров иногда на шлифованной поверхности имеют красивый рисунок, потому в Англиислужат для изготовления мелких декоративно-художественных изделий.

5 Кальциевыекамниизжелчныхпузырейлюдейпото-

му и получили свое название, что в них много солей кальция, во всяком случае — на поверхности. Это роднит их с жемчугом

6 Эта горсть светлых камней, извлеченных из одного

желчного пузыря, относится к смешанному типу. Хотя на первый взгляд можно было бы смело назвать их кальциевыми, однако нутро у них темное, выдающее черное пигментное прошлое

Желчные камни люди не ценят и стараются от них избавиться. Ценят их разве что в Азии, преимущественно из-за суеверий, полагая, что они чудесным образом укрепляют мужскую силу. Народная медицина — штука по преимуществу хорошая. Покуда рак лечить не пытается или еще что-то подобное. И всякие крестовники с окопниками советовать, после которых потом именно рак лечить и приходится, если только пациент ими не потравится до смерти.

Китайцы с древних времен особо интересовались афродизиаками. Рога носорожьи стругали, так что бедные животные аж в Красную книгу попали (и до сих пор это не прекращается — до сих пор браконьеров по всей Африке гоняют), морских коньков, вон, до сих пор сушат, как таранку... Да и не только в Китае, во всей Азии почему-то афродизиаками считаются желчные камни крупного рогатого скота. Причем стоят они,впересчетенавес,чуть-чутьдороже золота,ипримясокомбинатахтамразвит целый нелегальный бизнес.

Впрочем, сушеную желчь бурого медведя в Китае с древних времен использовали вполне по делу и вполне успешно — для лечения заболеваний желудочно-кишечного тракта. На это обратил внимание шведский исследовательО.Хаммерсон.В1902годуонописал желчную кислоту полярного медведя и впервые ввел термин «урсохолевая кислота» (от ursus, лат. «медведь»). С этого времени высушенную желчь с полным основанием стали использовать в ме-

дицине. Позднее удалось выяснить, что лечебным эффектом обладает урсодезоксихолевая кислота (УДХК).

Коллекции

В 1954 году ее синтезировали в группе японских исследователей во главе с Тейчи Каназава (Kanazawa Teiichi). Уже через три года был зарегистрирован первый препарат УДХК под торговым наименованием URSO, и понеслось!..

Эта наименее агрессивная, водорастворимая желчная кислота — естественный компонент желчи человека (1—5% от общего количества желчных кислот). В самом деле, при применении она оказывает желчегонное действие, уменьшает синтез холестерина в печени и концентрацию его в желчи, повышает его растворимость, тем самым снижая литогенность желчи, положительно влияет на иммунологические реакции в печени и служит довольно сильным антиоксидантом. В некоторых случаях препараты с УДХК можно использовать для растворения или хотя бы уменьшения размеров некоторых типов желчных камней. Хотя это довольно долго (от полугода до двух лет), мучительно и не предотвращает возможности их повторного появления.

Так что увлечение желчными камнями принесло-таки пользу науке. Образно говоря, желчные камни (фактически уже не желчные — УДХК и хенодезоксихолевую кислоты давно синтезируют промышленно, не трогая бедных медведиков) используют для избавления от желчных же камней.

Тем не менее коллекционирование этих конкрементовдлялюбогочеловека,неимеющего медицинской профессиональной деформации, ассоциируется с серьезной психическойпатологией.Хорошо,чтосреди врачейипрочихпредставителейестествен- но-научного направления довольно много фриков — то коллекцию детских черепов организуют, то заспиртованных уродцев и сиамскихблизнецов,тоещекакуюкунсткамеру. И все это под эгидой науки — музейныеэкспозицииивсетакое.

Потому и собралась у меня постепенно небольшаяколлекция,где-тооколосотни экспонатов, которая пылится теперь без толку на специальных полках. Полок много, экспонатов мало… Толку тоже мало. Однако недавно компетентные товарищи мне тонко намекнули, чего сидишь со своими булыжниками, как собака на сене, давай хотя бы покажи людям, напиши. Вот и написал.

«Химия и жизнь», 2014, № 1, www.hij.ru

22 — 28 апреля

С22 по 28 апреля 2014 года

вМГУ им. М.В.Ломоносова проводится Международный студенческий форум – ChemCamp (http://chemcamp.ru).

Врамках форума пройдут:

Регистрируйтесь,

побеждайте,

получайте ценные призы!

«Химия и жизнь», 2014, № 1, www.hij.ru

вместе с бананами и столовой ложкой меда. Полученную массу разложите по стаканам и долейте минеральной водой без газа.

А чтобы согреться и взбодриться, выпейте кофе с мятой. Достаточно положить в чашку листок-другой. Если свежей мяты нет под рукой, можно приготовить мятный настой, залив кипятком сушеные листья на два-три часа, а потом на этой воде сварить кофе.

О составе мятных масел. Эфирное мятное масло содержит ментол и ментиловые эфиры, горький терпеноид ментон, ментофуран и 1,8-цинеол, а также небольшое количество других терпеноидов: лимонена, пулегона, кариофиллена и пинена. Соотношение компонентов варьирует в зависимости от вида мяты. Главный среди них, конечно, ментол, в масле из разных сортов мяты перечной его содержание достигает 50%, а в масле мяты полевой (японской) M. arvensis — 80%. Ментол активирует холодовые рецепторы на коже и слизистой оболочке, поэтому мы ощущаем холодок, когда жуем мятный листочек, рассасываем леденец или чистим зубы пастой со вкусом мяты. Недаром мяту перечную называют еще холодной, или холоднянкой.

Остальные виды мяты не столь ментольны, а листья мяты колосистой содержат минимальное количество ментола и ментона. Главный компонент ее масла — ароматный терпеноид R(-)-карвон. (Другой изомер этого вещества, S(+)-карвон, пахнет тмином и укропом и в состав мяты колосистой не входит.) Именно поэтому колосистая мята так популярна и кулинаров.

Чем полезна мята? Лекарственные свойства мяты известны с незапамятных времен. Чаще всего медики используют богатую ментолом мяту перечную.

Ее принимают при спазмах желудочно-кишечного тракта, тошноте и рвоте, вздутии живота. Благодаря большому количеству полифенолов эфирное мятное масло обладает желчегонными свойствами. Ментол расширяет сосуды сердца и головного мозга, поэтому эффективен при стенокардии и спазмах мозговых сосудов. В нашей стране очень популярен ментолосодержащий препарат валокордин.

Ментол — обезболивающее, дезинфицирующее и бактерицидное средство, снимает воспаление дыхательных путей и помогает при насморке. Плиний Старший считал, что мята стимулирует умственную деятельность, поэтому постоянно ходил в венке из мяты и своим ученикам советовал поступать так же. Мы, по суровости российского климата, не можем исполнять совет Плиния буквально, но иметь флакон с мятным маслом в наших силах.

Мята перечная входит в состав многих сборов, чаи и ванны с ней успокаивают. А вот чай из мяты колосистой, по некоторым сведениям, снижает уровень тестостерона в крови и потому полезен женщинам, страдающим гирсутизмом (ростом волос на лице).

Несколько слов о лимонной мяте. Мята лимонная, строго говоря, и не мята вовсе, это народное название мелиссы лекарственной Melissa officinalis, которая, как и мята, относится к семейству яснотковых. Ее листья и побеги богаты аскорбиновой кислотой и каротином и пахнут лимоном. Зелень мелиссы используют как пряность для салатов, супов, вторых блюд и солений и в качестве ароматизатора чаев и спиртных напитков.

Эфирное масло мелиссы содержит более 200 соединений, но ментола в нем практически нет. За характерный лимонный запах растения отвечают монотерпены нераль и гераниаль.

А что такое кошачья мята? Кошачья мята (котовник кошачий) Nepeta cataria — еще одно эфиромасличное растение семейства яснотковых. Это пряность с лимонным запахом, из-за которого котовник иногда путают с мелиссой. Ею ароматизируют кондитерские изделия, а также используют ее в парфюмерной промышленности. Однако природа лимонного запаха котовника иная, нежели в M. officinalis. Главный компонент эфирного масла кошачьей мяты

— монотерпеноидное соединение непеталактон. В его состав входят также аскорбиновая кислота, дубильные вещества, гликозиды и горечи.

Кошачья мята получила свое название за то, что приводит в буйный восторг представителей семейства кошачьих — даже львы возбуждаются от запаха непеталактона. Животные громко мурлычут и катаются по земле. Экстаз продолжается минут десять. А людям народная медицина рекомендует котовник как средство от истерии и меланхолии.

Н.Ручкина

что мы едим

Художник Н.Колпакова

Надежд разбитых груз

Владимир Венгловский

…В душе моей, как в океане, Надежд разбитых груз лежит. Кто может, океан угрюмый, Твои изведать тайны? Кто Толпе мои расскажет думы? Я — или Бог — или никто!

М.Ю. Лермонтов

Божественные звуки Пятой сонаты наполняют комнату и, вырываясь в открытое окно, плывут над безбрежной темной водой. Кресло-качалка поскрипывает, внося слабый диссонанс в музыку Бетховена. Но это не страшно. Я уже привык и менять ничего не собираюсь. Ни Бетховена, ни кресло, ни холод от «бенелли» двенадцатого калибра в правой руке. Охотничье ружье, заряженное патронами с картечью, удобно лежит на подлокотнике и качается вместе со мной.

Вверх-вниз. Вверх-вниз.

Прокравшийся в комнату ветер теребит занавески, и они шевелятся в такт музыке, словно паруса. И мне кажется, что старая девятиэтажка — это корабль, плывущий по вечному морю, чьи волны поднимают и опускают крепкую палубу.

Вверх-вниз. Вверх-вниз.

Я закрываю глаза, прислушиваясь к посторонним звукам, прорывающимся сквозь музыку. Я их не слышу — скорее, чувствую. Или представляю.

«Топ-топ-топ» — это шлепает широкими, вечно мокрыми лапами, спускаясь по лестнице, Пингвин. И как только его Бледная Пакость пропускает? Сожрет ведь когда-нибудь.

«Шур-шур-шур» — скребется, поднимаясь из воды по старойкирпичнойкладке,длинноещупальце.Я—наседьмом. Уровень воды — между пятым и шестым этажами. Щупальцу ползти совсем недалеко, оно справляется со своей задачей и заглядывает в окно. Присоски на утолщении прислушиваются к дыханию теплой добычи. Ко мне то есть. Тварь, сидящая под водой на другом конце щупальца, еще не знает, что такое патроны с картечью. Спасибо за «бенелли» хозяину квартиры на девятом. Жаль, что не могу лично поблагодарить.

Давай-давай, подползай, хватит уж осторожно подкрадываться. Время поджимает.

Пингвин открывает дверь и появляется на пороге.

— И-и-и-и! — кричит он. — И-и-и-и!

Щупальцезамираетвсекундномзамешательстве—ктоэто? чтоделать?—азатем,выпустивэлектрическийразрядкуда-то вверх, как натянутая резина щелкает обратно к окну — бежать, спасаться. Я стреляю вслед. Часть картечи уходит в изрешеченную стену, часть — в окно. Но основной заряд попадает в щупальце, разрывая студенистую плоть. Мне кажется, что где-тоглубоко-глубокоподдомомкричитотболинеизвестный мне водяной зверь. Утолщение с присосками падает на пол, заливая покореженный паркет голубой кровью.

— И-и-и-и! — радуется Пингвин, в предчувствии сытного обеда хлопая себя по лоснящимся бокам и переминаясь с ноги на ногу.

фантастика

—Ну, что ты наделал? — спрашиваю я, разглядывая черное пятно на потолке. — Чуть добычу не упустили. Ай-ай-ай!

Пристыженный Пингвин опускает голову, но я вижу по его хитрым глазам — нет, не раскаивается, в следующий раз опять без спросу притопает. Это он за меня переживает. Ему почему-то кажется, что я обязательно промахнусь и стану обедом для одного из тех. Из глубины которые.

Какой же из меня обед? Правильно — невкусный. Жилистый. Но Пингвина не разубедишь...

Я аккуратно вырезаю из остатков щупальца электрическую железу. Стоит только неосторожно ее сжать, как из кольчатой трубки на конце ударит молния. Бережно опускаю железу в трехлитровую банку с соляным раствором — и пойду теперь наверх заряжать аккумуляторы. Хочется же еще Бетховена послушать. Да и новости узнать не помешает. Вот и охочусь. На некоторых.

—Ешь, — кидаю я Пингвину все, что осталось.

Пингвин хватает мясо прямо на лету и тут же проглатывает, громко щелкая зубастым клювом.

—Эх ты, плод моего воображения, — говорю я Пингвину, дружески хлопая его по плечу, — вкусно небось? Да, это тебе не бычки в томате. Ладно, пошли радио слушать.

—И-и-и! — соглашается Пингвин, осматривая пол: вдруг где-то затерялся вкусный кусочек.

Я закидываю «бенелли» за спину, беру под мышку старый магнитофон, сую в руки Пингвина банку, и мы выходим на лестничную площадку. Пингвин, переваливаясь с ноги на ногу, впереди. Я — сзади.

Стены покрыты потоками сырости. Плесень расползлась по штукатурке витиеватыми узорами — радостью психоаналитика. Был у нас такой тип при лаборатории. Вызовет тебя в кабинет, откроет журнал и спрашивает: «На что, Сережа Павлович, это похоже? А это? Вот сюда посмотрите».

Атам — кляксы разные, которые обязательно что-то напоминать должны. Ну да, напоминали, прямо как эти разводы на стенах. Вон тот, например, на зубастую пасть похож…

—Стой, Пингвин! — кричу я. — Я ж про Бледную Пакость из-за тебя забыл!

Возвращаюсь обратно в квартиру и сердито ищу, что бы такого отдать на этот раз. Взгляд падает на подписку старых литературных журналов за две тысячи двенадцатый год. С одной стороны — жалко. А с другой — что делать?

—Посторонись, — говорю, — Сусанин ты лапчатый, а не Пингвин.

Пингвин тяжело вздыхает.

Размахиваюсь и запускаю журналы в сторону лестницы. Связывающая их тонкая бечевка рвется, и журналы, шелестя листами, опускаются на лестницу шестого, сползают по ступенькам, шлепаются в воду пятого.

Туда, где обитает Бледная Пакость.

Никогда не могу заметить момента атаки — лишь в воздухе повисает водяная взвесь, да перед глазами — бледная размытая пелена. Пакость передвигается так быстро, что

«Химия и жизнь», 2014, № 1, www.hij.ru

увидеть ее никак не получается. На лестнице не остается ни одного журнала — все схватила, до каждого листочка. Сидит сейчас, разбирается — съедобно или нет.

— Пошли, — говорю Пингвину, — наверх побыстрее. Хотя знаю, что можно и не торопиться. Пока Пакость пой-

мет, что схватила что-то несъедобное, проходит минут пять. После чего снова начинает подстерегать. Тугодум какой-то.

Мы поднимаемся выше. Пингвин, чувствуя за собой вину, грустно шлепает позади.

—Пойдем сегодня к Старушке? И радио сюда принесем? — спрашиваю я, кивая на потрескавшуюся деревянную дверь на восьмом.

Дверь распухла от сырости и, если на нее надавить, откроется с неприятным скребущим звуком. Квартира пропахла старыми газетами, керосином и ветошью. Все стены, начиная с короткого темного коридора, обклеены черно-бе- лыми фотографиями. Портреты, портреты... Улыбающиеся мальчики и девочки в нарядных костюмах, взрослые, так же дарящие ослепительные улыбки. Вся история многочисленного рода перед глазами. А Старушка жила одна. Одинокая узкая кровать у стены. Пропахшая сыростью деревянная грузная мебель. Запасы крупы, сахара и соли. Керосиновая лампа на столе. Вот за запасливость — огромное Старушке спасибо. Это тебе не бычки в томате с девятого.

—Нет, — говорю я Пингвину, закрывая дверь. — К Старушке не пойдем. Пойдем к Охотнику. Там слушать будем.

Пингвин радостно кивает, приоткрывая длинный клюв.

—И-и-и-и, — шлепает он руками по лоснящимся бокам. — И-и-и-и.

В квартире Охотника Пингвину очень нравится разглядывать оленьи рога, висящие на стене.

Дверь к Охотнику бронированная, металлическая, такую не открыть топором, как дверь Старушки, — пришлось пробивать стену от соседей. Сейчас замки можно не закрывать — гостей не предвидится. На весь дом только я и Пингвин, если не считать надежно засевшую между пятым

ишестым Бледную Пакость.

Прямо в прихожей скалится и глядит с пола пластиковыми глазами шкура бурого медведя. Роскошная мебель расставлена в безумном сочетании классики и хай-тека. В гостиной — шкаф со стеклянными дверцами, заполненный призами и фотографиями. Фотографии разнообразием сюжетов не отличаются. Охотник с медведем и товарищами. Медведь — мертвый. Товарищи — живые и улыбающиеся. Охотник с двумя грустными убитыми кабанами, третий слева. Охотник где-то в Африке на сафари, львов, наверное, выслеживает.

Я смотрю на простреленный потолок и вспоминаю, как едва не снес Пингвину голову.

— Пингвин, — киваю я на следы картечи на потолке, — помнишь?

Пингвин не помнит. Пингвин, приоткрыв клюв, смотрит на рога, висящие возле шкафа. Он очень занят. Кажется, не дышит даже. Я забираю банку из рук Пингвина, ставлю на стол и опускаю в нее контакт аккумулятора. Второй кидаю на батарею отопления. Вскоре аккумулятор зарядится и можно будет услышать последние новости.

Выхожу на балкон и вдыхаю прохладную свежесть. До самого горизонта — вода, переходящая в голубое небо. Над торчащими остовами домов — тишина и огромное яркое солнце. Белые облака с розовой корочкой проплывают по небу и отражаются в водной глади. Говорят, что, оставшись один, человек может довольно быстро сойти с ума. Но я же не один — у меня есть Пингвин.

«Топ-топ-топ» — Пингвин тоже выходит на балкон. Снятые со стены рога он гордо держит в руках перед собой.

Пингвин подходит к перилам и сбрасывает рога вниз.

—Ну ты даешь! — говорю я.

—И-и-и, — соглашается Пингвин, тяжело вздыхая.

В это мгновение радио в комнате на столе кашляет и начинает вещать голосом диктора: «Кх-х-х. Уровень воды за последнюю неделю не изменился. Пятнадцатиметровая водяная стена замерла на расстоянии ста двадцати километров от эпицентра трагедии в городе... Кх-х-х... Затоплено... Кх-х-х... Эвакуация продолжается. За последний месяц аномалия расширилась в диаметре на тридцать километров. Причины трагедии, приведшей к массовой гибели людей, до сих пор неизвестны. Ученые продолжают спорить о факторах, вызвавших необъяснимое стихийное бедствие. Почему вода замерла в огромном цунами, словно за невидимой стеной, и не разливается дальше, а передвигается скачкообразно? Откуда взялось такое количество воды посреди суши? Сегодня в студии профессор... К-х-х...

Поддерживающий теорию о внеземном происхождении...» Я схватился за голову. Больно. Очень больно. Боль набегает, словно морские волны. Пингвин испуганно смотрит и

беззвучно раскрывает клюв.

—Слышишь, Пингвин внеземного происхождения, — сквозь боль улыбаюсь я. — Помоги до кровати добраться.

Сильные руки Пингвина бережно подхватывают меня под мышки и опускают в кровать.

—Больше никогда меня не буди, — говорю я, чувствую на лбу его холодную ладонь и проваливаюсь в сон.

Уозера, отливающего на солнце изумрудами, растут дома. Именно — растут, словно мангровые заросли, окуная в прибрежную илистую воду толстые извилистые корни. В городе кипит жизнь. Маленькие шустрые обитатели напоминают древесных квакш, но только многоногих и с пучком щупалец у головы. Они бегают, открывая круглые дверки и выглядывая в окна. Среди города поднимаются огромные белые цветы, растущие из верхушек домов. Посреди лепестков сидят большие толстые жабы, важно и глупо глазея по сторонам.

—Кар-р-ра! — вдруг кричит одна, широко раскрыв рот и пузырями надувая щеки. — Кар-р-ра!

Тут же по лестнице взбираются несколько квакш, перекатывают жабу на носилки, бегут к воде и спешно бултыхают туда толстушку.

—На нерест пошла, — комментирует невидимый Пингвин.

—И в этом мире разум, — говорю я. — Вы что — сговорились все? Почему не попадается ни одного пустого мира?

—А они есть, пустые миры? — вместо ответа спрашивает Пингвин.

—Мне еще не встречались. А ты не признаешься. Поросенок ты, а не Пингвин. Там «и-и-и» да «и-и-и», а как в мои сны пролезаешь, так болтаешь слишком много, только всё не по теме. Вообще — тебя кто сюда звал?

—Никто. Я сам пришел. Тебе помогаю. И надеюсь, что ты найдешь мой мир.

—А вот и нет никакого твоего мира, — говорю я. — И тебя нет. Ты только плод моего воображения. А я потихоньку схожу с ума от боли и одиночества.

—Думай как хочешь, — вздыхает Пингвин.

—Слушай, — говорю я, чувствуя далекую подкрадывающуюся боль, — ответь на вопрос наконец, это ты портал в мой мир открыл?

Но Пингвин, как обычно, не отвечает. А боль настигает меня во сне, набегает незримой огромной волной и заполняет водой так, что голова готова разорваться в любую минуту. Падаю на колени. Стоит только не противиться напору, выпустить воду наружу, как она сметет этот мир. И я вижу…