Учебный год 22-23 / Zimeleva_Obschaya_sobstvennost_v_sovetskom_grazhdanskom_prave
.pdfбольшинства - это то новое, что внесла конструкция общей собственности, разработанная немецким правом, в регулирование вопросов общей собственности.
--------------------------------
<10> См.: Gierke. Т. I. С. 688.
Во многих случаях управление общим имуществом принадлежало лицу, стоящему во главе коллектива, принадлежность к которому давала право участвовать в совместной собственности. Этот глава, считавшийся как бы выразителем воли всех членов коллектива, единолично принимал и выполнял решение в отношении общих вещей. Отсюда появилась возможность общего представительства при осуществлении полномочий, связанных с совместной собственностью <11>. Управление совместной собственностью поручалось по выбору одному из участников, который и действовал в интересах коллектива. Передоверие осуществления собственнических полномочий также являлось новшеством по сравнению с римским правом, где более резко выраженное противоречие интересов самостоятельных сособственников исключало возможность представительства всех одним лицом.
--------------------------------
<11> См.: Там же. С. 686 - 687.
Новые буржуазные законодательства внесли в римскую конструкцию долевой общей собственности некоторые элементы организации управления, свойственные совместной собственности. Из более ранних кодексов Прусское земское уложение, Саксонское гражданское уложение и Австрийское гражданское уложение допускали решение по большинству голосов вопросов управления долевой общей собственностью. Любопытно при этом отметить, что последнее ввело определение большинства не по числу участников, а по размеру принадлежащих каждому долей (§ 833). Этот же Кодекс допускал (§ 836 и 837) выбор управляющего общей вещью, который рассматривался как лицо, облеченное полной властью.
Code civil, дающий только разрозненные нормы об общей собственности в статьях о сервитутах и о разделе наследства, и дополняющая его французская судебная практика стоят в общем на позициях римского права. Сособственнику разрешается использовать вещь сообразно с ее назначением, с тем, однако, чтобы он не мешал использованию ее другими сособственниками (по аналогии с правом, предоставленным участнику товарищества ч. 2 ст. 1852 Code civil) <12>. Сособственник не вправе совершать над общей вещью какие-либо действия, предполагающие полноту правомочий собственности. Он не может вносить какие-либо изменения в вещь без согласия остальных сособственников. Некоторые авторы усматривают в этом наличие во французском праве права воспрещения <13>.
--------------------------------
<12> См.: Colin. С. 772 - 773. <13> См.: Beudant. Т. IV. С. 390.
Совсем недавнее - от 10 мая 1937 г. - решение Гражданской палаты (апелляционного суда) формулирует принадлежащие сособственнику правомочия следующим образом: "Каждый из сособственников общей вещи в невыделенных долях имеет в отношении ее полное право, ограничиваемое лишь одинаковым правом каждого из других сособственников... это право... состоит в свободном пользовании общей вещью при условии не изменять ее назначения без единогласного согласия всех сособственников и не причинять ни ущерба, ни каких-либо беспокойств владению любого из них" <14>.
--------------------------------
<14> Приведено у Josserand, Cours. С. 995, примеч. I.
Однако принципы совместной собственности все же оказали косвенное влияние и на французскую судебную практику. Хотя участники общей собственности не могут сами поручать управление вещью избранному ими представителю, но суд может назначать управителя (в случае наследственной общности) и иногда предлагать те или иные мероприятия по управлению общей вещью <15>.
--------------------------------
<15> См.: Josserand, Cours. С. 996.
Германское гражданское уложение дает достаточно подробное регулирование правомочий сособственников. Содержащиеся в нем по этому вопросу постановления даны в обязательственном праве, в разделе об общности (Gemeinschaft). Они сводятся к следующему. Каждому из сособственников причитается соответствующая его доле часть плодов. Каждый из сособственников управомочен пользоваться общей вещью, поскольку этим не затрагивается пользование остальных сособственников (§ 743). Управление принадлежит всем сообща, но отдельный сособственник вправе принимать, не спрашивая согласия остальных, меры, необходимые для поддержания общей вещи в сохранности (§ 744). Порядок управления общей вещью и использования ее
может быть установлен решением большинства, определяемого по размеру долей. Решение большинства недействительно в вопросе о существенном изменении вещи или о лишении отдельного сособственника выгод, соответствующих его доле (§ 745).
Приблизительно такое же регулирование дает и Швейцарское гражданское уложение (ст. 646 - 651), с тем только исключением, что в нем не оговорено особо право на получение части плодов.
Особого внимания заслуживает ст. 673 Итальянского гражданского уложения, по которой решения большинства обязательны в вопросах управления общим имуществом и усиления его доходности.
Из этого беглого обзора законодательств об общей собственности видно, что вопрос об организации пользования и управления общей вещью сводится в основном к тому, требуется ли при его обсуждении и решении единогласие всех участников общей собственности или же допускается решение по большинству. В последнем случае происходит весьма существенное нарушение полномочий собственности, признаваемых, хотя и в доле, за каждым из сособственников: осуществление принадлежащего последнему вещного права ставится в зависимость от решения остальных участников общей собственности. Это ущемление прав, принадлежащих отдельному сособственнику, явилось в буржуазном праве результатом того, что принципы совместной собственности возобладали над принципами общей собственности. Решение по большинству обозначает возможность установления общей воли, что мыслимо только при наличии каких-то общих целей, осуществлению которых служит общее имущество. В условиях капиталистического общества такой целью является в первую очередь организация частнособственнического хозяйства на основе общего имущества, т.е. в конечном счете извлечение нетрудовых доходов и присвоение результатов чужого труда.
Характерно, что буржуазные законодательства, допускающие решение вопросов, касающихся общей собственности, большинством, определяют это большинство не по числу голосов, а по размеру долей: такова, например, позиция Германского гражданского уложения (§ 745). Швейцарское гражданское уложение содержит некоторое отступление, состоящее в том, что оно требует решения большинства сособственников, представляющих в то же время большую часть вещи (ст. 647). Таким образом, при столкновении желаний и интересов участников общей собственности конфликт разрешается по чисто капиталистическому принципу - верх берет тот, кто больше имеет.
Возможность фактического распоряжения вещью по воле одной только части сособственников (представляющих в той или иной мере большинство) представляет больше преимущества по сравнению с той связанностью инициативы, которую влечет за собой признание за отдельным сособственником права воспрещать какие-либо неугодные ему действия над общей вещью. Однако эта возможность таит в себе в то же время угрозу отстранения остающихся в меньшинстве участников от осуществления собственнических полномочий в пользовании общим имуществом даже в потребительских целях.
В системе отношений, связанных с совместной собственностью, вопрос о пользовании общим имуществом не представлял трудностей, так как личная принадлежность к определенному союзу, владевшему общим имуществом, обеспечивала возможность пользования им для своих нужд. Член семьи или участник "братского объединения" мог быть лишен крова или отстранен от пользования домашней утварью и т.п. лишь в порядке изгнания его из данного союза. Законодательства, построенные на долевой общей собственности, не знающие подобных личных связей, но воспринявшие принцип голосования, должны были создавать особые коррективы, охраняющие некоторый минимум прав каждого отдельного участника. В качестве примера подобных корректив можно привести признание за каждым из сособственников права пользоваться вещью в пределах, не нарушающих аналогичных прав других сособственников, и возражать против действий, имеющих существенное значение для судьбы вещи.
* * *
Правомочия сособственников по ст. 62 ГК. Постановления нашего Гражданского кодекса о правомочиях сособственников страдают некоторой неполнотой.
Статья 62 ГК по своему содержанию разбивается на две части. Первая часть устанавливает требование общего согласия участников общей собственности на осуществление собственнических полномочий в отношении общей вещи. Вторая часть вводит принцип большинства голосов в случае разногласий и тем самым делает по существу излишней первую часть. Таким образом, ст. 62 ГК содержит два различных принципа, из которых второй, указывая выход из положения, создающегося при отсутствии общего согласия, лишает значения первый принцип. Редакция этой статьи - единственной статьи Гражданского кодекса, говорящей о режиме общей собственности, т.е. регулирующей вещные права сособственников, - вызывает, кроме того, еще одно замечание.
Данная в ст. 62 ГК норма не соответствует общей трактовке института общей собственности в советском гражданском праве как института, служащего потребительским целям. Поскольку доля в общей собственности предназначена удовлетворять определенные личные нужды сособственника, а не служить для него источником извлечения прибыли, постольку ничем не корректируемое решение по большинству голосов грозит лишить
какого-либо конкретного содержания права меньшинства. Для этого достаточно вынесения решения о таком порядке владения или пользования общей вещью, который устранял бы меньшинство от возможности доступа к ней или от фактического пользования ею. Возьмем пример трех лиц, совместно приобретших фотоаппарат или велосипед. Двое могут постановить по большинству, что фотоаппарат будет храниться у одного из них под замком, или установить такое расписание пользования велосипедом, при котором велосипед будет находиться в распоряжении третьего товарища только в то время, когда он занят на работе. В таком случае единственным реально осуществимым полномочием третьего сособственника является право требовать выдела из общей собственности, т.е. право прекратить отношения, не представляющие для него никакого интереса. Еще более красочный пример того, к чему могло бы привести решение всех без исключения вопросов по большинству голосов, может дать наиболее распространенный в нашей практике случай общей собственности - общая собственность на жилой дом. Достаточно предположить, что в результате "разногласий" о владении и пользовании общим домом большинство сособственников вынесет постановление о том, что общей лестницей могут пользоваться только жильцы второго этажа, но не третьего, или просто решит сломать часть дома для перестройки. На практике дело, несомненно, не доходит до таких крайностей, так как в быту создались определенные воззрения о том, что вытекающие из общей собственности права являются все же правами собственника, хотя и поделенными между несколькими лицами, и что поэтому никто не может быть вовсе лишен этих прав по усмотрению других лиц, даже имеющих подобные же права на данную вещь. Кроме того, попытки парализовать права одного из участников общей собственности решением других участников по ст. 62 ГК были бы, вне всякого сомнения, отвергнуты советским судом со ссылкой на ст. 1 ГК, отказывающую в защите гражданских прав, осуществляемых в противоречии с их социально-хозяйственным назначением.
С точки зрения предстоящего издания нового Гражданского кодекса СССР правила ст. 62 нуждаются в изменении. Наиболее правильным представляется требование общего согласия при производстве таких действий
вотношении общей вещи, которые могут затруднить для любого из сособственников осуществление его долевого права на вещь. В то же время необходимо указать, что каждый участник общей собственности вправе производить
вотношении общей собственности действия, не приносящие ущерба другим участникам, и вправе пользоваться общей вещью в пределах, не стесняющих аналогичных прав других участников.
Помимо общего согласия можно допустить производство действий, необходимых для поддержания вещи в сохранности, причем действия, не влекущие за собой расходов, ложащихся на других сособственников, могут предприниматься самостоятельно каждым из сособственников, а все остальные - по решению большинства. По большинству должны также решаться вопросы текущего управления вещью.
VII. Распоряжение общей вещью
Трудности вопроса о распоряжении общей вещью. Основная теоретическая трудность проблемы о распоряжении общей вещью заключается в вопросе о волеизъявлении, лежащем в основе распорядительной сделки. Участники общей собственности долевого типа не составляют не только юридического лица, но и вообще какого-либо объединения. Нельзя поэтому исходить из предположения о наличии у них какой-либо единой общей воли, а следует признать, что распоряжение общей вещью представляет результат волеизъявлений, делаемых каждым из них в отдельности. При этом распорядительный акт, совершенный одним из участников общей собственности в отношении всей вещи в целом, недействителен в той части, которая превышает распоряжение принадлежащей этому сособственнику доли.
Отсюда как бы напрашивается вывод, что для отчуждения вещи, находящейся в общей собственности, необходимо отчуждение каждым из сособственников порознь той доли, которая ему принадлежит, и что сотрудничество участников общей собственности при распоряжении вещью может выражаться только в повторении идентичных актов.
Однако даже в римском праве сотрудничество сособственников при отчуждении вещи выражалось не в последовательном или одновременном традировании долей, а в повторении волеизъявления, направленного на отчуждение вещи в целом.
Дальнейшее развитие учения о распоряжении общей вещью было обусловлено идеями и представлениями, связанными с конструкцией совместной собственности. Эта последняя, не отводя отдельным участникам определенных долей, тем самым не предоставляла им сколько-нибудь обособленной сферы в общем имуществе, которой они могли бы распоряжаться. Поэтому распоряжение какими-либо объектами в этом общем имуществе не могло быть объяснено рядом распорядительных актов, совершаемых каждым из участников порознь. В то же время общая хозяйственная деятельность, неизменно лежащая в основе совместной собственности, была бы немыслима при отсутствии свободной возможности отчуждения объектов этой собственности.
На первый взгляд может показаться, что такая форма общей собственности, при которой исключено отчуждение долей, иммобилизует имущество, выводит его из живого оборота. Однако такое представление является ошибочным. Поскольку экономические потребности требовали возможности продажи и залога объектов
совместной собственности, постольку для нее находились формы оборота даже более гибкие, чем для долевой собственности. Основное положение, которым определяется распоряжение объектом совместной собственности, заключается в том, что распорядительные акты должны совершаться "соединенной рукой" (zur gesammten Hand). Это требование имеет в первую очередь негативное значение - оно исключает какие-либо самостоятельные единоличные акты участников совместной собственности. В то же время, обеспечивая осуществление какой-то общей воли участников, институт совместной собственности допускал представительство всех их вместе. Тем самым значительно упрощалось распоряжение общей вещью. Вместо ряда отдельных актов оно осуществлялось единым актом, совершаемым от общего имени. Сотрудничество всех участников в заключении распорядительного акта являлось необязательным. Сделки в отношении общего имущества, совершаемые главой объединения, имели полную силу. Создавалась возможность продажи общей вещи с согласия всех сотоварищей. В древнеримском "братском объединении", о котором говорит новый фрагмент Институций Гая (см. выше, гл. II), каждый из участников был управомочен распоряжаться общим имуществом: отпустить на волю общего раба, манципировать вещь. Такое положение объяснимо лишь допущением, что каждый из участников этой римской формы совместной собственности действовал с общего согласия.
Мысль о возможности установления какой-то общей воли и о совершении распорядительных актов с общего согласия и от общего имени была использована после рецепции римского права в применении к долевой общей собственности, поскольку участники последней также были заинтересованы в более гибких формах распоряжения общим имуществом, в частности его залога и сдачи в аренду. (В буржуазных странах общая собственность имела и имеет своим главнейшим объектом землю.)
Так, Code civil не содержит никаких определений о распоряжении общей вещью, а французская судебная практика еще в сороковых годах прошлого столетия стала на ту точку зрения, что распорядительные акты производятся с общего согласия. Но в дальнейшем французские суды начали применять к сделкам, заключенным одним из сособственников, теорию ведения дел без поручения. В силу этой теории сдача, например, общей вещи в аренду, совершенная одним сособственником, может быть впоследствии одобрена остальными сособственниками, если они признают эту сделку полезной и выгодной <16>.
--------------------------------
<16> См.: Josserand, Essai. С. 996; Colin et Capitant. Т. I. С. 773.
Германское гражданское уложение, допускающее установление по большинству голосов порядка управления и использования общей вещи, определяет в § 747, что "общим объектом в целом участники могут распоряжаться лишь сообща", не уточняя порядка осуществления этих распорядительных актов.
* * *
Статья 62 ГК и вопрос об общем согласии. В советском гражданском праве по вопросу о распоряжении общей вещью наблюдается значительное расхождение между Гражданским кодексом и практикой. Гражданский кодекс в ст. 62 единообразно урегулировал установление порядка не только владения и пользования, но и распоряжения общей вещью, определив, что оно должно производиться по общему согласию, а в случае разногласия - по большинству голосов. По буквальному смыслу ст. 62 ГК не только залог или аренда, но даже и отчуждение общей вещи действительны, если они произведены большинством участников общей собственности, несмотря на несогласие меньшинства. Тем самым большинству как будто предоставляется возможность своим волеизъявлением лишать меньшинство принадлежащих ему долей права собственности на общую вещь (в случае, например, продажи общей вещи помимо согласия меньшинства). Иными словами, всякий участник общей собственности мог бы оказаться под угрозой, что другие распорядятся его правом. Однако такое толкование ст. 62 ГК явно противоречило бы вещной природе правомочий сособственников.
Возможность отчуждения вещи по большинству голосов противоречит также правилу о том, что каждый из участников общей собственности управомочен на распоряжение только своей собственной долей и что распорядительный акт, выходящий за пределы доли, является недействительным. Из Определения Верховного Суда РСФСР, вынесенного еще в 1924 г., следует, что продажа общей вещи, совершенная одним из сособственников помимо другого, недействительна в отношении принадлежащей другому доли <17>.
--------------------------------
<17> См.: дело Горбачевой (Еженедельник советской юстиции. 1925. N 35).
Расхождение между текстом ст. 62 ГК и общими представлениями о содержании права общей собственности начали смущать практиков еще очень давно <18>. В последние годы практика нотариата определенно стоит на точке зрения необходимости участия всех сособственников в совершении сделки по продаже общей вещи, если только они не уполномочили одного или нескольких из них представлять их всех при сделках по поводу вещи. "Распоряжение", о котором говорит ст. 62 ГК, понимается на практике очень ограничительно, в смысле
фактических актов по управлению имуществом, но не в смысле совершения юридических действий, отражающихся на правах каждого из сособственников.
--------------------------------
<18> См., например, статью Приградова "Договоры купли-продажи строений и право застройки" (Еженедельник советской юстиции. 1927. N 31).
Для того чтобы устранить разрыв между буквальным текстом закона и принятым в практике порядком распоряжения общей вещью, в Гражданском кодексе СССР необходимо дать в измененной редакции статью, соответствующую ст. 62 действующего Кодекса. Измененная редакция могла бы иметь приблизительно следующее содержание: "Порядок пользования и владения общей вещью должен устанавливаться с общего согласия всех участников. Вопросы текущего управления решаются по большинству голосов. Отчуждение общей вещи, а также отдача ее в залог или внаем производятся с общего согласия и от имени всех участников".
* * *
Последствия неправомерного отчуждения общей вещи. С проблемой распоряжения общей вещью в советском гражданском праве связан вопрос о последствиях отчуждения общей вещи, произведенного одним или несколькими сособственниками без согласия остальных.
Выше уже было установлено, что отчуждение общей вещи может производиться лишь с согласия и при участии всех сособственников. Отчуждение, совершенное с нарушением этого правила, действительно только в отношении доли самого отчуждателя, но не в отношении долей других участников общей собственности.
В связи с этим встает вопрос, не следует ли применять к случаям, когда общая вещь была отчуждена одним или частью сособственников, правила ст. 60 ГК, защищающей добросовестных приобретателей. Согласно этой статье собственник не вправе истребовать свою вещь от лица, не знавшего при приобретении вещи о том, что его контрагент не имел права ее отчуждать, если только вещь не была утеряна собственником или похищена у него.
Можно было бы думать, что соображения интересов оборота, лежащие в основе ст. 60 ГК, говорят за распространение ее действия и на случаи отчуждения общей вещи одним из сособственников. Однако такое расширительное толкование охраны добросовестного приобретателя было бы неправильным. Статья 60 ГК применяется тогда, когда кто-либо приобретает вещь от лица, получившего ее от собственника на основании какого-либо договора (найма, ссуды, поклажи, подряда и т.д.). В этих случаях считается, что собственник сам неосмотрительно допустил к владению вещью контрагента, обманувшего впоследствии его доверие, и что справедливее, чтобы в конечном счете был лишен вещи он, а не постороннее лицо, не знавшее о том, что оно покупает вещь у несобственника. В то же время ст. 60 ГК не защищает приобретателя от истребования у него вещи
втех случаях, когда вещь вышла из владения собственника помимо воли собственника, т.е. если она была утеряна или украдена.
Допущение одного из сособственников к совладению вещью определяется не волей других сособственников, а вещными полномочиями, вытекающими из общей собственности. Каждый сособственник управомочен на совладение общей вещью. Независимо от того, внушает ли он доверие остальным сособственникам или нет, они не имеют путей для устранения его от вещи, пока длится общая собственность. В силу этого захват и отчуждение вещи в целом одним или несколькими участниками общей собственности не могут рассматриваться как обращение в свою пользу чужого вверенного имущества. Общая вещь не является имуществом, вверенным сособственниками друг другу. Продажа общей вещи не может быть приравнена к отчуждению, совершенному лицом, получившим предмет по договору от собственника. В рассматриваемом случае имеется налицо нарушение владения (совладения), аналогичное нарушению, происходящему при похищении вещи. Поэтому нет оснований защищать приобретателя общей вещи (даже добросовестного) от притязаний сособственников, не участвовавших
впродаже. Они имеют полное основание настаивать на недействительности продажи в отношении их долей в общей собственности. При подобной покупке приобретатель получает лишь доли продавцов, а не всю вещь в целом и становится не единоличным собственником, а лишь участником общей собственности. Иными словами, действие ст. 60 ГК не должно быть распространяемо на случаи отчуждения общей вещи, произведенного помимо согласия всех сособственников.
* * *
Распоряжение общим имуществом супругов. Особые трудности в разрешении вопроса о распоряжении общим объектом встречаются в связи с общим супружеским имуществом. Наш закон не содержит никаких указаний на то, в каком порядке должно производиться распоряжение объектами, входящими в состав общего имущества супругов, поэтому вопрос должен быть решен на основании практики и общих соображений.
Выше (в гл. III) уже было сказано о невозможности говорить о распоряжении долей в супружеском имуществе, так как до расторжения брака долей не существует. Положение, при котором какая-нибудь вещь из
домашнего хозяйства оказалась бы наполовину принадлежащей одному из супругов, а наполовину - постороннему лицу, совершенно противоречит идее супружеской общности имущества по советскому праву. Поэтому к отчуждению общей вещи одним из супругов нельзя применять те же положения, что и к продаже, совершенной одним из участников общей собственности обычного долевого типа. Выше было установлено, что лицо, приобретающее вещь от сособственника, не управомоченного на ее отчуждение, не становится собственником вещи, но все же приобретает права, принадлежащие этому последнему, т.е. становится участником общей собственности в доле продавца. Отсутствие долей в супружеском имуществе исключает подобное решение в интересующем нас случае.
Вопрос о последствиях продажи общей вещи одним из супругов допускает решение только в отношении всей вещи. Сделка, касающаяся вещи в целом, должна быть признана либо действительной, либо недействительной.
Из этих двух возможных решений следует считать более правильным то, которое признает действительным возмездное отчуждение общей вещи, совершенное одним из супругов, так как вполне естественно считать, что он действовал с согласия другого. Буржуазные кодексы, знающие общность супружеского имущества, делают "главу семьи" - мужа - распорядителем и управителем этого имущества. Советское право, с первых дней Октябрьской революции осуществляющее полное и подлинное равноправие женщин, допускает жену на равных основаниях с мужем к управлению и распоряжению общим имуществом. Отсюда следует, что каждый из них в равной мере управомочен на совершение сделок, касающихся общего имущества в целом. Требование обязательного участия обоих супругов в заключении сделок, касающихся совместно принадлежащих им вещей, было бы совершенно излишним. Характер личных отношений между мужем и женой в социалистическом обществе дает основание презюмировать, что распоряжение объектами, входящими в состав их общего имущества, происходит с общего согласия и совета. Эта презумпция является одной из тех черт, которые столь резко отличают имущественные отношения супругов по советскому праву от матримониального режима буржуазных стран, где брак не устраняет противоречивости интересов мужа и жены.
С практической точки зрения требование об обязательном участии обоих супругов в отчуждении общих вещей было бы связано с очень большими неудобствами. Признание недействительной купли-продажи любой вещи, продавец которой совершил сделку один, состоя в то же время в браке, могло бы представить очень серьезную угрозу для оборота между гражданами. Каждый покупатель должен был бы либо производить проверку семейного положения продавца и требовать подтверждения согласия другого супруга, либо быть готовым к тому, что сделка будет признана недействительной и вещь будет у него отобрана в случае протеста другого супруга. Принимая во внимание, что совместная собственность супругов представляет массовое явление, обеспечение интересов оборота является весьма веским аргументом в пользу признания действительности отчуждения общей вещи, совершенного одним из супругов.
Следует заметить, что приведенные здесь рассуждения и выводы имеют в виду только возмездное отчуждение вещи, при котором общее имущество пополняется соответствующим эквивалентом. Что же касается безвозмездного распоряжения вещью, то к нему нужно применять обратный принцип и признавать его действительным только при условии участия в нем обоих супругов, так как в этом случае соображения охраны оборота отпадают.
Особо стоит вопрос об отчуждении принадлежащих супругам домовладений. Вопрос этот неоднократно вставал и встает в практике советских судебных и нотариальных органов. В настоящее время практика нотариата требует при продаже дома представления продавцом согласия другого супруга. В Инструкции Наркомюста РСФСР от 17 ноября 1939 г. о нотариате в § 31 сказано: "Договор отчуждения строения, приобретенного супругом (не по наследству) после регистрации брака, может быть нотариально удостоверен лишь при представлении заявления другого супруга о согласии на отчуждение строения (ст. 10 Кодекса законов о браке, семье и опеке). Подлинность подписи супруга на заявлении должна быть засвидетельствована нотариальным органом" <19>.
--------------------------------
<19> Инструкция НКЮ РСФСР по применению положения о государственном нотариате РСФСР. М.: Юриздат, 1940. С. 12 - 13.
Данное правило является неясным, неисчерпывающим и, главное, незаконным. В нем не указано, в каком порядке нотариус должен проверять семейное положение являющегося к нему продавца. Ссылка на ст. 10 Кодекса законов о браке, семье и опеке сделана неосновательно, так как в тексте этой статьи подобное правило не приведено. Незаконно упоминание о регистрации брака, как противоречащее ст. 11 Кодекса законов о браке, семье и опеке.
Мотивировка, что свобода распоряжения общим домом создает для намеревающегося расторгнуть брак супруга возможность реализовать и присвоить стоимость этого дома, применима в равной мере к любым объектам общего имущества и особенно к имеющимся в семье денежным сбережениям. Было бы последовательным в таком случае требовать ограничения свободы распоряжения вкладом одного из супругов в сберкассу, что явно невозможно.
Тот или иной порядок распоряжения общим имуществом не лишает каждого из супругов прав на это имущество, хотя иногда и может затруднить реализацию этих прав. Поэтому вопрос о распоряжении объектами, входящими в общее имущество супругов, в частности жилым домом, должен быть решен вне зависимости от опасений о присвоении одним из супругов полученной покупной цены.
Если закон не запрещает регистрировать на имя одного из супругов приобретенный во время брака дом, то нет оснований считать недействительной продажу им этого дома или требовать представления согласия другого супруга. Во всяком случае если будет признано, что в пользу подобного ограничения существуют какие-либо веские соображения, то необходимо фиксировать его в законе, так как нотариальные правила не должны и не могут менять по существу нормы, регулирующие имущественные отношения между супругами.
VIII. Распределение расходов, связанных с общей вещью
Расчеты между сособственниками и ст. 63 ГК РСФСР. Вопрос о распределении расходов по управлению общей вещью разрешен ст. 63 ГК, гласящей: "Каждый участник общей собственности обязан соразмерно со своей долей участвовать в уплате всякого рода платежей и сборов по общему имуществу, равно как в издержках на управление общим имуществом и сохранение его". По существу, эта статья регулирует две группы обязанностей сособственника, объединяемых только тем, что они возникают в связи с совладением общим объектом.
Первая часть ст. 63 ГК говорит об обязанностях сособственников уплачивать всевозможные государственные сборы, падающие на общую вещь, т.е. об их участии в тех расходах, которые носят обязательный характер и абсолютно не зависят от инициативы участников. О них можно было бы даже вообще не говорить в статьях, посвященных общей собственности, поскольку в статьях о праве собственности подобные обязанности вообще не упомянуты, как не относящиеся к гражданскому праву, а возникающие на основе норм финансового законодательства. Обязанность уплаты обусловлена здесь тем, что в имущественную сферу отдельного сособственника входит его доля в общей вещи.
Вторая часть ст. 63 ГК ставит вопрос о тех расходах, которые производятся по инициативе сособственников - одного, нескольких или всех - для сохранности общего имущества, т.е. о тех действиях, которые входят в понятие управления вещью. Обязанность сособственников распределять эти расходы между собой соразмерно долям обусловливается не какой-либо посторонней нормой, а характером внутренних взаимоотношений, возникающих между лицами, которым сообща принадлежит право собственности на какой-либо объект.
Прежде чем перейти к рассмотрению взаимных отношений сособственников по поводу распределения общих расходов, необходимо остановиться на их отношениях с третьими лицами, являющимися кредиторами по этим расходам. Вопрос о том, имеет ли кредитор по подобному расходу солидарное или долевое требование к участникам общей собственности, решается нашей судебной практикой в смысле признания солидарной ответственности. Верховный Суд РСФСР в 1927 г. указал, что "ст. 63 ГК относится лишь к расчетам между общими собственниками" <20>, а не с третьими лицами.
--------------------------------
<20> Из Протокола N 14 заседания Пленума Верховного Суда РСФСР от 25 июля 1927 г., Определение по делу Гинзбурга и Забельского (Судебная практика. 1927. N 18).
Отличительной особенностью тех отношений между участниками общей собственности, которые предусматриваются ст. 63 ГК, является их обязательственный характер. Право сособственника на возмещение расходов, приходящихся на долю его сотоварищей, не является абсолютным правом. Оно не вытекает непосредственно из признаваемого за сособственником долевого права собственности на общую вещь. Это дает основание говорить о том, что взаимные расчеты между участниками общей собственности обусловлены особым лежащим на них обязательством.
Переходя к существу расчетов, предусматриваемых ст. 63 ГК, нельзя не отметить, что статья эта не содержит достаточных указаний о расходах, связанных с переделками, починками и ремонтом общего имущества. В этой статье упоминается только об издержках на управление им и на сохранение его. Под сохранением имущества обычно понимают либо предупреждение его уничтожения, т.е. минимум действий по его сохранности, либо поддержание его в неизменном виде, либо даже внесение в него известных улучшений, повышающих его прочность. Что же касается управления вещью, то, учитывая потребительский характер общей собственности в нашем праве, можно было бы признать, что ст. 63 ГК, говоря об издержках на управление общим имуществом, имеет в виду содержание общего имущества, т.е. производство в отношении его всевозможных действий по его ремонту, поддержанию в порядке и по его улучшению и усовершенствованию. Однако такое толкование неприемлемо, так как оно влечет за собой необычайное расширение обязанностей отдельных сособственников, выполнение которых может оказаться им не по силам и не по средствам. Кроме того, при таком понимании управления общим имуществом было бы излишне говорить о расходах по сохранению имущества, так как сохранение входит в управление. Поэтому редакция ст. 63 ГК должна быть и в этой части признана не вполне
удачной, как не дающая точных указаний о характере расходов, участвовать в которых обязаны все сособственники.
* * *
Расходы по сохранению или улучшению общей вещи. Вопрос о поддержании в сохранности, о ремонте и об улучшении общей вещи распадается на два вопроса, допускающие совершенно самостоятельные и независимые друг от друга решения. Первый вопрос сводится к тому, каковы правомочия одного или нескольких сособственников производить по собственной инициативе действия для сохранения, ремонта или улучшения общей вещи. При разрешении его важно установить, какие из указанных выше действий могут встретить законный протест со стороны не участвующих в них сособственников и какие действия могут быть выполняемы, несмотря на воспрещение остальных сособственников. Вопрос этот касается вещных прав участников общей собственности. Второй вопрос относится не к действиям над общей вещью, а к расходам, с которыми эти действия сопряжены. Существо его сводится к тому, можно ли обязать к участию в несении расходов сособственника или сособственников, протестовавших против совершения тех действий, которыми эти расходы вызваны.
Выше, в конце главы VI, была установлена целесообразность признания в советском гражданском праве возможности производить помимо согласия всех сособственников действия, необходимые для поддержания вещи в сохранности, с тем чтобы действия, не отражающиеся на правах и интересах других сособственников, могли предприниматься каждым сособственником в отдельности, а все остальные - по решению большинства, за исключением действий, настолько меняющих или даже уничтожающих свойства общей вещи, что производство их не может быть допущено помимо согласия всех без исключения сособственников. Однако из всех этих положений еще не следует, что право на производство действий в отношении общей вещи влечет за собой право раскладывать вызванные этими действиями расходы между всеми участниками общей собственности. То обстоятельство, что сособственники не вправе воспрепятствовать одному из них внести то или иное улучшение в общую вещь, еще не означает, что они обязаны оплачивать из собственного кармана это ненужное с их точки зрения мероприятие.
К установлению правильного соотношения между полномочиями на производство каких-либо действий по поддержанию, ремонту или улучшению общей вещи и полномочиями на требование по возмещению расходов, связанных с этими действиями, можно подойти только казуистически, путем сопоставления всех комбинаций, могущих возникнуть в этой связи. Бесспорным можно считать только положение, что каждый участник общей собственности обязан нести соразмерные с его долей расходы в тех случаях, когда эти расходы произведены с его согласия. Иными словами, можно сказать, что согласие на осуществление тех или иных мероприятий в отношении общей вещи подразумевает согласие на оплату соответствующих расходов. Поэтому не возбуждает сомнений обязанность всех сособственников участвовать в оплате действий, выполняемых с общего согласия. Этим, однако, и кончаются положения, применимые ко всем случаям данного рода.
Переходя к тем случаям, которые требуют рассмотрения конкретных обстоятельств, начнем с наиболее простого - с производства действий, необходимых для материальной сохранности вещи, т.е. таких, отказ от которых влечет за собой порчу или гибель вещи. В главе VI уже было сказано, что такие необходимые действия может производить любой из участников общей вещи, не нуждаясь в согласии остальных. Что же касается расходов, то в данном случае правильно распределять их между всеми хозяевами вещи. Однако даже это бесспорное на первый взгляд положение нуждается в коррективе с точки зрения целесообразности произведенных затрат. Поддержание какого-нибудь почти амортизированного объекта в сохранности может быть экономически нецелесообразным, так как последующая служба не окупит затрат по ремонту. Например, капитальный ремонт радиоприемника может потребовать больше денег, чем приобретение нового, окраска проржавевшей крыши мало продлит ее службу и т.д. Поэтому обязанность каждого сособственника участвовать в расходах по поддержанию вещи имеет своим пределом целесообразность производства этих расходов в отношении данного конкретного объекта. Надо полагать, что нельзя требовать возмещения в тех случаях, когда не желающие участвовать в расходах сособственники смогут доказать хозяйственную нецелесообразность принятых мер.
Возьмем другой случай - внесение в общую вещь одним из участников общей собственности улучшений, идущих на пользу ему одному, но не причиняющих никаких невыгод или неудобств остальным (примером может служить установка лишней печи в доме). Хотя подобные действия и не могут быть отнесены к категории действий, необходимых для поддержания общей вещи в сохранности, нет никаких оснований отрицать за отдельными сособственниками права на их производство помимо согласия остальных, как это уже было сказано в главе VI. В то же время нет оснований привлекать к участию в соответствующих расходах тех сособственников, которые в них не заинтересованы. Поэтому подобные улучшения общей вещи не дают оснований для раскладки расходов. Сложнее обстоит дело, если улучшение, произведенное одним, будет затем использовано всеми остальными, например, если один из совладельцев дома оплатит расходы по подводке к дому телефонного кабеля, чтобы установить у
себя телефонный аппарат, а остальные будут затем приключать к нему свои телефонные аппараты, в результате чего проводка телефона обойдется им значительно дешевле, чем первому. Поскольку для подобных случаев, где отношения определяются конкретными обстоятельствами, очень затруднительно дать общую норму, следует считать, что сособственник, инициативой и средствами которого воспользовались его сотоварищи, может обосновать свои претензии к ним только их неосновательным обогащением, но не какими-либо обязательствами, возникающими из общей собственности.
Некоторого уточнения требует и вопрос о тех изменениях общей вещи или о том ремонте ее, которые производятся по решению большинства сособственников. Большинство имеет в этом случае бесспорное право на производство предложенных им действий. Но далеко не бесспорным является право распределять издержки по долям между теми, кто остался в меньшинстве. Некоторые усовершенствования общего объекта - разбивка цветника перед домом, окраска масляной краской и т.п. - могут быть не по средствам отдельным сособственникам. Обременение их бюджета по воле большинства фактически обрекало бы их на выдел. Было бы правильно, чтобы такие не вызываемые необходимостью расходы ложились только на тех, кто голосовал за их производство. Но в то же время установление подобного правила может создать как бы премию за выступления против усовершенствований: если большинство все же решит произвести их, то голосовавший против будет пользоваться ими, законно уклонившись от их оплаты. Поэтому кажется более целесообразным такой порядок, который, не отрицая обязанности всех сособственников оплачивать расходы, произведенные по решению большинства, предоставлял бы возможность отдельным лицам освобождаться от уплаты причитающейся с них доли в случае, если они докажут свою незаинтересованность в данном улучшении и непосильность для них связанных с этим расходов.
В заключение обзора вопросов, встающих в связи с обязанностью сособственников участвовать в несении связанных с общей вещью расходов, необходимо еще коснуться вопроса о том, может ли задолжавший оплату этих расходов сособственник освободиться от долга, отказавшись от права на долю.
Французская доктрина выработала положение, что освободиться от обязанности участвовать в расходах, необходимых для поддержания общей вещи, можно только путем отказа от прав на нее <21>. Подобное же правило содержится в ст. 676 Итальянского гражданского уложения. Целесообразность его, однако, оспаривалась даже в буржуазной литературе. Указывалось, что неисправный сособственник может накопить недоимки, превышающие стоимость доли, а затем отказаться от нее, что одновременный отказ нескольких сособственников поставит остальных перед непосильными и неожиданными для них расходами, что, наконец, недобросовестный участник общей собственности может выждать выяснения результатов произведенного за общий счет мероприятия, а потом, в случае его невыгодности, уклониться от последствий, отказавшись от доли <22>.
--------------------------------
<21> См.: Beudant. Т. IV. С. 390.
<22> См.: Вотчинное право. С. 296 - 297.
Советское гражданское право не знает правила о том, что при отказе одного из сособственников от доли происходит соответствующее увеличение долей других сособственников, т.е. не знает "права приращения". Это вытекает из того, что согласно конструкции Гражданского кодекса общая собственность представляет результат деления права собственности, а не стеснения полного права собственности наличием нескольких аналогичных прав на один объект. Доля отказавшегося сособственника должна, следовательно, рассматриваться как бесхозяйное имущество, судьба которого будет определяться согласно ст. 68 ГК. Сособственники не получают никакой выгоды вследствие отказа их сотоварища от его доли; нет поэтому оснований для того, чтобы перекладывать на них оплату расходов, приходящихся на эту долю. Поэтому следует признать, что обязанность возмещения расходов по общей вещи носит личный характер и освобождение от нее путем отказа от доли не должно быть допускаемо. Сказанное не исключает, конечно, возможности соглашений между сособственниками об уступке долей с соответствующим освобождением от задолженности, возникшей в связи с участием в общей собственности.
* * *
Природа обязательственных отношений между сособственниками. Вопрос о расчетах между сособственниками представляет не только практический, но и теоретический интерес, затрагивая не только общую собственность, но и учение об обязательствах. Дело в том, что обязательство, обосновывающее взаимные права и обязанности сособственников по несению расходов, связанных с общим имуществом, имеет своеобразную природу.
Несомненно, что основанием рассматриваемого обязательства не является договор, хотя общая собственность нередко возникает договорным путем, в частности в результате договора товарищества. Расчет с сособственниками обязателен при всех случаях общей собственности, независимо от порядка ее установления. Основание обязательства римские юристы в данном случае видели в самом наличии вещи, принадлежащей
нескольким лицам, которых "объединяет в товарищество не соглашение, а вещь" <23>. В Институциях Юстиниана взаимные обязательства сособственников характеризуются как квазиконтрактные <24>.
--------------------------------
<23> L. 25, § 16, D. 10, 2. <24> § 3, I. 3, 27.
Сближение с товариществом вполне соответствовало задачам института общей собственности в рабовладельческом обществе, которые сводились к организации распределения нетрудовых доходов, получаемых в результате владения общей вещью, подобно тому как в товариществе распределялась прибыль от общего предприятия (главным образом от совместной торговой сделки). В соответствии с этим римское право знало обязанности, направленные на поддержание баланса между имущественными сферами отдельных сособственников в отношении выгоды и ущерба, связанных с общей вещью <25>.
--------------------------------
<25> L. 3, pr. L. 4, § 3, D. 10, 3.
Таким образом, долевая общая собственность в своем римском прототипе повела к разработке довольно сложных расчетов между ее участниками. Иначе обстояло дело с бездолевой совместной собственностью, охватывавшей, как правило, не отдельные объекты, а определенное имущество. При наличии общего имущества с обособленным активом и пассивом и с собственной кассой отпадает вопрос о расходах по этому имуществу, производимых и оплачиваемых из каких-то источников извне. В то же время при совместной собственности не ставился и не ставится вопрос о специальном обосновании взаимных обязанностей, так как эти обязанности определяются и поглощаются тем основным отношением, на котором покоится личная связь участников, неизбежно лежащая в основе совместной собственности.
После рецепции римского права пандектная теория, приспособляя к условиям жизни капиталистического общества римскую конструкцию общей собственности, вынуждена была дополнить ее в вопросах об управлении общей вещью. Отсюда в немецкой юридической литературе возникло учение о специальном виде обязательств - об обязательствах, возникающих из общности прав. Поскольку расходы по управлению общим поместьем или какими-либо производственными единицами, составляющими общую собственность, могли быть весьма обременительными и поскольку долевая, общая собственность не давала никакой сдержки частнособственническим инстинктам и аппетитам каждого из участников, необходимо было уточнить эти вопросы. В Германском гражданском уложении в обязательственном праве был создан специальный раздел "Общность прав", охватывающий все случаи, когда какое-нибудь право принадлежит нескольким лицам по долям. В нем в восемнадцати статьях (§ 741 - 758) урегулированы вопросы, касающиеся прав и взаимных обязанностей участников общности, включая права, имеющие несомненно вещный характер.
В советском гражданском праве природа отношений между сособственниками была затронута только однажды - в Постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 2 января 1928 г. <26>. Разъясняя порядок обращения взыскания на долю в общем имуществе, Пленум нашел, что "взаимоотношения общих собственников настолько сходятся с отношениями простого товарищества, что при взыскании с одного из общих собственников имущества взыскателю могут быть предоставлены права по ст. 293 ГК в смысле участия в чистом доходе с общего имущества". Однако в советском гражданском праве, где институт общей собственности имеет ярко выраженный потребительский характер, неправильным является его отождествление с договором товарищества, организующим нескольких граждан для совместной деятельности в определенных целях. В то же время представляется несомненно нецелесообразным вводить у нас громоздкую и по существу ненужную теорию об обязательствах, возникающих на основе общности прав. Более правильным поэтому представляется видеть в отношениях, обязывающих сособственников возмещать друг другу определенные издержки, связанные с общей вещью, либо особое обязательство, существующее на основании закона, а именно в силу ст. 63 ГК РСФСР, либо обязательство, возникающее из факта неосновательного обогащения.
--------------------------------
<26> Еженедельник советской юстиции. 1928. N 10.
IX. Распоряжение долей
Свобода распоряжения долей. Доля представляет собой результат деления самого права общей собственности, а не общей вещи. Поэтому те затруднения, которые создаются в отношении разграничения сфер отдельных участников вследствие того, что акты владения и пользования фактически допустимы только в отношении вещи в целом, не возникают в отношении распоряжения, при котором юридические действия направлены именно на долю. Свобода распоряжения долей является одним из наиболее характерных признаков общей собственности в противопоставлении ее совместной собственности.