3945

процветают нетерпимость и дискриминация в отношении христиан», —

говорит митрополит Галльский Эммануил.

«Мы считаем, что будет уместно вспомнить годовщину этого важно-

го указа для истории Европы на семинаре, который позволит нам подвести итоги религиозной свободы в Европе и мире, а также напомнить, что хри-

стианство являлось подарком для тех обществ, которые приветствовали его», — добавил он.

На конференции, которая состоялась в Стамбуле 17 и 18 мая, высту-

пили ученые из Йельского университета и библиотеки святого Амвросия, а

также представители еврейской и мусульманской общин и правительства Турции. Митрополит Волоколамский Иларион принял участие в меропри-

ятии. Председатель ОВЦС огласил приветствие Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла участникам форума.

Строго говоря эта тема заслуживает и научно-исторического анализа,

поскольку Эдикт был провозглашен совместно с соправителем Лицинием,

и у него был предшественник – эдикт Галерия 2011 г. 30 апреля 311 года римский император Галерий издал в Сердике, на месте которой сегодня находится болгарская столица София, эдикт, который прекращал вековые гонения против христиан. То был великий цивилизационный акт, един-

ственный в своем роде документ, впервые формулировавший идею рели-

гиозной терпимости. Текст Сердикийского эдикта полностью сохранился на латинском и греческом языках. Его издание стало поворотным момен-

том в истории, который создавал условия для официальной христианиза-

ции Европы и мира. В современной культуре этот документ известен как

„Эдикт толерантности”.

Связь этих двух документов интересна, но для нас сегодня важно,

что не только торжественные даты 2011 и 2013 гг. побуждают нас снова и снова обсуждать проблему веротерпимости, то есть религиозной толерант-

201

ности. Для многих противников толерантности это понятие представляется продуктом либерализма нового времени и уже поэтому вызывает негатив-

ную реакцию.

Православие и веротерпимость

Среди факторов, порождающих внутри-религиозные конфликты, таких,

например, как ревнительство не по разуму, еще одним фактором возникающих этно-религиозных и внутрицерковных конфликтов является недооценка принци-

па свободы совести, недостаток веротерпимости (религиозной толерантности).

Сегодня отношение к толерантности в православных (и не только) кругах зача-

стую негативное. К сожалению, не только высказывания людей малообра-

зованных, но и публичные заявления некоторых православных иерархов и администраторов свидетельствуют о том, что понимание толерантности в церковной среде не соответствует научному и политическому пониманию этой категории. Неприятие толерантности как ценности означает интоле-

рантность, нетерпимость, и прежде всего неприятие веротерпимости.

Неожиданно было слышать от приснопамятного Святейшего Патриарха Алексия II в декабре 2007 г. следующее суждение: «Сегодня мы сталкива-

емся с ситуацией, когда не просто разрушаются традиционные ценности,

но и активно внедряются в общественное сознание ценности ложные,

например толерантность, возведенная в ранг фундаментальной основы со-

временного западного общества. Все существующие программы по фор-

мированию толерантности нацелены не столько на воспитание в людях

«терпимости», сколько на изменение духовных основ личности и характе-

ра межличностных взаимоотношений» 69 . Со своей стороны, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, сегодняшний Предстоятель РПЦ, заявил о том, что толерантность является пройденным этапом меж-

69http://www.patriarchia.ru/db/text/356093.html

202

национальных и межрелигиозных отношений. «Слово толерантность опи-

сывает определенный этап, я хотел бы подчеркнуть, промежуточный этап в развитии межрелигиозных отношений. Толерантность – это пройденный путь, это реальность, которая осталась за нашей спиной», – заметил Патри-

арх Кирилл в своей реплике на выступление президента Армении в ходе заседания Президиума Межрелигиозного совета СНГ 70 . Таким образом,

хотя это и пройденный этап, но, очевидно, за ним признается необходи-

мость.

«Опыт взаимодействия традиционных религий включает в себя такое понятие, как диалог и сотрудничество – это куда больше, чем толерант-

ность» – заключил патриарх Кирилл. Однако, именно способность и го-

товность к диалогу входит в понятие толерантность, согласно Декларации принципов толерантности.

Следует помнить, что уже в XIX в. в православной публицистике имела место острая полемика за и против терпимости. Достаточно вспом-

нить статью покаявшегося революционера Льва Тихомирова «К вопросу о терпимости». Свою жесткую полемику с Владимиром Соловьевым он начинает так: «Терпимость — превосходное личное качество. Терпимость

— необходимый принцип политики, особенно в стране, где живут люди различных вероисповеданий и народностей. Терпимость, сверх того, наци-

ональное свойство, от которого русский человек даже и не способен отде-

латься. Но терпимость есть также понятие, которым у нас до чрезвычайно-

сти злоупотребляют люди беспринципные и безразличные, с одной сторо-

ны, и люди, эксплуатирующие эту беспринципность, — с другой. Понятие гибкое, легко поддающееся подтасовке софистов… Этих бесцеремонных софистов в интересах самой терпимости нельзя не осаживать, потому что в конце концов, обманом толкая русского человека из нелепости в неле-

70http://www.pravoslavie.ru/news/50152.htm

203

пость, они рискуют пробудить в этом природно столь терпимом человеке жгучую ненависть к этому своему свойству, во имя которого он делается игрушкой не только праздно болтающих риторов, но даже прямых врагов своих».

Далее автор разъясняет свою позицию: «…г-н Соловьев требует пол-

ной равноправности вер и народностей в России. Это равноправность не в одних гражданских правах личностей, подданных. Мы должны предоста-

вить одинаковые с собой права на все, что нужно для существования и свободного развития, всем обществам, коллективностям, какие есть или захотят возникнуть в пределах Российской империи. Еврей, поляк, немец,

армянин, турок, бурят, китаец должны в России иметь такое же право на развитие и усиление своей Церкви или культа и своей народности, какое право имеет русский на развитие православной Церкви и русской народно-

сти». Приходится признать, что довольно многим нашим согражданам близки эти и дальнейшие возмущения Тихомирова: «По точному смыслу аргументации г-на Соловьева неизбежно заключение, что не только при-

нудительно, а вообще никакими облегчениями, поощрениями и т. п. глава государства не имеет права поддерживать своих единоверцев и единопле-

менников, ибо всякое преимущество, им данное, столь же нарушает равно-

правность, как и меры принуждения против иноверцев или иноплеменни-

ков. Ведь мы не можем желать, чтобы другие имели более удобств дей-

ствия, нежели мы. Стало быть, и своим мы не должны давать никаких пре-

имуществ в средствах существования и действия. Итак, по логике г-на Со-

ловьева, христианское государство есть государство, либерально безраз-

личное к вере. Абсурдность этого вывода понятна всякому, но не всякий еще видит, кто виноват в получаемом абсурде: христианство ли, или спра-

ведливость и терпимость, или сам г-н Соловьев?» Обличитель Соловьева пишет это еще до появления манифеста 1905 г. и совсем не прозревает тра-

204

гедии преследования религий в ХХ в., которая не в последнюю очередь была обусловлена духовной слепотой тех, кто отрицал необходимость об-

новления — инкультурации. Дело в том, что секуляризация, материали-

стическое просвещение, воинствующий атеизм — все эти беды вызваны пороками клерикализации общества, а также сопутствующими болезнями

(магизмом, фарисейством, триумфализмом и проч.). Отличие клерикали-

зации общества от его воцерковления это прежде сего игнорирование принципа свободы совести.

Нетерпимость, агрессивность, большевистский поиск врагов и их агентов, нежелание начинать анализ болезней церковного общества с себя,

навешивание ярлыков (демократ, либерал, обновленец, модернист, гума-

нист, защитник толерантности, не патриот) характерны для такого психо-

логического типа личности, который и обусловливает модель поведения,

называемого нынче фундаменталистским. Зачастую этому феномену со-

путствует язык церковно-политической или просто политической демаго-

гии, язык фарисеев. Их мотивы связаны не с преданностью Церкви, но с феноменом прелести, известного в аскетике порока. Стремление же к мир-

ному сосуществованию через диалог, через миссионерское сотрудниче-

ство, породившее экуменическое движение, чуждо этим далеким от веро-

терпимости и от всякой терпимости носителям — не веры, но идеологии.

Полезно обратиться к статье протоиерея Стефана Остроумова «О ве-

ротерпимости». Это — хороший пример тому, что и до 1917 г. в Право-

славной Церкви России было понимание ценности веротерпимости – рели-

гиозной толерантности.

Необходимые элементы стратегии примирения. Воспитание ре-

лигиозной толерантности

При том, что воспитание толерантности - единственно надежная

стратегия примирения в этно-религиозных конфликтах, понятие религиоз-

205

ной толерантности не является достаточно знакомым религиозной обще-

ственности, в том числе богословам и пастырям различных религиозных общин. Обратим внимание хотя бы на православные общины, как на наиболее многочисленные в России. Очень часто раздаются голоса духо-

венства и мирян о неприемлемости этого понятия. Тому много причин.

Прежде всего, нежелание употреблять термин с латинским корнем, пред-

полагая, что русское слово терпимость его полный аналог. А быть терпи-

мым к инакомыслию, к ложным вероучениям, по мнению многих право-

славных, недопустимо. Другой фактор – это неверное представление о том,

что политкорректность – это один из аспектов толерантности, в то время как современные проявления политкорректности в западной культуре вы-

зывают не просто осуждение, но насмешку и активное неприятие. Здесь очень важно понять, что культура политкорректности и культура толе-

рантности две диаметрально противоположно направленные стратегии.

Культура политкорректности предлагает убрать все религиозные символы,

чтобы они не ущемили религиозных чувств инако-верующего. Культура же толерантности воспитывает терпимое отношение к религиозному плю-

рализму как к реальности. Поэтому символы и прочие проявления иной религиозной культуры не раздражают и не оскорбляют человека, воспи-

танного в культуре толерантности. И, наконец, принципиально важно рас-

сматривать понятие толерантность как terminus technicus, определением которого является Декларация о толерантности ООН 1995 г.

Еще одно важное положение в стратегии примирения – это знаком-

ство с практикой поиска христианского единства (экуменизмом) и с прак-

тикой межрелигиозного диалога, который становится все более очевидно необходимым, если осознать необходимость уже давно возникшего диало-

га верующих и неверующих.

206

Неприятие толерантности и анти-экуменизм высоко коррелируют. К

сожалению, не только выступления людей малообразованных, но и заявле-

ния некоторых православных иерархов свидетельствуют о том, что пони-

мание толерантности в церковной среде не соответствует научному и по-

литическому пониманию этой категории. Неприятие толерантности как ценности означает интолерантность, нетерпимость и прежде всего неприя-

тие веротерпимости. Полезно вспомнить, что понятие терпимость уже в

XIX в. принималось некоторыми консервативными мыслителями в штыки.

Достаточно обратиться к полемике Л. Тихомирова с В. Соловьевым71.

В религиозных общинах необходимо также разъяснять, что религи-

озная толерантность это не только требование современного общества, но и религиозная ценность. В частности, христианское понимание миссии

(включая православное) немыслимо без установки на толерантность. При-

чем под миссией в современной миссиологии понимается не обретение но-

вых членов в общине, но свидетельство веры плодами духовной жизни.

Возражения против толерантности как ценности опираются чаще всего на вопрос о пределах толерантности. Это естественный вопрос, но на него есть очевидный ответ— «всему есть предел», и воспитание чувства меры,

как и нравственного вкуса, также должно быть задачей воспитания лично-

сти. Проще всего почувствовать положительную ценность толерантности в противопоставлении ее интолерантности — нетерпимости. Психология не-

терпимости и фанатизма должна быть чужда христианину. То же самое скажет представитель иудаизма и мусульманства. Однако в каждой из ре-

лигий известны «ревностные не по разуму» энтузиасты и «конфессиональ-

ные патриоты», которых принято называть фанатиками.

71Тихомиров Л. К вопросу о терпимости. URL: http://derzava.com/art_desc.php?aid=123

(дата обращения —11.03.13)

207

О неприемлемости интолерантности

Н. А. Бердяев отмечает, что «человек, в котором нетерпимость до-

шла до каления фанатизма, подобно ревнивцу, всюду видит лишь одно,

лишь измену, лишь предательство, лишь нарушение верности единому, он подозрителен и мнителен, всюду открывает заговоры против излюбленной идеи, против предмета своей веры и любви 72.

Сегодня среди «ревнителей православия» можно встретить людей,

одержимых манией преследования, чувствующих себя окруженными вра-

гами. Им мерещатся мировые правительства и заговоры. Такие страхи пре-

вращают их самих в гонителей и преследователей. Фанатику диавол всегда кажется страшным и сильным, он верит в него более, чем в Бога. Вера фа-

натика отрицательная. Актуально и сегодня звучат слова Бердяева, рас-

суждавшего о фанатизме в период расцвета нацизма: «Человек, допустив-

ший себя до одержимости идеей мировой опасности и мирового заговора масонов, евреев, иезуитов, большевиков или оккультного общества убийц,— перестает верить в Божью силу, в силу истины. . . Такой человек есть, в сущности, предмет психопатологии и психоанализа. Маниакальная идея, внушенная страхом, и есть самая большая опасность. Сейчас фана-

тизм, пафос общеобязательной ортодоксальной истины обнаруживают се-

бя в фашизме, в коммунизме, в крайних формах религиозного догматизма и традиционализма»73. Фанатик всегда нуждается во враге, всегда должен кого-либо казнить. Фанатизм, как правило, означает социальное принуж-

дение. Или он может принимать формы самосжигания, как, например, в

крайних течениях русского раскола. Фанатизм крайней ортодоксии в рели-

гии носит сектантский характер. Чувство удовлетворения от принадлежно-

72Бердяев Н.А. О фанатизме, ортодоксии и истине // Человек. 1997. № 9. С. 41. 73Бердяев Н.А. О фанатизме, ортодоксии и истине // Человек. 1997. № 9. С. 44.

208

сти к кругу избранных есть сектантское чувство. Фанатизм накаляет волю и организовывает для борьбы, для причинения мучений и для перенесения мучений.

Одним из ярких проявлений установки на толерантность в право-

славном миссионерском опыте является история, рассказанная митрополи-

том Сурожским Антонием (Блюмом).

Весьма поучителен рассказ74 из жизни старца Силуана о том, как он разговаривал с одним из православных миссионеров на Востоке и его спрашивал: Ну как же у вас идет миссия? – Очень неуспешно.

Китайцы такие тупые, такие невосприимчивые, ничего не восприни-

мают. – Силуан говорит: А как же вы с ними поступаете? – Ну, я иду в ка-

пище, им говорю: смотрите на свои идолы, сбросьте их, это камень, это де-

рево, это изуверство! – А что случается дальше? – Они меня из капища вы-

кидывают и остаются при своем...– И тогда ему Силуан говорит: А знаете что: вы могли бы пойти туда, посмотреть, как они молятся, сколько у них благоговения и благочестия, и позвать нескольких из их священников и сказать: давайте сядем на ступеньки и поговорим; расскажите мне о своей вере... И каждый раз, когда они что-нибудь скажут близкое к христианству,

вы могли бы им сказать: Как это прекрасно! Но у вас чего-то не хватает.

Хотите, я вам скажу? – и прибавить ту солинку, которая может превратить приторность того, что вы слышали, во что-то ―вкусное, живое. Вот, если бы вы так делали, постепенно они усвоили бы очень многое из христиан-

ской веры; а когда вы им говорите, что всѐ, во что они верят, неправда, они не могут согласиться, потому что опытно знают, что многое – правда.

74Об этом пишет Митрополит Антоний (Блюм). О встрече. М.

209

Открытость, религиозная толерантность и экуменизм

как миссионерские ценности

Сегодня существенной характеристикой европейского интеграцион-

ного потенциала является экуменическая открытость. Я имею в виду атмо-

сферу в обществе, которая свободна от ложных конфессиональных стерео-

типов, порождающих напряжения и конфликты. В первую очередь речь идет о межконфессиональных напряжениях внутри христианства, но, ра-

зумеется, перспектива здесь шире и следует иметь в виду межрелигиозные отношения в целом. Эта тема требует подробного анализа. Мало вероятен успех интеграции, если до сих пор весьма прохладны православно-

католические отношения в России. Некоторая острота анти-экуменических православных выступлений спала, призывы выйти из ВСЦ звучат реже, но в массовом сознании мирян и духовенства царит пока экуменическое невежество. Документ Архиерейского собора РПЦ 2000 г. ориентирует на стремление к единству, но ситуации к лучшему он не изменил. Необходи-

ма серьезная экуменическая стратегия в богословском и религиозном обра-

зовании. Замечу также, что в России не проявлено никакого интереса к до-

кументу «Charta Oecumenica». Русская Православная Церковь, хотя и участвовала в его создании, подписывать не стала.

Что касается перспективы экуменического воспитания, то здесь можно провести параллель с размышлением Достоевского, выше цитиро-

ванное: «Европа нам второе отечество».

Дефицит экуменичности и открытости – это недостаток религиозного образования в целом. Пока что мы еще не изжили идеологизированность нашего пост-коммунистического сознания и не открыли для ищущих ценностей нашей веры. Мы пока еще не осуществляем в полной мере нашу христианскую миссию в пост-тоталитарном обществе. Есть уже добрые знаки, такие как «Социальная концепция», но нет еще открытости и толе-

210