XX
.pdf
немецким языком он владел в совершенстве.
Как известно, отец его Убайдуллаходжа Касымходжа оглы – один из самых богатых людей Бухары был купцом-миллионером и вел обширную торговлю каракулем в России и заграницей. На протяжении пяти лет после смерти отца Файзулла продолжал его торговое дело, но, занявшись вплотную джадидской организацией, вернее, уже после формирования партии младобухарцев, был вынужден передать ведение коммерческих дел в руки брата. Однако приобретенный опыт, знание торговых отношений естественно помогали ему впоследствии в решении многих жизненно важных народнохозяйственных задач. Солидное состояние же помогло ему избежать смерти в Оренбурге, в плену у Дутова, куда он попал, когда ехал в Москву после мартовских событий 1918 г. в Бухаре. Здесь имеется в виду неудавшаяся авантюра председателя Совета народных комиссаров ТАССР Ф. Колесова, пытавшегося силой оружия заставить эмира уступить власть младобухарцам.
Знание местных условий, Корана и шариата (ведь Ф. Ходжаев обучался в бухарском медресе) побуждало его учитывать положение, возможности и стремления всех социальных слоев населения. Накануне революции в Бухаре, он был членом Туркестанского бюро младобухарской партии и выступал против формального объединения с коммунистической группой этой партии, аргументируя свою позицию тем, что это сузит социальную базу и отшатнет «все группы, хотя и революционные, и враждебные эмиру, но в то же время совершенно чуждые коммунизму и боявшегося его...». «Поэтому, – писал он, – Туркестанское бюро полагает, что не следует преждевременно выкидывать лозунг коммунизма, чтобы не отпугнуть имущие группы революционеров, буржуазную молодежь, мелких торговцев и чуждую коммунизму часть революционной интеллигенции»1.
Ф. Ходжаев вступил в компартию лишь в 1920 г., когда стало ясно, что революция в Бухаре невозможна без большевиков Туркестана. В октябре 1920 г. он был избран Председателем Совета Народных Назиров БНСР, после национально-государственного размежевания и образования Узбекской республики на I съезде Советов Узбекской ССР – председателем Совета Народных Комиссаров и членом Президиума ЦИК УзССР. В мае 1925 г. на сессии ЦИК Советов СССР он был избран членом Президиума и одним из шести председателей ЦИК Советов СССР. Он также был членом Реввоен-
1Ходжаев Ф. К истории бухарской революции. Ташкент, 1926. С. 72.
-151 -
совета Туркфронта и уполномоченным Наркомвоенмора СССР по Узбекистану. Ему было присвоено высшее воинское звание того времени – командующий армией. Послужной список Ф. Ходжаева велик. Мы привели лишь основные его вехи. В историографии советского периода было принято наряду с этим отмечать и «отдельные серьезные политические ошибки» Ф. Ходжаева. Эти «ошибки» на самом деле – свидетельство его объективного мышления и ведения дел, независимо от политики центра и обстоятельств. Сейчас мы имеем лишь смутные представления об участии Файзуллы Ходжаева в инициативе так называемой в те нелегкие годы «группы 18» – кучке смельчаков, получивших ярлык «иногамовщина». Дело в том, что 18 руководящих работников республики накануне II съезда Компартии Узбекистана (ноябрь 1925 г.) подали заявление на Пленуме ЦК КП(б)Уз об уходе с занимаемых ими ответственных постов. Они не могли согласиться с методами проведения земельноводной реформы, сопровождавшейся насильственной экспроприацией собственности, засильем диктаторской политики центра в хлопковом производстве, с негативным отношением к старым кадрам интеллигенции, подбору кадров с классовых позиций, учитывающих пролетарское происхождение.
Многие историки считают спорным вопрос о причастности Ф. Ходжаева к этим событиям. Однако, даже советская литература не смогла умолчать о «колебаниях, сомнениях и ошибках» столь сложной политической фигуры, как Файзулла Ходжаев. При правильном подходе к ней между строк можно почерпнуть весьма ценные сведения. В комиссии Средазбюро ЦК ВКП(б) по разбору заявления «18» он писал: «Партийные товарищи недовольны не земельной реформой и сельскохозяйственной политикой, а кадровой политикой ЦК. Если бы на мои разговоры обратили внимание секретари ЦК, то я бы не советовал писать заявление. Товарищи недовольны не линией ЦК, а действиями Икрамова и Иванова»1.
Тем не менее, на группу «18» был навешен ярлык оппозиционного правого уклона, «уходящего корнями своими в чуждую и враждебную пролетариату и беднейшему крестьянству среду байского землевладения и купечества»2. С этим ярлыком группа и вошла в историческую литературу, а Ф. Ходжаеву затем неоднократно пришлось объяснять свое отношение к этому заявлению. Но от своей
1См.: Зайченко Ж. Из истории одного заявления // Человек и политика. 1991. № 1. С. 93.
2Резолюции и постановления XIX пленума Средазбюро ЦК ВКП(б). 8-10 октября 1927. Ташкент, 1927. С. 38.
-152 -
причастности к его написанию он никогда не отказывался1. По собственному признанию Ф. Ходжаева на III съезде Компартии Узбекистана2, он активно участвовал в выступлении «группы 18». Конечно же, это было сказано с той целью, чтобы признание, раскаяние положило конец нападкам и разборкам. «Разбор этого вопроса был закончен еще в 1925 г.» – говорил Ф. Ходжаев. Но, как видим, в 1927 г. травля продолжалась, и на III съезде компартии вновь поднялся вопрос об ошибках Ф. Ходжаева. Среди них его отношение к джадидизму. Как уже отмечалось, он был в сердцевине бухарского джадидизма, имевшего в начале просветительский характер, но трансформировавшегося в 1916 – 1917 гг. в политическую партию младобурхарцев, боровшихся за установление конституционной монархии, а затем и за преобразование Бухарского эмирата в демократическую республику.
Причастность Ф. Ходжаева к движению прогрессистов, вернее – тесная связь с этим уникальным историческим явлением, делала его образ на протяжении многих десятилетий и даже в годы застоя еще более притягательным.
Ключевое положение Ф. Ходжаева в общественно-политической и социально-экономической жизни Узбекистана в один из сложных периодов истории, его такие личные качества, как эрудиция, деловитость, колоссальная работоспособность, а также богатство использованных материалов и, прежде всего, обширные статистические сведения делают его творческое наследие ценным источником по истории республики 1920 – 1930-х годов.
Основную часть творческого наследия Файзуллы Ходжаева составляют его работы теоретического и политического характера (книги, брошюры, статьи) и публичные выступления (доклады, речи, приветствия). Их нельзя расценивать как исторические труды, однако они раскрывают события политической, экономической жизни Узбекистана середины 1920-х – середины 1930-х годов как бы изнутри глазами их очевидца и активного участника, сквозь призму его индивидуальности и профессионального мастерства, тем самым способствуя объективному освещению истории этого периода. Но между тем отражение в его работах того или иного процесса либо события не есть «зеркальный акт». Его видение своей эпохи во многом определяют мировоззрение, идеологические принципы. Конечно, он был продуктом своего времени, и его деятельность,
1См.: Выступления Ф. Ходжаева на III, IV съездах КП(б) Узбекистана.
2Ходжаев Ф. Избранные труды. Ташкент, 1970. Т. I. С. 391–396.
-153 -
взгляды, убеждения, суждения, отраженные в его творческом наследии, были детерминированы этим временем.
И, тем не менее, в произведениях и выступлениях Файзуллы Ходжаева мы находим не только победные рапорты о достижениях и впечатляющие цифры побед, но и объективные сведения о средствах достижения этих побед, о ходе преобразовательных процессов, об ошибках, просчетах, негативных последствиях многих преобразований. Они раскрывают трудные будни этого сложного периода, чего практически нет в других источниках.
Деятельность Файзуллы Ходжаева на посту председателя Совнаркома проходила в условиях, когда в Узбекистане, как и в стране в целом, наряду с успехами в экономической и культурной жизни, создавались и развивались чрезвычайно острые негативные явления, когда коллективизация и складывающаяся командно-адми- нистративная система обострили социально-хозяйственные отношения, когда начала сворачиваться демократия и демократические традиции, тезис Сталина об обострении классовой борьбы в стране породил политику чрезвычайщины и террора. В этих архисложных условиях партийные и государственные деятели повели себя поразному, их взгляды претерпели сложную и мучительную эволюцию. Но среди руководящих кадров были люди, которые в жестких рамках тех сложных условий высказывали свои взгляды на суть происходивших событий и пытались отстаивать гуманистические принципы. Среди них был и председатель СНК УзССР Файзулла Ходжаев.
Бесспорен тот факт, что он принадлежал к партийной и государственной элите республики, выражавшей своими действиями мнение официальных властей, и, как он сам неоднократно подчеркивал, был верным сыном Коммунистической партии, объединявшей не только единомыслящих, но единодействующих ее членов. Но он занимал в этой элите свое место и часто имел свое особое мнение и отстаивал его.
В своих трудах и выступлениях Ф. Ходжаев затрагивал и анализировал самые насущные проблемы современности. Они во многом помогают исследователям в освещении таких важнейших проблем 20
– 30-х годов. ХХ в., как деятельность органов государственного управления, индустриализация, коллективизация, культурные преобразования и др.
После проведения национально-государственного размежевания в Средней Азии и образования самостоятельной Узбекской ССР одной из основных задач ее правительства было создание аппарата органов власти и управления. В этом аспекте работы и выступления
- 154 -
Ф. Ходжаева представляют большой интерес, так как отражают опыт работы возглавляемого им правительства в этом направлении.
Ф. Ходжаев особо подчеркивал то обстоятельство, что решать эту задачу правительству Узбекистана надо было в чрезвычайно трудных условиях «пестроты хозяйственной, политической и бытовой жизни различных районов республики, поскольку она сложилась из частей, стоявших на совершенно различных уровнях развития, с различным историческим прошлым». «В середине 1920-х годов, – писал Ф. Ходжаев, – бывшая Бухара и бывшая Туркреспублика были «далеко не одно и то же»1.
Наиболее трудной была задача организации низового советского аппарата единого типа, ибо в Бухаре еще действовали остатки эмирского аппарата, в Хорезме – остатки ханства, а на территории бывшей Туркреспублики, хотя и существовали уже сельсоветы, но «они были очень плохо приспособлены к работе»2. Он также указывал на то, что октябрьская революция в Туркестане прошла только силами европейского пролетариата, большая часть местного населения в деле организации советской власти до 1925 г. практически не участвовала3.
Одной из проблем советской власти было создание корпуса преданных ей национальных кадров или, как тогда было принято говорить, проблема коренизации соваппарата.
Ф. Ходжаев отмечал, что в 1926 г. процент узбеков в центральном соваппарате был сравнительно незначителен: областные аппараты были «узбекизированы», но недостаточно. «Причиной слабого проведения узбекизации являлся, по его словам, низкий культурный уровень населения и почти полное отсутствие лиц со специальной подготовкой»4.
Для решения этой проблемы была создана сеть совпартшкол и специальных курсов. Но результаты были неутешительны. В 1928 г. узбеки в органах управления составляли 29 %, а в 1929 г. – 30 %, причем значительное число их приходилось на сельские районы и некоторые округа. Такие округа, как Ташкентский, Самаркандский, Бухарский, имели в составе руководящего аппарата не более 15 % лиц коренной национальности5.
1Ходжаев Ф. Избранные труды. Т. II. Ташкент, 1972. С. 451.
2ЦГА РУз, ф. Р-837, оп. 15, д. 3, л. 2-3.
3Там же, л. 2.
4Ходжаев Ф. Избранные труды… С. 281.
5ЦГА РУз, ф. Р-837, оп. 15, д. 61, л. 54.
- 155 -
Определенные количественные результаты с большим минусом в качественном отношении, в решении кадровой проблемы давало выдвижение рабочих и дехканской бедноты на работу в органах управления. К сожалению, Ф. Ходжаев, назвав этот источник пополнения кадров1, не раскрывает путей претворения его в жизнь.
Другим источником становления национальных кадров, о котором Ф. Ходжаев дает нам интересную информацию, были национальные формирования Красной Армии. Узбекистан получил от прежних Бухары и Хорезма довольно значительные воинские формирования, которые были хорошо подготовленной военной силой. Их было решено использовать как опору советской власти в кишлаке. Прошедшие двухгодичный срок службы, закаленные в гражданской войне, политически обработанные красноармейцы национальных частей, по мнению руководства партии и правительства Узбекистана, становились их весьма ценными помощниками на местах. Вернувшись домой, они должны были и в мирной жизни кишлака остаться «борцами за Советы», сменить военную службу на политическую, хозяйственную и культурную деятельность в кишлаке. Все, прошедшие через военную службу, после демобилизации должны были стать «лучшей опорой Советской власти, лучшими строителями советской государственности».2 Демобилизованные красноармейцы возглавляли работу сельсоветов, избирались в райисполкомы и окрисполкомы. Однако человек, прошедший школу военной дисциплины, политической грамотности и классовой непримиримости, безусловно, переносил знакомые ему приемы взаимоотношений и в мирную работу. Эти новые кадры, которые к тому же зачастую не имели даже начального образования, естественно, сами создавали и безоговорочно поддерживали стиль авторитарного руководства, создавали атмосферу, способствующую утверждению тоталитарного режима.
Партийное и советское руководство республики в середине 1920-х годов использовало национальные формирования Красной Армии как великую кузницу, «в которой выковываются основные кадры работников из коренного населения»3.
Будучи руководителем республики, Ф. Ходжаев неоднократно обращал внимание на многочисленные нарушения законности. Как писал Ф. Ходжаев в брошюре, посвященной вопросам национального размежевания в Средней Азии и 10-летию существования УзССР неправильно утверждать, что с «революционной законностью дело
1Ходжаев Ф. Избранные труды… С. 379.
2Там же. С. 464.
3Там же. С. 462-463.
- 156 -
обстоит благополучно». «Такие факты, как судебный процесс над советскими работниками в Кермининском и других районах по делу налогового обложения говорят об обратном»1. Выступая на январском пленуме ЦК КП(б) Уз по докладу А. Икрамова в 1936 г., он смело сказал: «Мне хотелось бы остановиться сейчас на революционной законности потому, что у нас на законы не особенно обращают внимание. В Рометанском районе мы приехали на хлопковый пункт и обнаружили 14 человек арестованных, которые ждали в этот день показательного процесса; в течение 5-ти минутного расспроса нам – секретарю райкома, мне и начальнику оперсектора – пришлось всех 14 человек освободить. Сидели за то, что уполномоченный, назначенный по заготовке хлопка, … объезжал участки, дома, выкрикивал, и всех – кто сколько-нибудь не подходил к его шаблону, арестовали»2.
Следует обратить внимание на то, что эти слова Ф. Ходжаева о беззакониях, которые имели место по всей стране, не говоря уже о высших эшелонах власти, были произнесены в 1936 г., когда уже прочно установился тоталитарный режим власти. Это дает еще одно подтверждение существованию у Ф. Ходжаева своей принципиальной позиции, в данном случае по отношению к такому важному вопросу, как законность.
Анализ работ и выступлений Файзуллы Ходжаева, в которых затрагиваются вопросы работы советов Узбекистана в 1920 – 1930-х годов, дает нам целый ряд не известных ранее сведений. Он показывает, что организационные процессы советского строительства проходили медленно и трудно, аппарат советов был громоздким, дорогим, не взаимосвязанным в своих звеньях, его работники не обладали необходимой квалификацией и этот недостаток заменяли силовыми методами руководства. Не решила проблему и организация трехмесячных курсов переподготовки советских работников различных уровней. Работники, выдвигаемые на советскую работу, копируя своих предшественников, игнорировали коллегиальность и продолжали утверждать командные методы работы. В целом, по данным Ф. Ходжаева, качество работы аппарата советов в середине 1930-х годов оставляло желать лучшего. На II сессии ЦИК Советов Узбекистана в феврале 1936 г. он отмечал, что советы пока еще не стали настоящими руководителями социалистического строительства. Добиться этого они смогут «только путем расширения коллегиальности, усиления массовой работы, вовлечения широких масс трудящихся через депутатские группы, через секции Советов, только путем
1ЦГА РУз, ф. Р-837, оп. 15, д. 153, л. 80.
2Там же, д. 160, л. 22.
- 157 -
борьбы с администрированием, только путем закрепления кадров, обучения этих кадров»1.
Перед правительством республики в середине 1920-х гг. стояла задача – в максимально короткие сроки завершить восстановление хозяйства до довоенного уровня, т.е. до уровня 1913 г. Был взят курс на развитие крупных государственных предприятий, увеличение производительности труда и снижение себестоимости продукции2.
В 1927 г. в докладах Ф. Ходжаева на II съезде Советов УзССР и III съезде КП(б)Уз была поставлена задача реконструкции хозяйства республики на основе всеобщей индустриализации страны. Решить эту задачу предполагалось путем развития, в первую очередь, отраслей промышленности по переработке продукции сельского хозяйства и использования естественных богатств (нефть, уголь, озокерит); размежевания и организационного оформления республиканской и местной промышленности; развития ремесленного производства; создания новых отраслей промышленности; организации научноисследовательских работ по изучению природных богатств и производительных сил региона; всемерного развития тех отраслей промышленности, которые могут способствовать расширению экспорта республики.3 Для этого следовало решить проблему повышения рентабельности промышленного производства и проблему кадров – вовлечение в промышленность рабочих из коренного населения. «Эту актуальную задачу, – говорилось в докладе Ф. Ходжаева II съезду Советов УзССР, – мы сумеем выполнить, если дадим большую самостоятельность каждой непосредственной производственной единице»4. Это важное условие успешного развития промышленности Ф. Ходжаев особо подчеркивал потому, что уже набирала силу тенденция к жесткой централизации её управления.
К 1928 г. промышленность Узбекистана по своей социальной структуре была уже почти вся государственная: она занимала 96,3 % всего производства, кооперативная – 3,3 %, а частная – 0,3 %5.
Ф. Ходжаев отмечал, что в организационной структуре промышленности Узбекистана сложилось весьма своеобразное положение: все хлопкоочистительные и маслобойные заводы имели союзное подчинение, поэтому в валовой продукции республики союзной промышленности принадлежало 81,7 %, тогда как республиканской –
1ЦГА РУз, ф. Р-837, оп. 15, д. 136, л. 104
2Ходжаев Ф. Избранные труды… С. 41.
3ЦГА РУз, ф. Р-837, оп. 15, д. 40, л. 1
4Там же.
5Ходжаев Ф. Избранные труды… С. 242.
- 158 -
только 14,5 %, а местной – 3,8 %. Причем вследствие быстрого развития хлопководства доля республиканской промышленности имела тенденцию к снижению: в 1926 – 1927 годах она составляла 17,3 %, а
в 1927 – 1928 годах – 14,5 %1.
Эта оторванность хлопковой и маслобойной промышленности от руководства республиканских органов при подавляющем ее удельном весе вредно сказывалась на осуществлении ее планирования, мешала успешному развитию промышленности в целом.
Наиболее слабым местом республиканской промышленности была, по мнению Ф. Ходжаева, нехватка как основного, так и, особенно, оборотного капитала. Созданная в значительной мере в довоенное время промышленность Узбекистана сильно устарела, ее оборудование было сильно изношено, оно нуждалось в капитальном ремонте и даже в полной замене. Кроме того, в республиканских органах управления промышленностью утверждалась максимальная централизация решения всех вопросов, что лишало исполнителей прав на оперативное руководство на местах, сковывало их инициативу, от чего в конечном итоге страдало производство2.
Тем не менее, развитие индустриальной базы республики двигалось вперед: за 4 года первой пятилетки валовая промышленная продукция Узбекистана выросла в 3 раза. По мнению Ф. Ходжаева, в середине 1920-х годов центральной в индустриализации Узбекистана являлась проблема электрофикации, обусловленная сравнительно незначительными топливными ресурсами. Но ее решение продвигалось крайне медленно. В мае 1928 г. Ф. Ходжаев говорил только еще о необходимости поставить вопрос о переработке генерального плана электрификации Средней Азии и Узбекистана и необходимости добиться включения республики в генеральный план электрификации Союза3. Ф. Ходжаев считал, что успешному решению задач индустриализации мешали отсутствие единого руководства промышленностью, высокая себестоимость продукции, плохая переработка планов строительства.
Единое руководство производственными процессами и новым промышленным строительством было назревшей проблемой конца 1920-х годов, тем более, что республика уже располагала достаточно крепкими организациями, способными проводить эту работу самостоятельно. В республиканских же органах управления промышленностью утверждалась максимальная централизация решения всех
1Ходжаев Ф. Избранные труды… С. 242.
2ЦГА РУз, ф. Р-837, оп. 15, д. 40, л. 5.
3Там же, л. 6.
- 159 -
вопросов, что лишало исполнителей прав на оперативное руководство на местах, сковывало их инициативу, от чего, в конечном итоге страдало производство1.
Тем не менее в развитии промышленности Узбекистана в 1920 – 1930-е годы были достигнуты определенные успехи. За этот период в республике были построены десятки промышленных предприятий, выросли основные фонды республиканской промышленности, соответственно выросла и численность рабочего класса. Важнейшим итогом промышленного развития республики за первую пятилетку и вторую пятилетку, по мнению Ф. Ходжаева, явилось создание национальных кадров индустриальных рабочих. Однако, наряду с успехами, он отмечал наличие целого ряда крупнейших недостатков.
Республиканская промышленность не выполнила планов 19312, 19323 и 19334 гг. как по количественным, так и по качественным показателям. Слабо внедрялся хозяйственный расчет, плохо использовалось оборудование, имели место уравниловка в заработной плате, на предприятиях царила плохая организация труда и очень слабая трудовая дисциплина, происходила частая смена руководства отраслями промышленности, не хватало кадров опытных руководителей. «Политиков сколько угодно, – говорил Ф. Ходжаев, – Все кто выходят из вузов и коммунистических университетов, делаются политиками»5. И что самое главное, – по-прежнему ставился вопрос о низкой производительности труда, высокой себестоимости продукции и плохом ее качестве, отставании капитального строительства6.
Изучение трудов и выступлений Файзуллы Ходжаева, раскрывающих процесс формирования индустриальной базы Узбекистана в 1920 – 1930-х годах, показывает, что в них объективно отражены как его положительные, так и отрицательные стороны. Они позволяют сделать вывод и том, что все успехи в развитии промышленности республики определялись, в основном, количественными показателями, качественная же сторона этого процесса как в середине 1920-х, так и в середине 1930-г годов сохраняла одни и те же недостатки: низкая производительность труда, высокая себестоимость продукции, недостаток квалифицированных кадров, медленные темпы строительства.
1ЦГА РУз, ф. Р-837, оп. 15, д. 40, л. 5.
2Там же, д. 37, л. 9.
3Там же, д. 136, л. 13.
4Ходжаев Ф. Избранные труды… С. 167, 282.
5Там же. С. 438.
6ЦГА РУз, ф. Р-837, оп. 15, д. 226, л. 5; д. 90, л. 60; д.57, л. 4; д. 136, л. 45.
-160 -