1.2.Особенности англо-американского права в данной сфере.

2.Коллизионное регулирование отношений из неосновательного обогащения в праве России и иностранных государств. Сфера применимого к данным отношениям статута.

Проблема определения права, подлежащего применению к отношениям неосновательного обогащения,

осложненным иностранным элементом, привлекала

внимание российских ученых в области международного частного права.

В дореволюционный период российское законодательство не содержало специальных норм, посвященных рассматриваемым обязательствам. Пробелы законодательства восполнялись доктриной: проф.

Ф.Ф. Мартенсом была предложена система коллизионных привязок в отношении трех групп обязательств:

1) обязательства из юридических действий

(obligations ex voluntate);

2) обязательства из правовых последствий определенных действий (obligations ex re venientes); и

3) деликтные обязательства (obligations ex delicto).3

По классификации Ф.Ф. Мартенса, обязательства из

неосновательного обогащения, очевидно входящие в

категорию обязательств ex re venientes, должны подчиняться законам страны, от которых зависят правовые отношения, являющиеся основанием обязательств.

Таким образом, дореволюционная доктрина осознавала необходимость разграничения обязательств из

неосновательного обогащения от обязательств из

причинения вреда для целей коллизионного регулирования путем применения подходов к определению

подлежащего применению права, отличных от используемых в сфере деликтных обязательств.

Советская доктрина рассматривала закон места обогащения в качестве преобладающего коллизионного

принципа определения права, подлежащего применению к обязательствам из неосновательного обогащения.

Современная отечественная доктрина по-прежнему

исходит из закона места неосновательного обогащения как главного коллизионного правила. До 1991 года

в российском гражданском законодательстве отсутствовали коллизионные нормы, определяющие право,

подлежащее применению к обязательствам вследствие неосновательного обогащения.

Впервые положения о праве, подлежащем применению к обязательствам вследствие неосновательного

обогащения, получили закрепление в статье 168 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 года, в силу которой к обязательствам,

возникающим вследствие неосновательного обогащения, применяется право страны, где обогащение имело место.4

Статья 168 Основ ГЗ устанавливала императивное коллизионное правило, которое не могло

быть изменено или отменено соглашением сторон, т.е.

не допускала автономию воли сторон при определении подлежащего применению права.

В отличие от ранее действующего законодательства,

в свете проведенной реформы МЧП раздел VI ГК РФ

устанавливает более усложненную и разветвленную

систему коллизионных норм в области внедоговорных

обязательства.

Современное российское законодательство определяет статут обязательства вследствие неосновательного обогащения с помощью следующих коллизионных

правил – генеральная привязка «закон места обогащения» (lex loci condictionis) и субсидиарные формулы

прикрепления – право, регулирующее существо правоотношения (lex causae condictionis), автономия воли

сторон (lex voluntatis).

Так, в отличие от статьи 168 Основ ГЗ 1991 года,

предписывающей применение закона места обогащения к любому кондикционному обязательству, независимо от того, сопровождается ли неосновательное

обогащение каким-либо иным правоотношением сторон, статья 1223 ГК РФ выделает дифференцированные коллизионные привязки для двух случаев:

• когда неосновательное обогащение возникает в

связи с существующим или предполагаемым правоотношением сторон (п.2 ст. 1223);

• когда неосновательное обогащение возникает при

отсутствии правоотношения между сторонами (п.1

ст. 1223).

Соответственно, в первом случае правом, подлежащим применению, будет закон страны, которому подчинено такое правоотношение (lex causae condictionis),

во втором случае – закон места неосновательного

обогащения (lex loci condictionis).

Объем коллизионной нормы п.1 статьи 1223 ГК РФ

включает любые кондикционные требования, не связанные какими-либо существующими или предполагаемыми правоотношениями сторон. Объем коллизионной нормы п.2 данной статьи охватывает как существующее, так и предполагаемое правоотношение.

Наиболее типичными примерами существующего

правоотношения, в рамках которого возникают кондикционные обязательства, являются случаи уплаты

недолжного контрагенту по договору (переплата цены,

оплата того, что не было исполнено другой стороной,

поставка товара сверх обусловленного количества,

перебор провозной платы и т.п.).5

Сюда можно отнести

также агентские отношения, когда поверенный выходит за пределы предоставленных ему полномочий, совершая в пользу доверителя сделки или исполнения

за него обязательства, не предусмотренные поручением (действия в чужом интересе без поручения).

Предполагаемое правоотношение охватывает ситуации, когда потерпевший действовал, исходя из предположения о существовании правоотношения (между

ним и приобретателем или между третьим лицом и

приобретателем), которого в действительности вообще не было. К примеру, перечисление предоплаты по

незаключенному договору, получение исполнения по

договору, который был признан недействительным

или по договору, заключенного под отлагательным условием, в случае не наступления такого условия,6

или оплата по договору, заключение которого не состоялось вследствие недобросовестного ведения переговоров о его заключения (ст. 1222.1 ГК РФ).

Еще одно заметное отличие от статьи 168 Основ ГЗ, содержащей императивное коллизионное правило, которое не могло быть изменено или отменено соглашением сторон, внесло новое правило ст. 1223.1 ГК РФ,7

которое расширило диспозитивные начала при определении права в области неосновательного обогащения, предусмотрев возможность выбора сторонами

права. Следуя европейскому опыту,8

ст. 1223.1 ГК РФ

не ограничивает автономию воли сторон правом страны суда, как это было закреплено в ранее действующей редакции статьи 1223 ГК РФ. Вместе с тем, для

применения выбранного сторонами права необходимо

выполнение ряда условий:

• отсутствие ущерба для прав третьих лиц;

• не затрагивание действия императивных норм права той страны, с которой связаны все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства (п. 2

ст. 1223.1 ГК РФ);

• временное ограничение для выбора права - после

совершения действия или наступления иного обстоятельства, повлекших неосновательное обогащение.

Пункт 1 ст. 1223.1 предусматривает временное требование для достижения соглашения о применимом

праве – после совершения действия или наступления

иного обстоятельства, повлекших неосновательное

обогащение. Однако, насколько оправданно подобное

уточнение для случаев, когда стороны заранее намерены определиться с выбором права не только в отношении договора, но и вытекающих в связи с ним

внедоговорных требований, в том числе о взыскании

неосновательного обогащения в случае прекращения

договора. Из буквального толкования рассматриваемой статьи следует, что реализация права сторон заранее договориться о применимом праве формально

ставится в зависимость от характера требования (договорного или внедоговорного).

По мнению некоторых авторов, в таких ситуациях

имеет место так называемый «косвенный» выбор права, когда избранное к договору право одновременно

распространяется на любые возникшие из такого договора внедоговорные требования, в частности и о возврате неосновательного обогащения.9

Возможность

«косвенного» выбора права в отношении связанных с

договором требований о возврате неосновательно полученного непосредственно при заключении договора

подтверждается в практике МКАС при ТПП РФ.10

По свидетельству А.В.Асоскова, временное ограничение автономии воли сторон не означает лишение

сторон возможности влиять на применимое право до момента возникновения неосновательного обогащения, поскольку положения п.2 ст. 1223 ГК РФ предусматривают возможность применения договорного

статута для обязательств из неосновательного обогащения.11

Вместе с тем, сфера применения теории «косвенного» выбора права распространяется лишь на случаи,

когда обязательства из неосновательного обогащения

возникают в связи с договором, что позволяет сделать вывод о том, что во всех иных случаях стороны

лишены возможности заключить соглашение о выборе

права в отношении требования о возврате неосновательного полученного до совершения действия или

обстоятельства, послужившего основанием для требования о взыскании неосновательного обогащения.

Важно отметить, что в соответствии со статьей 14,

п. 1 (b) Регламента Рим II выбор сторонами права возможен как после совершения юридического факта, повлекшего неосновательное обогащение, так и до этого

момента при условии, что стороны занимаются предпринимательской деятельностью. Таким образом, по

Регламенту выбор сторонами права не ограничен во

времени, единственным необходимым условием является статус предпринимателя сторон внедоговорного

отношения. На наш взгляд, такой подход позволяет

участникам всех иных правоотношений, не опосредованных договором, из которых могут возникнуть кондикционные требования, заранее согласовать условия

о выборе применимого права для регулирования связанных с ними внедоговорных требований. Принимая

во внимание положения европейского коллизионного

права, представляется необходимым внести соответствующее изменение в ст. 1223.1 ГК РФ.

Отсутствие в статье 1223.1 ГК РФ положений о способе выражения соглашения о выборе права, полагаем, на практике может вызвать трудности при определении подлежащего применению права в случаях, когда договоренность о праве не вытекает с достаточной

определенностью из условий договора и может быть

установлена не иначе как путем анализа всей совокупности обстоятельств дела. Для устранения выявленного недостатка целесообразно предусмотреть

возможность «подразумеваемого» выбора права, дополнив п.1 ст. 1223.1 следующим абзацем:

«Соглашение сторон о выборе права, подлежащего

применению к такому обязательству, должно быть

прямо выражено или должно определенно вытекать из

всей совокупности обстоятельств дела».

Касательно ограничения, предусмотренного п. 2 статьи 1223.1 ГК РФ, согласно которому выбор сторонами

права другой страны не может затрагивать действие

императивных норм права той страны, с которой связаны все касающиеся существа отношений сторон

обстоятельства, нельзя исключить сложности на

практике с установлением «касающихся существа отношений сторон обстоятельств», поскольку закон не

раскрывает, что следует понимать под такими обстоятельствами, а доктриной и практикой еще не выработаны единые критерии для их определения.

В соответствии со статьей 1223 ГК РФ право страны,

где имело место обогащение, рассматривается в качестве ведущего коллизионного правила в области кондикционных обязательств, lex

Российская модель коллизионного регулирования не в

полной мере соответствует современным подходам,

сложившимся в иностранном законодательстве и доктрине к разрешению коллизий в сфере обязательств

вследствие неосновательного обогащения.12 Как справедливо отмечают многие представители российской

доктрины международного частного права, в действительности правило п.1 ст. 1223 ГК РФ оказывается

практически невостребованным, так как «обязательства из неосновательного обогащения возникают сравнительно редко вне связи с какими-либо предшествующими правовыми отношениями между приобретателем и потерпевшим».13 Право, определенное в

соответствии с жесткой коллизионной нормой «закон

места обогащения», зачастую не имеет реальной связи с обстоятельствами, составляющими существо

правоотношения, что делает применение правопорядка, выбранного с помощью такой привязки, безосновательным и «случайным».

Тенденция подчинения обязательств из неосновательного обогащения статуту правоотношения, в связи

с которым возникает неосновательное обогащение,

находит подтверждение в правоприменительной практике международного коммерческого арбитража. Иллюстрацией тому служит решение Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ от 06

июля 2011 г. по делу №221/2010 по иску компании «Б»,

имеющей местонахождение на территории России, к

компании «Ф» с местонахождением на территории Австрии, о признании договора на проведение обучения

от 14 мая 2008 г. незаключенным и взыскании полученной ответчиком суммы предоплаты в качестве неосновательного обогащения. Руководствуясь положениями п.2 ст. 1223 ГК РФ, арбитры пришли к выводу о

применении российского материального права как

права страны, которому подчинено правоотношение

сторон, возникшее из Договора, исходя из анализа совокупности обстоятельств дела.14

Другим примером из практики МКАС при ТПП РФ является дело о взыскании неправомерно удерживаемых ответчиком денежных средств вследствие недопоставки товара ответчиком и последующего расторжения истцом договора поставки №28/05-МИ, где

состав арбитров также счел необходимым применение

статута договора к внедоговорным требованиям о

взыскании неосновательного обогащения.15

Преодолению присущих закону места обогащения

недостатков по аналогии с параграфом 4 статьи 10

Регламента Рим II способствовало бы дополнение

статьи 1223 ГК РФ специальным правилом о субсидиарном применении закона наиболее тесной связи в

случае, когда из обстоятельств дела вытекает, что все

элементы обязательства из неосновательного обогащения имеют явно более тесную связь с правом другой страны, нежели правом, определенном на основании привязок, предусмотренных пп.1 и 2 статьи 1223

ГК РФ. Факторами, указывающими на наиболее тесную

связь, могут быть место жительства/место нахождения/основное место деятельности сторон, место нахождения банка либо оператора платежной системы, посредством которого были проведены ошибочные операции, место совершения действия или

обстоятельства, послужившего основанием для требования о взыскании неосновательного обогащения.

Такое решение проблемы в действующем законодательстве позволит, во-первых, устранить негативные

последствия применения жесткой привязки к закону

места обогащения, в частности проблему с локализацией места обогащения, и «случайность» результата

при выборе права, во-вторых, исключить применение

права страны, не имеющей объективной реальной

связи со всей совокупностью обстоятельств дела. Необходимость закрепления подобного специального

правила объясняется тем, что предусмотренное общими положениями правило п.2 ст. 1186 ГК РФ16 рассчитано лишь на случаи невозможности определения

права и, соответственно, не позволяет обеспечить

надлежащую гибкость при выборе права в случае, когда компетентный правопорядок уже определен в соответствии с коллизионной нормой.

Применение закона места обогащения также осложняется тем, что в отечественной доктрине международного частного права отсутствует единое мнение по

вопросу о том, что следует понимать под lex loci condictionis: место, где имели место действия или

события, повлекшие само обогащение, либо место,

где получено вызванное ими обогащение.

17 Разрешение проблемы толкования «места обогащения» видится в закреплении положения о применении «права

страны, в которой имело место действие или событие,

повлекшее неосновательное обогащение» в качестве

субсидиарного (дополнительного) правила по отношению к закону места обогащения.

Таким образом, на данном этапе наиболее оптимальным, на наш взгляд, подходом к коллизионному

регулированию рассматриваемых обязательств является дифференциация и конкретизация коллизионных

привязок в сочетании с законом наиболее тесной связи в качестве корректирующей формулы прикрепления. Такая система, по мнению автора, в большей степени учитывает содержание и особенности данной группы отношений в материальном праве, позволяет исключить применение права страны, не имеющейт объективной реальной связи с правоотношением из неосновательного обогащения, а также избежать негативные последствия обращения к жесткой привязке - закон места обогащения.

Сфера действия статута обязательства из неосновательного обогащения. В отличие от статута договора (ст. 1215 ГК РФ) и статута деликтного обязательства (ст.1220 ГК РФ), раздел VI ГК РФ не определяет сферу действия права, подлежащего

применению к обязательству из неосновательного

обогащения. Под сферой действия подлежащего применению права понимается перечень вопросов, которые должны регулироваться материальным правом,

определенным с помощью коллизионных норм.