1407 Куприн а.И. Царев гость из Наровчата // Собрание сочинений. В 9-ти томах. Т 8. Произведения 1929-1937.

Примеч. А.П. Чудакова. М., 1973.- С. 518. ального опыта, значительная часть которого принадлежит к непреходящим культурным ценностям человечества, может быть творчески использована и сегодня.

Крестьянская семья представляла собой относительно замкнутый мир со своими устоями, восходящими подчас.к очень древним нормам обычного права. Внутри этой крестьянской микросреды выстраивалась сложнейшая иерархия ценностей со многими оттенками в отношениях, непонятными длялюдей, взирающих на деревню со стороны. Обычно-правовые нормы поведения согласовывались с условиями крестьянской жизни и составляли неотъемлемую часть системы культурных норм и ценностей. Семейное лидерство, по обычаю, прочно закреплялось за старшим в доме, который управлял делами и хозяйством, вел общественные дела, платил подати и повинности за двор вобщине, «держал совет» с болыпухой, у него хранились все деньги, даже заработанные членами семьи — отходниками и вырученные за промыслы и от продажи домашних продуктов; он судил своим судом всех домашних. Семейная связь оказывала могущественное .влияние на экономическое развитие народа. Родители и дети составляли хозяйственный организм с общим имуществом; Семью можно было назвать: домашней : общиной сл неотчуждаемой земельной собственностью. . " .

• Исключительное многообразие решаемых крестьянами по обычному праву дел было связано с семейной и повседневно-бытовой сферой жизни'. Вопросы, связанные с разделом семьи, наследованием имущества, назначением опеки над осиротевшими детьми и др. подвергались правовому урегулированию прежде все-; го по обычаям, действовавшим внутри крестьянских-семей, тем более значительных по численности и родственной структуре. В обычно-правовых нормах, касающихся вопросов регуляции семейных отношений, наиболее ярко отражена защита патриархальных устоев деревни.

Несмотря на кажущуюся замкнутость общины, ее члены одновременно жили не только в ее микромире, с присущими только ей характерными правилами поведения, но и общероссийском макромире с его писаными законами и правоохранительными органами, в том числе официальными судами, к которым, прямо

1403 Сборник документов по истории СССР для семинарских и практических занятий. Период империализма. скажем, мордовские крестьяне особого доверия не испытывали, считая их не совсем праведными. Такое мнение народа во многом базировалось на собственном опыте его общения с властными структурами. А.И.Герцен, пребывая в 1830-х гг. в ссылке во Вятской губернии, с негодованием отзывался о произволе царских чиновников и полиции среди народов Поволжья. «Настоящий клад для земской полиции, — писал он, — это вотяки, мордва, чуваши: народ жалкий, робкий. Исправники дают двойной окуп губернаторам за назначение их вуезды, населенные финнами. Полиция и чиновники делают невероятные вещи с этимибедняка

1409 МИ» .

Мордовский народ мечтал о праведном суде, который бы учитывал его традиции, права человека и народа, судил бы на его языке, обладал бы собственными кадрами правосудия. Эту стародавнюю мечту весьма своеобразно выразил Кузьма Алексеев - сорокапятилетний крестьянин-мордвин из села Большое Сеськино Те-рюшевскойволости Нижегородского уезда Нижегородской губернии, возглавивший крестьянскоедвижение мордвы этой волости 1808 - 1810 гг., прозванный официальными властями ложным пророком, «Кузькой-мордовским богом». Выступая на волостных молениях на ключе Рахлейка близ указанного села, он иносказательно говорил: «Приходят последние веки и на ключ Рахлейку Божиим судом сойдет дом Давидов с золотым столбом. Давид будет судить по своей старой вере и все веры преклонит под свою веру; а вера оная будет мордовская. И ковши мордовские, которые хранятся здесь в Нижнем только и ждут Давидовых законов, все люди будут мордовской веры и ходить будут в мордовском платье. И тогда будет праведный суд: ударит двенадцать громов в один раз и будет кончина века. А после того солнце будет ходить на правую сторону; восходить будет там, где оно ныне заходит, а для того при мольбах поклоняться надо на запад»1410.

Свои мечты о праведном суде мордва воплощала в нормах обычного права - самобытной системы нефиксированного права, на основе которой осуществляла свою жизнедеятельность. Этнонорматика, выстраивавшая модель правомерно

Учебное пособие. М., 1977.-С. 12.

1409 Русские писатели о мордовском народе / Сост. О.И. Чудаева. Саранск, 1957. - С. 86. го поведения, выступала надежным инструментом воспроизводства народа, его этническим стабилизатором, юридическим гарантом сохранения этноса, упрочения его витальности. Этноправосудие представляло собой один из основных институтов обычного права, в рамках которого народом самостоятельно, без вмешательства государственной власти, разрешались спорные ситуации и конфликты. Называемое часто «самосудом», народное правосудие по существу синтезировало все формы негосударственного правосудия. Вбирая в себя как позитивные, так и негативные черты самоорганизации общества, накапливаемый веками опыт жизнедеятельности, оно служило эффективным регулятором этносоциальных отношений, обеспечивало верховенство справедливости в соответствии с духовно-нравственным менталитетом этноса, его создававшего.

Правопорядок поддерживался системой общинных институтов, наиболее существенными из которых были суды сельских и волостных сходов. Если все насущные дела решал сельский сход, то межобщинные трения устранялись на волостном сходе. Главными фигурами на селе были староста и волостной старшина. Часть споров и конфликтов не доводилась до сведения^ схода и разрешалась на месте группой близко живущих крестьян, то есть судом соседей, деятельность которого проявлялась лишь в стихийной, эпизодической форме, но представляла собой закономерное явление, отражавшее коммуналистический характер самой общинной организации. Единственным крестьянским органом народного правосудия, признаваемым государством, являлся волостной суд, к которому, правда, крестьянеобращались довольно редко.

Обычно-правовые нормы, регулировавшие народную правовую жизнь, настолько глубоко проникали в нее, что административные и судебные учреждения страны вынуждены были считаться с ними и видоизменять созданные ими новации судопроизводства. Как бы ни подрывался централизованным государством партикуляризм права, интегрировались, ассимилировались или подавлялись писаным правом обычно-правовые нормы, экономическая замкнутость хозяйства, общинный уклад детерминировали бытование специфических норм у разных на

1410 Зевакин М.И. Кузьма Алексеев. Крестьянское движение мордвы Терюшевскойволости (1808-1810 гг.).'С природов в качестве реально действовавшего фактора этносоциальной жизни. Тем более, что российское государственное законодательство оформлялось не без влияния обычного права и в определенных случаях допускало применение в волостном судопроизводстве местных юридических обычаев.

Проведенное нами исследование этноправосудия на примере мордвы демонстрирует не только эффективность обычно-правового регулирования» как такового, но и в ряде случаев его превосходство над официальным правосудием. Так, уполномоченный по правам человека в России В.П. Лукин обратил внимание государственных властей на «участившиеся в обществе случаи самосуда», причиной которых, на его взгляд, является неурегулированность правового статуса потерпевших. «Выход из этой ситуации — признание и особое внимание к потерпевшим», - отметил он1411. Эксперт-криминалист М. Виноградов, поднявший проблему мести и самосуда, обратил внимание на нередко практикующуюся несоизмеримость вины и наказания1412. Иными словами, проблемы официального судопроизводства «вынуждают» народ обращаться к своим традиционным способам достижения справедливости.

Вывод автора о необходимости учитывать этнические традиции, разумеется, не означает их полного включения в, общегосударственное законодательство и судопроизводство, поскольку это не представляется реальным. Никакое современное государство не может санкционировать применение насилия, как и осуществить лишь примирение, допустимое по обычному праву в случаях совершения тяжких нарушений. В то же время возможно официальное признание некоторых обычно-правовых норм на низовом, общинном уровне, по типу советских «товарищеских судов», ограниченных в своей компетенции разбором незначительных бытовых преступлений с правом общественного порицания'либо рекомендации в вышестоящие судебные инстанции1413. ложением подлинного дела «О ложном пророке Кузьме Алексееве». Материалы архива. Саранск, 1936. - С. 13-14.

1411 Белов С. Президенту дали жалобную книгу // Российская газета. Федеральный выпуск. - № 4588. - 2008. - 14 февраля. - С. 2.

14,2 Мотяшев В. Месть и самосуд - есть ли им оправдание? // РГ. Федеральный выпуск. - № 4425. - 2007. - 27 июля. - С. 9.

1413 Никишенков A.A. Юридическая антропология кочевников: древние обычаи и современность // Тезисы докладов IV Конгресса этнографов и антропологов России. Нальчик 20-23 сентября 2001 г.М.,2001.- С. 117-118.

Те или иные обычно-правовые нормы могли бы быть применены в деятельности современных мировых судей, рассматривающих незначительные дела, практически ежедневно возникающие в массе населения, значительная часть которого не знает законов, не терпит формализма, уважает естественную справедливость и дорожит временем, а потому заботится о скором и на своих понятиях основанном решении. Главнейшая задача и высшее качество его правосудия — примирение, для успешного исполнения которого мировой судья должен пользоваться особым доверием местных жителей, заслуженным не столько юридическим образованием, сколько знанием народных понятий, нравов, обычаев, вообще всех условий местной жизни и в особенности своим здравым умом, честным характером и безукоризненной жизнью. В любом случае обычное право, как наиболее приближенная к людям форма выражения права, способствует познанию «народного духа» с тем, чтобы наиболее эффективно влиять с помощью нормотворчества на поведение каждого человека, формируя в его сознании позитивную ответственность перед государством и обществом.

В связи с оценкой обычно-правовой культуры народа, его понимания тех или иных юридических категорий, любопытно наблюдение московского губернского прокурора Д.А. Ровинского, который писал: «Предположение, что народ наш смотрит на преступление снисходительно и признает преступника «только • • несчастным», противоречит всем известному факту, что преступники, пойманные народом на самом месте преступления, поступают в руки полиции не иначе, как избитые и изувеченные. Народ бьет пойманного преступника просто в виде наказания и потому единственно, что не имеет никакого доверия ни к добросовестности полиции, которая может замять дело, ни к правосудию судей, которые на точном основании теории улик и совершенных доказательств могут освободить гласного преступника от всякого взыскания. В то же время народ смотрит с состраданием на преступника, уже наказанного плетьми и осужденного на каторгу и ссылку, и, забывая сделанное им зло, несет ему щедрые подаяния вещами и деньгами - это правда. Что народ жалуетподсудимых, просиживающих на основании теории улик и доказательств годы и десятилетия в явное разорение своего семейства и государственной казны - и это правда. За это сострадание следовало бы скорее признать за народом глубокое нравственное достоинство, нежели обвинять