1.3 Выводы

В конечном итоге все разногласия и по сей день сводятся к полемике о том, разрушает ли постмодернизм эстетику и самобытность русской культуры, либо же вносит в нее уже необходимые для дальнейшего существования изменения. Многие критики называют авторов –постмодернистов расхитителями литературных гробниц и творческими вампирами (проводят аллюзии между Виктором Пелевиным как автором и вампирами из романа «Empire V» [40]) и резко отделяют эстетику от этики. В укор постмодернизму ставят то, что он «живет за счет» великих деятелей прошлого… Но имеют ли под собой объективную почву все эти обвинения? Ведь так или иначе, весь ход истории неразрывен, и каждому научному открытию или культурному феномену предшествовал некий подготовительный этап, из которого новое черпало вдохновение, знания и энергию…

Российскому постмодернизму также свойственны и своеобразные черты. Если западное его направление есть результат творческих исканий интеллектуалов, стремящихся пересмотреть стили, концепции и ценности эпохи модерна в духе демократического культурного плюрализма, интеллектуальной игры, то российский постмодернизм первоначально был нацелен на преодоление социокультурных, идеологических, моральных противоречий, связанных с переходом общества от тоталитаризма к демократии.

В данной главе нашего исследования мы выявили основные черты и типологические особенности русского постмодернизма в современной литературе. О том, как эти черты проявляются в творчестве В.Пелевина повествует вторая глава данного исследовательского проекта.

Раздел 2. Виктор пелевин как представитель русского постмодернизма

2.1 Расширение традиционных смыслов в прозе в. О. Пелевина.

Родился Виктор Олегович Пелевин в 1962 году 22 ноября в городе Долгопрудном, в семье военного преподавателя МГТУ им. Баумана Олега Анатольевича Пелевина и заведующей гастронома Зинаиды Семеновны Пелевиной.

После окончания школы с английским уклоном поступил в Московский энергетически институт и после его окончания был зачислен в аспирантуру, однако кандидатскую диссертацию так и не защитил. Следующим важным этапом в биографии самого влиятельного интеллектуала России по итогам опроса сайта OpenSpace.ru в 2009 г., стало поступление в литературный институт им. Горького где и происходило формирование литературных взглядов молодого автора.

Виктор Пелевин сегодня один из наиболее популярных и читаемых российских писателей. Поисковая система Google на запрос «Виктор Пелевин» выдаёт примерно 1200.000 результатов [56]. Виктор Пелевин также один из самых переводимых и востребованных за рубежом русскоязычных авторов (в 2015 году, в Лейпциге, состоялась премьера немецкой экранизации романа Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота» режиссера Тони Пембертона). При этом Виктор Олегович остается одной из самых загадочных и неоднозначных фигур в русской литературе, что несомненно только подогревает интерес к его творчеству на протяжении вот уже 30 лет.

Произведения Виктора Пелевина переведены на все основные языки мира, в том числе на английский, немецкий, японский, французский.

За 30 лет писательской деятельности из-под пера Виктора Олеговича Пелевина вышло 18 романов, 7 повестей, 12 эссе, 3 сборника стихов и более 50 рассказов. Общий тираж его книг составляет более трех миллионов, они переведены на десятки языков.

В творческом плане мы можем провести аналогий Между Виктором Пелевиным и американскими постмодернистами Дэвидом Фостером Уоллесом и Дугласом Коуплендом, которые родились с ним в одно время и даже название романа Пелевина «Generation „П“» является возможной аллюзией на роман Купленда «Generation „X“» [15]. Но если аналогии с Фостером Уолесом и Коуплендом весьма косвенны, то свое отношение к другому прославленному постмодернисту Джону Фаулзу, Пелевин не скрывал и даже написал рецензию к его роману «Коллекционер» [46] - «Джон Фаулз и трагедия русского либерализма» [26] в котором, в привычной для себя сатирической манере проводит параллель между культурной обстановкой Англии 50-х и политической ситуацией России 90-х. Огромное влияние на творчество автора оказал американский философ эзотерик и мистик Карлос Кастанеда, которого Виктор Олегович переводил для издательства «День» будучи студентом литинститута. Не прошло стороной влияние на становление литературных взглядов молодого автора и родоначальника русского постмодернизма Венедикта Ерофеева, отражение чего мы можем найти в эссе «Икстлан - Петушки» в котором, все в той же излюбленной иронической манере Ерофеев сравнивается с Кастанедой, а экстатические ритуалы народов латинской Америки с алкогольными инсайтами российских маргиналов.

Далее, последовало два знаковых для автора, и в целом для российского общества того времени, романа затрагивающих острую социальную проблематику «Чапаев и Пустота», в котором Пелевин задает мучавший широкую общественность вопрос: «А что же дальше?», и роман «Generation „П“» [37] с пророческим ответом автора: «А вот что дальше…»

И если в первом романе все-таки теплится надежда на некую духовную (восточную) траекторию развития российского общества, то во втором он окончательно и бесповоротно отказывается от этой идеи в пользу капиталистических идеалов эпохи потребления. В этот момент в творчестве (и судя по всему в мировоззрении) автора происходит своеобразный перелом. Он делает творческий перерыв в почти четыре года и отходит от остросоциальной проблематики в своих романах в сторону фантастики, мифа, басни, аллюзии и аллегории. Если раньше главный герой Пелевина всегда имел шанс на спасение и просветление, то теперь он сам охотно и безропотно переходит на темную сторону, что ярко прослеживается в дилогии «Empire V» [40]/ «БэтманАполло» [25]. Приходит, по словам Дмитрия Быкова, «Булгаковское любование злом» [55]. Ранее сатирический смех Пелевина приобретает сардонические нотки.

Критика 90-х относилась к Пелевину весьма неоднозначно награждая творчество автора эпитетами от «турбореализма» (С. Бережной) до «интеллектуальной попсы» (А. Архангельский). Позднее все литературоведы сошлись на том что Пелевин вполне сознательно наделяет свой текст постмодернистскими признаками.

В творчестве Пелевина затрагиваются глубокие процессы, происходящие в области массового и индивидуального бессознательного, социокультурные феномены сознания и их влияние на ход истории. Исходя из этого в его произведениях широко уделяется внимание идеологии, средствам массовой информации, психоделике, виртуальной реальности и национальному архетипу русской ментальности.

Та скажем в своей повести «Омон Ра» [33] Пелевин, используя приемы сатиры, описывает роль идеологии и пропаганды в управлении человеческим сознанием. С помощью интертекстуальной игры со смысловыми дискурсами коммунистического метанарратива он осуществляет деконструкцию культурных пластов советской эпохи.

Эта повесть является своего рода авторской пародией на некогда популярный в советской литературе жанр «роман воспитания». Писатель в характерном для себя абсурдистско- комедийном стиле обыгрывает все основные коммунистические идеологемы, такие как «Жизнь-подвиг», «Настоящий герой», «школа мужества», «смерть за родину» и другие… гиперболизируя их и доводя до полного абсурда. У Пелевина государственная идеология призвана играть роль муляжа, заслоняющего собой действительность, ложной симуляции реальности. Автор показывает, как «впитанные с молоком матери» идеологемы воспринимаются как непрекословные истины какими бы нелепыми и абсурдными они ни были. Зашоренность сознания незыблемыми догматами идеологии в произведении «ОмоноРа» [33] у Пелевина наиболее ярко выражена партийными воспитателями Урчагиным и Бурчагиным их слепота и парализованность, как и безногость курсантов, являются буквальными метафорами ограниченности сознания людей подверженных идеологической пропаганде. Безграничный оптимизм этих персонажей носит буквально идиотический характер.

Подготовка экипажа к «подвигу» напоминает читателю скорее детскую игру, но при этом персонажами повести жертвенное самоубийство воспринимается крайне серьезно, как подвиг. В этот момент повести человек максимально показан лишь средством- механической деталью в механизме идеологической пропаганды.

Пелевин в гротескной манере показывает всю нелепость культа самопожертвования как подвига. Со временем место божеств и духов, в ритуальных жертвоприношениях заняли культ личности и идеалы-муляжи. В 20-м веке догматы мировых идей настолько плотно подчинили себе сознания людей, что вполне естественно зачастую воспринимаются даже ценнее, чем человеческая жизнь.

Но тем не менее главный герой повести все же бежит из мира иллюзий в другой неизведанный, но все же реальный мир.

Проблема воздействия идеологии и пропаганды волнует Пелевина не только в плане конкретной личности, но также в области массового бессознательного.

В персонажах романа «Чапаев и Пустота» Пелевин раскрывает главные социокультурные дискурсы смены эпох, метаморфоз одного поколения в другое, этот дуализм буквально выражается как в главном герое, так и во всех персонажах психиатрической лечебницы, в каждом из которых Альтер эго болезненно прорывается в новую эпоху. Все это происходит в контексте национального архетипа, который проявляется главным образом в идеализме главных персонажей как в философском мировоззрении, так и в идеологическом: ради идеала можно пожертвовать жизнью, как своей, так и чужой. В этом ключе Пелевин рассматривает революцию и последовавшую за тем гражданскую войну 1917-1920 анализируя эпоху через призму деконструкции романа Фурманова «Чапаев» [47].

Для выражения всей нелепости, абсурда и ужасов гражданской войны Пелевин рассматривает ее в контексте кошмара психически больного героя. В романе десакрализируется идеология гражданской войны как в ее «красном» так и в «белом» проявлении, не случайно в романе Анна описывает ситуацию сложившуюся в городе Алтай-Виднянск как:

«Вообще-то, город занят красными, но в нем есть и белые. Или можно сказать, что он занят белыми, но в нем есть и красные» [31, c301].

Также Пелевин подвергает критическому переосмыслению основные религиозно-философские доктрины такие как буддизм, марксизм, даосизм и индуизм. В конечном итоге приходя к тому, что, либо истин много и среди них нет единственно верной, либо истины нет вообще: «Сила ночи, сила дня- одинакова хуйня» [31, c254] — пустота. Пелевин придерживается этих взглядов даже несмотря на то, что понимает, насколько тяжело современный человек может переживать утрату ориентиров привычной идеологии, какой бы тоталитарной она не была. Так, крушение коммунизма приводит одного из главных персонажей романа Марию к полной утрате идентичности и замене ее поп-культурными штампами. Но в то же время автор никоим образом не навязывает читателю своих взглядов — каждый волен сам выбирать для себя мораль: или пытаться мимикрировать под окружающие условия, или подобно Чапаеву постигнуть нирвану-пустоту.

В романе автор широко использует реминисценции или же непрямые цитаты Достоевского, Набокова, Пушкина, Шекспира, Булгакова, Фрейда, Юнга, Канта, Ницше, библии, буддизма и даосизма.

В «Generation «П» [37] Пелевина тотальной, а впоследствии и тоталитарной, является другой вид идеологии, пришедшей на смену коммунистической — поп - культура, размножающая симулякры, полностью подменяющие в сознании идею как таковую.

Роман во многом представляет собой переосмысление идей французского постструктуралиста Жана Бодрийара. В постсоветском обществе главным дискурсивным полем идеологии становится реклама, которая с помощью знаков и культурных кодов возбуждает чувства людей и воспитывает в них новые идеалы при этом, зачастую подменяя национальную идентичность западным менталитетом, главной ценностью которого показано потребление как залог стабильного круговорота денег и товаров. Слоганы рекламных компаний широко используют, в качестве своей идейной базы, национальные мифы легенды и фольклор тем самым глубоко укореняются в национальный архетип, а рекламируемые товары глубоко подменяют собой высшие ценности, которые в свою очередь опускаются лишь до средства для достижения цели, тем самым обесцениваются и опошляются ярким примером служит рекламный слоган: «СОЛИДНЫЙ ГОСПОДЬ ДЛЯ СОЛИДНЫХ ГОСПОД» [37].

В романе «Generation «П» основной задачей идеологии рекламы является создание образа счастья, которое возможно только по средству приобретения тех или иных товаров. Этот суррогат основывается на подмене представления о насыщенной и полноценной жизни его суррогатом основанном на потреблении.

Важной типологической особенностью романа 20-го века является повышенная субъективность. Эта черта в постмодернистском романе, в сравнении с модернизмом претерпела сильные модификации. Теперь в романе делается акцент на кризисе идентичности, описании некоего эфемерного, растворенного в разнообразии текстов «Я». Наиболее отчетливо мы можем наблюдать это в романе «Т» [39] где главный герой граф «Т» блуждает в бесконечном хитросплетении текстов русской литературы серебряного века. Также мы видим, как внутренний мир одного из героев романа «Чапаев и Пустота» [31] Просто Марии оказывается ментально раздроблен, в следствии экзистенциального кризиса, на куски культурного, некогда обывателя начала 90х, таких как мыльные оперы, «новые русские» и американские блокбастеры.