Пятая дисциплина. Искусство и практика самообучающейся организации - Питер Сенге

вые стимулы. Если жилищные условия плохи, мы строим новые дома. Если питание недостаточно, решением является усиленное снабжение продовольствием.

Мы все в положении участников «пивной игры» (см. главу 3), которые в итоге открыли, что корень трудностей не в неразрешимых проблемах и не в злобных происках наших врагов, а в нас самих. Мы страдаем от фундаментального несовпадения между природой реальности в сложных системах и привычным для нас способом мыслить об этой реальности. И первым шагом к устранению этого несовпадения должно быть осознание того, что причины и следствия разъединены во времени и в пространстве.

РЕЗУЛЬТАТЫ МАЛЫХ ИЗМЕНЕНИЙ МОГУТ БЫТЬ ОЧЕНЬ ЗНАЧИТЕЛЬНЫМИ, НО ТРУДНО НАЙТИ ПОДХОДЯЩИЙ ОБЪЕКТ ДЛЯ ВОЗДЕЙСТВИЯ

Некоторые называют системное мышление «новой безрадостной наукой», потому что оно учит нас, что наиболее очевидные решения не работают; в лучшем случае они дают кратковременное улучшение, но в итоге все оказывается хуже, чем было. Но у этой истории есть и другая сторона. Системное мышление также показывает, что малые, хорошо направленные действия могут стать причиной значительного и устойчивого улучшения, если сила была приложена в правильном месте. Системщики называют это «принципом рычага».

Зачастую для решения трудной проблемы достаточно просто увидеть, где расположен рычаг, минимальное воздействие на который обеспечит длительное и значительное улучшение.

Здесь единственная проблема та, что такие малые воздействия представляются большинству участников далеко не очевидными. Они отделены от явных симптомов проблемы во времени и в пространстве. Это-то и делает жизнь интересной.

Бакминстер Фуллер нашел изумительную иллюстрацию, а заодно и метафору принципа рычага — «trim tab». Это маленький «руль руля» корабля. По величине он намного меньше руля и служит для того, чтобы легче было повернуть руль и тем самым изменить направление движения судна. Чем больше последнее, тем важнее роль этого рычага.

Но это устройство является такой замечательной метафорой рычага не в силу его эффективности, а в силу неочевидности. Если вы ничего не понимаете в

гидродинамике и увидите большой нефтяной танкер, то где вы будете прикладывать силу, чтобы повернуть танкер, скажем, налево? Скорее всего, вы отправитесь на нос и будете толкать его влево. Представляете, какая сила нужна, чтобы, давя на нос, развернуть танкер, идущий со скоростью 15 узлов? Рычаг нужно размещать на корме и толкать его вправо, и тогда нос танкера повернет влево. Такова функция руля. А в каком направлении поворачивают руль, чтобы корма корабля сдвинулась направо? Ну конечно, налево.

Видите ли, корабль поворачивается потому, что его кормовую часть «засасывает водоворот». Повернутый руль сжимает поток набегающей воды и создает разность давлений. Эта разность давлений толкает корму в направлении, противоположном тому, куда повернут руль. Точно по тем же законам летают самолеты: крылья самолета создают разность давлений, и самолет «засасывает» вверх.

«Trim tab» — очень маленькое устройство, управляющее движениями большого корабля, точно так же действует на руль. Когда его поворачивают в ту или иную сторону относительно руля, он сжимает воду, обтекающую руль, и создает небольшой дифференциал давления, который и «засасывает руль» в нужном направлении. Но если вам нужно, чтобы руль повернулся влево, в каком направлении вы повернете это устройство? — естественно, вправо.

Вся система — корабль, руль и «руль руля» — замечательно использует принцип рычага. Но если вы не понимаете законов гидродинамики, функционирование этой системы никому не покажется очевидным.

Так и создаваемые воздействием на рычаг изменения в системах, образуемых людьми, неочевидны, пока мы не понимаем силы, действующие в этой системе.

Нет простых правил нахождения местоположения рычага, но есть приемы мышления, облегчающие поиск. Для начала нужно приучиться смотреть на основные «структуры», а не на события. Второе, нужно мыслить в терминах процесса изменений, а не думать о мгновенных переменах.

МОЖНО И ИМЕТЬ ПИРОГ, И ЕСТЬ ЕГО, НО НЕ ОДНОВРЕМЕННО

Иногда стоит рассмотреть с системной точки зрения самую запутанную дилемму, и она оказывается вовсе не дилеммой. Это лишь артефакт, результат того, что отсутствует понимание процесса и длительности изменений. Стоит лишь ввести время изменений, как все начинает выглядеть по-новому.

Годами, например, американские промышленники были убеждены, что приходится выбирать между дешевизной и высоким качеством. Они мыслили так: «Высококачественные продукты обходятся производителю дороже», «Больше времени уходит на сборку, нужны более дорогие материалы и компоненты, да и процесс тщательного контроля качества обходится дороже». Они при этом не учитывали того, что методы повышения качества и снижения издержек могут внедряться и действовать одновременно. Они не могли себе представить, что совершенствование технологий может устранить потребность в исправлении брака, в наличии инспекции качества, способно уменьшить жалобы потребителей, понизить расходы на гарантийное обслуживание проданной продукции, крепче привязать клиентов и уменьшить расходы на рекламу и завоевание рынка. Они не осознавали, что можно достичь обеих целей одновременно, если только, занимаясь одной, не забывать про другую. Вкладывая время и деньги в совершенствование методов сборки и переобучение персонала, включая новые методы привлечения каждого к процессу повышения качества, мы наращиваем издержки. В ближайшие месяцы будут, скорее всего, увеличиваться и качество, и расходы на сборку; хотя известная экономия (вроде сокращения брака) может быть достигнута довольно быстро, экономия в полном объеме проявится только через несколько лет.

Многие явные дилеммы, такие как центральный контроль или местный, счастливые и преданные фирме работники или конкурентный уровень оплаты труда, вознаграждение индивидуальных достижений или принцип «каждый чувствует свою ценность», — все это побочные результаты статичного мышления. Они выглядят как жесткие дилеммы, требующие выбора «или—или» только потому, что мы думаем о том, что возможно в фиксированный момент времени. Может быть и верно, что в следующем месяце нам придется выбирать между одним и другим, но реальным рычагом является знание того, что и то и другое действие могут быть со временем улучшены.

РАЗДЕЛИВ СЛОНА ПОПОЛАМ, ВЫ НЕ ПОЛУЧИТЕ ДВУХ МАЛЕНЬКИХ СЛОНИКОВ

Живым системам присуще единство. Их свойства зависят от целого. То же самое верно для организаций. Для понимания самых сложных вопросов управления нужно увидеть систему в целом, потому что система и порождает вопросы.

Иллюстрацией нам послужит еще одна суфийская история. Трое слепых встретили слона и начали его ощупывать. «Это что-то мягкое, большое и широкое, как ковер», — сказал один, схватившийся за ухо. Второй ухватился за хобот и сказал: «Я держу реальность в руках. Это прямая длинная труба». А третий, обхватив ногу, воскликнул: «Это что-то толстое и прочное, как колонна». А разве во многих компаниях руководители отделений производства, сбыта и исследований не похожи на этих трех слепцов? Каждый ясно видит проблемы фирмы, но ни один не замечает, как политика его отделения взаимодействует с другими. Любопытен конец этой суфийской притчи: «При их способе получать знания эти трое никогда не познают слона».

Видеть «слона целиком» не означает, что любой организационный вопрос может быть понят только через призму организации в целом. Некоторые вопросы можно понять с учетом взаимодействия основных функций, таких как производство, сбыт и исследования; но есть и другие вопросы, для понимания которых достаточно знать системные силы, действующие в данной функциональной области (например, на производстве); а для понимания третьих нужно учитывать динамику развития отрасли. Ключевой принцип, называемый «принципом границ системы», заключается в том, что подлежат изучению только те взаимодействия, которые, независимо от традиционных внутренних и межорганизационных разграничений, наиболее важны для рассматриваемого вопроса.

Этот принцип трудно применять на практике, потому что организации структурированы таким образом, чтобы люди не засматривались на важные взаимосвязи. Этой цели служат жесткие межфункциональные границы, препятствующие изучению межфункциональных проблем, типа тех, что возникают на стыке производства, сбыта и исследований. В том же направлении действует практика «оставлять» проблемы за собой — кто-нибудь потом разберется. Многие европейские города избежали той преступности, привычной нищеты и безнадежности, которые поразили центры ряда американских городов, потому что они заботятся о поддержании некоторых видов равновесия, которых требует здоровый город. Одним из методов поддержания такого равновесия было создание «зеленых поясов» вокруг больших городов, которые мешают росту пригородов, где люди живут и откуда они каждый день ездят на работу в город. Многие американские города, напротив, поощряли расширение пригородных поселков, что позволило зажиточным горожанам отселиться подальше от центров городов с их проблемами. (Такие

обнищавшие районы, как Гарлем в Нью-Йорке и Роксбери в Бостоне, первоначально были пригородами, в которых жили семьи высшего класса.) То же самое делают корпорации, когда покупают новые предприятия и «собирают урожай» на уже сформированном поле, вместо того чтобы инвестировать и развивать собственное производство.

Порой люди набираются решимости и делят слона пополам. Они получают при этом не двух маленьких слоников, а беспорядок. Под беспорядком я имею в виду проблему настолько усложненную, что нельзя найти рычага, ибо рычаг всегда там, где взаимосвязи и взаимодействие, и его не увидеть, имея перед собой только куски целого.

ВИНИТЬ НЕКОГО

В своих проблемах мы склонны винить внешние обстоятельства. «Виноват кто-то другой» — конкуренты, пресса, изменчивость рынков, правительство...

Системное мышление учит нас, что нет ничего внешнего. Вы и причина ваших проблем — это части одной системы. Выход — изменить взаимоотношения с вашим «врагом».

Глава 5

Изменение сознания

УВИДЕТЬ МИР ЗАНОВО

Почти все любят собирать мозаичные головоломки, потому что интересно видеть, как из неправильных кусков цветного картона возникает картинка. В этом и заключается принцип красоты — личности, цветка или стихотворения. Любопытно, что слова «whole» и «health» («целое» и «здоровье») происходят из одного корня (староанглийское hal). Так что ничего удивительного в том, что наш мир нездоров ровно в той степени, в какой мы неспособны видеть его как целое.

Системное мышление учит видеть целое. Оно ориентировано на выявление не вещей, а связей между ними, не мгновенных состояний, а закономерностей изменений. Это комплекс общих принципов, выделенных в XX веке из инструментария очень разных наук — физических и социальных, инженерных и управленческих. Инструменты и техника системного мышления подчинены логике кибернетической концепции «обратной связи» и инженерной теории «сервомеханизмов», развитой в XIX столетии. В 1960—1990-е годы эти инструменты были использованы для понимания широкого круга корпоративных, городских, региональных, экономических, политических, экологических и даже физиологических систем. Системное мышление предполагает восприимчивость к тонким и трудноуловимым связям, которые сообщают живым системам их уникальный характер.

Мир усложняется, и системное мышление делается все более необходимым для нас. Может быть, впервые за всю свою историю человечество стало порождать гораздо больше информации, чем кто-либо в состоянии воспринимать, устанавливать взаимосвязи, которыми никто не в силах управлять, и ускорять изменения до такой степени, что никто не может выдерживать этот темп. Сложность этого мира поистине беспрецедентна. Вокруг полно примеров «системных катастроф», таких как глобальное потепление, разрушение озонового слоя, международная торговля наркотиками, торговый и бюджетный дефицит США. Ни для одной из этих проблем невозможно найти простую и понятную причину. Что-то по-

добное мы имеем в случае распада организаций, которые не справляются с задачей соединить в производительное целое принадлежащие им разнообразные и потенциально богатые ресурсы.

Сложность может подорвать основы доверия и ответственности, на что указывают популярные фразы: «Для меня это слишком сложно» и «Здесь я ничего поделать не могу. Такова система». Системное мышление дает нам противоядие от этого чувства беспомощности, широко распространившегося в «эпоху взаимозависимости». Системное мышление необходимо, чтобы различать структуры, образующие основу сложных ситуаций. Чтобы суметь взлелеять здоровье, нужно научиться различать целое. Для этого системное мышление предлагает язык, начинающийся с перестройки нашего мышления.

Я называю системное мышление пятой дисциплиной, потому что оно является краеугольным камнем» на который опираются все пять умений и обучающих дисциплин, рассматриваемых в этой книге. Цель — изменить ум, научить его видеть не части, а целое. Мы способны измениться и стать не беспомощными статистами, механически реагирующими на события, а активными участниками этого мира, формирующими реальность и будущее. Системное мышление дает нам стимулы и средства для интеграции наших умений и способностей учиться. Системное мышление является краеугольным камнем обучающейся организации, на котором зиждется ее взаимодействие с миром.

На редкость убедительным примером полезности системного мышления является гонка вооружений между СССР и США. В последние полстолетия весь мир наблюдал за тем, как две самых сильных державы вели соревнование за то, чтобы первой оказаться там, куда никто не хотел попасть. Я не встречал ни одного человека, который бы одобрял гонку вооружений. Даже те, кто считал это соревнование вынужденным и необходимым, кто получал от этого выгоду, в минуты умиротворения признавали, что лучше бы ее совсем не было. Гонка вооружений истощала экономику США и разрушила экономику СССР. Она держала в страхе два поколения граждан Земли.

Корни гонки вооружений лежали не в конкурирующих политических идеологиях, не в ядерном оружии, а в образе мышления, свойственном обоим участникам. Политическая элита США, к примеру, так представляла себе логику гонки вооружений:

Вооружение СССР >>> Угроза для США >>> США вынуждены вооружаться.

Понимание советских лидеров было совершенно симметричным: Вооружение США >>> Угроза для СССР >>> СССР вынуж-

ден вооружаться.

С американской точки зрения Советы являлись агрессорами, и американская программа ядерного вооружения была всего лишь ответом на их угрозу. С точки зрения СССР агрессором являлись США, и советская программа ядерного вооружения была защитной реакцией на угрозу, исходившую от американцев.

В этом случае две прямые образуют круг. Взаимодействие двух «линейных» или несистемных точек зрения создает систему, набор переменных, влияющих друг на друга:

Системный подход позволяет увидеть в гонке вооружений непрерывный цикл агрессии. В ответ на воспринимаемую угрозу США наращивали свою военную мощь, что создавало угрозу для СССР, который также отвечал наращиванием запасов оружия, что увеличивало угрозу для США, которые отвечали дополнительным вооружением, что увеличивало угрозу для СССР, который... и т.д., и т.п. Каждая сторона, со своей точки зрения, достигала ближайших целей. Обе реагировали на воспринимаемую угрозу. В долговременной перспективе достижения оказались обратными тому, что намечалось: опасность возросла для обоих участников гонки вооружения. Здесь, как и во многих других системах, очевидные ре-

шения не ведут к очевидным и ожидаемым результатам. Долговременным результатом общего стремления к безопасности стала всеобщая угроза ядерной войны.

Любопытно, что несмотря на изобилие «системных аналитиков», утонченных методов анализа и оценки ядерных арсеналов противника, на компьютерное моделирование сценариев нападения и контратаки, ни одна из сторон так и не сумела принять истинно системный подход к событиям. Почему же эти инструменты анализа, предназначенные для работы со всякими сложными ситуациями, не помогли нам избежать абсурдности гонки вооружений?

Причины те же самые, по которым утонченные инструменты прогноза и анализа деловых ситуаций, так же как изящные стратегические планы, обычно не приносят значительного успеха в бизнесе. Все эти инструменты разработаны для сложных ситуаций со многими переменными, для многосоставной, детальной сложности. Но существует и другой вид сложности — динамическая сложность, т.е. сложность ситуаций, в которых причина и следствие трудноразличимы и где результаты нашего вмешательства не являются очевидными. Обычные методы прогнозирования, планирования и анализа не пригодны для работы с динамической сложностью. С детальной сложностью мы сталкиваемся, когда нужно соединить много разных элементов, как в случае сборки машины, или нужно управлять запасами в большом магазине розничной торговли. Но ни одна из этих ситуаций не представляется особенно сложной в смысле динамики и развития.

Динамически сложной является ситуация, в которой ближайшие и отдаленные последствия какого-то действия оказываются принципиально различными. Либо когда местные последствия какого-то действия оказываются противоположными его влиянию на отдаленные части системы. С динамической сложностью мы сталкиваемся, когда в результате очевидных действий получаем весьма неожиданные последствия. Гироскоп является динамически сложной машиной: если надавить на один край, он накренится влево, если с другой стороны толкнуть его влево, он выпрямится. Но каким примитивным выглядит гироскоп по сравнению со сложной динамикой предприятия, где нужны дни на производство чеголибо, недели — на создание благоприятных условий для сбыта, месяцы — для найма и подготовки новых работников, и годы уходят на разработку новой продукции, на подготовку толковых руководителей и на укрепление репутации производителя качественной продукции. И все эти процессы непрерывно взаимодействуют между собой.

Для большинства управленческих ситуаций имеет значение понимание динамики (динамическая сложность). Установление равновесия между расширением производственных мощностей и ростом сбыта является проблемой динамики. То же можно сказать о задаче развития прибыльного сочетания цен, качества продукции (или услуг), ее дизайна и доступности, каковое и определяет силу позиции на рынке. Динамическими проблемами являются повышение качества, снижение расходов и надежное удовлетворение требований потребителей.

К сожалению, большая часть работ по «системному анализу» концентрируется на задачах детальной, а не динамической сложности. Модели, использующие тысячи переменных, отвлекают наше внимание от понимания логики и закономерностей изменений. Достаточно грустно, но для большинства людей «системное мышление» означает «преодоление сложности с помощью сложности», изобретение все более «сложных» и детальных решений для все более «сложных» проблем} На деле это прямая противоположность истинно системному мышлению.

Гонка вооружений представляла собой, в самом глубоком смысле слова, пример динамической сложности. Понимание причин этого процесса и возможных методов его прекращения требовало выявления взаимосвязи между, скажем, стремлением США к большей безопасности и оценкой их действий в СССР как угрожающих его безопасности. Нужно было ясно видеть, что между решением США об очередном этапе вооружений и симметричным ответом СССР неизбежны задержки во времени. Наконец, все это требовалось представить в процессе изменений как непрерывную эскалацию вооружений.

Понимание главных взаимосвязей дает ключ к решению проблемы. В случае гонки вооружений, как и в случае любого ускоряющегося процесса, обязателен следующий вопрос: «Можно ли разорвать порочный круг?», «Можно ли перейти к процессу разоружения?».

Именно это и происходило в конце 1980-х годов. Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев выдвинул инициативу по сокращению запасов вооружений и открыл путь к сокращению арсеналов обычного и ядерного оружия. Начало политике разоружения положили советские инициативы 1988 и 1989 гг. В мировой геополитике действовало слишком много факторов, не сводившихся к противостоянию США и СССР. Но похоже, что мы были тогда свидетелями первых проблесков истинно системного подхода.