Глава 4. Рефлекторная теория психических процессов

От ДОПСИХИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ - К МЕНТАЛЬНЫМ ЯВЛЕНИЯМ

Исходным пунктом поиска самых общих принципов организации психических актов служат общие эмпири­ческие характеристики, отличающие любой психичес­кий процесс от процесса непсихического. Главная линия этого поиска проходит через области смежных с психо­логией наук, в первую очередь, физиологии.

Содержащийся в феноменологической картине любого пси­хического акта психофизиологический парадокс заключается в том, что хотя итоговые эмпирические характеристики психического процесса могут быть сформулированы только в терминах свойств своего объекта и не поддаются формули­рованию в терминах внутренних изменений своего субстра­та, этот процесс является все же именно состоянием субстрата. Однако, как надежно свидетельствует столетиями накапли­вавшийся разнообразнейший эмпирический материал, ма­териальным субстратом психических процессов является головной мозг.

Исходя из этого, обычная общефизиологическая схема соотношения органа и его функции ставит задачу вывести предметную специфику психических актов непосредственно из динамики нервных процессов внутри головного мозга. Однако данные физиологии головного мозга, физико-хи­мическое направление которой формируется в первой поло­вине XIX столетия, все более настойчиво свидетельствовали о непреодолимых трудностях решения этой задачи. Физи-

55

ко-химические механизмы нервного возбуждения не зак­лючают в себе возможности непосредственно вывести из них качественные и пространственно-структурные особен­ности психического акта. Как писал один из крупных ней­рофизиологов XIX в. К.Функе: "Нельзя показать, как нервная клетка из электрических токов и химических пре­вращений делает цвета и звуки" (см. Ярошевский, 1961).

Аналогично этому, немецкий психофизиолог К.Люд-виг считал, что предметная структура и пространствен­ная отнесенность образа к объекту составляют некую всегда присоединяющуюся к ощущению прибавку, которую со­вершенно невозможно объяснить, исходя из процесса воз­буждения в нерве.

Нервная система: центр vs периферия?

Характеристики нервного возбуждения действительно не. поддаются формулированию в терминах свойств внеш­него раздражителя-объекта.

Поэтому и характеристики предметной структуры пси­хического акта не формулируются на языке внутримозго-вой динамики нервных процессов. Невозможность прямо вывести особенности психического акта из внутримозговой физико-химической нейродинамики носит, таким образом, принципиальный характер, и тем самым ситуация оказыва­ется тупиковой. Потребность научно объяснить эмпиричес­кие факты психологии неизбежно ведет к поиску других путей раскрытия механизмов психических процессов. А этот поиск, в свою очередь, влечет за собой необходи­мость выявить общие закономерности работы головного мозга как субстрата психики и центрального звена не­рвной системы. Между тем, до середины XIX столетия головной мозг в качестве субстрата психики противопо­ставлялся всем остальным аппаратам нервной системы, в частности, спинному мозгу как центральному органу соматических, телесных функций организма. Постепенно, однако, накапливались факты, которые все в большей мере лишали эмпирической почвы это выросшее из дуалистичес­кой концептуальной схемы противопоставление. Такие фак-

56

ты, полученные исследователями функций спинного и го­ловного мозга, дополняли друг друга.

Предпосылки рефлекторной теории

С одной стороны, при исследованиях реакций, управ­ляемых лишь спинным мозгом (эксперименты Э.Пфлюгера), были обнаружены признаки актов психически регулируемого поведения. Эта связь психики со спинным мозгом получила прямое выражение даже в самом назва­нии работы Э.Пфлюгера "Сенсорные функции спинного мозга позвоночных" (см. Ярошевский, 1986).

С другой стороны, факты гомеостатических регуляций в исследованиях К.Бернара, И.М.Сеченова (посвященных анализу газов крови) и открытие центрального торможе­ния в работах Э.Вебера и И.М.Сеченова показали, что го­ловной мозг принимает участие в управлении собственно соматическими, "чисто" телесными реакциями. Из обоих рядов фактов следуют два вывода, чрезвычайно существен­ных с точки зрения поиска общих законов работы нервной системы:

Спинной мозг является органом не только сомати­ческих, но и психических функций.

Головной мозг является субстратом не только психи­ческих, но и соматических актов.

Факты участия центров головного мозга в гомеостати­ческих реакциях и наличия психических компонентов в целесообразных реакциях организма с одним спинным мозгом подорвали основу традиционного противопостав­ления механизмов психических и соматических функций, принципиальный (хотя и несколько огрубленный) смысл которого сводился к тому, что механизм соматических актов является периферическим, а механизм психических про­цессов - чисто центральным.

Таким образом создаются все более определенные ос­нования для еще одной пары взаимно соотнесенных зак­лючений:

1. Субстратом соматических, чисто телесных актов яв­ляются не только периферические собственно рабочие орга-

57

ны, но и соответствующий аппарат нервного центра в спин­ном или головном мозгу. Этот вывод прямо следовал из фактов гомеостатических регуляций.

2. Субстрат психических процессов имеет, по-види­мому, не только центральное внутримозговое нервное звено, но и периферический компонент, который по не­обходимости связан здесь с каким-либо соматическим, телесным состоянием.

Это положение не вытекает прямо из психического опос­редствования спинномозговых реакций (факты Пфлюгера), но настойчиво диктуется аналогичностью схемы психичес­ких и соматических функций. Эти четыре вместе взятых по­ложения расшатьшали традиционное противопоставление двух уровней механизма нервной системы и вели к заключению о единстве принципов их организации. Но раскрытие этих единых для всей нервной системы общих принципов, естественно, могло совершиться лишь путем обобщения, которое прежде всего отправляется от уже известных зако­номерностей, трактовавшихся ранее как более частные.

Такой частной закономерностью, связывавшейся ра­нее лишь с работой спинного мозга, оказался принцип рефлекса. Накапливалось все больше данных, говорив­ших о необходимости возвести этот принцип в более общий ранг. Основания для такого обобщения не огра­ничивались только рассмотренным выше сближением функционально-морфологической структуры актов дея­тельности субстрата психики - головного мозга с извест­ной схемой рефлекторной работы нижележащих мозговых узлов. Кроме этих внешних взаимных соотнесений, сущест­венным логическим мотивом обобщения было внутрен­нее преобразование самого понятия рефлекса.

Все более отчетливой становилась недостаточность жест­кой, анатомической рефлекторной схемы. Соматические, гомеостатические функции обнаруживали свою природу биологически целесообразных актов, или управляемых реакций, а соответствующие им нервные центры, исходя именно из этого, выступили по отношению к приспосо­бительно-вариативным реакциям как управляющие звенья.

58

Это изнутри сближало пластичную схему психически ре­гулируемых актов со структурой соматических рефлектор­ных реакций. Все эти основания для обобщения рефлекторного принципа были получены в ходе общефи­зиологического поиска. Навстречу этой логике преобразо­вания основных понятий шел острый запрос со стороны собственно психологической теории - требовалось объяс­нить механизмы предметной структуры психических про­цессов, а это, как многократно упоминалось, невозможно было сделать, исходя лишь из динамики нервных процес­сов внутри мозговых центров.

Концепция психических процессов И.М.Сеченова

Именно такие двусторонние ходы мысли, идущие на­встречу друг другу со стороны физиологии и психологии, привели российского естествоиспытателя И.М.Сеченова к радикальному заключению - нельзя обособлять цент­ральное, мозговое звено психического акта от его есте­ственного начала и конца. Это принципиальное положение служит логическим центром соотношения основных ка­тегорий концептуального аппарата сеченовской рефлек­торной теории психических процессов. "Мысль о психическом акте как процессе, движении, имеющем определенное начало, течение и конец, должна быть удер­жана как основная, во-первых, потому, что она пред­ставляет собой в самом деле крайний предел отвлечений от суммы всех проявлений психической деятельности - предел, в сфере которого мысли соответствует еще ре­альная сторона дела; во-вторых, на том основании, что и в этой общей форме она все-таки представляет удобный и легкий критерий для проверки фактов; наконец, в-третьих, потому, что этой мыслью определяется основ­ной характер задач, составляющих собою психологию как науку о психических реальностях... [Эта мысль]... должна быть принята за исходную аксиому, подобно тому как в современной химии исходной истиной считается мысль о неразрушаемости материи" (Сеченов, 1952).

59

Связи этих действительно логически исходных фунда­ментальных положений с остальными обобщениями и зак­лючениями всей сеченовской концепции уже достаточно прозрачны: если внутримозговое звено психического про­цесса является центральным не только в том смысле, что его роль - главная, но и в том, что если в общей структу­ре всего акта оно является серединой, то по отношению к нему началом и концом по необходимости могут быть лишь внемозговые компоненты на соматической периферии. Ис­ходным соматическим звеном, естественно, является раз­дражающее воздействие объекта, а конечным - обратное, но уже опосредованное центром действие организма на этот объект.

Такой целостный акт с его средним внутримозговым звеном и внемозговой соматической периферией, смыкаю­щей организм с объектом, и есть рефлекс в полном соот­ветствии с общим, принципиальным смыслом этого понятия. И если центральное звено нельзя обособлять от соматической периферии, то это означает, что субстра­том психического акта является не только мозговое зве­но, но вся эта трехчленная структура, в которой исходный и конечный периферические компоненты играют не ме­нее существенную роль, чем компонент центральный. Только в своей целостной совокупности все эти компо­ненты составляют действительный, т.е. "соответствующий еще реальной стороне дела", далее не дробимый суб­страт психического процесса. Именно в этом смысле, а не в смысле их прямой тождественности элементарным соматическим актам, психические процессы по способу своего происхождения и по механизму совершения суть рефлексы.

Это фундаментальное положение И.М.Сеченова прямо вытекает из тезиса о необособимости центрального звена психического акта. В этом пункте сомкнулись физиологи­ческий поиск общих принципов работы нервной системы как целого и запрос, идущий от психологической теории и направленный на преодоление психофизиологического парадокса. Включение начального и конечного звеньев реф-

60

лекторного акта в состав субстрата психического процесса выводило поиски путей снятия этого парадокса из тупи­ковой ситуации, куда неизбежно попадала мысль, если она отталкивалась от представления, что субстратом пси­хики является лишь головной мозг.

Именно потому, что концевые компоненты реф­лекторного акта по самой их природе необособимы от раздражителя, состояния рецепторно-эффекторного вза­имодействия с этим раздражителем выводят рефлекс за пределы схемы биологического явления в область более общих закономерностей физического взаимодействия между двумя физическими телами - организмом и объек­том. Рефлекс здесь выступает частным случаем такого взаимодействия, что запечатлено и в этимологии самого слова "рефлекс" (от лат. refleksive - отражение).

Тем самым принцип рефлекса логически входит в кате­гориальный аппарат, более общий, чем психофизиологи­ческая и даже биологическая система понятий. Такая иерархическая структура понятия "рефлекс" определяет его эвристическую эффективность. По самому своему ло­гическому существу такая многоуровневость открывает возможность конструктивных ходов анализа в двух на­правлениях.

Структура понятия "рефлекс"

Первое направление ведет в сферу общих законов и характеристик физического взаимодействия. Другое на­правление, наоборот, ведет к конкретизации. Этот вто­рой, логический, вектор определяет вычленение разных уровней сложности внутри самого принципа рефлекса. Поскольку рефлекс возводится в ранг универсального родового понятия, этим естественно детерминируется различение специфики его частных, видовых форм. Эта логика поиска не случайно приводит И.М.Сеченова (1952) к описанию перечней рефлекторных актов, упорядочен­ных по степени их сложности. Сведенная воедино, шкала рефлексов содержит в нижней своей части простейшие го-меостатические и висцеральные реакции, в промежутке

61

- невольные движения различной сложности, начиная с "чистых" рефлексов, осуществляющихся и при бездействии головного мозга, а в своей верхней части - "внешнюю деятельность человека... с идеально сильной волей, дей­ствующего во имя какого-нибудь нравственного принци­па и отдающего себе ясный отчет в каждом шаге, - одним словом, деятельность, представляющую высший тип про­извольности" (там же, с. 170).

Многоступенчатая структура обобщенного и радикаль­но преобразованного И.М.Сеченовым понятия "рефлекс" охватывает, таким образом, единым принципом явления самых различных уровней общности - физическое взаимо­действие организма и среды, биологическое приспособле­ние, соматическую висцеральную реакцию, элементарный поведенческий акт, социально детерминированное со­знательное действие и собственно психические, внут­ренние процессы, не получающие объективированного выражения в исполнительных функциях. Такая структура представляет не рядоположный перечень, а иерархию, объединяющую универсальным принципом различные специфические частные формы. Основной задачей кон­цепции, таким образом, является объяснение специфи­ки частных форм на основе связывающей их общей закономерности.

РОЛЬ СИГНАЛОВ В ОРГАНИЗАЦИИ ПОВЕДЕНИЯ

Обязывая к постановке такой задачи, эта логическая структура заключает в себе и важнейшие предпосылки про­движения к ее решению. Дело в том, что рассмотренная иерархия уровней сложности за единством своей структур­ной схемы скрывает общий функциональный принцип орга­низации рефлекторных актов. Этот принцип объединяет нервные и нервнотпсихические компоненты рефлексов об­щей регуляторной функцией по отношению к конечным исполнительным звеньям акта. Именно в этом пункте в концептуальный аппарат И.М.Сеченовым вводится поня­тие сигнала, прошедшее затем через всю историю рефлек­торной теории: регуляторную функцию по отношению к

62

исполнительному компоненту рефлекторного акта несут сигналы от раздражителя, на который исполнительные звенья рефлекса направлены.

Характер этих сигналов и степень их сложности раз­личны, и определяются они уровнем организации того це­лостного рефлекторного акта, в составе которого функционируют.

В сеченовской концепции нервные процессы в простей­ших гомеостатических реакциях, сенсорно-перцептивные психические процессы в элементарных поведенческих ак­тах и интеллектуально-эмоциональные процессы в созна­тельных, собственно человеческих действиях объединены общностью сигнально-регуляторной функции по отноше­нию к эффекторному, собственно рабочему звену рефлек­са. Возрастание степени сложности соответствующих рефлекторных актов определяется усложнением структу­ры сигнальных нервных и нервно-психических компонен­тов, управляющих исполнительными звеньями этих рефлексов.

Таким образом, основные положения рефлекторной концепции сводятся к следующим:

Принцип рефлекса охватывает функции всех иерар­хических уровней нервно-мозгового аппарата и выражает общую форму работы нервной системы.

Психофизиологическую основу ментальных явлений образуют процессы, по происхождению и способу осуще­ ствления представляющие собой частную форму рефлек­торных актов.

Целостный рефлекторный акт с его периферическим началом, центром и периферическим конечным звеном составляет далее недробимую функциональную единицу субстрата (психофизиологической основы.- Прим.ред.)

психических процессов. Дальнейшее дробление и абстра­гирование переходит, как упоминалось, тот "предел, в сфере которого мысли соответствует еще реальная сторо­на дела". Именно поэтому нельзя обособлять центральное, среднее звено этой целостной единицы субстрата от ее "ес­тественного начала и конца". В противном случае путь к

63

раскрытию механизмов специфических характеристик пси­хики оказывается закрытым.

4. В структуре рефлекторного акта как целостной еди­ницы нервные и нервно-психические компоненты объе­динены общим функциональным принципом: они играют роль сигналов-регуляторов по отношению к исполнитель­ному звену акта; рефлексам разных уровней сложности со­ответствуют различные по структуре и предметному содержанию регулирующие сигналы.

Таким образом, в рамках старой схемы тезис о необо-собимости центрального звена акта от его начала и конца и тезис о сигнальной функции психических компонентов рефлекса по отношению к его рабочему эффекту оказыва­ются в альтернативных отношениях. Вопрос о специфике эффекторного звена психических актов остался, следова­тельно, открытым. Тем самым представление о мозговом центре рефлекторного акта как о последнем звене меха­низма психического процесса и его единственном и окон­чательном субстрате сохранило под собой почву и продолжало оставаться распространенным до самого пос­леднего времени.

С другой стороны, поскольку и положение о необосо-бимости центрального звена акта от его периферических концов и тезис о сигнальной функции этих средних не­рвно-психических компонентов по отношению к испол­нительному концу рефлекса оказались теоретически и эмпирически надежно обоснованными, последующее раз­витие с необходимостью привело к внесению корректив не в эти принципиальные обобщения сеченовской кон­цепции, а в старую декартовскую схему, которая ставила различные компоненты этих верных обобщений в отно­шения мнимой логической альтернативы.

Психофизиологическая концепция И.П.Павлова

Следующий этап рефлекторной теории психических процессов, почти полностью исчерпавший внутренние воз­можности развития ее категориального аппарата и эмпи­рического материала, был реализован в концепции

64

И.П.Павлова (1949, 1952) и его школы. В настоящем кон­тексте целесообразно, оставив в стороне все конкретное содержание открытых Павловым феноменов и закономер­ностей нейродинамики, коснуться лишь состава и логики связи основных понятий этой концепции в их отношении к психофизиологической теории.

Логическим ядром всей системы понятий у Павлова (1952), как и у И.М.Сеченова, является принцип реф­лекса: "Основным и исходным понятием у нас является декартовское понятие, понятие рефлекса" (с. 5). Сущест­венно отметить, что Павлов совершенно отчетливо свя­зывает конструктивную эвристическую силу этого понятия с его многоуровневой логической структурой. Указывая на исходный характер понятия рефлекса по отношению к конкретному составу концепции, Павлов вместе с тем раскрывает его производный характер по отношению к более общим - биологическим законам и самым общим физическим принципам. Так, любая физическая мате­риальная система может существовать как "данная от­дельность", лишь подчиняясь принципу уравновешивания с окружающей средой. Это же относится и к организму.

Если перевести этот общий закон уравновешивания с языка терминов механики, физики и химии в термины более частного, биологического языка, указывает Пав­лов (1949), то мы получим основной биологический прин­цип приспособления организма к окружающей среде. В свою очередь, по отношению к этому общебиологичес­кому принципу рефлекс выступает его частной формой. Будучи "главнейшей деятельностью центральной нервной системы" (там же, с. 375) или "ее основной функцией" (там же, с. 387), рефлексы вместе с тем "суть элементы этого постоянного приспособления или постоянного урав­новешивания" (Павлов, 1952, с. 6). Такова исходная физи­ко-биолого-физиологическая иерархия основных принципов, из которой вытекает понятие рефлекса, слу­жащее, с другой стороны, отправным и общим по отношению к конкретным проявлениям работы нервной системы.

65

Именно эта многоуровневость системы основных понятий определяет возможность представить эмпири­ческие обобщения обширной совокупности эксперимен­тальных фактов как конкретные проявления исходных принципов. Так, основное осуществленное Павловым разделение рефлексов на безусловные и условные имеет двойное - эмпирическое и теоретическое - обоснова­ние. Поскольку рефлекс - это, по Павлову, элемент уравновешивания, эмпирически полученная классифи­кация рефлексов должна вместе с тем вытекать из форм уравновешивания. И Павлов (1949) в нескольких емких формулировках осуществляет такую дедукцию: "Первое обеспечение уравновешивания, а следовательно, и целостности отдельного организма, как и его вида, со­ставляют безусловные рефлексы, как самые простые... так и сложнейшие, обыкновенно называемые инстинк­тами... Но достигаемое этими рефлексами уравновеши­вание было бы совершенным только при абсолютном постоянстве внешней среды. А так как внешняя среда при своем чрезвычайном разнообразии вместе с тем на­ходится в постоянном колебании, то безусловных свя­зей как связей постоянных недостаточно, и необходимо дополнение их условными рефлексами, временными свя­зями" (там же, с. 519).

Экспериментальные факты и их эмпирическая клас­сификация представлены здесь в соответствии с объек­тивными критериями строгого естественнонаучного исследования как частные следствия исходных общих прин­ципов. Из этих же общефизических и биологических прин­ципов вытекает различие механизмов двух основных типов рефлексов. Так, безусловные рефлексы, именно потому, что они реализуют постоянные, видовые приспособления, являются проводниковыми, а рефлексы условные в силу их индивидуального, временного характера по необходи­мости являются замыкательными.

Механизм замыкания и соответственно размыкания "проводниковых цепей" между явлениями внешнего мира и реакциями на них животного организма детерминирует -

66

ся самим существом приспособления к изменяющимся ус­ловиям среды.

В категориальный аппарат рефлекторной теории в ка­честве механизмов необходимого замыкания и размыка­ния условных, временных связей Павлов (1949) включает все эмпирически выявленные и теоретически дедуциру­емые закономерности нейродинамики: соотношение воз­буждения и торможения, анализ и синтез, иррадиацию, концентрацию и взаимную индукцию нервных процес­сов. Все это выступает как необходимые внутренние ус­ловия уравновешивания с "постоянными колебаниями" внешней среды.

Общефизиологическая рефлекторная теория представляет созданную Павловым "настоящую физиологию" головного мозга. Но именно потому, что это "настоящая" физиоло­гия, т.е., по образному выражению Э.Клапареда, физи­ология, "способная говорить от себя и без того, чтобы психология подсказывала ей слово за словом то, что она должна сказать" (там же, с. 401), Павлов по необходи­мости и по исходному замыслу должен был на первом этапе работы абстрагировать свой анализ от психологи­ческих понятий и методов. Это был обоснованный и пра­вильный ход, соответствующий логике выявления общих законов исследуемого объекта.

Общие нейродинамические механизмы

Будучи условием осуществленного И.П.Павловым объективного исследования- общих нейродинамических механизмов рефлекторной активности центральной не­рвной системы, такое абстрагирование от психологическо­го подхода и материала является вместе с тем необходимой предпосылкой последующего изучения действия общих законов работы этих механизмов в том частном случае, который реализует психические рефлекторные акты. И.П.Павлов действительно применил установленные им объективно-физиологическими методами общие законо­мерности рефлекторной деятельности к объяснению этого высокоспецифического частного случая - субъективно-

67

психологических актов, прежде всего сенсорно-перцеп­тивных процессов. Так, анализируя сочетание условных оптических сигналов с тактильно-кинестетическими, т.е. "осязательными раздражениями от предмета известной величины" в процессе формирования механизмов зритель­ного восприятия, И.П.Павлов констатирует, что "основ­ные факты психологической части физиологической оптики есть физиологически не что иное, как ряд услов­ных рефлексов, т.е. элементарных фактов из сложной дея­тельности глазного анализатора" (там же, с. 371).

Вывод об условнорефлекторном механизме форми­рования перцептивного психического акта, опираю­щийся здесь на известные уже нейродинамические закономерности замыкания временных связей, вопло­щает в себе существенную, следующую по отношению к положениям И.М.Сеченова, ступень обобщения и эм­пирически обоснованной конкретизации общих прин­ципов рефлекторной теории. Вместе с тем, И.П.Павлов отдавал себе совершенно ясный отчет в том, что прин­ципиальный вопрос о соотношении центральных и пе­риферических, рецепторно-эффекторных звеньев психического, в частности сенсорно-перцептивного, рефлекторного акта требовал дальнейшего изучения. Так, предлагая выделить целостный механизм анализатора, включающий периферические, промежуточные и цент­ральные звенья, И.П.Павлов указывал, что "такое со­единение тем более оправдывается, что мы до сих пор точно не знаем, какая часть анализаторской деятельно­сти принадлежит периферическим и какая центральным частям аппарата" (там же, с. 389).

Дальнейшее накопление эмпирического материала и его теоретический анализ позволили приблизиться к от­вету на этот вопрос. В последний период исследовательс­кой деятельности И.П.Павлов совершает свои известные "пробные экскурсии физиолога в область психиатрии": он анализирует различные клинические картины нару­шений психической деятельности с точки зрения установ­ленных им общих закономерностей.

68

Этот метод - весьма конструктивное средство проник­новения в механизм психических процессов и в пределах нормы, поскольку патологические сдвиги обнажают ме­ханизмы, в обычных условиях замаскированные недоступ­ностью психических структур непосредственному наблюдению.

Сопоставление картин различных нарушений психи­ческих процессов с проявлениями этих нарушений в до­ступных прямому наблюдению индикаторах рефлекторной деятельности приводит к существенному выводу о том, что психические процессы, в частности первичные и вторичные образы, подчиняются общим закономернос­тям динамики эффекторных звеньев рефлексов. Так, вскрывая общность патофизиологических механизмов сте­реотипии, итерации и персеверации с механизмом на­вязчивого невроза и паранойи, И.П.Павлов связывает исходную причину этих нарушений с патологической инертностью нервных процессов и показывает, что в двух последних заболеваниях ощущения и представления ве­дут себя так же, как двигательные рефлекторные эффек­ты при соответствующих двигательных расстройствах. Другими словами, динамика чувственных образов, по крайней мере в рассмотренной ситуации, оказывается частным случаем общих законов поведения эффектор­ных звеньев рефлексов.

Исследования И.П.Павлова и его последователей в области измерения чувствительности анализатора в свя­зи с обратной по отношению к ней величиной порога также указывают на связь психического процесса с раз­личными звеньями рефлекторного механизма. Если чув­ственные образы ведут себя, как и другие эффекторные звенья рефлексов, т.е. подчиняются законам динамики последних, то есть основания сделать вывод, что образ, с точки зрения соотношения его механизма с разными звеньями рефлекса, непосредственно связан с динами­кой эффекторного звена акта.

Однако, положение о необособимости механизма психического акта от эффекторных звеньев рефлекса еще

69

не предрешает ответа на вопрос о специфике эффектор­ных компонентов психических рефлекторных актов по срав­нению с эффектами классических "чисто" физиологических рефлексов (двигательных, секреторных и др.). Исследован­ные в павловской школе факты адаптации, сенсибилиза­ции и, вообще, условнорефлекторного изменения чувствительности, подчиняющегося общим законам ди­намики эффекторных звеньев рефлексов, вряд ли могут быть непосредственно связаны с функционированием соб­ственно исполнительных эффекторных органов. Поэтому вывод о необходимой включенности эффекторных звень­ев рефлекса в механизм психического (в данном случае сенсорного) акта неизбежно ведет к поискам других, уже "неклассических" эффекторных звеньев, с которыми мог бы быть связан субстрат психического, в первую очередь сенсорно-перцептивного, рефлекторного акта.

Поскольку субстратом таких актов является целостная система анализаторов, эти, не являющиеся собственно исполнительными, эффекторные звенья сенсорно-пер­цептивных актов естественно искать внутри самой анали­заторной сферы. При этом здесь (что следует уже из общей логики фактов) могут иметь место как внутрианализа-торные моторные "проприомускулярные" эффекты (не являющиеся собственно исполнительными, а несущие служебную функцию по отношению к основной сенсор­ной деятельности анализатора), так и эффекторные из­менения в самих рецепторных аппаратах. Не случайно поэтому идея о наличии центробежного звена внутри анализаторного аппарата была сформулирована значи­тельно раньше (например, В.М.Бехтеревым), чем она смогла получить функциональное и тем более морфоло­гическое подтверждение.

В настоящее время вопрос этот, по крайней мере в его общей форме, получил свое экспериментальное раз­решение. Имеются многочисленные, в том числе и мор­фологические, доказательства того, что существуют различные формы влияния мозгового центра анализатора не только на его собственно эффекторную, но и на рецеп-

70

торную периферию (подробнее см. Веккер, 1974). Тем са­мым соответствующие изменения не только в моторных, но и во входных рецепторных анализаторных аппаратах оказываются проявлением эффекторного звена рефлексов внутри анализаторов, являющихся субстратом сенсорно-перцептивного психического акта.

Сигнальная деятельность нервной системы

Если первый круг проблем павловской концепции, ак­туальных для данного контекста, касается общих законов "настоящей физиологии" рефлекторной деятельности, а вторая, только что рассмотренная совокупность положе­ний, относится к механизмам частной формы рефлексов, составляющей психические акты (и к соотношению цент­ральных и рецепторно-эффекторных звеньев в этих реф­лексах), то третий "концептуальный блок" системы основных категорий И.П.Павлова, оказавший особенно мощное влияние на развитие психологической теории, связан с принципом сигнальной деятельности нервной системы.

Продолжая сеченовскую теоретическую линию, И.П.Павлов органически увязывает понятие сигнала и сигнализации с системой исходных принципов своей концепции. Так, прежде всего он соотносит это поня­тие с исходной категорией всей теоретической систе­мы - с понятием рефлекса. Такое соотнесение получает прямое выражение в формуле "Сигнализация есть реф­лекс", входящей в качестве обобщенного тезиса в за­головок второй лекции о работе больших полушарий. Вопреки распространенному мнению о том, что поня­тие сигнала в павловской концепции связано лишь с действием условных раздражителей, которые сигнали­зируют о сочетавшихся с ними существенных для жиз­недеятельности безусловных агентах, сам И.П.Павлов, как и И.М.Сеченов, считал сигнальную функцию уни­версальным компонентом и фактором реализации вся­кого рефлекса.

71

Сопоставляя действие условных раздражителей с ха­рактером рассмотренных им ранее безусловных рефлек­сов, И.П.Павлов (1952) пишет:

"Вид и звуки сильного зверя не разрушают маленькое животное, но это делают его зубы и когти. Однако сигна­лизирующие... раздражители, хотя и в сравнительно огра­ниченном числе, имеют место и в рефлексах, о которых шла речь доселе (т.е. в рефлексах безусловных. - Л.В.). Су­щественный признак высшей нервной деятельности ... со­стоит не в том, что здесь действуют бесчисленные сигнальные раздражители, но и в том существенно, что они при определенных условиях меняют свое физиологи­ческое действие" {там же, с. 10-11).

Если к тому же принять во внимание, что безусловные рефлексы, будучи проводниковыми, являются приспособ­лением к постоянным условиям среды, то весь контекст этой системы понятий приводит к выводу, что концепция И.П.Павлова содержит общий принцип сигнальной функ­ции. В рамках этого принципа особенности частных форм детерминированы различиями безусловных и условных реф­лексов, внутри которых, соответственно формируя разные виды приспособления, реализуется сигнальная функция. Простейшая частная форма сигнализации, представлен­ная в безусловных рефлексах, определяется ограниченным количеством раздражителей и постоянством их действия, а высшая условнорефлекторная форма этой сигнализа­ции связана "с бесчисленным количеством сигналов и с переменной сигнализацией".

Принцип сигнальности, таким образом, в системе понятий концепции И.П.Павлова, как и у И.М.Сечено­ва, рассматривается как необходимый компонент и фак­тор реализации любого рефлекса. Универсальный (в рамках рефлекторного принципа) характер понятия сигнала оп­ределяется тем, что всякий рефлекторный акт, будучи от­ветной реакцией, всегда предполагает сигнализацию об объекте, на который направлен рефлекторный эффект, по­скольку этот эффект должен соответствовать характерис­тикам объекта действия.

72

Поскольку выдвинуто положение об универсальном ха­рактере сигнализации как факторе осуществления рефлек­торного акта, неизбежно возникает вопрос о конкретных компонентах рефлекса, являющихся носителями сигналь­ной функции, и о формах этих компонентов на разных уровнях нервной деятельности. Вся область деятельности нервной системы включает, согласно И.П.Павлову (1949), как известно, два основных уровня - высшую и низшую нервную деятельность. Основанием такого разделения яв­ляется различие в регулировании внутренних отношений организма и его связей с внешней средой: "...деятельность, обеспечивающую нормальные и сложные отношения це­лого организма с внешней средой, законно считать и на­зывать вместо прежнего термина "психическая" - высшей нервной деятельностью, внешним поведением животно­го, противопоставляя ей деятельность дальнейших отде­лов головного и спинного мозга, заведующих главнейшим образом соотношениями и интеграцией частей организма между собой, под названием низшей нервной деятельнос­ти" (там же, с. 473).

Таким образом, высшую нервную деятельность, или внешнее поведение, И.П.Павлов противопоставляет внут­ренней интеграции в качестве деятельности психичес­кой, относя тем самым низшую нервную деятельность к области допсихических или непсихических регуляций. И дело здесь, конечно, не в чисто терминологической диф-ференцировке. И.П.Павлов, с присущей ему как экспери­ментатору-натуралисту трезвостью и глубиной, оперирует здесь не словами, а понятиями со стоящей за ними жи­вой реальностью: "Жизненные явления, называемые психическими, хотя бы и наблюдаемые объективно у животных, все же отличаются, пусть лишь по степени сложности, от чисто физиологических явлений. Какая важность в том, как называть их: психическими или слож­но-нервными, в отличие от простых физиологических..." (там же, с. 346).

Стоящая за различением основных форм нервной дея­тельности реальность заключается в фактических различи-

73

ях уровней регулирования и, соответственно, в различиях конкретных характеристик регулирующих сигналов. Так, высшую нервную деятельность И.П.Павлов подразделял в свою очередь на два подуровня - первосигнальный и вто-росигнальный. Но первыми сигналами, в отличие от пер-восигнальных раздражителей, И.П.Павлов (1951) считал образы этих раздражителей - "то, что и мы имеем в себе как впечатления, ощущения и представления от окружа­ющей внешней среды, как общеприродной, так и нашей социальной, исключая слово, слышимое и видимое" (там же, с. 335).

Аналогичным образом вторые сигналы, опять-таки в отличие от часто отождествляемых с ними второсигналь-ных словесных раздражителей, - это "сигналы второй сте­пени, сигналы этих первичных сигналов - в виде слов, произносимых, слышимых и видимых" (там же, с. 345).

Если слово как второсигнальный раздражитель ("та­кой же реальный условный раздражитель, как и все ос­тальные") есть внешний социальный и вместе с тем физический агент, то в качестве "второго сигнала" выс­тупает слово, воспринятое средствами зрительного, слу­хового или двигательного анализаторов и связанное с заключенным в нем мыслительным содержанием - "на­шим лишним, специально человеческим высшим мыш­лением" (там же, с. 232-233).

Итак, на первом подуровне высшей нервной деятельно­сти сигнальную функцию несут образы - первичные и вторичные (ощущения, восприятия и представления), а на втором подуровне - речемыслительные процессы. Таким образом, на обоих уровнях высшей нервной дея­тельности сигнальную функцию в актах поведения, или внешнего регулирования, несут психические процессы. В этом смысле высшая нервная деятельность по самому характеру тех компонентов, которые организуют и на­правляют эффекторные звенья реализующих ее рефлек­торных актов, является деятельностью психической.

Соответственно этому соотношению понятий, в кото­ром выражены характеристики не раздражителей, а внут-

74

ренних регулирующих компонентов рефлекторного акта, на уровне низшей нервной деятельности функцию сигна­лов, пускающих в ход, регулирующих и задерживающих внутренние рефлекторные эффекты, несут процессы не­рвного возбуждения. Регуляция здесь осуществляется в доп-сихической форме. Так в концепции И.П.Павлова, согласно логике соотношения ее основных понятий, выстраивается следующая иерархия уровней сигналов (см. более подроб­но Веккер, Либин, готовится к печати), регулирующих реф­лекторные эффекты разного состава и степени сложности (см. схему 1):

Схема 1. Иерархия уровней сигналов в концепции И.П.Павлова

В концепции И.П.Павлова главная схема И.М.Сечено­ва была экспериментально и теоретически обоснована и обогащена. Ядром и исходным пунктом всего концепту­ального аппарата осталось понятие рефлекса как формы взаимодействия организма и среды, реализующего биоло­гическое приспособление. В центре системы стоит введен­ная и экспериментально обоснованная И.П.Павловым совокупность понятий о нейродинамических механизмах основных видов рефлексов. Эта система понятий также от­ражает различные формы уравновешивания организма со средой, по-разному реализуемые в безусловных и услов­ных рефлексах.

Наконец, завершением концепции как у И.М.Сече­нова, так и у И.П.Павлова является понятие о сигналь­ной функции нервных и нервно-психических процессов, также с необходимостью вытекающее из категории реф-

75

лекса как способа уравновешивания и развившееся в ее составе. Не случайно понятие о различных типах сигналов действительно увенчивает собой путь научных поисков И.П.Павлова.

Итогом развития является именно иерархия сигна­лов, т.е. совокупность уровней сигналов различной сте­пени сложности и меры общности - от универсальных нервных процессов через элементарные нервно-психи­ческие процессы ("первые сигналы") к высшей форме нервно-психических процессов, выраженной во вторых сигналах - рече-мыслительных актах.

На всех уровнях специфика структуры сигнала в его отношении к объекту определяет собой особенности его регулирующей функции по отношению к эффекторному звену акта. Это положение становится тем более очевид­ным, если учесть, что в основе разработанной И.П.Пав­ловым концепции иерархической структуры сигнала лежит идея, высказанная еще И.М.Сеченовым (1952), приме­нительно к сигнальной функции чувственного образа: "Жизненное значение чувствования определяется преж­де всего его отношением к рабочим органам, его способ­ностью вызывать целесообразные реакции и уже на втором месте качественной стороной чувственных продуктов - способностью чувствования видоизменяться соответствен­но видоизменению условий возбуждения. В первом смыс­ле чувствование представляет одно из главных орудий самосохранения, во втором - орудие общения с пред­метным миром, одну из главных основ психического развития животных и человека. Первой стороной чувство­вание всецело принадлежит к области физиологии, а второй оно связывает нашу науку с психологией"