248. Подзеркальный стол. Вторая половина XVIII в.

меньшая,— очень крупную звериную лапу, только по ритму контурных линий связанную с ная­дой. В центре проножки, как на полке, стоит большая широкая ваза с далеко раскинутыми ручками и с цветами, заполняющая большую часть пространства между наядами. Под ней упирается в пол пятая конусообразная ножка, подчеркивающая своим присутствием тяжесть конструкции. В целом получается редкое впечатление двухъярусного скульптурного подстолья, в котором вертикальные ли­нии скульптурных ножек оригинально сочетаются с горизонтальными линиями проножки, вазы, хво­стов наяд и верхних частей подчеркнутых рядами коротких каннелюр. Интересный образец дворцо­вой резной мебели конца XVIII — начала XIX века представляет гостиный гарнитур Павловского дворца, исполненный по эскизам Воронихина. От него сохранились диван и 7 кресел, их ножки ис­полнены в виде массивных львиных лап. Над ножками по углам царги помещены скульптурные бюсты грифонов, их высоко поднятые крылья образущ5#сквозные локотники. Спинка резная, в ее центре солнечный лик с лучами, сверху и снизу растительный ажурный орнамент. В том же двор­це находился вариант этого гарнитура, у которого место грифонов занимали бюсты крылатых егип­тянок. Раскраска сделана под темную бронзу с золотом. Золочение, многоцветная раскраска, рос­пись, резьба — от самых скромных горошинок и мелких каннелюр до скульптурного решения гроз­ди винограда, птиц — были в этот период основным типом декора, но не единственным.

Вторым типом декора был декор из наборного дерева. Его расцвет в последней трети XVIII ве­ка подготавливался постепенно на протяжении всего столетия в связи с восприятием цвета и тексту­ры разных пород древесины, стремлением усилить выразительность произведений прикладного ис­кусства посредством орнаментальных и сюжетных изображений. Самым ранним образцом такой ра­боты может служить бюро неизвестного тверского мастера с датой 1770 года (Русский музей). Пропорции бюро несколько тяжеловаты, прямые суживающиеся книзу ножки коренасты. От­кидная крышка обрамлена каймой барочного характера, построенной на чередовании двух тонких параллельных прямых линий с двумя выходящими из них пересекающимися полукружиями. Поле крышки набрано в шашку из одного сорта древесины, богатого светлыми и темными оттенками. В середине поля в прямоугольной рамке помещено изображение города, стоящего на берегу реки, по которой плавают кораблики и лодки с гребцами. Тончайшими линиями выведены снасти корабли-крв, весла лодок, кресты на шпилях церквей. Формат пейзажа и его площадь не вполне удачно най­дены по отношению к формату и площади крышки, а рисунок несколько суховат. То же надо ска­зать и относительно аналогичных пейзажей, украшающих боковые стенки бюро.

Гораздо более высоким искусством набора отличаются дошедшие до нас работы шереметев-ского крепостного мастера Никифора Васильева. Его бюро (музей Павловского дворца) представля­ет собой сложное сооружение на кривых барочных ножках, с уходящей назад выгнутой крышкой, с целой горой ящиков и полочек, увенчанной шкафчиком наподобие античной триумфальной арки, в центральном пролете которой изображен сельский пейзаж. Подобными же пейзажами украшены пе­редние стенки ящиков и боковые стороны бюро. Самым значительным из них является пейзаж перед­ней стенки большого ящика, находящегося в средней части бюро. Здесь с виртуозным мастерст­вом рисунка и цвета изображен «вид Кремля из Замоскворечья между каменным и живым мостом к полудню». К сожалению, в этот чудный пейзаж варварски ввинчены две ручки в виде висячих колец. Нельзя не отметить, что эта грубая несогласованность между сюжетной отделкой и установкой арматуры в виде ручек и замочных скважин встречается в мебели XVIII века дале­ко не редко.

Тонкость наборной работы поражает и в другом произведении Васильева — в небольшом сто­лике с видом Кускова на доске (музей «Кусково»), исполняя который, мастер, по преданию, ослеп (илл. 249).

Шедевром русского искусства наборной мебели надо признать парные ломберные столики (Исторический музей) работы Матвея Яковлевича Веретенникова, бывшего, судя по этим двум ра­ботам, весьма талантливым художником. Подписи на обоих столиках говорят о том, что он был кре­постным (илл. 251). Крышка одного столика очень хорошо разделена на 3 прямоугольные части:

388

249. Мастер Васильев. Стол наборного дерева. Последняя треть XVIII в.

2 поперечные по концам и 1 продольная в средине, рассчитанные по принципу золотого сече­ния. Центр продольной части занимает рамка с пейзажем. Пейзаж изображает базилику Юстини­ана в Константинополе и заимствован, очевидно, с какой-нибудь гравюры. Композиция пейзажа находится в строгом соотношении с композицией всей доски столика. Она четко делится на сим­метрично построенные правую и левую архитектурные кулисы, горизонтали которых направлены к арке, занимающей место точки схода в пейзаже и являющейся одновременно центром пересече­ния всех диагоналей столика, которые делят площадь его по вертикали и горизонтали. Такая точ ность и систематичность пропорциональных отношений в композиции говорят о таланте художни­ка. Одаренность Веретенникова выразилась и в его умении найти мягкий, приятный колорит, свя­зывающий в единое целое фон, орнаменты и пейзаж. Орнаменты отличаются легкостью рисунка, хорошо заполняют украшаемую площадь. Исключительно высокое мастерство художника полу-

250. Бюро наборного дерева. Последняя четверть XVIII в.

251. М. Я. Веретенников. Столешница наборного дерева ломберного столика. 1797

чило единственное в своем роде признание. Веретенникову было разрешено поставить на произведе­нии свою подпись с обозначением имени хозяина: «Его превосходительства действительного штат­ского советника Александра Васильевича Салтыкова служитель мастерской Матвей Яковлевич Вере­тенников». На одном из столиков стоит дата— 1797.

391

Большинство дошедшей до нас мебели наборного дерева имеет гораздо более простую отдел­ку. Обычно это различный геометрический орнамент «в елочку», «в шашку», «сеточкой», «ромби­ками», «полосками» из светлой и темной древесины разных пород, часто с помещенными на таком фоне изображениями цветов, ваз, эмблем искусств и наук, пейзажами и т. п. Одним из лучших об­разцов такой мебели может служить рабочее бюро, стоявшее в комнате Н. М. Карамзина в имении

252. Часы в футляре наборного дерева. 1794

Вяземских «Остафьево» и находящееся ныне в Историческом музее в Москве (илл. 250), и перенос­ный столик «бобик» последней трети XVIII века (илл. 241).

В мебели наборного дерева 90-х годов XVIII века русские мастера использовали новый мате­риал, неизвестный западным мебельщикам,— карельскую березу. Впервые ввел ее в употребление кн. П. В. Мещерский, талантливый актер, живописец, скульптор, любитель прикладного искусства, сам работавший в своей столярной мастерской.

В XVIII веке карельскую березу использовали в работах наборного дерева еще только в каче­стве фона. Как основной материал для фона она употреблена, например, на футляре для стоячих часов 1794 года (Исторический музей; илл, 242). Сплошная фанеровка больших плоскостей, свя­занная с высшим расцветом мебели из карельской березы, относится, однако, уже к XIX веку.

392

Тенденция живописной разделки мебели, сказавшаяся в сюжетных и орнаментальных наборах, нашла себе и собственно живописное выражение в разделках мебели красками. Отчасти мы это ви­дели уже в резной мебели из Покровского-Стрешнева. Эта тенденция получила главенствующее значение в более простой мебели, у которой плоскости царг и спинок украшались декоративной росписью.

Третий тип мебели сильно отличался от первых двух по характеру декора. Это была мебель из полированного, по преимуществу, красного дерева, обладающего богатыми красочными оттенка­ми — от черно-малинового до желтовато-красного. Вместо резьбы и золочения здесь основным сред­ством для достижения художественного эффекта служила блестящая полировка поверхности, пока­зывающая красивый цвет и спокойные слои текстуры дерева. Эта отделка почти всегда очень осто­рожно дополнялась подчеркивающими конструкцию вещи тонкими прокладами и небольшими

253. Полукресло. Конец XVIII в.

254. Курильница. Конец XVIII—начало XIX в.

украшениями, сделанными из металла. Нередко подобную же мебель делали из простых сортов дре­весины и красили. Доживало свой век употребление дуба с матовой полировкой.

Стулья, кресла, диваны, различные столы, шкафы и комоды, сделанные из красного дерева, больше всякой другой мебели того времени имели, сдержанный и легкий характер, а конструктивных членений выражалась в них наиболее ясно. В мебели красного дерева стиль. приобретал большую строгость, а спокойный цвет древесины придавал формам оттенок некоторой монументальности. Классицистические формы не были, однако, единственными. Наряду с ними встречаются, хоть и значительно реже, отголоски барокко.

Классицистические формы постепенно приобрели черты весьма строгого характера. В их ос­нове лежали прямолинейные конструкции, красота мебели заключалась в пропорциях форм, в текстуре и отделке дерева. Отсутствовали какие-либо украшения, гладь поверхности нарушалась толь­ко до- веденными до минимальных размеров замочными скважинами и ручками, да низ ножки, оживлялся иногда резьбой. Но встречалась мебель, в которой строгие элементы соединялись с деталями более живого подвижного характера, явно находящимися под влиянием резной мебели, в частности можно указать на столы с изогнутыми проножками.