Манипуляция сознанием

Манипулирование - скрытое воздействие на сознание человека, с целью формирования определенного поведения, выгодного манипулятору.

Проблема политического манипулирования сознанием возникла давно и связана с проблемой борьбы за власть. Если в эпоху средневековья в Европе власть держалась на традиции, религии, то в эпоху позднего Возрождения и Нового времени религиозный авторитет стал рассеиваться. Необходимы были новые ресурсы властвования. Одним из них и стало манипулирование. Фактически отцом манипуляции можно назвать итальянского мыслителя

Н. Макиавелли (1469-1527 гг.). По его мнению, лидером является человек, знающий людей, мотивы их поведения, а значит и имеющий возможность на них воздействовать, управлять ими. Манипулирование используется не только для удержания, но и для захвата власти. Большой вклад в теорию захвата власти посредством манипуляции внес другой итальянский мыслитель и политик А. Грамши (1891-1937 гг.).

Особенности манипуляции политическим сознанием:

• это вид психологического воздействия, объектом которого становится душа человека. Физическое принуждение, насилие (или его угроза) здесь отсутствуют.

• это скрытое воздействие, факт которого не должен быть замечен объектом манипуляции. Индивид должен быть убежден, что он сам принимает решение, совершает какие – то действия под влиянием своих убеждений, а не навязанных извне. Особенно тщательно скрывается главная цель манипуляции, зачем, для чего человеку подают ту или иную информацию. Как правило, это вскрывается уже после того, как манипуляторы добились реализации своих планов. Хотя некоторые приемы манипулирования включают в себя «предельное самораскрытие», игру в искренность.

• манипуляция отличается от обмана. Последний может быть только частью манипулятивного воздействия. Ложная информация, воздействуя на поведение человека, нисколько не затрагивает его дух, его намерения и установки. Она только вводит человека в заблуждение. Манипулирование не только побуждает человека, находящегося под его воздействием, делать то, что желают другие, оно заставляет его хотеть это сделать [6, с. 16-19]

Наиболее распространенные приемы манипулирования:

• «подмена понятий» – речь идет совсем не о том, что происходит на самом деле. Недовольство советских людей отдельными сторонами жизни умело направили в русло отрицания всей системы; День независимости России правильно было бы назвать Днем разгосударствления, так как Декларация о суверенитете (12 июля 1990 г.) явилась одним из стимулов распада страны;

• «фрагментирование» информации, «звуковые шумы» - в данном случае происходит дробление информации и человек теряется, ему сложно выделить главную информацию; в конце 1980-х годов на советских граждан буквально обрушился шквал самой разнообразной информации: об НЛО, белых пятнах истории, экстрасенсах и т.п.; в таком хаосе сложно было осознать, что происходит, разобраться в бурном потоке информации; можно сказать, что пока советские граждане ждали встречи с инопланетянами, у них похитили страну;

• упрощение и стереотипизация. В эпоху перестройки, стоило только обвинить человека в том, что он «партократ» или «бюрократ», и такой человек терял авторитет и уважение у масс. К его мнению не прислушивались, если даже выступавший и приводил совершенно разумные аргументы;

• воздействие на эмоции – именно благодаря этому часто удается преодолеть защиту, выстраиваемую разумом человека. Массированный эмоциональный напор, использующий всевозможные средства: страхи, ценности, различные образы, чувство долга, чувство вины и т.п., является эффективным средством воздействия [12, с. 48]. Одним из средств, возбуждавших народ на неподчинение ГКЧП, были стереотипы «военного путча», «хунты», ГКЧП как коллективный «генерал Пиночет». У людей, прекрасно знавших по советским фильмам этого диктатора, сразу выстраивался соответствующий образ;

• тоталитаризм решения: иной альтернативы нет; например, во время президентских выборов 1996 сторонники Ельцина выдвинули лозунг: «Проголосуй или проиграешь»;

• полуправда – еще в Х1Х веке прусский генерал Мольтке говорил: «говорите правду, только правду, но не всю». В этом случае сообщается только часть информации.

В учебной литературе часто можно встретить тезис о том, что манипуляция присуща только авторитарным и тоталитарным режимам. Однако практика показывает, что в демократических режимах она также имеет место. Часто на Западе власти, говоря о демократии, ловко управляют массовым сознанием граждан и фактически все решают сами [6, с. 34-36].

При манипуляции активно используются самые разнообразные элементы сознания, например, те же политические мифы. Для примера рассмотрим технологию разгрома советского мифа. Сначала манипуляторами были созданы «зеркальные» мифы (1987-1989 гг.). В рамах атакуемого мифа произошло перераспределение ролей «злодеев» и «жертв». Это привело к переворачиванию мифа с ног на голову. Получается зеркальное отражение — структура прежняя, а действующие лица меняются местами» [12, с. 193]. Расстрелянные при Сталине «злодеи» и «враги народа» превратились в героев. Как много в те годы писали о «гениальном полководце» Тухачевском, злодейски убитом Сталиным; «антисталинце», «верном сыне партии» Кирове. Даже о Троцком сперва писали уважительно. И наоборот, «героев» развенчивали. Павлик Морозов оказался предателем отца; Александр Матросов якобы совершил свой подвиг под страхом расстрела, так как был в штрафбате; Зоя Космодемьянская поджигала дома крестьян, была ими схвачена и выдана немцам и т.д. «Перестройка» внесла путаницу в советский миф, он утратил свою целостность, а, следовательно, и силу воздействия.

Вторым этапом борьбы с советской мифологией стало разрушение «зеркальных» мифов (1990-1991 гг.). «Советский миф даже в зеркальном отражении мог существовать до тех пор, пока «новые святые» в свою очередь не были развенчаны» [12, с. 194]. И вот взялись за них. Тухачевский? Это тот самый, что крестьян газами травил? Кронштадт кровью залил? Киров? Он же за женщинами все бегал и был застрелен на почве ревности. Да и во всем поддерживал Сталина, с «врагами народа» не цацкался. Троцкий? Но он еще более кровожаден, чем Сталин, ненавидел Россию и русский народ. Постепенно добрались и до Ленина.

Шквал нарастал. При том какие-то альтернативные точки зрения – тех же ортодоксальных коммунистов, не выслушивались, таких людей обвиняли в мракобесии, сталинизме и т.п. Для вида поругивали тех же демократов, но больше доставалось их оппонентам. И часто почему-то разумные аргументы не принимались во внимание. Началась кампания по дискредитации колхозов, советской системы образования, системы социальной справедливости. Заявляли, например, что наши колхозы убыточные, дотационные и т.п., забывая, что и фермерские хозяйства Запада так же получают дотации (здесь использовался примем полуправды). Таким образом, «зеркальные» герои были дискредитированы, «зеркальный» миф оказался населен одними «злодеями» и потому рухнул. Рухнула и вся советская мифология. Конечно, в этой ситуации для многих простых людей вставал вопрос: если все «такие плохие», то кому верить?

Параллельно с разрушением советского мифа рос и креп антисоветский миф. Хлынули документальные и художественные фильмы о «светлом» Западе. Музыка с песнями типа группы «Кис»: «только в Америке дорога в рай». Запускался миф, что «Запад нам поможет», что он заинтересован в экономически процветающей России. Другие мифы, типа: «Рынок все отрегулирует, распустим колхозы, дадим землю фермерам и все». Вспомнили и «забытого исполина» - П. А. Столыпина… Все это демократы взяли на вооружение. И люди этому начали верить в атмосфере психоза, истерии. «Антисоветский миф был практически скопирован с западных образцов. Мифы вче­рашнего врага были объявлены истинными, а мифы коммунистического режима — ложными.

Таким образом, с одной стороны происходило крушение «зеркальных» мифов, а вместе с этим и всей советской идеологии, а с другой – формировался новый образ, миф о «светлом демократическом будущем». Все это и явилось одним из факторов крушения советского строя.

В чем же успех политических мифов? Применение их как средства достижения целей облегчается тем, что людей трудно убеждать при помощи логических аргументов, особенно, если они не хотят в них поверить. Люди скорее верят в то, что соответствует их собственным интересам, что подкрепляется их жизненным опытом и воспитанием. Если бы это было не так, то человек превратился бы в своего рода логическую машину. В реальной жизни все значительно сложнее. Люди устают от повседневности, они склонны к тому, чтобы мечтать, верить в то, что необязательно сбудется, но эта вера наполняет жизнь ожиданиями и надеждами [13, с. 131].

Подводя итоги, можно отметить, что манипуляция выступает как взаимодействие. Жертвой манипуляции человек может стать лишь в том случае, если он выступает как ее соавтор, соучастник. Только если человек под воздействием полученных сигналов перестраивает свои воззрения, мнения, настроения, цели – манипуляция состоялась [6, с. 16-19]. Таким образом, манипулирование играет существенную роль в эволюции сознания людей, а также в изменении их политического поведения.

Политическая субкультура. Являясь сложным и многоуровневым феноменом, политическая культура включает в себя так называемые субкультурные элементы. С одной стороны они отличаются друг от друга, зачастую даже очень. Но вместе с тем у них есть и нечто, позволяющее им становится частями единого целого. До сих пор нет единого подхода к характеристике данного феномена. Сложилось несколько трактовок субкультуры.

В. Н. Слюсаревский выделяет следующие:

• системно-динамический – рассматривает субкультуру как сложную систему, претерпевающую фазовые преобразования;

• синергетический подход анализирует взаимодействия субкультур как хаотически разворачивающийся процесс;

• информационный подход акцентирует внимание на роли СМИ в процессе функционирования субкультур;

• иерархический подход – в его рамках субкультура рассматривается как иерархически организованная система, в которой разные части живут по своим законам;

• социально-психологический – с позиции данного подхода субкультура выступает как картина мира, общая для определенной большой группы людей [20].

Как справедливо заметил В. Н. Слюсаревский, каждая дисциплина по-своему интерпретирует понятие субкультуры, выводит свои критерии для типологизации. Вместе с тем большинство авторов рассматривают субкультуру как совокупность локальных, относительно самостоятельных групп норм и ценностей, поддерживаемых отдельными социальными группами [3; 5; 18]

В структуре субкультуры выделяют следующие компоненты [6, с. 117-118]:

• языковой – особый язык, жаргоны и диалекты;

• вещественный – машины, орудия труда;

• эстетический – определенные формы художественной деятельности;

• ценностно-нормативный – общепринятые в данной группе обычаи, убеждения, взгляды, идеалы, позиции, ценности;

• институциональный – экономические, семейные, политические, образовательные, религиозные, бытовые и др. социальные институты.

К основным признакам субкультуры В. Н. Слюсаревский относит:

• знание или картина мира (в узком смысле) – на основании представлений человека об окружающем мире происходит его самоидентификация, ориентация в жизни;

• ценности – имея преставления и идентифицируя себя, индивид вырабатывает свою систему ценностей или принимает ценности той субкультуры, с которой он себя отождествляет;

• стиль и образ жизни – представители субкультуры, как правило, имеют свой стиль поведения и образ жизни;

• социальные институты как системы норм, регулирующих поведение индивида;

• процедурное знание – то знание, которое необходимо индивиду для выполнения своей роли;

• потребности и склонности, присущие определенной субкультуре [20].

На формирование субкультур влияет множество факторов, в том числе:

• положение в экономической и социальной структуре общества;

• этническая и расовая принадлежность;

• половозрастные характеристики;

• образовательные особенности населения.

Вместе с тем «…создателем, носителем и хранителем субкультурных традиций выступает обычно социокультурная группа». Но как отмечают исследователи, не все социальные группы могут обладать собственной субкультурой, а только те, которые имеют отличительные культурные особенности [20]. Любая субкультура стремится держать в определенной изоляции свои социокультурные признаки от других культурных слоев, стремясь сохранить самобытность [3]. При этом она не обязательно враждебно должна относиться к другим группам и к официальной субкультуре. В случае, если группа вырабатывает нормы и ценности, противоречащие господствующей культуре, может возникнуть контркультура.

Исследователи указывают на следующие крупные политические субкультуры:

• социально-классовые (буржуазная, пролетарская, крестьянская);

• этнические (в многонациональных государствах);

• региональные (городские, сельские и т.д.);

• религиозные (христианские, мусульманские и т.п.);

• поколенческие (молодежные, лиц среднего и старшего поколения);

• элитарные;

• девиантные;

• криминальные.

Внутри определенной политической группировки, социального слоя и т.п. также могут уживаться несколько субкультур. Например, в партноменклатуре накануне перестройки в СССР сложилось несколько субкультур.

^{Во-первых, так называемые «зубры» – те, кто ничего не хотел менять, не шел на уступки, чем способствовал хаосу, анархии.}

^{Во-вторых, были и «умеренные», понимавшие необходимость определенных изменений, но затем с ужасом отшатнувшиеся в сторону, увидев, куда заходит процесс. Наверное, к этой группе можно отнести Б. К. Пуго, друга М. С. Горбачева, видимо, на первом этапе поддерживавшего его, но в августе 1991 г. вошедшего в ГКЧП. Сюда же можно отнести и группу «идеалистов», желающих все сделать как можно лучше, реформировать строй, но упускающих инициативу, плетущихся в хвосте событий. В результате их деятельность приводила к краху (наверное, к ним можно отнести}

^{Н. И. Рыжкова). Зачастую у них не было стратегического видения пути, а только абстрактные идеи. Пример тому - слова М. С. Горбачева: «А действовать по Ленину – значит исследовать, как будущее вырастает из нынешней действительности. И в соответствии с этим строить свои планы»4.}

В-третьих, «западники» или «либералы», которые постепенно отказываясь от коммунистических убеждений, начинали по разным причинам стремиться к слому существующего строя (тот же А. Яковлев, которого не случайно называли «архитектором перестройки»).

^{В-четвертых, те, кто хотел сменить строй, так как он мешал этой группе присваивать собственность. Их союзниками на завершающем этапе стали те представители местных элит, кто сознательно пошел на слом СССР, стремясь стать полновластным хозяином в своих республиках (Б. Н. Ельцин). В России, и, возможно, не только в ней, существовала группа «национал-коммунистов» (терминология А. С. Ципко), вступившая во временный союз с демократами, дабы отколоться от центра, чтобы потом прибрать к рукам власть в республике. Вновь вспомним историю с принятием декларации о суверенитет России, когда коммунисты голосовали вместе со сторонниками Ельцина. С этим слоем совпали интересы большой группы карьеристов, стремящихся к власти и использующих для этого все средства. Не случайно в ряде бывших республик СССР у власти остаются вчерашние члены КПСС.}

^{Имелись и просто малограмотные люди, которые своими метаниями, шараханиями способствовали ухудшению обстановки.}

^{То же самое наблюдалось и в среде интеллигенции. Во-первых, это «марксисты», считающие, что мы идем не по Марксу и пора бы вернуться к заветам Ленина. Часть их сначала поддержала перестройку, но затем некоторые отошли от нее. Наверное, к их числу можно отнести философа А. А. Зиновьева, находящегося в то время за границей.}

^{Во-вторых, «западники», преклоняющиеся перед Америкой и Европой (А. Д. Сахаров). Эта группа, как ни парадоксально, была отчасти и порождением советской системы. Ведь историю дореволюционной России тогда представляли в мрачных тонах. Вот у людей и сформировалось представление: прошлое России – «черная дыра», настоящее не удовлетворяло, и взоры с надеждой обращались к Западу. Отсюда и враждебность этих людей к таким понятиям, как «державность», «религия»; их чуждость таким словам, как «духовное очищение», «покаяние». Главное для них – заимствование западных идей, мыслей.}

В-третьих, часть русских, которую условно можно назвать «традиционалистами». Они считали Советский строй чужеродным для страны явлением. Сюда можно отнести А. И. Солженицына, воспевавшего в своих произведениях царскую Россию. Однако часть «традиционалистов» вступилась за советскую власть, вовремя заметив, к чему ведут все преобразования, поняв, что в первую очередь они ударят по русским традициям (такие писатели как

В. Белов, В. Распутин).

Наличие совпадающей системы ценностей позволяет политическим субкультурам спокойно уживаться друг с другом, взаимодействовать. Кроме того, существование развитых субкультур, их разнообразие – свидетельство не только внутреннего богатства данного общества, едва ли более важно, что такое общество оказывается более способным к адаптации к новым условиям, готовым найти ответы на новые вызовы истории, то есть способным к саморазвитию. Нужно также добавить, что богатство и разнообразие субкультур, толерантное к ним отношение способствуют обогащению банка идей, культурных образцов общества [7, с. 453-454]. Нередко будущее народа во многом зависит от наличия в его структуре субкультуры, которая содержит довольно эффективный ответ на вызовы истории. Такова политическая культура Китая и Японии, например, которые могут воспринимать, заимствовать элементы культуры других стран. Это им позволило давать адекватные ответы на вызовы Запада.

Но в то же время исследователи указывают, что существование в обществе множества политических субкультур может привести и к дестабилизации всей общественно-политической жизни. Это как правило вызвано серьезными расхождениями в понимании существующих политических ценностей. Возникает так называемая контркультура.

Контркультура. Под контркультурой понимается совокупность идей, ценностей, норм, поведенческих установок определенной социальной группы, которые находятся в конфликте с общепризнанными. Часто контркультуру рассматривают как один из элементов субкультуры.

По мнению А. И. Кравченко, иногда невозможно провести грань между субкультурой и контркультурой. В этом случае одному явлению на равных правах применяются оба названия [12]. В то же время у контркультуры и у субкультуры бывают разные цели. Если субкультура не стремится к смене официальных ценностей, являясь частью системы, то контркультура противостоит официальной культуре и другим субкультурам.

Исследователи данного феномена выделяют несколько подходов к его трактовке:

• контркультура как феномен, открыто противостоящий культуре современного общества, обладающий всем набором отрицательных характеристик, образуемых путем инверсии ценностей господствующей культуры;

• это явление, не совпадающее с нормами и ценностями, господствующими в обществе, но не отрицающее культуру социума, в рамках которого оно сформировалось; вместе с тем контркультура выполняет роль дестабилизирующего начала, в то время, как стабилизирующие функции осуществляются господствующей культурой;

• трактуется контркультура и как всякое движение в культуре, направленное против господствующей системы ценностей и обладающее потенциалом обновления: оно возникает как осознание кризиса предшествующей культурной парадигмы и характеризуется группой устойчивых признаков.

При многообразии всех подходов главным критерием определения контркультуры является факт ее противостояния официальной культуре [11, с. 9]. Хотя многое зависит и от определения феномена культуры.

Факторы формирования контркультуры. В. И. Ильин полагает, что одной из главных причин становления контркультуры является желание самовыразиться, самоутвердиться [9]. Индивиды, не имеющие возможностей к самоутверждению в официальной субкультуре, стремятся к созданию новых форм. Для занятия видного места в контркультуре не требуется многого – порой лишь достаточно отрицать существующие нормы. В данном контексте чаще всего носителями контркультурных настроений выступает молодежь, не имеющая возможностей для самореализации, либо находящаяся в состоянии перехода к новому социальному статусу. И. В. Ковшова отмечает, что «приверженцы контркультуры, как правило, подвержены длительной маргинализации и поэтому слабо интегрированы в доминирующий культурный универсум» [11, с. 6.]. В результате происходит отчуждение индивидов от общества.

Не менее важным фактором выступает обесценивание существующих идеалов, норм в глазах общества. История Советского Союза дает наглядный пример. В конце 1970-х гг. существующая марксистская идеология, остановившаяся в своем развитии на несколько десятков лет, не могла предложить ничего нового. Это побудило к возникновению множества субкультурных течений (см. об этом выше), часть из которых постепенно превращалась в контркультурные. Более того, нарастала волна нигилизма и скептицизма в обществе. Одной из причин молодежных бунтов на Западе в 1968-м году явилось разочарование преимущественно молодежи, в существующей системой ценностей. Формирующаяся контркультура стремится тем самым заменить собой девальвированные ценности. При этом в одних случаях контркультура предлагает обратиться к ценностям прошлого, в других пытается создать нечто новое.

Становление контркультуры проходит несколько этапов.

• на первом этапе происходит отвержение некоторыми индивидами господствующей культуры;

• далее вырабатывается своя система ценностей; при этом пока еще не обязательно враждебная доминирующей; формирование этой системы происходит зачастую путем отталкивания от доминирующей культуры; в какой-то степени контркультура обязана существованием именно своей оппонентке, зарождаясь в ее недрах;

• созданная система ценностей начинает все более противостоять официальной;

• в период кризиса в обществе возможно расширение контркультуры; происходит постепенное или резкое внедрение ее ценностей в социум;

• в случае победы контркультуры происходит ее навязывание всему обществу.

Разумеется, возможны ситуации, когда контркультура остается на маргинальных позициях, оказывая лишь слабое противодействие существующей культуре.

М. Р. Жбанков выделяет несколько поведенческих моделей контркультуры:

• собственно «подпольное» существование, в котором страх перед реальностью соединяется со стремлением найти убежище в тайниках собственного подсознания;

• построение субъективистско-иррациональной картины «лучшей реальности» и агрессивно-волевое вмешательство в естественный ход развития общества с целью приведения его в соответствие со своими собственными утопическими представлениями;

• конструктивное культуротворчество, связанное с экспериментально-авангардистским поиском мировоззренческих оснований новой эпохи [8].

Таким образом, с одной стороны контркультура может расшатывать общество, содействовать конфликтам внутри социума. Вместе с тем некоторые исследователи допускают, что «включение контркультурных идей в доминирующий культурный универсум способствует сохранению целостности культурной системы, благодаря чему вырабатывается новый образ доминирующей культуры и совершенствуются механизмы ее поддержания» [11, с. 7]. В какой-то степени так произошло и на Западе в начале 1970-х гг., когда представители некоторых контркультурных групп фактически влились в существующую систему. Официальная культура даже стала активно использовать в своих целях некоторые символы контркультуры. Например, образ латиноамериканского революционера Э. Че Гевары.