Нравственная культура

Развитие древнегреческой обыденной морали вроде бы типично для всех древних цивилизаций. Сначала развиваются и осознаются добродетели воина: мужество, стойкость, и добродетели земледельца-труженика: трудолюбие, умеренность. И в раннегреческой философии, например у Демокрита, в качестве идеала жизни выдвигается умеренное удовлетворение людьми своих жизненных потребностей. Меру же дает и позволяет соблюсти мудрость, которая ведет к полезным действиям и отвращает от бесполезных: отказывайся от всякого удовольствия, которое не полезно (Демокрит). То есть, самое главное – это жить спокойно, занимаясь своими делами, и не лезть в чужие. Хотя в случае общей нужды – предполагалась взаимопомощь. И кроме того, оказывать некоторые благодеяния другим считалось полезным, ибо это помогает преодолевать одиночество, может вести к чувству дружбы.

Однако древние греки были не только земледельцами и воинами, но и мореплавателями, и торговцами, и горожанами-ремесленниками. Их кругозор, в том числе и моральный, – довольно широк. И дело не столько в том, что ценятся ловкость, хитрость, даже умение обмануть противника, иногда подшутить над человеком. Важно то, что, во-первых, в Древней Греции (при не очень сильно развитом культе предков) появляется полисная мораль с ее полисным (гражданским) патриотизмом. Грекам были свойственны гордость за свой полис, способность к переживанию его бед и радостей. Позже это чувство стало более широким – гордостью свободного эллина, представителя цивилизованной Эллады, ее культуры.

Во-вторых, постепенно, с усложнением внутриполисных и внешних связей и отношений, усложняются и нравственные проблемы. Это отражено в древнегреческой литературе, в трагедиях Эсхила, Софокла, Эврипида. Так в трагедии “Антигона” Софокла разворачивается проблема противоречия между фанатизмом порядка, традиции и силой любви, милосердия, сострадания. По сути речь шла о борьбе нового духовного богатства со старыми моральными нормами.

Как и везде, нравственная культура проявлялась на низшем уровне в требованиях обыденной морали, довольно утилитарной. Мерилом этой морали являлась польза. Но у древних греков появились и другие нравственные ценности. На первый план выдвинулась не практическая польза, а долг гражданина, долг человека. На этой основе стало происходить утверждение норм человеческих взаимоотношений. Древнегреческая философия и искусство много сделали в этом направлении и помогли людям достаточно определенно в возможностях их развития выходить на специализированный уровень нравственной культуры, на котором именно нравственность, сама по себе, добродетель оказывалась высшей ценностью жизни. Некоторые из философов и художников Древней Греции

видели уже необходимость и возможность выхода и с этого уровня на высший уровень нравственной культуры, на котором основой нравственности становится не долг как таковой (тем более не традиция), а доминантная потребность человека

вжизни другого человека, практическое признание Другого высшей жизненной ценностью.

Ярче всего это выражено в судьбе и учении легендарного Сократа (469–399 г.г. до н. э), человека, полюбившего истину более всего на свете. Истина, которую полюбил Сократ не была безличной, безразличной к человеку. Речь шла об истине жизненно значимой. Сократ, который ничего не писал (все что мы знаем, известно

впередаче его учеников и комментаторов), почти 30 лет вел беседы с учениками на афинском рынке, на улицах Афин. Содержание этих бесед было необычным, занимательным, острым. Сократ сбивал спесь с записных мудрецов, с правителей тогдашних Афин, показывая, что им не дается истина, что они не знают того, что должно знать человеку. А нужно знать прежде всего, что такое добродетель, о которой они якобы так пекутся. Сократ при этом демонстрировал оригинальный путь размышлений над этим и другими вопросами, не давая готовых ответов. Он возмущал народ, заставляя даже афинских зевак смеяться над общепринятыми определениями высшего Блага или гражданского долга, над некоторыми устоявшимися ритуалами и верованиями. Он издевался над афинской демократией, которая привела к власти демагогов. Сам вечно сомневающийся, и, в то же время, уверенный, парадоксальный, он жалил всех и вся, “соблазнял” юношество, уча его сомнению, свободному размышлению и добродетели.

Иего осудили, приговорив к смертной казни за неверие в богов (в которых он нестандартно, но верил), за развращение юношества. Но метод и суть его размышлений (сомнение, ирония) были направлены к одному, к утверждению высшей истины – той, что счастье и добродетель – это одно и то же. Даже лучшие афинские умы, исключая некоторых учеников Сократа, не могли подняться до такой нравственной высоты. Защищая себя в суде, Сократ говорил, что он только и делал, что ходил и убеждал каждого, молодого и старого, заботиться раньше и сильнее не о телах или деньгах, но о душе, чтобы она была как можно лучше. И жить и умирать, как показал Сократ, человеку необходимо в согласии с высшей добродетелью, с Благом. Но конкретно Сократ не обозначал, в чем же это высшее Благо состоит. Его ученики, такие как Платон, киники, киренаики пытались поразному развить далее мысли Сократа о совершенном бытии человека.

Ив общем для Древней Греции характерно создание идеала развития человека к совершенству; человека в единстве его телесности и духовности, чувственности и разумности. Недаром в Древней Греции идеальный человек – это человек калокагатийный (от “калон” – прекрасный и “агатон” – добрый, благородный), прекрасный во всем: и телом и делами, и мыслями и их выражением, и чувствами и поведением.

Причем, в плане его внешнего обнаружения, выражения в жизни, в реальных отношениях между людьми идеал этот должен был быть вполне

очевиден. Эллин в реализуемом идеале бытия и поведения, с точки зрения древнегреческой философии, должен был стремиться к культуре (хотя самого слова “культура” еще не было). И двигаться, и говорить, и мыслить, и чувствовать следовало свободно, с ориентацией на других людей, в границах меры, выявляя таким образом свою человеческую сущность. Так, в древности, во время погребалных обрядов женщины в скорби рвали волосы на голове, царапали ногтями лица, громко рыдали. В классический период Древней Греции такое поведение считалось недостойным и безобразным. Любые аффекты требовали человеческого оформления. Скорбь ведь может проявиться и как дикая и как облагороженная. К последнему, к облагораживанию жизни во всех ее проявлениях тяготело античное общество, хотя бы в устремленности. Далеко не во всем и не всегда это тяготение выявилось в реальной жизни древнегреческих полисов. Изображение древнегреческой культуры есть некая ее идеализация. Но, вопервых, кое-что видимо проявлялось все-таки в этой жизни как высокая культура. А во-вторых, наличие самой вот такой возвышенной, хотя бы теоретической, мировоззренческой устремленности к культуре – это уже завоевание человеческого духа.

В связи со всем этим, столь мощно и своеобразно, наряду с культурой нравственной, в единстве с ней, в Древней Греции развилась культура эстетическая и художественная.

Эстетическая и художественная культура Древней Греции

В отличие от других древних культур, в Древней Греции эстетическая и художественная культура оказалась столь развитой (во всяком случае в классический период), что, во-первых, вся жизнь древнегреческих полисов была, так или иначе, пронизана ею, и, во-вторых, ее воздействие на культуру человечества продолжается до сих пор. Пытаться описать особенности античной эстетической и художественной культуры подробно в нашем случае невозможно, да и нецелесообразно. Но вполне возможно указать на некоторые общие черты, в которых выявилось эстетическое и художественное своеобразие культуры Древней Греции.

Прежде всего это усиленное стремление к упорядоченности, завершенности, цельности, гармоничности. Именно в связи с этим, мировоззрение древних греков эстетично по сути. Космос виделся ими как завершенное целое: гармоничное, прекрасное, звучащее. И не безмерное (как скажем в Древней Индии). Это была Человеческая Вселенная. В древнегреческих мифах создание мира представляется его гармонизацией. Греческие боги (олимпийские!) – прекрасны и гармоничны. Даже Судьба (Рок) при всей своей грозности, эстетична. Древнегреческий эпос естественно складывался в завершенные целостные поэмы (Илиада, Одиссея) и циклы сказаний. Древнегреческие трагедии и комедии стремились к совершенству

своего построения. То же касалось и архитектуры, стремившейся к завершенности форм в человеческих масштабах. И скульптуры, в которой складывались каноны, более гибкие, чем древнеегипетские, а главное – антропометрические, математически и зрительно выверенные, основанные на пропорциях правильно сложенного человеческого тела. Это был “канон природы”, но обработанной, ставший “каноном культуры”. Ведь и живое человеческое тело обрабатывалось, оформлялось в занятиях гимнастикой. Человек оказался действительно “мерой всех вещей” (Протагор) во многих отношениях, и всегда – мерой совершенства. В этом плане древнегреческое искусство действительно классично. Но эта классичность его не была столь узкой, формальной, как позже в европейском классицизме, выросшем на основе греческих и римских образцов.

Второе, что характерно, – это впервые так глубоко осознаваемая и ощущаемая древними греками ценность красоты. В Благе, к которому, по мнению многих греческих мыслителей, должна была стремиться жизнь человека, красота занимала одну из ведущих позиций. Платон считал, что эллина прежде всего отличает именно любовь к прекрасному. И в этом утверждении была-таки доля истины. В. Татаркевич, рассматривая античную эстетику, отметил, что позднейшие архитекторы (Виолле-де-Дюк) предполагали наличие “абсолютного зрения” у древних греков. Если не все они, то очень многие могли оценить красоту архитектурных сооружений и скульптуры, которая не была музейной. Скульптурные изображения (богов, героев, победителей разных игр и конкурсов) ставились повсеместно. Украшенность жизненной среды, жизни вообще, – была поразительной. Это касалось не только архитектуры и скульптуры, но и одежды, вещей, обстановки, театральных представлений, празднеств, искусства слова.

Жизнь древнегреческого полиса была реально эстетичной во многих отношениях. Огромное множество произведений искусства изобразительного, предметов для эстетического созерцания. Гимнастика, спортивные состязания, которые были вполне обычными, частыми. Обнаженные, атлетически развитые, прекрасные тела постоянно созерцались и служили основой для ваяния. Поэзия участвовала в самых разных сторонах жизни, в том числе и в политической. Музыка понималась и применялась как средство врачевания, создания душевного настроя. Древнегреческий театр волновал зрителей, поднимая самые животрепещущие проблемы, порождая состояние “катарсиса” (очищения души), давая выход чувствам.

И все это было связано с ценностью свободы, не только собственно гражданской, но и свободы во владении телом, в одеяниях, в мысли и слове. Необычайно развилась риторика, ораторское искусство, логика. Свобода духа проявлялась в поиске красоты мысли, выражаемой образно, почти ничем не стесняемой, и гармонично, изящно оформленной.

Разумеется, это далеко не все из особенностей древнегреческой эстетической и художественной культуры. Но и этого достаточно, чтобы ее воздействие на мировую культуру было заметным через тысячелетия. Античная