после всех молений дождь не приходил, то верующие стягивали с идола одежды и вытаскивали его из храма во двор под действие палящих лучей. Могли “арестовать” идола и даже подвергнуть наказанию в виде избиения бамбуковыми палками. Последнее часто приводило к полному физическому уничтожению идола. А последний – не просто изображение бога, но, в известном смысле, сам бог. Выходит в древности допускалось такое вот “панибратское” отношение к богам. И не только не было страха перед ними, но было возможно проявление гнева и негодования, вплоть до физического воздействия.

То есть, боги не были вполне отделены от человека. Человек и боги были едины в выполнении одной задачи – встраивания человека в действительность, утверждения его в мире как полноправного физического существа. И боги были в первую очередь помощниками в этом трудном деле. Через них, и посредством них, человек обретал свое лицо, свое место, свое предназначение. И если богу было угодно пренебречь этой своей обязанностью, то человек не позволял ему долго отвращаться от нее.

Боги-помощники обладали большими возможностями; ведь они – всесильны. Но не всеведущи. “Панибратское”отношение предполагало, скажем, возможность обмана богов. Такого рода действие не было табуировано. Конечно, в каждом обществе ложь осуждается, но ни для кого не секрет, что, тем не менее, она существует. В монотеизме ложь невозможна. Бог всеведущ, он читает в сердце человека. Здесь же была возможной. Почему? Наверное, потому, что есть уверенность, в том, что она не будет раскрыта. Языческий Бог не имел никакого отношения к миру помыслов человека. Он был скорее занят внешними проявлениями жизни, тем, что объективируется. А это – свидетельство того, что человек значимой сферой своего проявления мыслил мир действия, внешний мир. Это значит, что душа, дух еще не нашли в нем ценностного воплощения. Это, вопервых. И, во-вторых, кому человек может солгать? Тому, уважение к кому не носит тотального характера. Этим опять же подтверждается специфичность отношения к богам в древности.

В Древнем Египте, например, существовало сочинение под названием “Книга мертвых”. В 125 главе этого сочинения дана оправдательная речь усопшего на суде богов. Эта речь состоит сплошь из отрицательных предложений.

“Я не чинил людям зла.

Яне нанес ущерба скоту.

Яне совершал греха в месте Истины...

Яне творил дурного” [24], и так далее.

Но человек – существо несовершенное. И на самом деле творил хотя бы чтото из того, от чего отказывался “на суде”. А чтобы боги не распознали лжи в словах усопшего, ему в рот клали высушенного жука-скарабея. Он, по мнению древних египтян, обладал свойством скрадывать качество лживости в словах людей. И вместе с тем, по словам греческого историка – Геродота, египтяне были самыми набожными из людей.

К такого же рода феноменам относился и древний по происхождению обычай одевать мальчиков как девочек в течение нескольких лет после рождения, основанный на желании обмануть смерть, если она вдруг захочет “забрать”мальчика. Моряки в Китае, перед выходом в море, бросали в него бумажную джонку, для того, чтобы злые духи топили ее, а не настоящую.

Во всех языческих религиях боги постепенно оказывались все менее “природными”(растительно или животнообразными) существами и все более обретали человеческие черты: и внешние и поведенческие. В позднем развитии Древнего Египта у богини – Исиды от ее первоначального облика коровы сохранились только рога, а в изображении бога Гора (Хоруса), иногда – голова сокола. Все боги Древнего Египта, судя по древнеегипетским текстам, начали вести себя как люди: ссорились, обманывали друг друга, и т. д. Но в то же время, в их образах, в верованиях в них, было воплощено и самое лучшее человеческое, что уже стало осознаваться людьми в качестве такового. Милосердие, свойственное богам, их нетерпимость ко злу, обману, угнетению, сквернословию,

– стали идеалом и человеческого поведения, в качестве угодного богам. В древнеегипетском гимне богу Атону (богу – солнечному диску!) содержится похвала за множество благодеяний, оказываемых им: скот радуется на лугах своих, деревья и травы зеленеют... Все животные прыгают на ногах своих. Все крылатое летает на крыльях своих – все оживает, когда озаряешь ты их сияньем своим.

Отдельные боги становились символами очеловеченности, цивилизованности, упорядоченности жизни. Богиня Маат в Древнем Египте была символом порядка во Вселенной. Религия Осириса и Исиды стала религией спасения, хотя еще не спасения души.

Все это говорило о том, что людьми были осознаны во многом пока еще идеальные нормы поведения. То, к чему при жизни человек должен стремиться, а что-то и реализовать через соответствие своего поведения – обычаям, традициям, моральным установлениям, божественным образцам, ритуально-церемониальным формам.

Кроме большого множества богов, в жизни древнейших цивилизаций присутствовало еще громадное количество иных форм и сил – как то: духи, по большей части зловредные; животные, обладающие способностью наносить вред человеку, а иногда и превращаться в человека; деревья и кусты, носители определенных сил, к которым тоже надо относиться определенным образом, чтобы не навлечь на себя беды, и так далее. То есть, древний человек никогда не бывал предоставлен сам себе, он был вечно окружен разного рода существами, которые постоянно чего-то от него требовали. В известной мере может и это способствовало выработке жесткого ритуального поведения, которое включало в себя изначально и способы охранения от неподобающего, поведения, провоцирующего опасные силы.

РИТУАЛЬНОСТЬ ПОВЕДЕНИЯ ЛЮДЕЙ ДРЕВНОСТИ И БЫТИЕ НРАВСТВЕННОСТИ

Можно предположить, что общественная ритуальность поведения, (порожденная еще первобытностью), вполне соответствовала и новой жесткой иерархической системе построения общества, и старой охранительной тенденции

вобщении с миром духов и других таинственных существ. Действительно, ритуал очень удобен в этих смыслах. Ритуал включает в себя основные социальные акценты. Он устанавливает способы взаимоотношений представителей разных сословий, строго определяя, что каждый из них может делать по отношению к другому, с тем, чтобы никто не был обижен. Это очень важно. Были созданы формы взаимоотношений, которые носили жесткий “каркасный” вид, что препятствовало проявлению человеческой индивидуальности в поведении, задавало вполне определенное движение и положение человека. И от последнего мало что зависело. Он раз и навсегда был “определен” и, говоря словами мультипликационного персонажа, “сосчитан” случайностью рождения в рамках того или иного сословия. Образ человека задавался посредством его сословия, а отсюда вытекал и определенный кодекс поведения, который состоял не из принципов или нравственно-психологических установок, в соответствии с которыми человек индивидуально мог строить линию своего поведения, а из заранее созданных и отрегулированных сценариев поведения на все случаи жизни. И как ни тяжек, как это нам теперь представляется, был внешний, довлеющий человеку стандарт, тем не менее, для человека тех древнейших времен это был единственно возможный поведенческий вариант существования. Он включал в себя ценностно отработанный рисунок поведения для участников, в котором уже было отмечено и место каждого из них в иерархической системе, и ценность сословия, к которому они принадлежат и, соответственно, ценность каждого как личности. Здесь была заложена форма выражения ценности человека во времена, когда индивидуальная ценность еще никак не могла быть понята и выражена отдельной личностью, ибо личности еще почти нет. Далее, за вот этой стандартной формой, укрывающей человека как щит, оказывалась возможным индивидуальное развитие человека. Ведь стандарт действительно не только навязывается как нечто чуждое, но, будучи освоен, он способствует развитию человека, как формы культуры. Ценности, заложенные в нем, становятся ценностями индивида. И потом, стандарт закрывает внутренний мир человека от внешних посягательств, тем самым, создавая возможности неспешного индивидуального развития.

Вдревних цивилизациях громадное значение придавалось уважительному отношению к человеку. Нормы, по большей части, были направлены на то, чтобы

вкаждом конкретном случае никто из участников не “потерял лицо”. Вежливость, обходительность стали важнейшими нравственными ориентирами в поведении человека того далекого времени. И это работало, как по отношению к сословиям,

находящимся на верхних ступенях иерархической лестницы, так и защищало сословия нижние. Самурай, конечно, мог посчитать взгляд простолюдина дерзким

иотрубить ему голову, но он был обязан тут же покончить с собой путем харакири.

То есть церемонность, и ритуальность поведения создавала необходимое структурирование общества, благодаря чему оно не теряло своей устойчивости. Кроме того, это, хотя и несколько парадоксальным образом, образовывало лакуну, где оказывалось возможным индивидуальное развитие человека.

Правила поведения, закрепленные в ритуалах людей, древнейших цивилизаций не заменяли и не решали всех нравственных проблем, возникавших в отношениях между людьми. Процесс освоения ценностей через ритуальные действа, – довольно долог. А ценности из внешних постепенно становятся внутренние присущими человеку, и жизнь чуть ли не каждый день требует разрешения тех или иных коллизий.

Нравственное регулирование для того, чтобы осуществляться должно, опираться на некие, кажущиеся естественными для людей основания, в качестве которых выступают основные ценности общества.

Такими ценностями для древнейшего человека как было показано, выступают материальное благополучие человека, здоровье, единство внутри рода

исемьи, и еще долголетие. Это правильная, хорошая жизнь, и ничто ее не должно нарушать. А если все же нарушается, то должно урегулироваться таким образом, чтобы нанесенный ущерб был отмщен равным ущербом обидчику. Первым принципом морального регулирования в древнейших цивилизациях выступал принцип равного воздаяния или Талион (от лат. talio – столько же). Этот принцип выражен в очень простой и набившей оскомину фразе “око за око, зуб за зуб”. Такой принцип “работал” уже в первобытности. Да и в современности он не исчез. Он отличается рядом специфических характеристик, которые довольно выпукло обрисовывают мироощущение человека того времени. Во-первых, масштаб действия этого принципа задается извне, внешним образом, а значит, источник активности лежит вне самого действующего существа. То есть, действие носит реактивный характер. Кроме того, само отмщение должно быть таким же, каков был нанесен ущерб. Во-вторых, акцент на отмщении как обязательном, едва ли не автоматическом действии, свидетельствует о том, что реакция идет только на поступок, и вовсе не принимаются во внимание ни намерение, ни произвол, ни желание преступника. Даже личность преступника не имеет никакого значения. Человек вовсе не является предметом мести. Восстанавливают справедливость, понятую как равенство воздаяния. Но талион далеко не универсален как средство регуляции взаимоотношений, и, с усилением динамики социальных изменений, он перестает удовлетворять всем условиям. Это проявляется в том, что перестают настаивать на скрупулезной точности исполнения воздающего действия. Смертью карается уже только смерть, другие же виды преступлений могут быть оплачены деньгами.

Талион хорошо работал в условиях цельности, спаянности родственного коллектива, его безусловной поддержки. Это было возможно в условиях взаимной вражды между родами. Когда же устанавливается взаимная связь и зависимость, как различных сословий, так и этнических образований в условиях цивилизации, тогда соблюдение талиона перестает быть эффективным, ибо, нанося ущерб другому, человек, так или иначе, наносит ущерб себе.

Дело равного воздаяния становится в условиях цивилизации делом семейным. Но поскольку семьи призваны разрешить конфликт, то это более интимный контакт. Тогда уже волей-неволей обращают внимание на мотивацию поступка, то есть на человека, а не только на само действие. Более того, зло начинают искать в помыслах, более чем в самом поступке. В таких условиях талион оказывается недостаточным принципом регуляции; обращение к нему далеко не во всех случаях морального затруднения помогало разрешить конфликт. Именно в силу того, что талион был принципом регуляции общества, в котором преобладала коллективная ответственность. Появление индивидуальностей, хотя далеко не в полной мере, если судить с точки зрения сегодняшнего дня, потребовало более тонкого регулятора. Таким стало Золотое правило нравственности: (не) поступай по отношению к другим так, как ты (не) хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе. Оно начало существовать в виде как положительного (что более точно выражает его смысл), так и отрицательного определения. Первые упоминания о нем в VI веке до нашей эры в Махабхарате [25]. Встречается это правило и позже у Конфуция. Отличия Золотого правила нравственности от талиона в следующем:

1.Действия в Золотом правиле нравственности имеют источником активность самого человека, тогда как в талионе человек выступает только как персонифицированная реакция на чужое действие. То есть, центр тяжести, в отличие от талиона, переносится внутрь. Само требование получает реальность и оказывается осуществимым только тогда, когда оно внутренне принято индивидом, одобрено им, приняло форму его субъективного желания. А это значит, что человек не просто подумал, перед тем как начать действовать, а, выступая инициатором действия, – берет на себя ответственность за то, что он сделает. И каким бы социально значимым ни было нравственное действие, тем не менее, его осуществление или неосуществление зависело от отдельно действующего самостоятельного человека. Таким образом, Золотое правило нравственности требует в качестве условия своего существования индивидуализированного человека. Тогда как талион вполне мог существовать, и только тогда и мог существовать, когда человеческая индивидуальность еще не выкристализовалась.

2.Внутренняя потребность в действии, которое задается в Золотом правиле нравственности, вовсе не есть проявление эгоистического своеволия. Это правило содержит, во-первых, мысль о единосущности всех людей. То есть другой, по сути, ничем от меня не отличается, и то, что для меня худо, будет худо и для него.

Более того, здесь присутствует характерная для нравственности черта – равенство всех перед лицом морального закона. Здесь нет своих и чужих, как это присутствует в талионе. И потому можно сказать, что это правило, – волюнтаристично по существу, а скорее, оно есть выражение момента абсолютной истины во взаимоотношениях людей. Это совершенно беспристрастное суждение, и обращение к человеку ни в коей мере не есть выделение его из ряда себе подобных. Вообще-то нравственное отношение может состояться только тогда, когда агенты его равны и нравственное требование может иметь по отношению ко всем им одинаковую силу.

3.Золотое правило нравственности, появившееся во времена Древнейших цивилизации, свидетельствует о том, что развитие человека фактически дошло до начала его личностной обособленности. Потому уже, что норма, содержащаяся в Золотом правиле нравственности, не просто обеспечивает возможность совместного существования людей (это имело место и в талионе), но она настаивает на уважительном отношении к человеку, ибо субъектом нравственного требования выступает сам человек.

4.Золотое правило нравственности в снятом виде содержит представление о человеке, как самостоятельном субъекте действия. В самом деле, Золотое правило нравственности предполагает в индивидах способность действовать в соответствии с собственными желаниями. Собственно речь идет не столько о желании, сколько о воле человека к действию. Оно требует от человека поступать

всоответствии с обязанностями, которые он сам на себя накладывает. Действовать не по внешнему принуждению, а из внутренней необходимости. Кроме того, нравственное требование в Золотом правиле задает только общее направление действия, не предписывая способа исполнения, оставляя на волю индивида решение того, что и как он будет делать. То есть, оно дает большую свободу, которая кроме ответственности задает и высокий уровень уважения к человеку.

Более того, нравственное требование в Золотом правиле содержит в себе возможность для индивида выбирать основания своего действия самостоятельно, а, следовательно, дает возможность проявить творчество. Не просто исходить из существующих норм, но и отнестись критически к тому, что есть и двинуться дальше. Золотое правило нравственности содержит в себе тенденцию движения в будущее, а не стремление задержать тот уровень развития, который к данному моменту был достигнут.

В Золотом правиле не присутствует указания на санкцию в случае невыполнения правила.

И это тоже чрезвычайно важный показатель того, что оно нацелено не на внешнюю форму послушания, а на внутренний мир личности, когда решение о действии принимается индивидуально с полной мерой ответственности.

Можно сказать, что появление Золотого правила нравственности свидетельствует о кардинальном изменении человека в ту эпоху, когда человек приобретает некоторую независимость от подавляющего его окружения.

Деятельность человека становится более свободной, самообязывающей. Конечно, всю свою историю человек еще будет за это бороться, но начало было положено здесь.

Золотое правило нравственности, появившееся в эпоху Древнейших цивилизаций, – важный показатель уровня развития человека и культуры, но оно есть общее правило отношения. Это общее правило декларировалось в утверждении определенных правил и ценностей. Нравственные правила содержательно были по большей части отрицательными, то есть такими, которые отвращали от греха, как, например, “не лжесвидетельствуй”.

В то же время, в Древних цивилизациях была и реализовывалась необходимость в более жестком упорядочивании отношений между людьми. Это вызвало к жизни появление и развитие права. Обычаи, традиции, нормы, дополнялись законами. Известен, скажем, свод законов Хаммурапи (в Древней Месопотамии), в котором предусматривались наказания за небрежность или невнимание земледельца к оросительным сооружениям, за плохо сделанную строителем работу, за неудачную операцию врача. Эти законы охраняли и семью. Законы Хаммурапи были суровы, жестоки, но они вводили элемент нормы в отношения людей, упорядочивали их.

Законы, кодексы жестко регламентировали и цивилизовали жизнь, вводя в

нее моменты социальной искусственной организованности. Однако было необходимым и развитие более тонкого нравственного регулирования отношений между людьми, ибо они становились все более разнообразными. Наряду с традиционными, возникали и развивались новые отношения, новые формы и способы их регулирования, выражавшие характер и степень их окультуривания, одухотворения.

РОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ, ОТНОШЕНИЯ ДРУЖБЫ И ЛЮБВИ

Уже отмечалось, что первой формой взаимоотношений между людьми были формы родства. Люди, с которыми древний человек вступал в частые контакты, были обычно родственниками или свойственниками. Это было характерно еще для первобытности, где тип близких родственных контактов был почти единственным. Он сохранился и в обществах древних цивилизаций, где перестал быть единственным, хотя и оставался доминантным. Производственная деятельность в древности не давала больших возможностей вступать во взаимоотношения с чужими. Поскольку дело, производство, если оно было ремеслом, а тем более в деревне, – организовывалось в рамках семьи или большой семьи. Поселения по большей части бывали таковы, что родственники селились рядом. Потому контакты за пределами собственной семьи были исключительны. Только мимолетное общение на улицах, рынках. Такая форма взаимоотношений

отвечала задачам выживания и упрочивания человека на земле. Сильная организация семьи давала крепкую защиту ее члену, потребность человека в общении бывала удовлетворена в рамках самой семьи. Тем более что человек того времени, собственно, и не имел много свободного времени, которое можно было бы использовать для общения.

Но, тем не менее, постепенное усложнение жизни, развитие торговли, и связанное с ней перемещение в пространстве, как собственного государства, так и за его пределами, рождало новые формы общения людей. Кроме знакомства, для которого характерны кратковременность и поверхностность связей, появляется довольно устойчивая форма – соседство. Соседство важно для человека, поскольку отношения с теми, рядом с кем тебе приходится проводить всю свою жизнь, не может быть поверхностным. Более того, соседство, в отличие от знакомства имеет, так же как и родство, базу для длительных контактов – это хозяйственная деятельность. Соседство и отличалось, по большей части тем, что объединяла соседей взаимная помощь по хозяйству. У японцев есть поговорка, что близкий сосед лучше далекого родственника. К последнему уж точно за помощью не обратишься.

Но древность знала и еще одну форму, которая в ней и появляется – это дружба. Становление отношений дружеских показывает, насколько недостаточны оказались в новых условиях только кровнородственные связи. Первоначальное деление на “мы и они”, где они всегда плохие, видимо, не снимается до конца никогда. Но, тем не менее, общение (даже если оно вынужденное) с чужими показывает, что они бывают не так уж и плохи. Но самое главное это необходимость вступления в разного рода отношения с чужими. Перед людьми встала проблема осмысления и организации этих новых отношении. Не имея никакого другого механизма добрых отношений, кроме как отношений родственности, древнейший человек и эти неродственные отношения пытался представить как родственные. Видимо сработало еще и то, что человечество в норме не любит нового, и потому всякое новое для того, чтобы быть признанным вынуждено, довольно долго камуфлироваться под старое. Дружба первоначально, вроде бы и выполняла функции, характерные для родственных отношений. Но были и отличия, и довольно существенные. И. С. Кон отмечает несколько особенностей, которые характеризуют отличие дружеских отношений от родственных. Это отношения “партикуляристские: взаимные обязательства их участников всегда подразумевают конкретного другого” [26]. Это личные отношения, и добровольные. И четвертая особенность – эти отношения “полностью институциализированые” [27]. Вот это последнее свойство делает древнюю дружбу внутренне противоречивой, каковой она остается и по сей день, правда по другим причинам.

Институциализированность дружбы состоит в четком оформлении ее отношений. Так, у скифов дружба оформлялась специальным договором с клятвой. В договоре оговаривались обязанности каждой из сторон. Клятва же

состояла в заявлении верности. В дружбе, с тех времен и до нынешних, более всего ценится верность. После произнесения клятв производился следующий обряд: надрезались пальцы, друзья смешивали свою кровь в сосуде, отведав этой крови, они становились побратимами, и считалось, что ничто уже не разлучит их. Обязанности друзей состояли во взаимной помощи в ратном деле (по большей части дружба была распространена среди воинов), помощи в быту, помощи и заботе о семье в случае смерти друга. Ценилась дружба очень высоко, поэтому много друзей не бывало, так как при множестве друзей невозможно хорошо исполнять свои дружеские обязанности. Верность в дружбе в те давние времена была прочной. Не столь уж еретична мысль о некоторой аналогичности между процессами духовного становления человечества и человека. Дружба и в древние времена напоминала ее суть и становление в отношениях между подростками всех времен и народов. В Илиаде Гомера изображается война древних людей (более древних, чем это было в развитой древнегреческой античности). Одна из линий гомеровского повествования касается дружбы двух ахейских воинов Ахилла и Патрокла. Оба они на десятом году войны отказались воевать против троянцев, так как вождь ахейцев Агамемнон отнял у героя-Ахилла его добычу, пленницу. Отказ Ахилла воевать вместе с Агамемноном и другими ахейцами из-за обиды вполне понятен. Но ведь отказался и Патрокл, которого не обижали, обидевшись вместе с другом, за него. В дружбе, стало быть, уже в то время важна была эмоциональная поддержка. Дружба уже виделась в качестве бытия “одной души в двух телах”. Оставить друга, не поддерживать его, считалось предосудительным. В случае с Ахиллом и Патроклом, изображенным у Гомера, это ярко выявилось. Когда дела ахейцев (без Ахилла) пошли совсем плохо, Патрокл попросил своего друга разрешить ему участвовать в сражении в котором его и убили. Ахилл, узнав об этом, разъярился настолько, что забыл обиду, вступил в сражение. Отомстил за друга, убив его убийцу, совершил еще много подвигов и затем погиб сам. Ему было предсказано, что он либо погибнет на Троянской войне, либо проживет долгую жизнь. Вроде бы разумным для Ахилла было устраниться от этой войны, хотя бы когда его обидели. Но, во-первых, он был воином-героем, а во-вторых, не мог не отомстить за друга. Инструментальность дружбы, которая казалось бы очевидна в связи с ее институциализированностью, оказалась преодоленной. Друг ведь ценен не из-за чего-то, а сам по себе. Способы же, формы, выражения ценности дружбы определяются временем, они различны для древности и современности, хотя по сути дружба остается той же человеческой ценностью.

В этом же плане показательна и традиция одаривания. В дружбе она занимала значительное место. Подарок, помимо всего прочего, был еще и выражением и подтверждением отношений и, как бы добровольной передачей другу части своей души, воплощенной в даре. Возможно, правда, что высокая ценность и эмоциональность дружбы, связаны с тем, что брак в древности был слабоэмоционален.

Однако и отношения между людьми в браке и вообще отношения между полами развиваются в древних цивилизациях в смысле проявлений эмоциональности и в смысле разнообразия форм этих отношений, форм выражения чувств.

За редкими исключениями в древних государствах и в семьях тех времен главенствовали мужчины. Отношение к женщинам в этих обществах было двойственным. С одной стороны, их статус был явно ниже, чем статус мужчин, а подчиненное положение – обычным. В литературе, скажем древнеегипетской, женщин называли сонмом всех пороков, мешком всевозможных хитростей. Их описывали как легкомысленных, капризных, лживых, мстительных, неспособных хранить тайну.

Но, с другой стороны, в древних сообществах людей появились и половая любовь, и супружеская взаимная забота, и верность, и страдания в случае гибели одного из супругов или возлюбленного, и наслаждение близостью, и физической и духовной, и культурные формы взаимоотношений между полами. Женское очарование стало предметом любования, что отразилось в поэзии и изобразительном искусстве. В одном из древнеегипетских текстов влюбленный сетовал:

Семь дней не видал я любимой, Болезнь одолела меня, Наполнилось тяжестью тело, Я словно в беспамятство впал.

Развитие чувственности в отношениях полов на Древнем Востоке (Индия, Китай) в любом случае поразительно, хотя культурный смысл этой чувственности и форм ее выражения трактуется сейчас неоднозначно и, очевидно, не без грубых искажений.

Конечно, надо иметь ввиду и то, что все древние цивилизации, кроме брачных отношений, знали и развивали разнообразные формы внебрачных, в том числе разного рода проституцию (в частности храмовую, культовую). Тем не менее, сама возможность наслаждения не только в случае простой физиологической близости или почти физиологического же удовольствия от созерцания красоты, возможность и потребность в действительной любви, в духовной и в то же время чувственной близости, – появились в древних цивилизациях. Любовь как ценность культуры рождается в эту древнюю эпоху. И реализация этой ценности происходила, хотя бы в исключительных случаях. Вообще все то, что касается собственно жизни духа, духовного развития, одухотворенности мыслей, чувств, намерений, действий человека, – все это впервые становилось актуальным в древних цивилизациях.

УСЛОВИЯ, ВОЗМОЖНОСТИ И НЕКОТОРЫЕ СЛЕДСТВИЯ РАЗВИТИЯ КУЛЬТУРЫ В ДРЕВНОСТИ

Значение достижений цивилизации для культуры древних сообществ

Вжизни древних цивилизаций, в отмеченных выше и других отношениях, огромную роль сыграло появление письменности, зачатков науки (целенаправленного познания мира), а также – становление художественной деятельности в ее специализированной специфичности.

Вмировоззрении древних людей продолжали доминировать мифы, легенды, верования. Однако они претерпели существенные изменения. То, что ранее было сказано о мифическом мире, как о мире освоенном (родоплеменной организацией людей), мире осмысленном, своеобразно понятом людьми, – в полной мере относится и к мифологии земледельческих речных цивилизаций. Но в них отдельные мифы складываются в более или менее стройные системы сказаний о богах и героях, о сотворении мира. При этом мифы, с одной стороны, становятся все более поэтизированными, с другой же – более логизированными, рационализованными.

Вдополнение к мифам, и наряду с ними, в процессе освоения и осмысления окружающего мира появляется кое-что иное: элементы научных и научноприкладных знаний. Так, в Древнем Египте жрецы обнаружили связи между разливами Нила и положениями небесных светил. Астрономические наблюдения позволили им предсказывать приближение трудных для египетского сельского хозяйства (а значит и для всей жизни египтян), засушливых лет. Строительство пирамид, храмов, дворцов, деление земельных участков, – все это продуцировало потребность в измерениях, вычислениях, в геометрических, и иных математических, и не только математических, знаниях. Успехи мумифицирования были бы невозможны без некоторых знаний анатомии человека и химических процессов.

Но знания мудрецов, их размышления не ограничивались тем, что было важно чисто прагматически. Во-первых, в ходе прикладного познания порождалась вообще любознательность. Во-вторых, шли размышления и о человеке, о его жизни и смерти, о его отношениях с богами и судьбой. В древних цивилизациях (что чрезвычайно существенно для культуры) впервые появляются идеи совершенствования человека и его жизни. Совершенствования и человеческого тела и духа. В Древнем Китае, Древней Индии наиболее очевидно это было выражено в религиозно-философских учениях даосизма, буддизма и в конфуцианстве. Йога, древнекитайский физический тренинг, психотренинг, боевые искусства, древняя медицина – представляли собой разные варианты

внешней и внутренней культуризации человека. Более того, в даосизме, но еще отчетливее в буддизме и конфуцианстве были уже прямо выражены мысли о значении нравственного совершенствования бытия.

Надо иметь ввиду, однако, что отмеченная “культуризация”жизни (хотя бы в намерении) воспринималась не как ее изменение, а напротив, – как проявление естественности, как результат сохранения в ней ритуально-традиционного, как реализация власти прошлого, опыта предков. Изобретения, новации, новые знания

– старались представить в качестве уже известного, восстановления древнего опыта. Так, великий древнекитайский мудрец Конфуций ввел в активное употребление понятие “жень”– человеколюбие, присущее благородным мужам, чья нравственность ведет к уничтожению жестокости, грубости, “разбоя” и жадности. Конфуций призвал к нравственному совершенствованию посредством познания. Он говорил: не радостно ли учиться и постоянно совершенствоваться! Но познавать новое – предлагал через изучение старого (с опорой на авторитеты), а нравственно совершенствоваться, – сохраняя традиционные нормы и ритуальность поведения. В даосизме вообще сложилось подозрительное отношение к книжной мудрости и учености. Однако сами даосские мудрецы много размышляли и, стремясь к постижению Дао (правильного пути жизни), попутно обогащали знание о мире и человеке.

Таким образом, в Древних цивилизациях происходило развитие мышления, познания, накопление знаний, средств и форм их передачи. Это был процесс цивилизационный, во многом совпадавший с развитием собственно культуры. Огромной в этом смысле была роль письменности, например иероглифического письма в Древнем Египте и Древнем Китае, клинописного в Древней Месопотамии.

Сама по себе письменность порождается в связи с практическими потребностями. Ее появление – практично во всех отношениях. Наличие письменности – одно из важнейших условий и один из главнейших признаков цивилизованности. И именно письменность – лучший пример взаимосвязи между тем, что называется цивилизацией и собственно культурой. Она дает возможность дистантного общения между разными людьми и разными культурами. С ее помощью осуществляется хранение и передача духовного опыта, воплощение ценностей культуры и знаний о них в системы знаков, доступных для восприятия различными поколениями, в том числе и через тысячелетия. В Древних цивилизациях возникает не только письменность, но и формы ее культурного функционирования – библиотеки, архивы. В ассирийской столице Ниневии была библиотека, собрание более чем 30 тысяч глиняных табличек, на которых были записаны мифы, легенды, математические и медицинские тексты, справки и т. д. Письменность дала возможность как бы заново родиться устному народному творчеству. Создала условия для дальнейшего развития речи (и устной) и для рождения литературы, в том числе и художественной.