Одиночество проекта

Сегодня для финансовой поддержки необходимо создание проектов, большинство которых остаются нереализованными.

Чтобы произвести впечатление на спонсоров, его создатели прибегают к различным способам. Таким образом, проект превращается в целое произведение искусства.

Однако проект есть уникальное видение будущего.

Каждый проект диктуется стремлением обрести одиночество. В отсутствии плана мы отдаемся на волю случая и вступаем в бесконечную коммуникацию. Реализация проекта обеспечивает общественно санкционированное затворничество.

Модернизация разрушает все формы одиночества. Устанавливается всеобщая коммуникация, и она же порождает тотальные проекты.

Проект – декламация будущего. Для его реализации человек должен какое-то время отсутствовать. Если реализация проекта оставил незыблемым положение вещей, то проект провалился.

Внимание переносится не на результат, а на процесс создания проекта. Происходит документация жизни-в-проекте. Популярность приобретает документация посредством медиа. Художественная документация – это только отсылка к искусству, которое, таким образом, перестало быть видимым, стало спрятанным.

Искусство становится образом жизни. Появляется документация этого образа жизни. Искусство становится биополитическим: оно документирует жизнь.

Документ вызывает подозрение в фальсификации жизни. Архивы – враги настоящей жизни. Художник рискует быть уподобленным бюрократу.

Настоящие биополитические технологии связаны с формированием времени жизни, организацией жизни как события.

Именно провальные проекты притягивают внимание. Важен процесс создания, субъективность автора, а не результат.

Язык денег – это язык, на котором общество говорит о себе. Деньги обеспечивают внутренне единство мира. Ранее это было функцией религии и традиций.

Всему есть своя цена.

Существование интернационального финансового рынка. Это невидимый рынок. Мы не можем увидеть деньги, они требуют некоего ощущения, чувства. Язык денег – это язык нашей культуры. Рынок назначает совершенно разным вещам одну и ту же цену. Он отменяет всю нашу эстетическую и идеологическую иерархию. Мы живем в эпоху религии денег.

Однако объединяющая роль денег остается под вопросом. Действительно ли рынок един? Является ли художественный ранок частью единого рынка?

Цена, которую покупать готов заплатить за произведение, обусловлена чувством денег. Это субъективное психологическое измерение. Мы ощущаем скрытое присутствие денег в вещах. Цена вещи принимается за ее внутреннее собственное качество.

Христианское чувство было связано с ощущением присутствия Бога в нищем и убогом. Картины, не отмеченные знаком роскоши, сов времен классического авангарда, стали причисляться к миру больших денег. В этом выражается «христианское» чувство современности.

Язык денег стал универсальным языком культуры. Он выражает ныне то, что ранее выражалось посредством спиритуализма. Экономический успех стал лучшим доказательством эстетической удачи.

Фрагментация рынка (например, массовый и элитарный). Элитарность часто мешается с богатством.

Существуют закрытые рынки. Ранее аристократы привносили нечто новое в искусство, а ремесленники просто воплощали эти идеи. После Французской революции все стало демократичнее. Но затем появилась тоска по прежним временам и стремление подражать образу жизни прошлой аристократии. Сегодня же парадигмальный художник – это эксклюзивный потребитель.

Считается, что он направлен против хорошего вкуса. Образуется граница между высоким и низким вкусом.

Поп-вкус характеризуется предпочтением того, что успешно тиражируется и продается, вызывает массовый резонанс, смех и слезы. Например, «Титаник». Любитель попсы его ценит, человек с хорошим вкусом говорит, что это мусор и дешевая манипуляция эмоциями. Но, на самом деле, любитель попсы вообще на него не смотрит и не критикует, ибо его интересуют лишь цифры.

Искусство авангарда существовало с комментариями к нему. Без них оно теряло свою ценность. Сегодня в попсе на место комментариев приходят цифры. Поп-вкус воспринимает произведение вместе с контекстом. В этом смысле он наследник авангарда.

Авангард критикует музеи. Бог и история становятся фикцией. Остается лишь публика, в которой исчезает граница между образованным и необразованным зрителем.

Сегодня трудятся не отдельные художники, а поп-группы. Искусство локализуется не в музеях, а в статистике.

Современный интеллектуал вырос в традиции авангарда, и он стремится к альтернативе. Но он не может отвергнуть коммуникацию, потому что боится изоляции.

Поп-вкус – это эстетика больших цифр.

Можно подумать, что антиглобализм представляет собой разновидность локального вкуса, но, на самом деле, он основан на стремлении противостоять массовости, то есть, так же учитывает большие числа, как и глобализм.