Субъекты и геополитический аспект конфликта

Субъекты (участники) карабахского конфликта достаточно многочисленны. Попытки урегулирования конфликта носили крайне неудачный характер, но они всё же предпринимались Президиумом Верховного Совета СССР, Верховным Советом СССР, Президентом СССР, союзными силовыми министерствами. После распада Советского Союза карабахский конфликт изменил свой статус – он превратился из внутреннего в межгосударственный (международный), достаточно быстро к его урегулированию подключились США европейские страны, Иран, Турция и Россия.

Постоянными субъектами являются два государства – Азербайджан а Армения.

Азербайджан имеет стабильно развивающуюся экономику. Известно, что он является членом ГУАМ, претендует на членство в НАТО и формирует структуру вооруженных сил по американскому образцу. С помощью Турции достаточно эффективно осуществляет экономическую блокаду. Отношения с США и Европейским Союзом стабильны.

Действия Армении сводятся к получению денег от США для нужд собственной экономики и народного хозяйства НКР, оружия, энергоносителей и выгодных экономических контрактов от стратегического и исторического союзника на Кавказе – России. Армения имеет широкие контакты с НАТО, но не собирается вступать в его состав и остаётся членом ОДКБ. Ещё одним союзником Армении считается Иран, который традиционно соперничает с Турцией.

Нагорно-Карабахская республика является современным аналогом НКАО и на настоящий момент в политическом плане выступает самостоятельным субъектом конфликта, однако официально не признана государством.НКР обладает многими признаками реальной государственности: наличие собственной Конституции и системы нормативно-правовых актов, ряда государственных институтов, например, армия и т.д. Имеет 6 представительств за рубежом: в Армении, России, США, Ливане, Франции и Австралии. Нагорный Карабах уже давно стал частью международного сообщества и бизнеса. Уровень общественных свобод и развития демократических институтов в Карабахе намного превосходит уровень и других непризнанных и частично признанных государствах постсоветского пространства. После прекращения вооружённой стадии конфликта он сумел создать и поддерживать собственную экономику. Однако без помощи союзных государств и армянской диаспоры эта экономика не смогла бы существовать.

Основными акторами в решении «проблемы Карабаха» следует признать таких мировых игроков как США и ЕС, Россия, великие региональные державы- Турция и Иран.

Турция постоянно поддерживает Азербайджан, в частности помогает осуществлять экономическую блокаду Армении. Она не признаёт Армению как независимую страну и не признаёт факт армянского геноцида.

Иран выступает союзником Армении. В условиях блокады границ Армении со стороны Турции и Азербайджана и нестабильной армяно-грузинской границы, короткая граница с Ираном имеет важное значение.

Россия является одним из главных участников конфликта в Карабахе. Её роль и интересы рассмотрены в отдельной главе данного исследования.

США – крупнейший мировой актор, имеющий в этом регионе свои военные, энергетические, геополитические интересы. Армянская диаспора с США традиционно оказывает значительное влияние на позицию данного государства по карабахскому конфликту.

У Европейского Союза существуют хорошие позиции для посредничества в данном конфликте, поскольку элиты стран Южного Кавказа очень часто позиционируют себя как часть Европы, а постоянные неудачи США и Российской Федерации в вопросах миротворчества заставляют усомниться в эффективности рецептов политического урегулирования конфликтов этими странами. ЕС проводит и будет проводить по отношению к Южному Кавказу многовекторную политику.

С точки зрения глобальной политики урегулирование нагорно-карабахского конфликта предстает исключительно в контексте геополитической важности Закавказья, где основным императивом глобальных игроков является получение «контрольного пакет влияния» в данном регионе. Важность региона заключается в том, что через него лежит прямой путь в Центральную Азию, в обход России и Ирана. Уменьшение влияния России в Закавказье и в Центральной Азии чревато превращением ее в перспективе из субъекта глобальной геополитики в объект. Достаточно лишь того, что Центральная Азия является выходом к Поволжью, Уралу и Сибири, а Южный Кавказ непосредственно граничит с Северным Кавказом.

Ключевую важность Центральная Азия представляет и в контексте взаимоотношений с Китаем, находящимся в процессе формирования глобальным геополитическим полюсом. Пекин имеет ряд болевых точек, самой существенной из которых является нехватка собственных энергоресурсов. Для компенсации этого Пекин вынужден импортировать их из разных уголков планеты (Персидский залив, Африка, Южная Америка). Но морские пути из этих районов находятся под контролем геополитических соперников. Получив же возможность обеспечить бесперебойные поставки энергоресурсов из Центральной Азии, Китай станет практически неуязвимым в сфере энергетической безопасности со всеми вытекающими из этого последствиями.

В свете вышесказанного можно сделать вывод, что глобальные игроки будут стремиться укрепить свои позиции в Закавказье и Центральной Азии, стараясь при этом максимально ослабить своих соперников. При этом ставки очень велики, а возможности компромиссов незначительны.

Практически аналогичную ситуацию мы имеем и во взаимоотношениях с региональными игроками. Активизация Турции в Закавказье серьезно настораживает Иран, который опасается распространения пантюркизма в своих северных районах, граничащих с Закавказьем.

Еще большие разногласия имеются у сторон конфликта. Азербайджан требует возврата к ситуации до 1988 года, то есть восстановления территории Азербайджанской ССР, и категорически отказывается признать право Нагорного Карабаха на самоопределение. В обозримой перспективе данная позиция не изменится. Ключевым компонентом здесь выступает то, что в Азербайджане все еще не завершен процесс формирования азербайджанского народа, который состоит из этнически неоднородных элементов, состоящих из тюркских, иранских и кавказских этносов. Территория компактного проживания, например, лезгин, талышей и аварцев составляет около 16 тыс. кв. км (более 1/5 территории Азербайджана), а их численность превышает 1,5 млн. человек. В данной ситуации для Баку неприемлемо признание независимости НКР и даже предоставление автономии Карабаху, что уже неприемлемо для самого Карабаха. В обоих случаях в будущем независимость или автономию могут потребовать и компактно проживающие нацменьшинства.

Возврат к 1988 году как с точки зрения статуса, так и территорий абсолютно неприемлем и для армянского народа. Безопасность армянской государственности как в Арцахе (самоназвание Нагорного Карабаха. – «НГ»), так и в Армении невозможно обеспечить в пределах административных границ бывшей автономной области (НКАО). Достаточно указать, что, например, за пределами границ бывшей автономной области, в Карвачарском (Кельбаджарском) районе, берет начало 85% водных ресурсов бывшей НКАО, реки Арпа и Воротан, являющиеся гарантией спасения озера Севан, где сконцентрированo 80% водных ресурсов Армении. Как в советское время, так и во время активной фазы конфликта (1988–1994 годы) Азербайджан активно применял политику гидротеррора по отношению к Карабаху.

Необходимо учитывать и ключевую роль Карабаха в национальном самосознании армянского народа. Потеря государственности и неудачные попытки ее воссоздания в течение нескольких столетий, постоянные притеснения со стороны завоевателей, кульминацией которого стал геноцид 1915 года, начали вырабатывать в сознании армянского народа «комплекс жертвы». Начало процессу избавления от него положило именно Карабахское движение, а особенно победа Карабаха в войне с Азербайджаном. Поэтому поражение в урегулировании конфликта может привести к сильнейшему эмоциональному потрясению, которое выработает «перманентный комплекс жертвы», с которым выжить в существующем геополитическом пространстве будет весьма проблематично и даже невозможно.