Глава двадцать шестая Психосоматические корни бронхиальной астмы.

Характерный конфликт астматиков – между защищенностью и беззащитностью. Больной как бы выплакивает негативные эмоции. В пользу этого говорит то, что приступы бронхиальной астмы очень часто заканчиваются слезами.

Приступ астмы часто предстает эквивалентом подавляемого плача. Брейтигам и Кристиан (1973) находят причину подавления плача в упреках и отказах, которым подвергался больной в детстве, если он хотел позвать мать плачем или криком. Брейтигам (1969) в подтверждение этому пишет: «При астматической одышке одновременно с воздухом могут задерживаться и эмоции».

Очень характерным для бронхиальной астмы является кондиционирование: у больного, аллергически реагирующего на цветы, приступ возможен и в случае, если он видит искусственные цветы. У морских свинок, реагировавших на антигены и гистаминные препараты приступами бронхиальной астмы, эти приступы удалось условно - рефлекторно связать с акустическим сигналом. Уже через 5 подкреплений этой связи приступ астмы наступал у них уже только в ответ на акустический сигнал, без введения антигенов (Петзольд и Райндел, 1977).

Это говорит о том, что в функциональной системе, которая образовалась в результате внедрения комплекса в часть мозга, управляющую бронхами, аллерген играет достаточно малую роль. И это прекрасно подтверждает то, что бронхиальную астму не зря включили в список психосоматозов.

В основе хронического кашля, который очень часто бывает и при бронхиальной астме, часто лежат чувства гнева и ярости, которые пациент не может облечь в слова. Джорес (1976) говорит в этой связи о «протестном кашле».

Таким образом, сухой кашель является «призывным» (обратите на меня внимание). Если же человек не получает на этот призыв достаточного внимания, то на основе раздражения от кашля может образоваться спазм. А затем уже по механизму вторичной выгоды закрепиться как способ достижения своих целей.

Одна моя коллега как-то рассказывала мне о том, как у ее сына образовались сначала вазомоторный ринит, а потом и астматический бронхит. Ее сын в связи с рождением второго ребенка стал очень капризным и много плакал. Хотя ему и было тогда 8 лет, он все-таки очень ревновал мать к новорожденной.

И какой-то знакомый невропатолог посоветовал ей повесить ребенку на шею баночку и написать на ней «Ильюшины слезы». Она так и сделала. Ребенок перестал плакать. Но через некоторое время у него появился вазомоторный ринит (он стал «плакать» носом), а потом и астматический бронхит. Теперь-то она понимает, какую глупость тогда совершила. Но вернуть старое назад и переиграть все заново еще никому не удалось. Правда, мы совместными усилиями блокировали компонент спазма. Но носом и бронхами (бронхиального отделяемого у него очень много) он продолжает плакать.

Самое плохое в его случае то, что у него тогда был призывной возраст. И, естественно, его в армию из-за болезни не брали. И для него это может быть очень опасно. Вторичная выгода может оказаться сильнее желания быть здоровым.

Глава двадцать седьмая Психосоматические корни ожирения.

Очень часто в нашем обществе ребенка заставляют есть много, даже если он этого не хочет. Советская диетология создала миф о том, что ребенку жизненно необходимо есть 4-5 раз в день и в определенных дозировках. И «просвещенные» родители вынуждены были проявлять чудеса изобретательности для того, чтобы вовремя и в надлежащем объеме накормить свое чадо. В результате они с успехом ломали естественный механизм саморегуляции приема пищи, с которым рождается каждый ребенок.

Редко у кого из детей хороший (с точки зрения родителей) аппетит. У них НОРМАЛЬНЫЙ аппетит, заложенный природой. И если ребенок не ел столько, сколько считали нужным его родители, то зачастую все кончалось руганью. Если же он ел все, что предлагали родители, то его хвалили.

Ребенок вынужден подчиняться этому «шантажу» для того, чтобы к нему относились хорошо. Например, однажды мне пришлось лечить 14-ти летнюю девочку, которая весила 90 килограммов. И выяснилось, что в возрасте 3 лет она очень плохо ела. А мама (кстати, врач по специальности) зная, что ребенок обязательно должен съесть свою дневную норму, «рекомендованную лучшими собаководами», чуть ли не насильно ее кормила. А девочка, так или иначе, отказывалась. И вот однажды, во время безуспешной попытки накормить дочь, мать бросила ложку и зарыдала: «Ну почему ты так плохо ешь? Горе-то какое!» И с тех пор девочка стала есть! Она поняла, что мама не шутит, что если она из-за ее нежелания есть так расстраивается, то значит она делает что-то очень плохое. Ведь «родители плохого не посоветуют»!

Дети, которые чувствуют себя заброшенными и одинокими, воспринимают родительские призывы поесть часто лишь как средство для успокоения самих родителей и как скрытую угрозу дополнительного лишения любви. Ребенок может очень по разному относиться к такому «вымогательству» родителей: он может из упрямства отказываться от пищи, он может есть маленькими порциями и всегда с уговорами и, наконец, он может пассивно смириться с перекармливанием родителями - вплоть до ожирения.

Эмоциональное состояние психики человека должно быть уравновешено. Отрицательные эмоции мы в реальной жизни получаем чуть ли не автоматически. А вот с положительными эмоциями – большая проблема! Большинство людей не умеют получать их от общения с природой, с прекрасным. Получать же радость от творчества для многих людей «накладно» - слишком много надо трудиться. Секс для многих – терра инкогнита, куда они редко суют нос (да и то только по нужде). И чуть ли не единственным стабильным поставщиком положительных эмоций для них становится еда.

В моей врачебной практике был интересный случай, когда я лечил женщину по неизвестным причинам очень быстро набиравшую вес. Ее несколько лет мучили приступы безудержного аппетита, природа которых была совершенно не понятна с точки зрения ортодоксальной медицины.

В результате зондирования бессознательного оказалось, что внутри нее есть часть Я, функция которой выражалась словами: «Надо есть побольше, иначе молока не будет!» По каким-то причинам после родов у нее не было молока. И ей нечем было кормить ребенка - тогда еще молочные смеси, заменяющие материнское молоко, были очень плохими. Она перепробовала очень много разных средств для того, чтобы «включить» молочные железы. Но все было бесполезно. И кто-то из умудренных жизнью женщин посоветовал ей есть «до отвала» - мол, это должно помочь. И это действительно помогло. Но это - же помогло появиться на свет части Я, которая была ответственна за неудержимый аппетит.

Ребенок уже начал ходить в школу, а эта часть Я с идиотской настойчивостью продолжала провоцировать зверский аппетит. Она, благодаря стараниям этой части своей же психики, превратилась в весьма упитанную особу. Со своей точки зрения эта часть Я права - ведь иначе ребенок останется без пищи (мощнейший материнский инстинкт питает ее - оттуда и власть над телом!). Пусть весь организм страдает, это ее не касается - ребенок должен быть накормлен!

Мне так и не удалось ее вылечить, так как у нее была очень сильно и ярко выраженная вторичная выгода от ожирения. Мать мужа тоже была очень толстой! И, вполне возможно, что она и ее муж неосознаваемо нуждались в ее дополнительном весе: он из - за комплекса Эдипа, она – из - за того, что вынуждена была играть роль его матери.