Инцидент в Терада-я

22 января 1866 года провинции Сацума и Чошу (или Тёсю) заключили тайный союз против сёгуната. А 23 автор этого союза Сакамото Рёма с коллегой-заговорщиком Миёши Шинзо свалился отпраздновать успех в свою любимую харчевню Терада-я. И был крайне - и неприятно - удивлен, застав там целую свору единомышленников, уже занятых тем же. Рёма с приятелем поднялись наверх, остальные продолжали гулять внизу, а служанка Орьо, из-за которой Рёма и любил это место, отправилась в баню отмокать и приводить себя в порядок. И поскольку баня находилась на другой стороне здания, она как раз первой услышала, что к харчевне приближаются солдаты. Вылетела из чана с горячей водой и кинулась вверх по лестнице, предупредить. Надо сказать, что само это действие подарило людям наверху не меньше минуты, потому что увидев через окно на освещенной лестнице совершенно голую очень красивую девицу, господа из местной милиции встали как вкопанные. Очнулись, выломали дверь, и человек 20 кинулось вверх по той самой лестнице.

И легли они там в полном составе - потому что Рёма к тому времени научился довольно быстро перезаряжать свой контрабандный Смит-Вессон, а его спутник был достаточно хорошим фехтовальщиком, чтобы его на это время прикрыть. К тому времени, внизу уже затихло. Миёши Шинзо хотел спуститься вниз, поискать еще противников, но Рёма сказал, что у него осталось всего четыре патрона, и надо уходить. Они выломали перегородку, спрыгнули с третьего этажа на склон и ушли. И только на полдороги к представительству Сацума в Киото (все провинции были обязаны иметь представительства в старой и новой столицах) выяснилось, что Рёма довольно основательно ранен.

У ранения были забавные последствия - полагая, что он может умереть, Рёма откупил Орьо у хозяйки гостиницы и немедленно на ней женился, а Сайго Такамори, опасаясь того же, настоял, чтобы Рёма с женой поехали в Сацума, к горячим источникам в горах Киришима. Сера помогла - и эта поездка считается первым медовым месяцем в истории Японии.

История эта пошла сильно на пользу Терада-я - туристам до сих пор показывают "сливовую комнату" с царапинами от пуль и зарубками от мечей на стенах. Как сказал праправнук хозяйки "Взяв на работу Орьо, прапрабабушка обеспечила будущее семьи."

Инцидент в Икеда-я

Жаркое лето 1864. Ситуация нервная – изоляционисты заявили о своем присутствии, но правительство реагировало слишком быстро и решительно, придворные, открыто поддержавшие «Сонно Джой» были по требованию бакуфу изгнаны из императорского дворца, первые попытки вооруженных выступлений закончились неудачей, население колебалсь – в общем страна застыла в состоянии неустойчивого равновесия, а по большим городам шла резня. Как на Средиземном море во вторую мировую, когда день принадлежит Ю-88, а ночь – эсминцам КВМФ, днем полиция бакуфу арестовывала и убивала недовольных, а ночью хитокири (человекоубийцы) из числа Ишин Шиши охотились за правительственными чиновниками. Но сила все еще была за правительством и руководство изоляционистов из повинции Чошу понимало, что долго так продолжаться не может. Нужно было как-то переломить ситуацию.

И один из лидеров мятежников, Миябе Тейзо из Хиго предложил следующий план: дождаться ветреного жаркого дня, поджечь старую столицу и убить Мацудайру Катамори и Нагавонумию Тацухико, ответственных за город. Пока все верные бакуфу силы будут заняты пожаром, захватить императорский дворец, вывезти императора в укрепленный монастырь на горе Хиэй и заставить его подписать документ, лишающий бакуфу власти и назначающий главу хана Чошу протектором Киото. «Новые времена требуют сильных средств».

Руководство Ишин Шиши в Киото поддержало Миябе. За одним исключением - на уже поминавшегося здесь Кидо Коина идея поджечь летним днем милионный город, построенный в основном из дерева и бумаги, не произвела особого впечатления. Ему даже показалось, что завершись этот план полным успехом (в чем он сомневался), Ишин Шиши, «людям благородной цели» пришлось бы менять самоназвание. Потому что прежнее им уже не годилось бы. «Нельзя уничтожать страну ради спасения страны.» И он высказал это свое частное мнение настолько внятно, что неизвестно что бы там произошло, не приди Кидо по своему обыкновению без оружия. В общем, вылетел он из гостиницы Икеда (Икеда-я), где и проходило совещание, как летучая мышь из печной трубы, решив, что зайдет вечером и еще раз попробует их уговорить. Но не зашел. Проспал. (Не по своей вине, впрочем. С совещания он зашел к своему агенту/любовнице/будущей жене гейше Икумацу и рассказал ей про затею Миябе. Икумацу же решила, что предполагаемый вечерний разговор добром не кончится (и ведь как в воду глядела) – и подлила ему снотворного в чай.) А весь остальной штаб остался в гостинице планировать операцию.

А в это время на другом конце Киото, в Мибу, другая компания планировала встречный заплыв. Созданное для наведения порядка в Киото самурайское Новое Ополчение (Шинсенгуми) начало свою рабочую деятельность не с парадов, а патрулирования улиц и создания сети информаторов. А Миябе Тензо был человеком решительным, но уж очень плохим конспиратором. К тому моменту, как он огласил в штабе свои решительные меры, о том, что он находится в городе, знали уже как неделю.

Самого Миябе все время перевозили и перепрятывали, а вот за одного из его слуг хвост зацепился прочно и проследил до места ночевки – магазинчика «Масуя», хозяином которого был некий Киемон. Поскольку след Миябе был в очередной раз потерян, руководство Шинсена решило потрясти магазинчик – авось чего выпадет. И к большому своему удивлению обнаружило там довольно большой склад боеприпасов и всякой горючей радости – и недожженный фрагмент письма Миябе, где излагался его генеральный план. Да и прихваченный в магазине Киемон при ближайшем рассмотрении оказался числящимся в розыскных листах самураем из Чошу Котакой Шунтаро. Засим имела место, если верить свидетелям, совершенно готическая сцена допроса. Поскольку оные свидетели сильно противоречат друг другу и явно занимаются нагромождением ужасов, подробности мы опустим. Достаточно точно известно одно. Арестованный восемь часов молчал – а потом все же заговорил.

От того, что он заговорил, настроение у шинсеновцев, впрочем, не улучшилось. Люди с горючим материалом, уже рассеянные по точкам. Склады вроде «Масуя» в каждом квартале города, штаб, который может находиться в любом из пяти указанных Котакой мест – а может не находиться ни в одном из них. И сотни тысяч жертв в перспективе. В общем, погоревали они, разделили тогда еще сравнительно небольшой отряд на две группы и резерв и отправились с ночным визитом по двум наиболее интересным адресам. Икеда-я стояла в списке первой.

А дальше была сцена, известная любому японскому ребенку примерно так же, как нам эпизод с матросом Железняком и караулом – Исами Кондо, командир Шинсена, отодвигающий перегородку в комнату, где сидит киотский штаб «людей благородной цели», со словами «Я очень надеюсь, что вы окажете сопротивление.» Оказали. В первый момент, показалось, что имеет место ситуация с карасем, поймавшим щуку – Ишин Шиши в гостинице оказалось несколько больше, чем рассчитывал Кондо.

Поскольку Икеда-я была гостиницей отнюдь не первого сорта, то по ходу имели место ситуации сугубо комического свойства – мечи застревали в стенах, люди валились с неосвещенных лестниц, Кондо в запале перерубил несущую балку и в верхней комнате просто поплыл потолок... На шум и грохот примчалась вторая ударная группа, вытянувшая пустой номер, счет сначала сравнялся, а потом резко изменился в пользу Шинсена.

Из присутствовавших Шиши 8 погибли на месте, 4 были тяжело ранены и умерли в ближайшие несколько дней, 20 было арестовано, двоим удалось уйти. Миябе покончил с собой.

Последствий у этого случая было два:

а) Шинсен из маленького полицейского отряда с достаточно дурной славой (оставшейся от прежнего руководства) за ночь превратился в свет в окошке города Киото и перестал испытывать нужду в деньгах, рекрутах и добровольных помощниках. (Последующие события репутацию эту закрепили и окончательно определили ту непропорциональную роль, которую это сравнительно небольшое формирование сыграло в истории Смуты и гражданской войны.)

б) Благодаря инциденту в Икеда-я и последовавшему за ним Делу о Дворцовых Воротах (далi буде), Кидо Коин остался единственным в киотском руководстве, кто был во-первых, жив, а во-вторых, не имел на руках крови жителей города – и наконец нашел управу на своих радикалов. Дальше «люди благородной цели» будут действовать вменяемо, расчетливо и – насколько это вообще возможно – без эксцессов.