§ 2. Роль челобитных, написанных после Собора 1666-67 гг., в оформлении идеологии старообрядчества

После того, как Собор 1666-67 гг. утвердил результаты реформы, начатой патриархом Никоном, противники новых обрядов оказались в непростом положении. По сути, их взгляды были официально признаны неправыми. Поэтому у сторонников реформы осталось два пути: либо принять утвержденные нововведения и заявить об ошибочности своих прежних убеждений, либо продолжать отстаивать собственное мнение, несмотря на то, что оно противоречило позиции официальной Церкви.

Челобитные, написанные после Собора 1666-67 гг., как уже было отмечено ранее, можно разделить на две группы: те, которые являются полемическими произведениями, отстаивавшими мнение противников никоновской реформы, и те, в которых авторы все же обращались непосредственно к монарху с теми или иными целями (официально смирялись с поражением и принимали нововведенные обряды, либо старались привлечь царя на свою сторону).

После Собора 1666-67 гг., на котором многих противников реформы заставили покаяться и признать нововведения, нередко составлялись челобитные с целью оправдать себя. В этом плане характерными являются покаянные послания Никиты Добрынина, рассмотренные нами выше. Также ярким примером может служить последняя челобитная протопопа Неронова, написанная им в 1667 г., «Покаянное послание старца Григория Неронова к царю, патриархам и всему собору»²¹⁴. В ней автор окончательно признал ошибочность своих убеждений и утверждений, и смиренно просил прощения и милости: «Милосердый государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец, и святейшии патриарси и весь освященный собор, приимите мое, грешнаго, покаяние»²¹⁵.

Главное, что обещал Неронов царю и патриархам, - не вмешиваться более в церковные дела и не осуждать проведенную церковную реформу: «A о книгах исправленных новопечатных отныне и впредь ни словом, ни делом, ни помышлением отнюдь не буду прекословити»²¹⁶. В конце Неронов попросил у царя возможности спокойно дожить свой век, занимаясь любимым делом: «И вели, государь благочестивый, мне грешному на упокой старости моей во обитание местечко, где ты, великий государь, изволишъ, дабы мне и слово Божие возвещати было невозбранно по правилам святых Апостол и святых отец»²¹⁷.

Этим посланием заканчивается долгая и непростая история отношений старца Григория Неронова с царем и вселенскими патриархами. В предыдущей параграфе мы рассмотрели источники, раскрывающие нам попытки Неронова повлиять на ход реформы и добиться справедливого разрешения ситуации, сложившейся в Русской Церкви. И хотя в конце Неронов вынужден был отречься от своих прежних убеждений, не вызывают сомнения его заслуги и его высокое место в истории Русской Православной Церкви.

Рассмотренная челобитная, написанная с целью покаяния, являет собой довольно редкий пример прошений, направленных к монарху с определенной просьбой. В основном же челобитные, составленные в период после Большого собора, которые являлись по сути публицистическими произведениями, основное внимание уделяли аргументам, оправдывавшим их оппозиционные настроения. Противники реформы к тому времени убедились в безуспешности своих попыток обращения к государю с просьбой о содействии в противостоянии нововведениям, а также поняли, что царь самолично являлся покровителем церковной реформы. Поэтому при написании челобитных после Собора 1666-67 гг. защитники старых обрядов преследовали несколько иные цели, чем до этого.

Современный исследователь Н. Ю. Бубнов сделал очень точное замечание: «Старообрядчество стало оформляться массовым движением только после того, как руководители старообрядцев убедились в безуспешности своих попыток остановить церковную реформу путем воздействия на царя и его окружение. Только тогда, когда старообрядческая оппозиция казалась уже разгромленной и подавленной, ее представители обратились за поддержкой к народу, причем сделано это было совершенно сознательно и с далеко идущим расчетом»²¹⁸.

Действительно, челобитные, написанные после Собора, содержали в большой степени разработанную и продуманную аргументацию, предназначенную не только для прочтения царем, но и для распространения в среде простых верующих, т.е. были обращены к широким народным кругам. Замечательный пример такого рода являет собой Челобитная инока Авраамия²¹⁹, написанная в 1670 г., в которой было сформулировано значительное количество аргументов, собранных к этому времени защитниками старого обряда в пользу своей точки зрения. Инок Авраамий был учеником и ревностным сторонником протопопа Аввакума. Одно время Авраамий был юродивым, но в связи с событиями середины XVII века, связанными с началом реформы Никона, стал активным участником движения сопротивления этой реформе.

Свою Челобитную инок снабдил предисловием, в котором декларировал цель написания: «Снискание и труды и от Божественных Писаний свидетельства. Новаго исповедника и страдальца Христова инока Авраамия. Иже в сей Челобитной объяви и описа кьяждо богомерские ереси никониянския, что обретошася в новоизданных книгах. Яже хотяй спастися выдати сие должен. Понеже бес правыя веры невозможно есть угодити Богу»²²⁰. Очень важно, что написание этой челобитной Авраамий назвал своим священным долгом. Это свидетельствует о глубине и искренности его убеждений и совершенной уверенности в правоте противников реформы.

Челобитная написана с соблюдением формулярных требований и начинается с обращения к монарху: «Царю государю и великому князю Алексею Михайловичу, всеа Великия и Малыя и Белыя Русии самодержцу, бьет челом богомолец твой, грешной чернец Аврамей, на властей великого московского государьства твоего»²²¹. Как видно, обращение сугубо официальное, и из него сложно сделать какой-либо вывод об отношении автора к государю, либо об эмоциональной окраске последующего текста.

В основной части челобитной Авраамий сразу приступил к изложению своих мыслей относительно реформы. Что характерно, к каждому положению против нововведений иноком приведены логичные и пространные доводы, подкрепляющие его точку зрения. Например, заявив об истинности двуперстного крестного знамения, Авраамий в подтверждение своих слов привел ссылки на авторитетные источники: «Так же и святый Феодорит написа и истолкова истинно, в трех перстах едино существо неразделно святыя Троица проповеда, во дву же перстах два естества Христовы и две воли, и два хотения, и два рожества, и два действа. Тако и святый Петр Дамаскин написа и истолкова. Тако и святый Петр, митрополит Московский, написал на иконе Богородичне. Тако и Максим Грек написа и истолкова. Тако и в Стоглаве книге написано. Тако и в Катихизисах, большом и в малом, и в Книге о вере»²²². В данном случае он кратко, но в полном объеме, указал все аргументы в пользу двуперстного крестного знамения, изложенные в Трактате о двуперстии Герасима Фирсова²²³. Далее Авраамий сделал логичный вывод из сказанного, провозглашая неприятие троеперстного крестного знамения: «И аще кто не исповедует во Христе дву естеств двема персты, таковый, государь, от всея вселенныя святых отец да есть проклят»²²⁴.

Авраамий приводил не только развернутую аргументацию против нововведений, противоречивших традициям, но также не боялся употреблять фразы угрожающего тона. Такой стиль написания характерен для Авраамия и объясняется, прежде всего, разочарованием автора в результатах Большого Собора, а также особенностями его литературного стиля. Челобитная инока является необычайно пространной по размеру и богатой по содержанию и содержит собрание основных аргументов, сформулированных старообрядцами в защиту старой веры к моменту написания этой челобитной. Это свидетельствует о том, что инок при написании преследовал цель убедить в своей правоте не только царя, но и возможно большее количество верующих, что может привести нас к выводу о полемической природе данной челобитной.

Как уже было отмечено ранее, в челобитных, составленных старообрядческими авторами, даже на этом раннем этапе развития этого движения, часто присутствовали идеи, которые впоследствии послужили основой для эсхатологического учения старообрядцев. В челобитной инок Авраамий в довольно резких фразах указывал на связь между бедствиями, обрушившимися на Российское государство с введением новых книг, и с наказаниями, которым подвергли защитников старых обрядов: «И егда ты, государь, изволил послушать темных властей, учеников Никона еретика, и православных християн со 178 году гонити и мучити неповинных без милости, и сего ради постиже гнев Божий державу царьствия твоего»²²⁵.

Авраамий утверждал, что это произошло оттого, что царские власти не послушали совета противников реформы, которые предупреждали о подобном исходе событий. Причинами всех бедствий инок назвал церковный раскол и «смятение в вере»: «И паки ино писане глаголет: пред пришествием, рече, Христовым велие будет смятение в вере. И ничто же тако разгневает Бога, якоже раздор церковный,и ничто же тако раскол творит в церквах, якоже любоначалие во властех. И сего ради гнев Божий сниде в державу царьствия твоего, отец на сына, и сын на отца оружие воздвиг, такоже и брат на брата. И по многим градом и весем таковому гневу Божию случися быти, и от того междоусобия многия грады и веси разорилися»²²⁶. Итак, Авраамий предрек страшные бедствия и страдания, которые ожидают тех, кто отступился от истинной веры и принял новые книги и обряды.

В челобитной нашло отражение и отношение к государю. Здесь формулируется прямое обвинение в адрес царя: «И ты, государь, пекущихся зело о святой восточной Церкви, и о спасении твоей царевы души, и о утверждении царствия твоего, страдалцов моления во всем презрел»²²⁷. Именно нежелание Государя повлиять на ход реформы инок называл причиной «развращения» церкви: «Понеже, государь, твоим попущением еретики Церковь Божию развратили зело и вся церковныя правыя догматы истребили без остатка»²²⁸. В этих словах в адрес царя сформулировано неприкрытое обвинение; автор даже не попытался смягчить свои упреки, высказывая их открыто. Здесь нужно упомянуть тот факт, что в прошлом Авраамий был юродивым, поэтому, возможно, в его литературных произведениях также сохранилась его манера открыто высказывать свою точку зрения и выражаться в форме, которая для других людей была бы непозволительной.

Итак, Авраамий приводил убедительные доводы в пользу того, что новшества, введенные Никоном, не могли быть приняты правоверными людьми, т.к. противоречили истине. Внимание в его челобитной уделено как важнейшим православным обрядам, так и малейшим изменениям, внесенным в Символ Веры в результате «книжной справы». Развернутое доказательство точки зрения противников нововведений позволяет резюмировать, что главной целью, которую инок преследовал при написании данного послания, было обоснование права старообрядцев придерживаться своих оппозиционных настроений по отношению к реформе. Важное место в челобитной занимает мнение автора относительно Собора 1666-67 гг., утверждения новопереведенных книг и дальнейшей судьбы сторонников традиционных обрядов. Автор соотносил все бедствия, обрушившиеся на Россию того времени, с наступлением «последних дней», что позволило ему сделать вывод о скором приходе Антихриста. Причиной этого Авраамий считал отступление от традиционной, «истинной» веры и расправы над старообрядцами. Эти эсхатологические идеи, высказанные Авраамием, звучат гораздо более определенно, чем подобные мысли, содержавшиеся в рассмотренных нами посланиях, составленных в более ранний период. Аналогично, в отличие от челобитных, написанных в первые годы после начала реформы, данное послание содержит открыто высказываемые обвинения в адрес царя. Автор констатирует, что государь имел возможность оказать влияние на ситуацию и принять сторону защитников истинных традиций, но не сделал этого.

Итак, Челобитная Авраамия вобрала в себя важнейшие полемические идеи, высказанные старообрядцами в период борьбы с церковной реформой, поэтому представляет собой замечательный пример публицистического произведения. При анализе Челобитной следует упомянуть еще одно произведение инока Авраамия – «Христианоопасный щит веры против еретического ополчения»²²⁹, который был составлен им во время пребывания под стражей после ареста в 1670 г., или незадолго до этого. В этот сборник инок включил все наиболее известные полемические произведения, написанные к тому времени защитниками старых обрядов. Следовательно, этот рукописный сборник вобрал в себя важнейшие аргументы, собранные к тому времени старообрядцами с целью обоснования их права противостоять никонианам. Основные темы, которым посвящен сборник, таковы: во-первых, определение старообрядцами своего отношения к государственной власти и официальной Церкви, во-вторых, осмысление собственного положения в условиях пребывания в оппозиции и задач в качестве «защитников истинной веры». В-третьих, изложение взглядов старообрядцев на дальнейшую судьбу Русской Церкви и Русского Государства, а вместе с этим, декларация эсхатологических воззрений, к тому времени вполне сформировавшихся²³⁰. Текстовая и смысловая схожесть «Христианоопасного щита веры…» и Челобитной, написанной Авраамием вскоре после составления сборника, позволяет исследователям сделать вывод о том, что в тексте Челобитной присутствовали все основные идеи, высказанные в сборнике. Челобитная инока Авраамия получила большее распространение в среде старообрядцев, чем его упомянутый сборник, поскольку включала в сжатом виде те аргументы против реформы, начатой Никоном, которые имелись в то время в арсенале старообрядцев и которые Авраамий собрал воедино и обобщил в своих произведениях²³¹.

Наряду с рассмотренными нами сочинениями инока Авраамия, важными памятниками истории раскола являются произведения протопопа Аввакума²³². В предыдущей главе нами были рассмотрены послания протопопа, направленные к Алексею Михайловичу с просьбой о помощи. В последней, Пятой²³³, челобитной, составленной во время ссылки в Пустозерск, он обращался к монарху уже без особой надежды быть услышанным самим государем. При ее написании протопоп явно преследовал цель обратиться к народу, с верой в то, что это послание будет воспринято не указанным адресатом, но широкими народными кругами. Поэтому обращение к монарху в данной челобитной Аввакума звучит совершенно иначе, чем в его первых посланиях: «Царь-государь и великий князь Алексей Михайлович!»²³⁴. Наблюдается изменение формы обращения к адресату, когда вместо общепринятого почтительно-уважительного титула используется предельно краткий. Очевидно, что это было вызвано изменением отношения автора к адресату и отсутствием надежды на его помощь.

Поэтому и в основной части Аввакум не только осуждал реформу и ее результаты, но и совершенно иначе обращался к Алексею Михайловичу: «И ты не хвалися. Пал ся еси велико, а не востал искривлением Никона, богоотметника и еретика, а не исправлением, умер еси по души ево учением, а не воскрес. И не прогневися, что богоотметником его называю»²³⁵. После этого автором была сформулирована еще и угроза, что после смерти Алексей Михайлович будет держать ответ за все свои деяния: «Здесь ты нам праведнаго суда со отступниками не дал, и ты тамо отвещати будеши сам всем нам»²³⁶. Затем следовало обвинительное заключение о том, что царь был способен решить вопрос, но не пожелал этого сделать: «Все в тебе, царю, дело затворися и о тебе едином стоит. Жаль нам твоея царския души и всего дому твоего, зело болезнуем о тебе, да пособить не можем ти, понеже сам ты пользы ко спасению своему не хощешь»²³⁷.

Обращение к конечному протоколу Пятой челобитной еще более проясняет для читателя замысел автора. Традиционно эта часть документа содержала повторное обращение и просьбу смиловаться. Аввакум же свое послание закончил так: «Посем, государь, мир ти и паки благословение, аще снабдиши, о немже молю твою царскую душу; аще ли же ни, буди воля твоя, якоже хощеши. Не хотелося было мне в тебе некрепкодушия тово: веть то всячески всяко будем вместе, не ныне, ино тамо увидимся. Аминь»²³⁸.

Здесь отсутствует просьба. В этом фрагменте Аввакум продемонстрировал лишь христианское смирение и проявил заботу о спасении души самого государя. Очевидно, что ко времени написания этого прошения протопоп окончательно разочаровался в надежде переубедить государя. Следовательно, данная челобитная является, по вполне устоявшемуся мнению, просто «послесловием», которое было написано с целью поставить точку в непростых личных отношениях протопопа с царем.

Некоторые исследователи находят в Пятой челобитной Аввакума отражение его тираноборческих устремлений. Еще одна цитата может проиллюстрировать небезосновательность подобных предположений: «Господин убо есть над всеми царь, раб же со всеми есть Божий»²³⁹. Например, А. Панченко утверждает, что тираноборческий бунт Аввакума – одна из главных черт его как новатора; поэтому заслуга его заключается в том, что он не признает права царя на исключительность²⁴⁰.

Здесь необходимо отметить, что вопрос о степени неприятия старообрядцами действий Алексея Михайловича является довольно хорошо изученным. Некоторые исследователи, например, А. Робинсон, считают, что, по мнению старообрядцев (в частности, Аввакума), царская власть, хоть и дарована Богом, но не должна распространяться на вопросы вероучения²⁴¹. Авраамий, как было отмечено ранее, и вовсе обвинял царя не только в преступлении против Церкви, но и обличал проблемы, существующие в государстве, объясняя их неправомерностью действий монарха в отношении старообрядцев (гонений, казней и т.д.)²⁴².

Современный исследователь П. Лукин пришел к выводу о том, что представление старообрядцев о государственной власти оставалось почтительным. Но царь, по их мнению, заслуживал такого уважения только до тех пор, пока выполнял свой долг перед народом и Господом. Именно невыполнение Алексеем Михайловичем своего долга, как считает исследователь, дало лидерам старообрядцев право осуждать действия царя в отношении церкви²⁴³.

Итак, главной темой Пятой челобитной протопопа Аввакума было подведение итогов его непростых отношений с государем и окончательная формулировка взглядов протопопа относительно реформы, инициированной Никоном, и ее последствий для судьбы Русской Церкви и Российского Государства. Проблема отношения к верховной власти решалась старообрядцами в контексте эсхатологических построений, которым отводилось важное место в их сочинениях. Выше было отмечено, что инок Авраамий в своей челобитной предрекал беды, которые неминуемо ожидали сторонников изменений, вносимых в богослужебные книги. Подобным образом ситуацию представлял в своей Пятой Челобитной духовный отец Авраамия, протопоп Аввакум: «Испытай, царь христианский, Писание и виждь, яко в последняя времена исправления веры и обретения истины нигде же несть и не будет, но везде писано есть: в последняя времена отступят веры, а не исправят, и исказят писания и превратят, и внесут ереси погибелныя и многих прельстят. Сице везде суть в Писаниих святых узриши»²⁴⁴.

Протопоп также не преминул напомнить царю о том, что число защитников старой веры невелико: «И помни дни ноевы: много ли осталось благочестивых пред потопом? Веси, токмо осмь душ. И в скончании века тако будет: мало стадо Христово, много ж сатанино и антихристово воиньство будет»²⁴⁵. Вне всякого сомнения, под «стадом Христовым» Аввакум подразумевал старообрядцев, тех, кто не поддался соблазну и не принял нововведенные обряды. Царю, как и всем, кто стал совершать обряды по новому образцу, и особенно участникам «справы», протопоп грозил страшным наказанием: «Там будет и тебе тошно; да тогда не пособишь себе нимало»²⁴⁶.

Итак, на примере посланий, составленных иноком Авраамием и протопопом Аввакумом можно заключить, что в старообрядческих челобитных конца XVII века были высказаны идеи о неправомерности церковной реформы и наказании, которое должно неминуемо последовать. Авторами челобитных неоднократно упоминались угрозы наказания, которое неминуемо ожидало тех, кто отступился от старой, истинной веры, а также последствиях, которые могло повлечь за собой подобное безрассудное поведение. Впоследствии эта идея нашла развитие в эсхатологическом учении старообрядцев и оказала большое влияние на формирование системы идеологии старообрядческого движения.

От Пятой Челобитной Аввакума разительно отличается его «Послание царю Федору Алексеевичу, писанное из Пустозерска»²⁴⁷, в котором протопоп предпринял попытку заручиться поддержкой и помощью нового государя. После смерти разочаровавшего старообрядцев Алексея Михайловича на престол взошел его сын, Федор Алексеевич, и рухнувшие было надежды вновь возродились. Старообрядцы стали думать, что, возможно, новый монарх отнесется снисходительнее к их просьбам, и стали отправлять ему полные искренней веры челобитные.

Начинается эта Челобитная с необычайно витиеватого и почтительного обращения: «Благаго и преблагаго и всеблагаго Бога нашего благодатному устроению, блаженному и триблаженному и всеблаженному, государю нашему свету, светилу русскому, царю и великому князю Федору Алексеевичу, не смею нарещися богомолец твой, но яко некий изверг и непричастен ногам твоим, издалеча вопию, яко мытарь: милостив буди ми, господи! подстилаю главу и весь орган тела моего со гласом: милостив буди ми, Господи! - яко Серафинисса жена еллинска к Сыну Божию: ибо и пси едятъ от крупиц, падающих от трапезы господий своих»²⁴⁸.

В этом Послании Аввакум просил у молодого царя прощения за все свои прегрешения: «Отради ми, отрасль царская, отради ми и не погуби мене со беззаконми моими, ниже в век враждовав соблюдеши зол моих»²⁴⁹. Челобитная полна уверений в преданности и уважительных обращений к царю: «Зане ты еси царь мой и аз раб твой; ты помазан елеом радости, а аз обложен узами железными; ты, государь, царствуешь, а аз во юдоли плачевной плачуся. Увы мне!», «Помилуй мя, сыне Давидов, помилуй мя, аще благодать обретох пред тобою, помилуй мя, услыши моление мое, внуши молитву мою не во устнах лстивых!»²⁵⁰

Основная просьба бывшего протопопа заключалась в следующем: Аввакум молил царя обратиться самому к истинной вере, спасти тех, кто сбился с пути: «Спаси, спаси их, Господи, имиже веси судьбами!»²⁵¹, а также даровать прощение осужденным старообрядцам, в частности, самому Аввакуму: «А что, царь-государь, как бы ты мне дал волю…»²⁵²

Еще одна важная тема, затронутая Аввакумом в Послании Федору Алексеевичу, - судьба предыдущего государя, Алексея Михайловича. Протопоп ясно выразил свое мнение относительно посмертной судьбы бывшего самодержца: «Бог судит между мною и царем Алексеем. В муках он сидит, — слышал я от Спаса: то ему за свою правду»²⁵³. Возможно, именно это нелестное упоминание Алексея Михайловича в челобитной, обращенной к его сыну, а также общий резкий тон послания, послужили причиной казни протопопа, последовавшей вскоре после составления данного документа (в 1682 г.). Например, В.И. Малышев в своей работе «Новые материалы о протопопе Аввакуме», упоминая о решении властей перевести Аввакума и соратников из Пустозерска в Кожеозерский и Спасо-Каменный монастыри указывает на то, что главной из этих причин послужила эта Челобитная, написанная Аввакумом царю Федору Алексеевичу в начале 1676 г., которую протопоп составил в очень резком и неуважительном тоне²⁵⁴. Однако, А. Панченко в статье «Аввакум как новатор», не умаляя роли Челобитной Аввакума царю Федору, сделал вывод о том, что все же последней каплей, переполнившей чашу терпения и приведшей к казни Пустозерских узников, было восстание 1681 года²⁵⁵.

Анализ концовки документа показывает, что Аввакум не закончил данное свое послание повторным челобитьем, а немного отступил от формуляра: «Прости, прости, прости, державне пад, поклоняюся. Прости, Господа ради, в чем согрубил тебе-свету. Благословение тебе от всемогущия десницы и от меня грешнаго Аввакума протопопа. Аминь»²⁵⁶.

Таким образом, основной целью, которую преследовал автор данной челобитной про ее составлении, было обращение к новому государю с уверениями в верности и покаянием. Из этого становится ясно, что после смерти царя Алексея Михайловича в среде старообрядцев возродилась вера а то, что новый государь отнесется к ним иначе, чем отец, и примет их сторону. Поэтому челобитные, обращенные к царю Федору, полны надежды на поддержку и защиту со стороны нового царя, и даже Аввакум, который, казалось бы, пребывал в большой немилости со стороны властей, был преисполнен надежды на помощь государя.

Нам известна еще одна старообрядческая челобитная, направленная Федору Алексеевичу, автором которой был Игнатий Соловецкий. Это послание было написано 5 октября 1676 г., вскоре после трагического завершения осады Соловецкого монастыря и наступившей вскоре после этого смерти царя Алексея Михайловича. Полный текст послания до нас не дошел, однако наиболее пространная его публикация сделана Н.Ю. Бубновым и О.В. Чумичевой²⁵⁷. Как и в рассмотренной выше челобитной Аввакума, в этом послании нашло отражение возрождение надежды на царскую милость, на то, что новый государь окажется великодушнее по отношению к осужденным и наказанным ранее противникам церковной реформы, и примет меры по возвращению старых порядков.

Известный нам текст челобитной начинается с пространного обращения к монарху: «Похвально же в доброй воле к покаянию прибегати. Мы же, бедныя, вины благословные пряд своим царем самодержцем никаковы вины не знаем, ни же крымскому, ни турскому, ни к литовскому, ни к немецкому, ни к коим иноверцам не прибегаем и вестьми о управе и жалобами не пересылаемся и никоего же злохитрства над царством вашим ни помыслити нам невозможно»²⁵⁸.

После такого заверения в верности следует начальный протокол, в несколько видоизмененной форме: «К своему царю, самодержцу, к вам прибегаем, о всяких своих нуждах возвещаем, помышляя обрести пристанище тихое и покров крепок, и в скорбех настоящих и напастех ищем обрести расправу разсудну»²⁵⁹. Характерно, что здесь отсутствует прямое обращение к адресату, как и имя адресанта. Автор не назвал имени монарха, в послании упомянута лишь просьба о помощи и почтительное обращение к самодержцу, столь характерное для старообрядческих челобитных.

В основной части документа автором приведены аргументы, обосновывавшие позицию защитников старого обряда. Как в большинстве старообрядческих текстов, важной причиной отрицательного отношения к реформе Игнатием названо отступление от исконных традиций, «древнего благочестия»: «У моих же отец и в старости крепких, храбровавших пребывающе молитву, во устех едина Исусова молитва»²⁶⁰. Автором явно подразумевалось изменение, внесенное в текст «Исусовой молитвы» при патриархе Никоне, когда обращение: «Сыне Божий» было заменено на «Боже наш».

Далее в казусной части документа Игнатий с грустью писал о том, что «ныне злые дияволи сосуди, тлетворнии еретичеством человецы, святые апостольския и отеческия заповеди святых отец, седми вселеньских соборов и девяти поместных сами все преступили и отвергли и под клятвы их вечно подпали»²⁶¹. Без сомнения, здесь имелся в виду Московский Собор 1666-67 гг., на котором были преданы анафеме все противники реформы, начатой патриархом Никоном. Однако, эта «клятва» не была признана старообрядцами. Напротив, противники реформы считали, что, поскольку новшества были неправомерными, то анафемствования, произнесенные их сторонниками против защитников «древнего благочестия», обратятся на тех, кто их произнес.

Важное место в тексте челобитной занимает просьба о заступничестве, обращенная к монарху: «И о сем мы, бедные, от своего самодержьца просим и молим обороны, чтобы от растленных сладострастием всяким и мятежных злым еретичеством богоборных человек, разоряющих святыя апостольския и отеческия заповеди седми святых вселеньских соборов и девяти поместных, и общежительных чины и уставы, велел очистити и оборонити, а укас монастырьскова и церьковнова чина и устава не велел вредити»²⁶². В тексте упомянуты образы двух различных царей. Под царем, который «возъярися и, аки люты зверь, неукротимо возлютися»²⁶³на соловецких иноков, видимо, подразумевался уже почивший Алексей Михайлович. Послание же адресовано другому монарху – по всей видимости, к Федору Алексеевичу, недавно начавшему правление.

Несмотря на уважительное отношение, проявляемое к адресату, при воссоздании образа «другого царя», т.е. Алексея Михайловича, Игнатий не стремился скрыть свое отрицательное отношение к недавно почившему монарху. Это тоже не могло способствовать успеху челобитья, если предположить, что автор с написанием данного послания обращался напрямую к новому самодержцу. О полемической природе челобитной свидетельствует и несколько видоизмененная форма начального протокола, не содержащая искренних заверений в преданности монарху, в отличие от челобитных начального периода раскола. Поскольку текст челобитной дошел до нас не полностью, неизвестно, включала ли она в себя конечный протокол. В дошедших до нас списках повторное обращение к адресату с челобитьем отсутствует, а текст послания обрывается на окончании основной части.

Следовательно, в отличие от послания протопопа Аввакума Федору Алексеевичу, обращенного лично к новому государю, данная челобитная по своей форме, содержанию и преследованным при написании целям вряд ли могла предназначаться для прочтения только новым царем. Скорее, она является примером использования старообрядцами формы послания для написания полемических и публицистических сочинений. Представляется более вероятным, как считают исследователи, что обращение к царю в челобитной — всего лишь прием, когда Игнатий Соловецкий использовал эпистолярную форму «открытого письма» для более успешного распространения в народе своего полемического сочинения²⁶⁴.

Итак, Игнатий в этом послании не только высказал несогласие с введением новых книг и обрядов, но и просил о снисхождении и прощении для соловецких монахов, защиты от притеснений. Данное обращение свидетельствует о возродившейся надежде на милость нового государя.

Тема Соловецкого монастыря, затронутая в послании Игнатия, находит отражение в челобитных, написанных самими монахами Соловецкой обители. Их пример является замечательным образцом сопротивления реформе, начатой патриархом Никоном. Осаде Соловецкого монастыря, противостоянию его монахов и царских войск посвящено множество исследований, как специальных, так и популярных. Очень важными источниками по данной теме являются челобитные, отправленные из монастыря в Москву.

Нам известно несколько прошений, направленных монахами к Алексею Михайловичу, посвященных разным вопросам, но особенную популярность в среде противников реформы приобрели последние два послания, в которых речь шла как раз о новых богослужебных книгах.

30 сентября 1666 г. в Москву были направлены Вторая и Третья соловецкие челобитные (которые являлись пространной и краткой редакциями одного и того же послания). Реакции со стороны правительства не последовало, поэтому монахи направили к монарху еще одно послание – «Челобитную о вере соловецких иноков царю Алексею Михайловичу»²⁶⁵. В нем они изложили свое мнение о проведенной и утвержденной на Соборе 1666-67 гг. церковной реформе.

Несмотря на то, что исход противостояния монастыря и церковных властей во многом был предрешен, монахи все же обращались к царю почтительно, с полным соблюдением формуляра: «Царю государю и великому князю Алексею Михайловичу, всея Великия, и Малыя, и Белыя России самодержцу бьют челом богомольцы твои, Соловецкого монастыря келарь Азарий, казначей Геронтий, и священницы, и дияконы, и соборные чернцы, и вся рядовая и больничная братия, и служки и трудники все»²⁶⁶.

Основная часть Челобитной не содержит пространной аргументации против основных результатов реформы. Причиной неприятия новых книг и обрядов монахи называли страх перед Божьим гневом, который мог последовать за исправлением обрядов: «А велено ему служить у нас по новым Служебникам, а мы, богомольцы твои, предания апостольского и святых отец изменить отнюдь не смеем, бояся Царя царствующих и страшного от Него прещения»²⁶⁷. Потому, продолжали монахи, «надеемся в день Страшного суда пред Самым Господом Богом не осуждены быти, наипаче же и милость получити»²⁶⁸. Такое простое, чистосердечное признание наводит на предположение о том, что данная челобитная являет собой пример послания, обращенному к царю с верой и искренней просьбой.

Дальнейший текст челобитной позволяет еще больше увериться в этом предположении: «Молим твою, великого государя, благочестивую державу и плачемся все со слезами, помилуй нас, нищих своих богомольцев и сирот, не вели, государь, у нас предания и чину преподобных отец Зосимы и Саватия переменить!»²⁶⁹Иноки обращались к царю с просьбой позволить им служить по старым книгам.

Данное послание содержит почтительный, но твердый отказ монастыря принять новые книги. После просьбы позволить монастырю придерживаться старых обрядов монахи заявили: «Не вели, государь, болши того учителей к нам присылать напрасно, понеже отнюдь не будем прежней своей православной веры пременить»²⁷⁰.В заключение челобитчики выразили даже готовность погибнуть, защищая свою веру, которую считали истинной: «И вели, государь, на нас свой меч прислать царский и от сего мятежного жития преселити нас на оное безмятежное и вечное житие»²⁷¹.Конечный протокол соответствует правилам и также является выражением уважительного отношения к монарху: «Великий государь царь, смилуйся – пожалуй!»²⁷²

Таким образом, посредством этой челобитной монахи ясно дали понять царю, что готовы встретить даже смерть, но принять новые обряды для них немыслимо. В данном послании монахи Соловецкого монастыря не пытались приводить аргументы с опровержением результатов реформы, а лишь обращались к монарху с просьбой о том, чтобы тот позволил им придерживаться старых обрядов.

Вскоре после написания Четвертой челобитной соловецкие монахи отправили в Москву Пятое послание. Эта челобитная также была посвящена отказу монахов принять новые книги и совершать службу по ним. Поэтому, хоть она и была написана после Великого Собора, но все же имела главной целью обращение к Алексею Михайловичу с изложением взгляда монахов на события, связанные с введением новопечатных книг.

Поскольку Челобитная являет собой пример искреннего обращения к царю, условный формуляр соблюден безукоризненно. Начальный протокол содержит почтительное обращение к государю: «Благоверному и благочестивому, и в православии пресветло сияющему, от Небеснаго Царя во царех помазанному всея вселенныя великому государю нашему царю и великому князю Алексею Михайловичю, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу, бьют челом нищии твои государевы богомольцы…»²⁷³

В основной части челобитной излагаются причины неприятия монахами реформы, инициированной патриархом Никоном: «По преданию, государь, Никона, бывшаго патриарха, и по новоизложенным ево книгам, проповедывают нам ныне ево никоновы ученицы новую незнаемую веру по своему плотскому мудрованию, а не по апостольскому и святых отец Преданию, ея же веры не точию мы, но и прадеды, и отцы наши до настатия Никонова патриаршества и до сего дне и времене и слухом не слыхали»²⁷⁴. Главной причиной своих оппозиционных настроений авторы назвали несоответствие «новоизложенных книг» традициям.

Этот аргумент станет основным для следующего поколения противников церковной реформы, которые считали истинными именно старые богослужебные книги, изданные до восшествия на престол патриарха Никона, и ощущали себя защитниками этих русских православных традиций. Свое стремление к сохранению старых обрядов монахи объяснили тем, что православная традиция была признана и одобрена вселенскими патриархами: «Нашу православную веру свидетельствовали вселенские патри­архи и вси палестинские власти не во едино время, но и до кон­ца у нас в российской земли благочестивое и истинное православие похвалили и писанию предали»²⁷⁵. Следовательно, любые отступления от традиций, которые имели место в новопереведенных книгах, для авторов челобитной представлялись неправомерными.

Приверженцами истинной веры монахи считали себя и тех, кто продолжал хранить верность традиционным обрядам и богослужебным книгам. Главными же виновниками исправлений и нововведений челобитчики называли Никона и греков, которые соблазнились «латинской ересью». Монахи попытались прояснить причины, побуждавшие греческих иерархов принимать участие в делах реформы: «Греческии учители приезжают из своей земли в твое государьство, благочестивое царство, не исправлять, но злата и сребра и вещей собирати и мир истощати»²⁷⁶. Авторы Соловецкой челобитной просили царя «иноземцов и хулников нашея православныя веры впредь дерзновения не подать»²⁷⁷.

Итак, авторы челобитной прямо заявили о своей приверженности исконным православным традициям: «И говорим, что у нас истинная християнская ве­ра православная от крещения Руской земли прародителя тво­его государя, благовернаго и равно-апостольнаго великаго князя Владимира, лет с семь сот до Никонова патриаршества и учеников его, и до нынешних греческих учителей, и стояла во благочестии нерушима и непоколебимо»²⁷⁸. Поскольку изменить привычным порядкам для авторов не представлялось возможным, они высказали желание остаток своих дней придерживаться старых обрядов: «Хощем все скончатися в старой вере, в которой отец твой государев, благоверный государь, царь и великий князь Михайло Федорович всея Руссии и прочие благоверные цари и великие князи богоугодно препроводиша дни свои»²⁷⁹.

Из вышеизложенного следует, что в данной челобитной декларируется бескомпромиссный отказ Соловецкого монастыря принять новопереведенные книги. Наряду с аргументами, объясняющими такое решение, в послании содержится просьба, обращенная к государю, о позволении служить по старым книгам. Однако из текста челобитной ясно, что, несмотря на эту мольбу, даже в случае отказа принятие новых обрядов представлялось для обитателей монастыря абсолютно невозможным. В конечном протоколе монахи заявили о своей решимости до самого конца противостоять проводимой реформе: «Лучше нам временною смертию умрети, нежели вечно погибнути, или аще, государь, огню и мукам нас те новыя учители предадут, или и на уды разсекут, и мы убо апостольскаго и отеческаго предания не отступим вовеки. Великий государь царь смилуйся пожалуй»²⁸⁰.

Однако и эта Челобитная не была принята Государем. 3 мая 1668 царским указом для приведения в повиновение непокорной обители на Соловки было послано стрелецкое войско. Началась осада Соловецкого монастыря, продолжавшаяся с 1668 по 1676 гг.

Резюмируя сказанное выше, можно заключить, что челобитные, написанные после Собора 1666-67 гг., в большинстве своем составлялись с целью дальнейшего изложения позиции старообрядцев по вопросам исправления книг и введения новых обрядов, а также событий, которые последовали за проведением церковной реформы. Челобитные данной группы были написаны с целью распространения в среде верующих, чтобы убедить народ в истинности старых обрядов и книг, и также изложения эсхатологических взглядов старообрядцев. Поэтому данные челобитные фактически представляют собой публицистические по своей сути произведения.

Эти документы заключают в себе аргументацию, которая имелась в распоряжении противников реформы на раннем этапе оформления идеологии старообрядческого движения. Многие мысли, высказанные авторами этих челобитных, получили развитие в старообрядческой литературе более поздних периодов. В частности, как мы увидели, в челобитных присутствовали идеи, которые очень ярко отражали взгляды старообрядцев на личность Алексея Михайловича, на его роль в церковной реформе и на проблему соотношения «священства» и «царства». Также в челобитных второй половины XVII века были сформулированы идеи, которые впоследствии стали основой для формирования эсхатологического учения старообрядчества.