9.3. Византийские традиции в культуре Древней Руси

Трудно переоценить влияние христианской культуры на Русь, которая вошла в ев­ро­пейскую семью. Правда, вхождение это было сложным. Русь стала христианской, но без античной традиции; Балканские горы не дали излиться на русские просторы источникам древней европейской культуры. Крестили Русь по‑гречески, а язык дали болгарский, а это язык народа, лишенного в ос­нов­ном культурной традиции, истории, литературы. Благодаря солунским братьям Кириллу и Ме­фо­дию, создавшим во второй половине IX в. славянский алфавит, староболгарский, или цер­ков­но-сла­вян­ский, язык был принят в XI в. на Руси и имел огромное значение для формирования русской нации. Никакой другой язык, использовавшийся в Сред­ние века для межнационального общения, не мог быть так легко усвоен восточнославянскими племенами. Он быстро стал общедоступным языком, носителем национальной идеи. Латынь или греческий язык, в слу­чае их использования на Руси, привели бы к воз­ник­но­ве­нию наднациональной космополитической по своей природе элиты, оторванной от народа, говорящей с ним на разных языках. А в усло­виях многоплеменной Руси это означало бы одно – вместо единой нации, сумевшей отстоять свою независимость и за­щи­тить европейскую цивилизацию от угрозы с Вос­то­ка, мы имели бы конгломерат народов и го­су­дарств.

С принятием христианства на Русь хлынул интенсивный поток текстов от южнославянских культур, которые раньше приобщились к византийскому источнику, и собственно из Византии, бесспорно являвшейся культурным и кон­фес­си­ональ­ным центром всего ареала. Это послужило катализатором, который привел в дви­же­ние силы местной культуры, т. е. внешние влияния не подменили местную культуру, а породили в ней свежие тенденции.

Надо иметь в ви­ду, что этот диалог культур сопровождался острой борьбой за духовную независимость. Прямое культурное влияние доминирующей культуры получало решительный отпор. Язычество не умерло и не было обессилено сразу. В глубинах народного сознания продолжалась своя, уже потаенная жизнь, двусмысленная и дво­евер­ная. В сущ­нос­ти, слагались две культуры: дневная и ноч­ная. Первая была принадлежностью образованного меньшинства, вторая жила в про­яв­ле­ни­ях народного духа.

Цер­ков­но-сла­вян­ская письменность послужила основой для создания древнерусского литературного языка. Известно, что князья Владимир и Ярос­лав Мудрый основали школы в Ки­еве и Нов­го­ро­де для «учения книжного». Однако в то время светское образование не могло получить широкого развития. Настоящими центрами, носителями древнерусского просвещения стали монастыри, особенно знаменитый Ки­ево-Пе­чер­ский монастырь, основанный греческим монахом Антонием. Монахи собирали, переписывали и пе­ре­во­ди­ли с гре­чес­ко­го книги самого разнообразного содержания, начиная со Священного Писания и за­кан­чи­вая сказаниями, житиями святых, а так­же сборниками поучений, которые стали любимым чтением древнерусского грамотного человека. В Ки­ево-Печерском монастыре возникло и рус­ское летописание. Первым летописцем, по преданию, был Нестор. «По­весть временных лет», написанная им, содержит ссылки на документы, известные Нестору и до­пол­нен­ные им, а так­же личные воспоминания. Это произведение глубоко личностное, автор переживает, пропускает излагаемые события через себя, выражает свое отношение, что во­об­ще-то не свойственно летописцам. Преемники Нестора на протяжении многих веков записывали наиболее важные события из года в год, что безусловно способствовало развитию русского национального самосознания.

Киевская Русь выдвинула ряд замечательных духовных писателей, ораторов, проповедников. Среди них митрополит Илларион и ре­ли­ги­оз­ный философ Кирилл Туровский. Осталось описание паломничества в Свя­тую землю игумена Даниила. До нашего времени дошло более 150 ру­ко­пис­ных книг XI–XII вв. Одной из таких книг является «Слово о за­ко­не и бла­го­да­ти», написанное Илларионом. Илларион был сподвижником Ярослава Мудрого. Основная идея этого произведения состоит в том, что все христианские народы независимо от времени их крещения равны между собой. Эта идея была направлена против учения Византийской церкви о ее исключительном праве на всемирное господство. Среди других произведений безусловно выдающимся является «Слово о пол­ку Игореве». Имя автора, так же как и под­лин­ник рукописи, до нас не дошло. Эта поэма написана в кон­це XII в., а в настоящее время имеется единственная поздняя копия, найденная в XVIII в. в биб­ли­оте­ке Спа­со-Пре­об­ра­жен­ско­го монастыря в Ярославле. В ос­но­ву произведения положены события неудачного похода нов­го­род-се­вер­ско­го князя Игоря Святославовича против половцев в 1185 г. Кроме этого произведения о дан­ном историческом событии повествуется в двух летописях – Лаврентьевской (XIV в.) и Ипать­ев­ской (XV в.). Но летописи – это хронологическое и ску­пое последовательное повествование о со­бы­ти­ях, а «Слово» – плач по раздробленности Руси и гимн надежде на ее единение.

Древнерусское искусство не было ни копией византийского, ни аналогом западноевропейского. У не­го был свой путь. Проблема византийского наследия в древ­не­рус­ской культуре издавна привлекала к се­бе внимание исследователей, но подходили они к ее решению с диа­мет­раль­но противоположных позиций. Так, П. Чаадаев, выражая мнение западников, вслед за Вольтером считал Византию жалкой и утверждал, что она достойна глубокого презрения. Славянофилы в ли­це И. Ки­ре­ев­ско­го, К. Леонтьева и др. полагали Византию главным и ос­нов­ным источником всей русской культуры и меч­та­ли о воз­рож­де­нии духа византизма. Похожие позиции занимают и ис­то­ри­ки искусства. Одни полагают, что Древняя Русь была не более чем провинцией Византии и не­п­ре­рыв­но находилась под ее влиянием, другие говорят о ее ранней эмансипации от Византии и даль­нейшем самостоятельном развитии. Однозначно трактовать этот вопрос нельзя. Византия, безусловно, сыграла огромную роль в развитии древнерусской художественной культуры, но ее влияние на разных этапах было различным и про­яв­лялось далеко не оди­наково в от­дель­ных видах искусства. Были периода сбли­жения и рас­­хож­де­ния, даже резкого обрыва культурных связей.

Самые ранние и ак­тив­ные контакты Древней Руси с Ви­зан­тией приходятся на конец X – начало XI в. Первый каменный храм в Ки­еве – церковь Успения Богородицы – возведен в 996 г. византийскими мастерами. Храмовое русское зодчество гордится также собором Святой Со­фии в Ки­еве, построенным в 1037 г. при Ярославе Мудром. Рекон­струкция этого здания дает нам возможность представить роскошный, торжественный, «южный» облик этого храма, созданного византийски­ми зодчими. Тринадцатиглавое крестово-купольное здание было окружено открытыми галереями, больше подходящими для средиземноморского климата и при­да­ющи­ми всей композиции дворцовый характер. Храм был украшен мозаикой и фрес­ка­ми, созданными греческими мастерами. Так, фрески на стенах лестничной башни изображают светские сюжеты охоты, состязаний, фигурки музыкантов и ско­мо­ро­хов; здесь же расположены портреты княгини Ирины с до­черь­ми, отличаю­щиеся ин­ди­ви­ду­аль­ной характеристикой образов.

В 1112 г. в Ки­еве византийские мастера украсили собор Архангела Михаила мозаиками. Одна из них, аристократически утонченное изображение св. Дмитрия, представленного воином, облаченным в па­рад­ные доспехи, со щитом и ме­чом в ру­ках, хранится сегодня в Треть­яков­ской галерее.

В от­ли­чие от романского Запада, где лишь в ря­де областей постепенно переходили от деревянных конструкций к ка­мен­ным сводам, Киевская Русь уже на самом раннем этапе развития каменного зодчества получила от Византии технологии создания сводчатых и ку­поль­ных перекрытий, что позволило возводить здания изящной пространственной конфигурации и боль­шой высоты. Византийские архитекторы принесли на Русь центрально-купольный план и такие декоративные атрибуты, как мозаика, наборные мраморные полы, шиферные карнизы, па­ра­пе­ты и др.

В XII в. выработался характерный русский тип крес­то­во-ку­поль­но­го белокаменного храма: четырехстолпный, с по­лу­круг­лой главой на высоком барабане. В пре­де­лах этого общего типа имелось большое разнообразие вариантов. В XII в. первенство в храмовом строительстве принадлежало Вла­ди­ми­ро-Суз­дальско­му княжеству, которое претендовало на роль общерусского центра. Эта эпоха оставила нам неповторимую церковь Покрова на Нерли. Другое направление русского зодчества обозначилось в Нов­го­ро­де. Знаменитый Софийский собор, монастыри Новгорода остаются мужественными, простыми и ве­ли­ко­леп­ны­ми по своей цельности образцами русской архитектуры.

Начиная с XII в. храмы приобретают устремленность всех своих линий вверх (например, собор Михаила Архангела в Смо­лен­ске), что говорит о ро­ман­ском влиянии. Появляются башеннообразные храмы, которым нет прямых аналогов ни в ви­зан­тийской, ни в юж­нос­ла­вян­ской, ни в кав­каз­ской архитектуре. Зодчие Вла­ди­ми­ро-Суз­дальско­го княжества, а так­же Новгорода и Пско­ва существенно переработали византийскую традицию, а начиная с XIV–XV вв. московские архитекторы продолжили намеченные тенденции и вы­ра­бо­та­ли типы столпообразных и шат­ро­вых храмов (классическим примером является церковь Вознесения в под­мос­ков­ном Коломенском). К это­му времени от византийского наследия в рус­ской архитектуре практически не осталось следов.

Иной была роль византийского наследия в жи­во­пи­си. Живопись была настолько тесно связана с цер­ков­ным культом и жес­ткой иконографической системой, что в ней невозможен был резкий разрыв с ви­зан­тийской традицией, как это произошло в ар­хи­тек­ту­ре. Сначала, особенно в Ки­ев­ской Руси, преобладали привозные иконы, а боль­шие монументальные заказы по росписи храмов выполняли приезжие греческие мастера. При этом привлекались местные силы. Постепенно русские иконописцы начали играть все большую роль. Процесс эмансипации от чисто византийского понимания шел очень медленно, но последовательно и не­умо­ли­мо. Имели место подъемы и про­ва­лы, противоречия и пр. Византийские влияния усиливались всякий раз, когда из Византии привозили произведения искусства или приезжали художники.

С XIII в. древнерусские иконы обретают черты, невозможные для византийской традиции. Изображения лишаются академичности, лица теряют строгую пропорциональность, но зато приобретают бóльшую выразительность. Отход от византийской традиции резко усилился вследствие почти полного прекращения культурных связей с Ви­зан­тией в пе­ри­од монгольского нашествия на Русь. На иконах конца XIII в. святые напоминают вырезанных из дерева и рас­кра­шен­ных истуканов, фигуры плоскостные, нет и на­ме­ка на объем, лица простодушны. Совсем иная картина наблюдается в XIV в. Русскими художниками был накоплен большой опыт, впитана народная эстетика. Именно в это время Византия дала новый и пос­лед­ний творческий импульс русскому искусству. В Нов­го­род приехали греческие мастера (в том числе Феофан Грек) и привезли большое количество византийских икон. Статические формы рус­ской иконописи, характерные для XI–XIII вв., сменились свободными, более живыми и эмо­ци­ональ­ны­ми. Одновременно происходило формирование своего собственного художественного языка. Византийский костяк, сохраняясь, наполнялся новым содержанием. Было ослаблено аскетическое начало, усилилась просветленность образов, изображения стали более сердечными, интимными. В Византии создано немало икон с изоб­ра­же­ни­ем Троицы, но Троица, написанная Андреем Рублевым, остается уникальной и по своему замыслу, и по своей формальной структуре.

С ги­белью Константинополя исчез тот очаг, где рождались новые идеи. Из творческого стимула византийское влияние скоро выродилось в бук­ву закона, в ви­зан­тизм. Завершая тему византийского влияния на русскую культуру, отметим, что мы должны быть благодарны Византии за то, что она дала Древней Руси техники каменного зодчества, мозаики, фрески, темперной живописи, способствовала развитию миниатюры, эмали и мн. др. Однако следует помнить, что все это творчески перерабатывалось.