architecxp

236

Татьяна МАЙДАНОВИЧ

на киев

Еще чуть-чуть, еще чуть-чуть до Киева… — выстукивал последний перегон.

Уже открылись перевалы Змиевы, где в оны лета злобный жил дракон.

Дышал он огненосным паром, бестия, хрустел костьми людскими до зари...

К норе его, сжимая меч возмездия, давно пробили путь богатыри.

Съедал он их у подземелья черного, и черепа катились, как нули...

Пустынно стыли рощи обреченные, немели птицы, травы не цвели.

Ой, не один отец оплакал доченьку, покуда змея в землю не вогнал тот Кожемяка, что, продублен дочерна, душой не задубел и не охлял.

Скрывал он поначалу думы смелые, он встал. Себя смолою окатил:

о помощи молили дети малые — и отказаться недостало сил.

Когда на Рим наваливались варвары, срывали гуси вражье торжество.

А Киев охранило сердце верное и дети, пробудившие его.

...О сказка! Твоя тень над нашим племенем: в чернобыльских чащобах наступил черед схватиться Кожемяке с племенем, чтоб дых огня детей не опалил.

«На Киев!» — и навстречу рельсам весело высоких трав открылся перелог, где, чтобы синь ребячьих глаз не выцвела, баюкать их готов «петров батог».

architecxp

сообщения передавали и раньше, но их пересказывал оператор. Телятников же обязан был про все доложить сам, рассказать о подвиге своих товарищей, он хотел предупредить, что до окончательной победы еще очень далеко, он был обязан сказать, что на станции еще не выработан единый план действий, а отдельные распоряжения просто-напросто противоречат друг другу... И еще он хотел спросить... Да, он имел право на эти вопросы: суровые, безжалостные. Он хотел спросить: как все это могло произойти? Опыт подсказывал, что жертвы неминуемы. Он старался не думать об этом, но мозг подсознательно выдавал информацию. И теперь эмоции сменил страх. Нет, страх не за себя и даже не за товарищей: они исполняли свой долг и исполнили его. Майор гнал от себя мысли, по воображение само рисовало картину возможной, скорее даже неизбежной катастрофы, если бы не те двадцать семь пожарных, которые ценой жизни защитили станцию. Он вдруг ужаснулся: почему ценой жизни? Неужели действительно все так безнадежно?

Устойчивой связи с Киевом не было. Телятникову никак не удавалось связаться с министерством. Он позвал дежурного, и теперь они вдвоем пытались наладить связь. Телятникова душил кашель. Он кашлял так, что, казалось, его слышно за много километров. Дежурный о чем-то расспрашивал, но майор только мотал головой: каждое слово давалось ему с огромным трудом, а он еще был обязан доложить руководству... Доложить и спросить... Да, непременно спросить...

Из числа первых двадцати восьми в больницу он приехал последним. И сразу увидел Правика. Тот спал. Спал крепким сном человека, который отлично поработал и теперь заслужил право на такой крепкий беззаботный сон. А отдохнув, они ходили друг к другу в гости, шутили, вновь и вновь припоминали все, что случилось. Они подначивали друг друга, им было весело... Они радовались, что опять все вместе, что спасли станцию, и им совсем не хотелось думать о том, что именно для них борьба еще не закончена. В те минуты они радовались друг за друга, радовались, что не спасовали, что не изменили в трудную минуту силы, ум, умение и выдержка... И будущее рисовалось им чистым и ясным...

И только медицинские сестры да сердобольные нянечки не смеялись, слушая все их веселые рассказы. Им .было грустно, очень грустно, потому что они точно знали, что кто-то из этих молодых, симпатичных, таких славных парней в последний раз видится со своими друзьями, коллегами по работе, боевыми побратимами...

ИЛ-62 набрал высоту, и теперь рокот мощных турбин почти не проникал в салон. Стюардесса разносила газеты и журналы. Телятников выбрал «Стар» и сразу же обратил внимание на

architecxp

репортаж о церемонии вручения «Золотых Звезд» лауреатам 1986 года. Корреспондент рассказывал о том, как награжденные после вручения наград прибыли на Даунинг-стрит, 10, в канцелярию М. Тетчер, и что премьер-министра не было, так как она несколько задерживалась в парламенте, впрочем, вскоре появилась и — даром что женщина — извинилась перед приглашенными.

Телятников отыскал на полосе свою фамилию. «Вы невероятно смелый человек,— сказала премьер-министр Великобритании.— Мы очень, очень удовлетворены, что наша газета «Стар» наградила вас. Едва только поступило сообщение о Чернобыле, нам рассказали, какую смелость проявили люди, которые там вступили в поединок с огнем, исполняя свой долг».

—И все? — переспросил Телятников у переводчика.

—Все, Леонид Петрович,— ответил тот, внимательно перечитывая текст еще раз.— Что-то не так написано?

—Написано так, но написали не всѐ...

Поприветствовав гостя и поздравив его с наградой, глава правительства Великобритании вдруг добавила, что радиоактивное облако достигло и Англии, в результате чего в отдельных местностях были загрязнены луга. Телятников на мгновение оцепенел. Из головы вылетели все фразы, которым его научили: еще бы, не каждый день бываешь на дипломатических приемах, да еще и у премьер-министра Великобритании. Ему захотелось рассказать ей, какие то были славные парни, лейтенанты Владимир Правик и Виктор Кибенок, сержанты Николай Ващук и Владимир Тишура, старшие сержанты Василий Игнатенко и Николай Титенок, которые грудью закрыли нейтронную амбразуру, а прощальные салюты над ними потрясли не только души советских людей, но и весь мир, который отныне уже не из теории, а из трагической практики осознал, каковы могут быть последствия, если взбунтуется атом, пока еще сдерживаемый в атомных боеголовках... Он спросил бы у премьер-министра, воспользовавшись словами корреспондента «Стар», смогли бы справиться с такой бедой англичане? Он рассказал бы о том, как вся страна пришла па помощь Чернобылю, как мчались к берегам Припяти эшелоны дружбы с размашистыми надписями на вагонах: «Срочно — Чернобыль!», «Ярославцы — Чернобылю!», «Дальний Восток — Чернобылю!», «Чернобыльцы! Родные! Страна с вами!» И о том, как в то время, когда западная пресса смаковала бредовую идею о неизбежности катастрофы, в активе советских ученых уже имелось несколько вариантов, как отвести зараженную воду из-под реактора. Самый оптимальный — проложить пожарные рукава от отстойников к помещению разрушенного четвертого энергоблока и включить насосную станцию. Шестого мая из Белой

242

architecxp

Церкви на АЭС прибыли пятеро пожарных во главе с майором Георгием Нагаевским. Проанализировав обстановку, взвесив все «за» и «против», они решили, что к станции можно подобраться, проложив через радиационные, как через минные поля, дорогу.

Когда три киевские пожарные машины при поддержке капитана Зборовского и его солдат двинулись в направлении станции, было двадцать два часа. Казалось, ну что стоит проложить машинами полтора километра пожарных Рукавов? На тренировке им хватило бы несколько минут. Однако здесь всюду громадные обломки бетона, куски радиоактивного графита, клумбы, заборы, подсобные помещения... Они сделали свое дело. И теперь наступил час команды Нагаевского.

На руках они подкатили насосную к атомной, присоединили рукава, включили двигатель... Через пять часов непрерывной работы Нагаевский сказал: «Держится техника...» И добавил после паузы: «Пока еще держится...» Какие-то предчувствия мучили майора.

Насосную станцию необходимо было заправлять горючим, менять масло, следить за режимом. Полтора километра бегом туда и полтора — обратно. Ночью. В зоне активного радиационного излучения. «Только бы не подвела насосная, только бы не подвела насосная»,— пульсировало в мозгу каждого. Они не думали о себе. Они не сомневались, что выдержат любую нагрузку. Опасались — за станцию. Боялись, что не выдержит металл.

А беда подкрадывалась с другой стороны. После первых восьми часов работы приняли решение уточнить радиологическую обстановку. Решение — логичное, верное. Двигается вперед бронетранспортер и... рвет рукава... Запасных нет. Ну разве мог кто-то даже в мыслях допустить, что случиться подобное? Вся операция, все титанические усилия, все надежды, казалось, будут похоронены под слоем радиоактивной воды, которая со страшным шипением вырывалась через дыры в рукавах и выливалась на землю.

Что почувствовал в то мгновение Нагаевский, который, вскрикнув, схватился за голову? Что почувствовал капитан Зборовский, который уже, казалось, забыл, что такое сон, и оставалось лишь поражаться, каким образом этот человек еще держится на ногах? Что это было: мгновение общей растерянности?.. Отчаяния?

И вдруг... из бункера выскакивают и мчатся во весь опор к четвертому энергоблоку сержанты Николай Павленко и Сергей Бовт.

Вруках у них куски металлизированных пожарных рукавов.

—Руки, руки берегите, ребята! — успел крикнуть майор Нагаевский.

architecxp

Те пятнадцать минут, в течение которых Павленко и Бовт бежали, а потом чинили разорванные рукава, показались вечностью для тех, кто наблюдал за их действиями. А они, скинув рукавицы, ползали на коленях в радиоактивной воде и делали свое тяжелейшее дело. И сделали.

Казалось, что после такого чрезвычайного происшествия уже ничто не может случиться. В конце концов, это было бы просто несправедливо по отношению к измученным людям, которые уже четырнадцать часов откачивали зараженную воду, которые по очереди бегали к атомной, «накручивая» километры, и которые не знали, сколько еще таких рейдов придется выполнить каждому. Они бегали туда и обратно, делали свое очень сложное дело и мысленно заклинали: «Лишь бы не подвела насосная, лишь бы не подвела...»

А она таки подвела. И вновь белоцерковцы бросаются в атаку. И уже работает другая станция. Двадцать девять часов продолжался этот поединок. Двадцать девять часов работали добровольцы.

Восьмого мая в три часа утра обессилевшие, но счастливые сознанием исполненного долга, люди принимали поздравления. Опасность была ликвидирована: утреннюю тишину разорвал грохот мощных центробежных насосов, и радиоактивная вода из барботьера хлынула в специальные отстойники. В тот же день заместитель Председателя Совета Министров СССР И. С. Силаев, отвечая на вопросы тележурналистов, сказал: «Сегодня твердо можно говорить о новом этапе в работе по ликвидации последствий аварии. Главная опасность устранена, можно работать спокойно. Возможность катастрофы, о которой много писали западные средства массовой информации, теперь исключается...»

Да, Телятников рассказал бы про Георгия Нагаевского и его команду, рассказал бы, как на глазах притихшего зала обнялись они с Георгием на сцене, а потом обратились к собравшимся, и весь зал замер в траурном молчании, отдавая дань уважения тем, кто пожертвовал своей жизнью, но не отступил. А еще сказал бы, что пусть ему отрубили бы правую руку, лишь бы тут вместо него, а еще лучше рядом с ним в этом зале стояли и Правик, и Кибенок, и Титенок, и все остальные чернобыльские пожарные. Ему, конечно же, было что сказать, но, согласно этикету, ему было отведено только пять минут (другим — три), и поэтому он, выслушав премьер-министра, сказал:

— Печально, что радиоактивное облако достигло берегов Англии и нанесло такой ощутимый урон, но, поверьте, когда чернобыльские пожарные ступили в ядерный ад, они думали не о своих овцах и не только о безопасности своих близких. Они думали о людях. О всех людях планеты. И про англичан — тоже.

244

architecxp

Ровно гудят турбины. Телятников уже принял таблетку, но сон не идет. Да и как ему уснуть, если не дают покоя ни днем, ни ночью «почему». А их много, тех «почему»... Уже в который раз переспрашивает себя: все ли сделали они для того, чтобы меньше было жертв? И в который раз отвечает сам себе: нет, не все, далеко не все!

Он думал о том, что не было да и не могло быть идеальной организованности на каждом участке той сверхсложной работы. Случалось, что в этой погоне, постоянной погоне за минутами, не всегда выбирали лучший вариант решения, и тогда по ходу дела приходилось исправлять ошибки. И только те первые, та славная шеренга номер один, которая заступила путь огню, только они не имели права на ошибку.

Он размышлял над тем, что сотрудники Чернобыльской атомной, по сути, не были злостными преступниками. Среди них были и неплохие специалисты... «Стоп! — оборвал он себя.— Стоп... А достаточна ли эта категория — «неплохие специалисты»? Нет, недостаточная,— ответил Телятников сам себе.— Недостаточная...

Людям, которые отвечали за работу станции, недоставало не только компетентности. Им прежде всего недоставало крепких моральных устоев». Он подумал о том, что при других обстоятельствах разгильдяйство, халатность скорее относятся к категории дисциплины. В данном же случае — это категория моральная.

Парадокс, по именно в одном из чернобыльских кабинетов он как-то прочитал такие строчки: «Умный человек найдет выход из любого трудного положения. Мудрый в таком положении не окажется». Мудрый? Да о какой мудрости можно говорить, если пол на станции покрыт пластикатом, который отвечает санитарным нормам, но совершенно противоречит противопожарным, так как в процессе горения в большом количестве выделяются сильнодействующие отравляющие газы? Чернобыльские пожарные сполна прочувствовали их воздействие... О какой мудрости можно говорить, если при строительстве станции использовали пенополистирол как утеплитель кровли, хотя Госстрой запретил этот материал из-за его мгновенной воспламеняемости?

В иллюминатор светило солнце, далеко-далеко внизу плыли облака, а Телятников размышлял над тем, что, собственно, пожарные никогда не были в заглавных ролях в этой жизни. Они выходят на авансцену лишь в экстремальной ситуации, название которой — преступное разгильдяйство, которое со временем, трансформировавшись в элементарное пренебрежение безопасностью внезапно подстерегло его товарищей. Таких молодых... Он лежал в кресле и думал о том, как случилось, что па

architecxp

ХРОНИКА СОБЫТИЙ Сельская местность Киевщины еще не видела такого

размаха строительных работ. Сооружается 7 тысяч домов. Свою помощь в атом благородном и гуманном деле населению, пострадавшему в результате аварии на Чернобыльской АЭС, подают области и столица республики. Например, в Бородянском районе строительство ведет Крымская область и Киев, Макаровском — Закарпатская а Ровенская, Яготинском — Ворошиловградская. До 1 октября тысячи семей чернобыльцев справят новоселья.

А вот еще одна стройка — на территории в десятки гектар неподалеку от села Небрат Бородянского района. С утра до ночи не прекращается работа. Ведь до 1 октября надо сдать 560 жилых домов с усадьбами, хозяйственными пристройками. Тут трудятся строительные организации Киева и Крымской области,

И. Петров, 7 сентября.

246