II, в.I, с.XXXII (упоминание о тексте Гринч. В обзоре). )

Б.YI.1.4. Спрятанная шкурка (муж и змей)

Змей летает к замужней женщине. Она сохнет. Люди дают мужу совет, как увидеть, куда змей прячет крылья. Муж, следуя совету, забирает их и созывает людей. Змей не может улететь без крыльев, просит вернуть. ( Конец разрушен; сжигает дом.) От жены змея от-лучил.

( Манжура. Сказки, с.9; змей; Мануйловка Новомосковск.у. Екатери-носл. губ. (225). Мил-ч. Заметки, с. 398; упом.о тексте Манжуры .)

Б.YI.2. Прерванный полет

( К дочери мельника ), тоскующей об умершем муже, летает змей. ( Идущий в гости к мельнику ) знающий человек видит летя-щего змея и при помощи каких-то магических действий ( или слов ) останавливает его на лету. Змей вынужден спуститься. Рассказыва-ет, куда и зачем летит, просит отпустить, сетует на то, что те-перь не сможет долететь, и наказывает человеку впредь этого не делать, т.к. " получит смерть ".( Видимо, должен быть мотив ус-ловия: не летать больше к женщине. Но в данном тексте его нет. Конец разрушен.)

ЭК-2/90 N 33-МАГ-1/90 N 12, ЭК-2/90 N 50-МАГ-1/90 N 28; змей; Загваздино Усть-Ишим. р.Ом. обл. (кор. сиб. + казан.) (226). )

Б.YI.3. Пойманный любовник

Черт ( огненным змеем ) летает ко вдове, принимает образ умершего мужа, вступает с ней в любовные отношения. Односельчане подкарауливают его, дожидаются, когда он ( огненным шаром ) спу-стится в трубу, кропят трубу, двери, окна, обстановку в избе святой водой. Мифический любовник мечется по избе, обращается в муху, забивается в горшок. Мужики накрывают горшок сковородой, выносят на улицу. Но он улетает через дырку в горшке.

( Бурцев ПСЭТ IY, с.35-36; п.; черт, летающий огн.змеем, (227). )

Б.YII. М и ф и ч е с к о г о л ю б о в н и к а

о т в е р г а ю т (н е у д а в ш а я с я п о п ы т к а)

Мифическое существо пытается вступить с девушкой ( женщиной ) в любовные отношения. Она или не отвечает на его попытки или сразу же применяет защитное сред-ство. Мифическое существо вынуждено отступиться ни с чем.

Б.YII.1. Опасный предмет

Девушка уходит из дома до пения утренних петухов.Змей (рас-сыпается искрами ) обращается перед ней серебряной плиткой (здесь может быть любой другой предмет ). Она отходит - плитка опять перед ней. Крестится - змей ( сыпет искрами ) исчезает ( рванувшись бурею ) ( сказав: " Догадлива " ). ( Девушку лечат от испуга.) (Ср. оппозиц.: А.I.2.)

( Мил-ч. Заметки, с. 397-398; змей; с.Листвяки Лубен.у. Полтав.

губ. (228). )

Б.YII.2. Опасный ухажер

Девушка поздно возвращается домой. Мифическое существо прини-мает образ знакомого парня ( который перед этим ее домогался ), заигрывает с ней. Она отвергает все его попытки, упоминая все время Бога и Богородицу. Он злится, грозит, но вынужден отсту-питься. ( Девушка приходит домой и от испуга долго болеет.)

( Гнатюк. Знадоби I N 71; не опред.- "страх" ; Коропци Бучацького

пов., губ.? (229). )

Б.YII.3. Мнимое возвращение

Девушка тоскует о парне, взятом в армию. Мифическое сущес-тво принимает его образ, приходит и зовет ее с собой ( 3 раза ). Она все время отказывается. Начинает ее " темлевити " (?). Деву-шка кричит. На крик прибегает мать. " Парубок " убегает. ( Когда парень возвращается из армии, она упрекает его. Но тот отвеча-ет, что не был дома ни разу. )

( Гнатюк. Знадоби II, в.2, N 125; неч. сила; зап. в Вовкови Пере-мишлянского. пов., губ.? (230). )

Б.YII.4. " Не привадила "

Б.YII.4.1. "Не привадила" (основная версия)

Женщина тоскует о муже ( умершем, ушедшем на фронт ). Мифи-ческое существо пытается вступить с ней в любовные отношения ( окликает ее голосом мужа, приходит (во всем солдатском), просится к ней на печь (в дом), просит накормить ужином, срезает люльку с ребенком, проносится ветром, пугает (принимая вид разных домашних животных), рассыпается искрами и проч.). Она не отзывается, "не приваживает" его (защищается от него на печи, молитвой). После (по совету знающих людей) применяет оберег (крестит окошки и печ-ку, зааминивает окна и двери, читает псалтырь, лечится у знахар-ки, идет к священнику (который ее отпевает) и проч.). Мифическому существу остается убраться ни с чем. (Иногда произносит при этом: "А! Догадалась!")

( Смирнов М., с.73 (в); п.; черт; Пер.-Зал. у. Влад. губ. (231).

Вятский ф-р, N 196; покойник; д. Глушковы Котельн. р. Киров. обл.

(232). Вятский ф-р, N 197; не опред.; с. Молома Опарин. р. Киров.

обл. (233). ЗК-11/75 N 33-34; неч. сила; Андреевка Саргат. р. Ом.

обл. (укр.) (234).

Б.YII.4.2. "Не привадила" (защита - безгрешное дитя)

Женшина тоскует об умершем муже. Покойник ( или мифическое существо, принявшее его облик,) появляется. Она берет на руки своего маленького ребенка. Он не может подойти к ней ( или вооб-ще зайти в дом ). Уходит ни с чем. ( Говорит:" Счастлива ты, что ангела взяла в руки" ).

( Мил-ч. Заметки, с.202; не опред.; Лукомье (235). ЭК-33/86 N 17;

покойник; Ингалы Большереч. р. Ом. обл. (укр.+ кор. сиб.) (236).

Вятский ф-р, N 193; покойник; с. Полом Белохол. р. Киров. обл. (237). )

Б.YII.4.3. "Не привадила" (быстрая реакция)

Женщина тоскует о муже. Мифическое существо принимает образ мужа и приходит к ней. Она сразу же применяет оберег ( упоминает Бога, читает молитву, крестится и проч.). Он исчезает (ветром). (См. паралл.: С:Б.YII.4.3.)

( Романов БС IY, с.9; черт; д.Бацуни Витеб. губ. (238). ЭК-49/80

N 101; черт; Голубовка Седельн. р. Ом. обл. (белорус.) (239). ЭК-2/89 N 62; не опред.; Малая Бича Усть-Ишим. р. Ом. обл. (вятск.) (240). Пинежье, N 145; не опред.; Пинежье, д. Чакола (241). )

Б.YII.4.4. "Не привадила" (помогла случайность)

Женщина тоскует о муже. Мифическое существо принимает его образ и приходит к ней . Она его принимает ( кормит, ложатся спать, хочет уехать с ним ). Случайно упоминает Бога (в ответ на " чих " сына, садясь на коня и проч.). Мифическое существо тут же исчезает ( с ветром ).

( Зиновьев, N 175; не опред.; с.Атланка Усть-Уд. р. Ирк. обл.

(242). Зиновьев, прим. к тексту N 174; N 174; не опред.; с. Ат-ланка Усть-Уд. р. Ирк. обл. (243), (244). )

Б.YII.5. Несостоявшаяся свадьба

Девушка долго сидит в девках. Выражает желание пойти за лю-бого. Мифическое существо принимает образ парня и сватается к ней. ( Водит ее за собой, заставляет есть то, что оставлено не-благословясь.) Собирается свадьба. Во время венчания девушка осеняет себя крестным знамением - все исчезает, перед ней - пет-ля.

Зиновьев, N 164; черт; с.Курумдюкан Газимур. р. Читин. обл. (245). )

Б.YII.6. Таинственный визит

Девушка ждет поздно ( ночью, вечером ) жениха. В назначен-ный час кто-то стучит. Видит черную фигуру. Открывает - никого ( Или: приходит нечистая сила в его образе. Сидит молча, а затем исчезает.) Попытки вступить в любовные отношения нет.

( Мил-ч. Заметки, с. 384; не опред.; м.Снетино, губ.? (246),

(247). )

С. СМЕЖНЫЕ И ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ ФОРМЫ К УКАЗАТЕЛЮ СЮЖЕТОВ.

( в теме " Х о д я ч и й п о к о й н и к ")

Во всех параллельных формах аннотацию заменяет отсылка к фор-ме основной. При этом нужно помнить, что вместо пары : женщина - мифический любовник, пара : человек, тоскующий по умершему (от-сутствующему родственнику), - мифическое существо в его образе. Любовных отношений между персонажами, естественно, нет.

С:А.IY.3.1. Неминуемая гибель (тоскует - сохнет - умирает)

(паралл. А.IY.3.1.)

ЭК-22/79 N 37; не опред.; Алекссевка Горьк. р. Ом. обл. (укр.). ЭК-2/9О N 73, МАГ-2/90 N 7; не опред.; Загваздино Усть-Ишим. р.

Ом. обл. (кор. сиб.). ЭК-23/79 N 43; черт; Алексеевка Горьк. р. Ом. обл. (укр.). Бондаренко, с.118; сатана; Тамбов. губ.

С:А.IY.3.2. Неминуемая гибель (задушил, задавил, убил)

( параллельно А.IY.3.2.)

( ЭК-22/79 N 35; неч.сила; Алексеевка Горьк. р. Ом. обл. (укр.). ЛА Козловой Н.К. 1987, N 99; лукавый; Покровка Нижнеом. р. Ом. обл. (смол.). ЭК-33/86 N 19; не опред.; Ингалы Большереч. р. Ом. обл. (укр.). ЭК-9/82 N 69, МАГ-2/82 N44; не опред; Становка Боль-шеук. р. Ом. обл. (кор. сиб.+ рязан.). С-5/92. N 36; не опред; Чередово Знамен. р. Ом. обл. )

С:А.IY.4.1. Смерть в бане. (паралл. А.IY.4.1.)

( ЭК-30/81 N 21; не опред.; Старомалиновка Нижнеом. р. Ом. обл. (кор. сиб. + смол.). С-5/92 N 66; не опред.; Чередово Знамен. р. Ом. обл. Садовников, N 69г, с.231; змей; Симбирск.

С:А.IY.6. Убийство за непокорность (за применение оберега)

( паралл. А.IY.6.)

( ЭК-7/89 N 206; черт; Фирстово Большеуков. р. Ом. обл. (кор. сиб. + рязан.).

С:Б.II.2.2. Сила защитного средства (своевременное вмешательство) (паралл. Б.II.2.2.)

( C-5/92 N 75; не опред.; Чередово Знамен. р. Ом. обл. ЭК-27/79 N

42, МАГ-9/79 N 1; темный дух; Алексеевка Горьк. р. Ом. обл. (из Черниг. губ.). ЗК-1/81 N 33; не опред.; Чебаклы Большереч. р. Ом. обл. 3К-1/90 N 38; не опред.; Паново Усть-Ишим. р. Ом. обл. (кор. сиб.). 3К-22/79 N 11; неч. сила=змей; Алексеевка Горьк. р. Ом. обл. (из обрусев. зырян). ЛА Козловой Н.К. 1987, N 66; неч.сила; Покровка Нижнеом. р. Ом. обл. (кор. сиб.+ смол.). 3К-5/92 N 20; черт; Екатериновка Тевриз. р. Ом. обл. (белорус.+ тамбов. + вятск). Черепанова, N 22; нечистый; Своятино Белозер. р. Вологод. об. Кемерово, N 243; покойница; Усть-Кобырза Кем. обл. )

С:Б.II.2.7. Сила защитного средства (тоскующая (щий) действует по настоянию родственников) ( паралл. Б.II.2.7.)

( ЭК-10/82 N 194, МАГ-3/82 N 24; неч. сила; Решетино Большеук. р. Ом. обл. (кор. сиб.). ЭК-11/81 N 50; ст.; не опред.; Фирстово Большеук. р. Ом. обл. (кор. сиб.).

С:Б.II.2.8. Сила защитного средства (тоскующая (щий) сама (сам) замечает неладное и применяет оберег) (паралл. Б.II.2.8.) ( Бурцев ПСЭТ Y, с.96-97; ст.; не опред. ЭК-11/92 N 18; не опред. Журавлевка Тевриз. р. Ом. обл. (белорус.+ саратов.). ЭК-24/88 N 10; покойник; Нововарш. р. Ом. обл. 3К-23/88 N 45; покойница; Дробышево Нововарш. р. Ом. об. (из Казан. губ.).

С:II.2.11. Сила защитного средства (мемораты) (паралл.Б.II.2.11.) ( 3К-17/82 N 22; покойник; Шухово Знамен. р. Ом.обл. 3К-12/82 N 109; черти; Коновалиха Большеук. р. Ом. обл. (тамбов.). ЭК-1/92 N 31; покойница; Иванов Мыс Тевриз. р. Ом. обл. С-3а/92 N 3; покой-ница; Дмитриевка Щуч. р. Кокчетав. об. (брян.). ЭК-13/80 N 8в; покойница; Любино-Малороссы Любин. р. Ом. обл. (укр.). 3К-35/80 N 31; не опред.; Ложниково Тарск. р. Ом. обл. (кор. сиб.+ обрус. эстонц.). ЭК-1/9О N 122; покойница; Загваздино Усть-Ишим. р. Ом. обл. (кор. сиб.). ЭК-2/91 N 143; покойница; Скородум Усть-Ишим. р. Ом. обл. (кор. сиб.). )

С:Б.II.3.4. Копыта и хвост (человек сам замечает неладное) (паралл. Б.II.3.4.)

( ЭК-9/82 N 70, МАГ-2/82 N 45; черт; Становка Большеук. р. Ом.

обл. (кор. сиб.). )

С:Б.II.3.6. Копыта и хвост (своевременный совет)

(паралл. Б.II.3.6.)

( Колчин,с.22-23; леший; Тульск. губ. )

C:Б.II.4.1. Конопля и вши ("психологический" тип концовки)

(паралл. Б.II.4.1.)

( ЗК-13/88 N 31; не опред.; Черлакское Нововарш. р. Ом. обл.

(укр.). )

С:Б.II.4.4. Конопля и вши ("разоблачительный" тип концовки)

(паралл. Б.II.4.4.).

( ЭК-9/88 N 13; покойница; Глуховка Калач. р. Ом.обл. (из Полтав.

губ.). ЛА Плахотнюк М.А., N 8, л.29; покойница; Новоникольское

Бишк. р. Сев.-Казах. об. (из казаков). )

С.1. Конопля и вши (мертвая ведьма и кума)

Умирает ведьма, у которой остаются малые дети. Начинает ходить по ночам, мыть детей, одевать им белые сорочки. Дети стали желтеть и сохнуть. Их крестная мать - кума умершей - на-девает на себя белую сорочку, сбрызнутую святой водой, набирает в подол семян конопли, садится на порог и ест семя. В полночь появляется ведьма. Пугает куму, грозится снять сорочку. Следует диалог о вшах. Но после этого ведьма опять пытается пройти, пу-гает куму. Это продолжается до петухов, после чего она исчезает и больше не появляется.

( МЭИХГ 8, с.291-292; покойница; Никольское Староб. у. Харьк.

губ. )

C:Б.IY.3.2. Копыта и хвост (случайное разоблачение)

(паралл. Б.IY.3.2.)

( ЭК-2/91 N 22; черти; Паново Усть-Ишим. р. Ом. обл. (кор. сиб.+

казан.). ЭК-2/91 N 203, МАГ-3/91 N 11; черти; Паново Усть-Ишим.

р. Ом. обл. )

C:Б.IY.3.3. Копыта и хвост (своевременный совет)

(паралл. Б.IY.3.3.)

( 3К-15/88 N 1; черт; Платоновка Нововарш. р. Ом. обл. (из Орен-бург. обл.). ЭК-32/81 N 45; черт; Старомалиновка Нижнеом. р. Ом. обл. (смол.). )

C:Б.IY.4. Пустое объятие (паралл. Б.IY.4.)

( ЗК-8/88 N 116, МАГ-2/88 N 15; не опред; Никольск Усть-Ишим. р. Ом. обл. (вятск.). ЭК-3/80 N 8; не опред; Ложниково Тарск. р. Ом. обл. (кор. сиб.). ЭК-29/81 N 49; не опред.; Хуторское Нижнеом. р. Ом. обл. (кор. сиб.). ЭК-5/75 N 178; не опред.; Сиб-Саргатка Сар-гат. р. Ом. обл.(кор. сиб.).)

C:Б.YII.4.3. "Не привадила" (быстрая реакция) (паралл.Б.YII.4.3.)

( ЭК-29/81 N 102; черт; Хуторское Нижнеом. р. Ом. обл. (кор. сиб.). ЭК-2/88 N 2; не опред.; Никольск Усть-Ишим. р. Ом. обл. (вятск.+ казан.). ЗК-11/89 N 218; не опред.; Пустынное Нижнеом. р. Ом. обл. (кор. сиб.). ЭК-2/90 N 57, МАГ-1/90 N 34; неч. сила; Загваздино Усть-Ишим. р. Ом. обл. (кор. сиб.). )

С.2. Вдовы и мертвые мужья

(ср.: Б.II.3.1.; Б.II.3.2.)

С.2.1. Вдовы и мертвые мужья (мудрость старшей снохи)

Живут две вдовы: старшая и младшая снохи. Жнут, ходят мимо кладбища. Младшая, припозднившись, возвращается ночью одна. Выс-какивают с кладбища мертвые мужья и обещаются в гости. Она расс-казывает старшей. Та топит поздно печь. Являются мертвецы. Стар-шая все время делает работу по дому, заставляет следовать ее при-меру и младшую. Но младшую муж уводит в клеть. Старший брат руга-ется на жену, заставляет гасить огонь в печи. Та тянет время до петухов. Пропел петух - муж бараном покатился с хаты. Она зовет соседку, и обнаруживают в клети растерзанную младшую невестку. ( Романов БС IY, N 68; покойники; Братковичи Климов. у. Могилев. губ.? )

C.2.2. Вдовы и мертвые мужья (спасение в работе)

Старшая и младшая снохи тоскуют о погибших мужьях-братьях. Ночью покойники приходят. Старшая сноха роняет под стол ложку и обнаруживает у пришедших железные когти. Заставляет младшую де-лать какую-нибудь работу, но та, отказавшись, идет с мужем на поветь. Старшая же все время находит какую-нибудь работу, молится и тянет время до петухов. Муж, теряя терпение, начинает ее бить. Поет петух - он падает, чернеет. Жена созывает народ, идут на поветь и обнаруживают загубленную младшую сноху.

( Карнаухова. Суеверия. С.87; подлинность текста вызывает сомне-ние; покойники; Пинега, д.Немнюга. )

С.2.3. Вдовы и мертвые мужья (защита в свином гнезде)

Сначала действие может развиваться как в первой или как во второй версии, или снохи изначально знают, что к ним приходят мертвецы ( в этом случае мотив обнаружения копыт и хвоста опу-щен), или одна из снох обнаруживает копыта и хвост. В первом случае она действует по заранее полученному от людей совету, во втором - сама. Но во всех случаях она убегает (c ребенком), прячется у свиней и спасается. Оставшаяся сноха гибнет.

( ЭК-3/79 N 55; покойники; Астыровка Горьк. р. Ом. обл. (из Чер-ниг. губ.). ЭК-1/89 N 26; покойники; Малая Бича Усть-Ишим. р. Ом. обл. (укр.). ЭК-23/79 N 41; черти; Алексеевка Горьк. р. Ом. обл. (укр.).)

С.2.4. Вдовы и мертвые мужья (защита - пение петуха)

Действие развивается так же, как в версии С.2.2. Но, обнару-жив копыта и хвост (или медные глаза, железные зубы ), женщина убегает (с ребенком) в сарай (амбар). Черти, задушив одну, броса-ются в погоню за другой. Ломятся в сарай (амбар). Ищут в бане, в клети, прогрызают двери. Она прячется за коня - загрызли коня. Ткнула иголкой петуха, он запел (покойники падают, им в спины за-бивают осиновый кол.) Или просто черти исчезают.

( Карнаухова. Сказки. N 31; покойники; Заонежье, д. Космозеро.

Зиновьев. N 176; не опред.; Атланка Усть-Уд. р. Ирк. об.)

С.2.5. Вдовы и мертвые мужья (одна убегает - вторая гибнет)

Живут две вдовы (две подруги, две сестры, две снохи). Мужья умирают(погибают, уезжают). Однажды ночью мужья приходят. Мотивация может быть разной (ее может и не быть): незаклятая земля, тоска, желание увидеть и проч.

Вдовы садят их за стол. Падает ложка (или другой предмет). Одна из вдов (или ребенок) наклоняется и видит копыта и хвост у пришедших. Убегает за помощью. Когда возвращается - находит оставшуюся вдову растерзанной.

( Романов БС IY. N 66; не опред.; г. Сенно Могилев. губ.? )

C.2.5.0. Контаминация: вдовы и мертвые мужья + "жених-мертвец"

Контаминация: предыдущая версия, только в конце оставшаяся вдова не погибает, а продолжает встречаться с мифическим суще-ством. Он ее сватает. Далее - одна из версий сюжета "Жених-ме-ртвец".

( ЭК-1/90 N 39; покойники; Паново Усть-Ишим. р. Ом. обл. (кор. сиб.). )

С.2.6. Вдовы и мертвые мужья (благополучный конец)

Действие развивается как в версии С.2.5. Но конец благопо-лучный: обе спасаются (на печи, посадив с краю безгрешное дитя; прочитав молитву и проч.) (Черти могут крикнуть: " А! догада-лись!") (ср.: Б.II.3.2.)

( ЛА Козловой Н.К. 1976. N 12; черти-"призраки"; Омск (из Пензен.

губ.). Мат-лы Тобольск. пединститута; черт-"окаянный"; с. Байка-лово Тобол. р. Тюмен. об.)

С.2.7. Вдовы и мертвые мужья (упавшая карта)

Действие сначала развивается как в версии С.2.5. Но вдовы не угощают мужей ужином, а играют с ними в карты. Падает карта, одна из вдов наклоняется и видит у "мужей" копыта и хвосты. Черти ухо-дят и больше не появляются.

( С-1/95 N 47; черти; Ермиловка Тевриз. р. Ом. обл. (белорус.,

витеб.). )

С.3. Черти на сундуке

Сюжет, возникший, очевидно, под влиянием детских страши-лок: к старухе, живущей с дочерью, просятся на ночлег два солдата. Они кормят их. Старуха роняет ложку и обнаруживает у пришедших копыта и хвост. Закрывает дочь в сундуке, сама бежит за милицией. Когда возвращается, обнаруживает на сундуке мерт-вых чертей, а в сундуке поседевшую от страха дочь.

( ЭК-20/84 N 196; п.; черти; г.Омск (записано от ребенка). )

ПОСЛЕСЛОВИЕ

УС может служить инструментом исследования темы "Мифический любовник", которое предполагает ретроспективное рассмотрение трех эволюционных пластов: прииртышского материала, отражающего совре-менный уровень бытования форм; русского; восточнославянского в целом. Восточнославянские мифологические рассказы являются эволю-ционно производными общеславянского наследия. Поэтому тема "Мифи-ческий любовник", как и любая тема в пределах мифологической про-зы, объединяет разновременной материал: от сюжетов с древней ос-новой до новообразований, а внутри - от ранних версий до поздних форм. Так, в группе "А" первый сюжетный тип "Роковое легкомыслие" можно считать формой ранней, а тип II "Страшная беременность" - поздней. Тип III "Роды женщины" при древности конфликтной схемы не сохранил ранних сюжетов (каким можно считать, например, сюжет о рождении богатыря от змея в былине "Волх Всеславьевич"). В чет-вертом типе "Трагическая смерть" почти все формы возникли под влиянием поздних христианских воззрений. В указатель включены и очень поздние сюжеты, уже с легендарными мотивами, с сильно выра-женной дидактикой, как, например, А.IY.8 "Убийство за то, что вы-тянула слезами из могилы" и А.IY.9 "Последнее свидание". Они свя-заны уже с покойником и чертом и состоят из нагнетания ужасов, ожидающих тех, кто тоскует о мертвых. Хотя они и не имеют отноше-ния к изначальному образу мифического любовника, но хорошо пока-зывают эволюционный путь, который прошли сюжетные формы о нем.

В группе "Б" к древним, несомненно, относится первый сюжет первого типа "Гибель змея от "хмары"". Во втором типе "Применение оберега" сюжеты разновременные. Первый - "Терлыч и тоя" - напоми-нает по своему характеру болгарские мифологические песни. Второй -"Сила защитного средства" - представлен как ранними, так и позд-ними версиями. К самым поздним в этом эволюционном ряду относятся мемораты, в которых уже и речи нет о змее, а есть повествования о том, как самой рассказчице "блазнился" умерший муж и как она из-бавилась от этого (Б.II.2.11.). Древнюю основу имеет сюжет "Ко-нопля и вши" (Б.II.4.). Но она не осталась неизменной, испытав влияние форм соседнего типа и поздних сюжетов, связанных с чертом и покойником.

Конфликтная схема третьего сюжетного типа "Выведывание и при-менение оберега" встречается в южнославянских мифологических пес-нях. Мотив выведывания того, кого боится змей, встречаем в серб-ской песне "Царица Милица и змей с Ястребаца" и в древнерусской "Повести о Петре и Февронии". Фольклорные же сюжеты восточносла-вянских быличек, входящих в этот тип, могут быть как ранними (Б.III.1. "Крашеный сардак"), так и поздними (Б.III.2. "Не образу-мясь, да сам себя!").

Пятый сюжетный тип мы назвали "Увещевание" мифического любов-ника" по характеру его поздних сюжетов: 2,3,4, в которых мифичес-кое существо убеждают в алогичности его действий, в нарушении ес-тественного порядка вещей - возвращение мертвого в мир живых - и тем самым вынуждают покинуть этот мир уже навсегда. К этим позд-ним формам был приспособлен и первый сюжет "Сборы на свадьбу бра-та и сестры", содержащий древний мотив инцеста.

Поздний характер в целом имеет шестой сюжетный тип "Мифичес-кому любовнику вредят". Но в нем первый сюжет "Спрятанная шкурка (крылья)" содержит ранние элементы (огненная змеиная шкурка (крылья), гибель змея, потерявшего ее), которые мы встречаем, например, в сербской песне "Змей-жених". Сама же разработка сюже-та поздняя, о чем говорят вторая, третья и четвертая версии ("Змей и цыган", "Змей и работник", "Змей и муж"). Любовница ми-фического существа здесь вообще остается за кадром, а на первый план выступает человек посторонний. Иногда это тип сказочного "ловкого" человека (работник, цыган), не только добивающегося от-лучения змея от женщины, но и извлекающего в этой ситуации выгоду для себя.

И, наконец, последний, седьмой тип "Мифического любовника от-вергают" даже по конфликтной схеме относится к новообразованиям. Он входит в тему лишь по мотиву стремления мифического существа вступить в любовные отношения с женщиной. Но сама мотивировка этого стремления поздняя: не ради любви, а из желания погубить христианскую душу, что уже к изначальному образу змея, конечно же, отношения не имеет. Но в составе Указателя этот тип показыва-ет эволюцию самих представлений, самой темы любовной связи женщи-ны и мифического существа.

Таким образом, учтенный восточнославянский материал сохранил небольшое количество древних форм. И даже в них мы обнаруживаем следы поздних переосмыслений, переделок, контаминаций. Ранние сю-жеты, как правило, уникальны ("Гибель змея") или представлены не-большим числом вариантов и версий. Наиболее распространенными в настоящее время являются вторая, седьмая и восьмая версии сюжета Б.II.2 "Сила защитного средства".

Ранниее сюжеты в первую очередь связаны со змеем. В них, ча-ще, чем в других, сохраняется исконная пара персонажей (змей/ де-вушка). Но в то же время присутствие змея еще не указывает на древность формы. И в ранних сюжетах он может быть заменен чертом, лешим или домовым и, наоборот, появиться в поздних сюжетах, изна-чально связанных, например, с чертом ("Копыта и хвост").

Однако именно змей (и это хорошо демонстрирует Указатель), а не "заложный покойник" (такая точка зрения излагается в статьях Л.Н.Виноградовой и Е.Е.Левкиевской в сборнике "Секс и эротика в русской традиционной культуре" (М., 1996) ) является изначальным персонажем исследуемой мифологической темы. Появление в "змеиных" сюжетах лешего, покойника, домового, черта - явление эволюционно более позднее.

Став персонажами сюжетов о мифическом любовнике, эволюционные преемники змея иногда сохраняют присущие только им черты, которые часто определяют и специфику сюжета. Например, леший, обращаясь молодцем, посещает девушку, а потом заводит ее и бросает. Домовой плетет косички своей любовнице; покойник подает голос из могилы, встает из гроба, появляется в белом саване и проч. В некоторых сюжетах замена змея другим персонажем приводит к явному алогизму: например, появление лешего в рассказе о том, как он, прилетев к женщине, прячет свою огненную шкурку "под стреху"; домового - в форме "Конопля и вши", где весь защитный комплекс, применяемый женщиной, направлен на то, чтобы не впустить мифическое существо в дом. В одном из текстов женщину посещает упырь, принявший вид ее живого, но отсутствующего мужа.

Самый активный заместитель змея в быличках - черт. Настойчи-вая замена змея чертом в сюжетах с древней основой и появление новых форм, в которых последний становится уже исконным персона-жем, привело к тому, что именно он стал восприниматься постоянным женским соблазнителем, а змей - его ипостасью, разновидностью.

Благого змея-покровителя мы встречаем в мифологических песнях южных славян. В нашем материале древняя трактовка образа удержа-лась лишь в одном тексте, повествующем о гибели змея от "хмары" из сборника Е.Р.Романова (см. Приложение, N 51). В некоторых за-писях отношение к персонажу нейтральное. Иногда нет его прямой оценки со стороны рассказчика, но по реакциям (действиям) второс-тепенных героев или по развитию сюжета мы воспринимаем змея как злое, враждебное существо. И, наконец, прямая оценка образа как силы нечистой: "Змей - це нечиста сила".

Еще более поздним следует считать представление, согласно ко-торому змей вообще теряет самостоятельность и подается как одна из форм, которую могут принимать его аллоперсонажи: "Некоторых женщин посещают черти, прилетая к ним по ночам в виде огненного змея..." В то же время эта формула, на наш взгляд, говорит и о былом первенстве змея.

Для современного состояния текстов характерна и полная неоп-ределенность образа, когда без уточняющих вопросов нельзя понять, о каком персонаже идет речь; передача действий обобщенной нечис-той силе; смешение образов мифических существ; стремление дать происходящему какое-либо "рациональное" объяснение типа: "Это просто блазнит, сдается...", или: "Это все дума: думашь - вот и кажется" - что характерно для поздних образований, в первую оче-редь, меморатов.

Переосмысление образа мифического любовника на поздних эволю-ционных ступенях привело к тому, что появление змея в мире людей стало связываться не с его желанием овладеть полюбившейся ему женщиной, а со стремлением погубить человека, нарушившего запрет тосковать о мертвых. Утрата первоосновы (любовной коллизии) при-вела к созданию параллельных форм, в которых тоскующая одинокая женщина была заменена любым тоскующим о мертвом родственнике че-ловеком (мать, сын, дочь и проч.) уже в пределах другой темы - "Ходячий покойник".

Не только "змеиные сюжеты" проникают в другие темы и приспо-сабливаются к ним - происходит и обратный процесс, когда сюжеты других тематических групп, связанные с другими мифическими су-ществами, оказываются приспособленными к теме "Мифический любов-ник", например, "Леший и девушка", "Дворовый и старая дева".

В процессе эволюции изменяется и образ любовницы мифического существа (см. Указатель статуса героини). Изначально это была де-вушка. Именно ее, молодую, красивую и свободную, выбирал змей. Но с вытеснением версии любовного чувства версией тоски по умершему произошло и изменение "статуса" героини. Из незамужней девушки она превратилась во вдову. При этом, с одной стороны, сохранилось условие свободы, незанятости, "ритуальной чистоты" вдовствующей женщины, что сближало ее с девственницей и было важно для змея. С другой - на образ героини накладывался весь комплекс сакральных значений, присущих вдове и связанных уже с миром мертвых, а зна-чит, в большей степени - с покойником, чем со змеем.

Считалось, что вдовы чаще других занимались колдовством. Это могло послужить отправной точкой для восприятия женщины, состоя-щей в любовной связи со змеем, колдуньей. Такое представление подкрепляется уже устоявшейся трактовкой змея как нечистой силы, с которой как раз колдуньи и связаны, а также параллелизмом и смешением образов змея-любовника и змея-помощника (выпаренного из яйца), влиянием последней ипостаси на первую.

Утрата змеем характера благожелательного существа и приобре-тение им свойств нечистой силы, которой все равно, какую челове-ческую душу губить, привело к еще более позднему эволюционному явлению: змей посещает замужнюю женщину при живом муже. При этом она часто подается как прелюбодейница, изменяющая мужу со змеем. А это, в свою очередь, приводит к конструкциям типа: женщина из-меняет мужу - в наказание за это к ней начинает летать змей. Пос-леднее возникает не без влияния легендарного мотива о наказании прелюбодейниц в аду змеями. На связь этих мотивов указывал в свое время еще А.Н.Афанасьев.

Таким образом эволюционных подход к исследованию темы показы-вает, как из змея, любящего девушку (на ранних эволюционных сту-пенях) он превращается в злого демона-искусителя, стремящегося погубить тоскующую женщину (на поздних). Героиня же сюжетов, в свою очередь, из чистой целомудренной девушки, предназначенной змею в любовницы в качестве платы за покровительство, в восточ-нославянских быличках постепенно превращается в распутницу, пре-любодейницу, ведьму. От сочувствия к ее резкому осуждению ведут нас мифологические рассказы.

В изучении темы "Мифический любовник" сделаны только первые шаги. Необходимы дальнейшие поиски в определении этнической при-надлежности форм и представлений; требует продолжения начатая ра-бота по составлению корпуса восточнославянских текстов; необходим учет всех печатных источников и освоение материалов центральных и региональных архивов, что дополнит круг выделенных сюжетов и их версий. Не должна прерываться и экспедиционная работа, пока еще дающая возможность делать новые записи и наблюдать над современ-ными процессами в бытовании народной мифологической прозы.

Все это расширит возможность изучения генезиса и последова-тельности форм. Для этого, в свою очередь, необходимо широкое привлечение материала других славянских народов.